Отечественные антропологические классификации в XX в

В первой половине XX в. в процессе «биологизации» расоведения, выразившейся в отказе от этнокультурных и психологических характеристик рас, вырос интерес к генетическим, микробиологическим и конституциональным параметрам дифференциации человечества. Этот процесс сопровождался поисками аналогов человеческим расам у животных и отказом от чересчур прямолинейных объяснений адаптивных причин их формирования.

Обилие расовых признаков, вводившихся в научный оборот в XIX в., поставило вопрос об их упорядочении. Было предложено два подхода. В соответствии с первым, необходимо, используя биометрические методы, механически суммировать различия между каждыми двумя группами. Количественно эти различия представляются как измерительными признаками, так и оценочными баллами, характеризующими качественные признаки, не дифференцируя их при этом по степени значимости, т. е. произвольно.

В соответствии со вторым подходом основой классификации являлось признание неравноценности систематизационной значимости разных признаков (таксонов). Если наиболее яркие из них — пигментация, структура волосяных покровов, уникальные черты строения лица («монгольский глаз», выступание нижней трети лица (альвеолярный прогнатизм) — имеют более высокий таксономический ранг, то всем остальным признакам присваиваются более низкие ранги в зависимости от их дифференцирующего значения для каждой малой расы или популяции. Эта исследовательская модель получила название «принципа таксономической неравноценности расовых признаков» .

В рамках данного подхода создавались отечественные расовые классификации 1930−1950;х гг. Пионером советского расоведения стал А. И. Ярхо. Его классификация (доработанная Г. Ф. Дебецом и опубликованная Я. Я. Рогинским в 1941 г.) включала два таксономических уровня. На высшем уровне А. И. Ярхо возвратился к трем привычным расам (европеоидной, монголоидной и негроидной), а количество рас второго порядка по сравнению с классификацией И. Е. Деникера увеличилось до 34.

Однако эта классификация не удовлетворяла другому важнейшему требованию новой методологии отечественной антропологии — историческому подходу, суть которого сводится к поиску общих предков для различных расовых групп и изучению эпохальной изменчивости расовых признаков. Следовательно, и раса определяется как исторический феномен: «расы человека суть исторически возникшие на определенных ареалах в разные периоды существования человечества группы людей, обладающих общностью происхождения и некоторой совокупностью морфологических признаков, варьирующих в пределах, характерных для данной расы» (Бунак В. В., Нестурх ?. Ф., Рогинский Я. Я., 1941). В наиболее разработанном виде этот подход получил воплощение в классификациях В. В. Бунака и Г. Ф. Дебеца.

Г. Ф. Дебец выделил четыре таксономических уровня: большая раса (3) — ветвь (8) — раса (33) — антропологический тип (64). Именно такое ранжирование расовых групп чаще всего принимается в современной отечественной антропологии.

Рост числа иерархических уровней и количества базовых единиц классификации — рас, ветвей и антропологических типов определялось, прежде всего, увеличением объема первичной информации о вариативности физического облика разных групп человечества. В то же время Г. Ф. Дебец пытался учесть не только «чистые расы», распространившиеся по Ойкумене в ходе ее первоначального освоения, но и различные антропологические тины, появившиеся в результате метисации. Образ классификации в виде дерева с переплетающимися ветвями должно было отражать исторический процесс формирования рас и их дальнейших контактов и взаимовлияний.

Дальнейшее теоретическое развитие концепция Г. Ф. Дебеца получила в трудах В. П. Алексеева, который ввел понятия первичных, вторичных, третичных и четвертичных очагов расообразования и соответствующих им рас первого (ствол), второго (ветвь), третьего (локальная раса) и четвертого (группа популяций) порядка.

Таким образом, увязывались география происхождения человека современного вида, расогенез отдельных групп и география современных расовых типов. Наиболее ранний этап расогенеза (разделение на Восточный и Западный стволы) отнесены В. П. Алексеевым ко времени, предшествовавшему появлению человека современного вида. Несмотря на то, что он оперировал географическими ареалами, его подход не давал ответа на вопрос о географических причинах дифференциации человечества на расы. Он, как и его предшественники, продолжал ориентироваться на степень выраженности уникальных расовых черт в различных регионах обитания человека, а не на географические детерминанты функционирования этих признаков.

Рис. 7.1. Схематическое изображение расовой классификации Я. Я. Рогинского и М. Г. Левина.

Расширение Источниковой базы антропологических исследований приводило к постоянному росту числа расово дифференцирующих признаков и чрезмерному усложнению систематизации. Одним из путей преодоления громоздкости классификаций стало появление формализованных систем, репрезентативная функция которых значительно превышала содержательную.

Самый яркий пример такой классификации содержится в трудах Я. Я. Рогинского. Простота и ясность систематических подходов сделали предложенную им классификацию и ее номенклатуру наиболее популярными в этнографических и антропологических трудах. Она включает два иерархических уровня: 3 больших расы, состоящие из 16 малых рас и 6 переходных рас (рис. 7.1). Круг, в который вписаны расы, символизирует единство человечества, а близость или удаленность сегментов обозначает степень общности происхождения расовых групп.

Описание большого количества расодифференциирующих признаков и следование формальному подходу позволило Я. Я. Рогинскому упорядочить принципы систематизации рас. В частности, приведенное им трехчленное деление человечества опирается, прежде всего, на традицию оперировать очевидными признаками: пигментацией и особенностями строения волосяного покрова.

Прочие признаки, выбранные им для первичной систематизации, не могут равнозначно характеризовать все расы. Например, высокая степень выступания скул характеризует по Я. Я. Рогинскому азиатско-американскую расу, т. е. у всех остальных скуловая ширина должна быть стабильно невелика. Но у представителей экваториальной расы этот признак сильно варьирует вплоть до значений, близких к монголоидным. В свою очередь, широкий нос при низком переносье, по его мнению, является особенностью экваториальной расы, однако в разных группах азиатско-американской расы встречаются типы, близкие к экваториальному. Очевидно, что эти показатели нельзя применять в качестве абсолютного критерия выделения рас, которого требует формальный подход.

Критерии деления малых рас также отвечают скорее требованию репрезентации и необходимости соблюдать заданные правила (в одной большой расе не более шести малых, между каждой парой больших рас по две переходных расы). В классификации нашла отражение и различная степень антропологической изученности регионов мира. Так, большая евразийская раса представлена в Европе четырьмя малыми расами, а на просторах Северной Африки, Западной и Южной Азии от Марокко до Бангладеш — одной.

Выдающийся отечественный антрополог В. В. Бунак при создании своей классификации попытался избежать следования сформировавшимся в антропологии шаблонам и уделить больше внимания теоретическому обоснованию выявления межгрупповых различий.

Его систематизационный подход отличается оригинальностью. Во-первых, он учитывает большое количество морфологических признаков как живущего ныне населения, так и ископаемых останков древних людей. Во-вторых, В. В. Бунак определяет влияние процессов адаптации, метисации и изоляции, а также моделей брачных связей на образование рас.

Еще одно методологическое отличие классификации В. В. Бунака заключается в автохтонистской концепции формирования первоначальных сообществ гоминид. Он объяснял сходство и различие рас не только общностью происхождения, но и конвергентным развитием расовых комплексов. Поэтому он допускал взаимную географическую изолированность малых расовых групп (ветвей) в рамках одной большой расовой группы (ствола). Наконец, он учитывал и исчезнувшие типы в виде либо ископаемого палеоантропологического материала, либо сохранившейся «остаточной формации» у современного метисированного населения. И хотя равномерным этот учет не получился, метод В. В. Бунака можно определить, как удачную попытку ввести генетическую составляющую в расовые классификации.

Сама классификация (рис. 7.2) отражает не только таксономические уровни — стволы, большие и малые ветви, но и степень морфологической близости ветвей (на рисунке это глубина выреза между ветвями), а также выраженность архаических морфологических черт (штриховка внутри ветви кружочками — архаичные формы, линии — новообразования).

Интересно разделение человечества на четыре ствола, два из них преимущественно связаны с умеренным и тропическим поясами (западный и восточный), а другие два — с экваториальным (южный и тропический). При этом представители как южного, так и тропического ствола представлены и в тихоокеанском регионе, и на африканском континенте, и отчасти в Евразии (ведды Индии).

В целом, несмотря на то, что классификация В. В. Бунака, хотя и сложнее для практического использования в этнографических исследованиях, ее систематизационные принципы выглядят достаточно обоснованными.