Стилистико-композиционные формы (коммуникативные действия) выражения оценочности

Среди оценочных коммуникативных действий выделяются: объяснение, подтверждение истинности оценки, опровержение высказанной другим оценки. Здесь рассмотрим особенности выражения двух первых коммуникативных действий, о третьем — в следующем разделе.

Объектом оценочного анализа журналиста могут выступать события, персоны и ситуации. С целью выработки мнения о них автор устанавливает их признаки, присущие им взаимосвязи, исследует, какими причинами обусловлены эти взаимосвязи. Журналист дает оценку событиям, ситуациям и персонам, одобряя или осуждая их; аргументирует оценку.

В основе объяснения оценки — информирование о посылках, на фундаменте которых дается оценка чему-либо в общественной жизни. В результате объяснения дается ответ па вопрос: что значимого, ценного (или вредного) в объекте оценки.

Один из вариантов объяснения оценки — прогноз — представлен в тексте «Союз в защиту Ким Чен Ира» (Независимая газета. 15.04.2003), предмет анализа в нем — политические последствия ввода войск США в Ирак. Информационную основу первого речевого шага составляет описание итогов события:

США впервые с нефтешока 1973 года получили шанс превратить свое влияние на мировом рынке нефти в тотальный контроль. Это последовательный курс Буша на «усмирение глобализации». До начала 2000;х годов глобализация шла в русле американских интересов, потом — как показали события сентября 2001;го — она попыталась вырваться из предначертанного русла. Теперь Вашингтон поэтапно загоняет ее обратно.

Семантика результативности выражена соответствующим предикатом получили шанс, причем подчеркнуто, что указанный результат действий переходит в тенденцию: предикатом длительности и многократности действия (поэтапно загоняет ее обратному лексическими средствами с соответствующей семантикой (последовательный курс на «усмирение глобализации»). Семантику новизны описываемого эксплицируют не только предикаты результативности действия, но и наречия {впервые, теперь). Используются этические оценки действий США {курс на усмирение, Вашингтон загоняет). Эмоциональная оценочность подчеркнута метафорическими глаголами {попытались вырваться, загоняет).

Второй речевой шаг представлен телеологической оценкой действий (демонстрирующей степень эффективности действий) и объяснением этой оценки. В следующем фрагменте субъект действий выражен метонимично {США, Вашингтон), именно он — объект оценки, поскольку его действия оцениваются:

(б) Первый итог — США… получили шанс превратить свое влияние… в тотальный контроль. …глобализация шла в русле американских интересов, потом… из предначертанного русла.

Объяснение телеологической оценки (получили шанс превратить влияние в тотальный контроль, в русле американских интересов) подкрепляется с помощью слов временной семантики {первый шаг_у шла, потом), которые выражают причинно-следственные отношения.

Далее движение оценивающей мысли журналиста продолжается. Сложноподчиненное предложение показывает его ход: в придаточной части названо предполагаемое ментальное действие, а в главной сообщается, каков итог этого мыслительного действия, например:

Если сложить второй итог с четвертым, то настроение испортится окончательно, потому что шансы переключения американских амбиций по части «наведения нового порядка» на Северную Корею очень велики.

Ход мысли передан с помощью сложноподчиненного предложения и акцентирован подчинительными союзами (если, то…; потому что…). Результаты действий оцениваются в тексте не только рационально, указанием на их неадекватность, но и эмоционально. Как видим, в этом фрагменте отрицательное отношение к действиям агрессора (обозначенного метонимически: американские амбиции) выражено использованием средств этической оценочное™, которую «поддерживают» ироничное амбиции, количественное (шансы очень велики), эмоционально-оценочное (настроение испортится). Такое изложение эмоционально обосновывает оценку, подтверждая неадекватность действий политического субъекта.

Далее движение мысли автора передается косвенным вопросом (введен в изъяснительной придаточной части), который задает себе автор:

И неясно, где отыскать силу, которая смогла бы разъяснить администрации Буша разницу между Ираком и Северной Кореей — не в смысле теоретических тонкостей моделей тоталитарных устройств, а с точки зрения интересов безопасности России, Китая, Японии и Южной Кореи.

Гипотетическая картина последующего развития события показывает, какими могут быть последствия изменившихся политических обстоятельств.

Представим себе па минуту кошмар американской «профилактической акции» в Северной Корее.

Немного ковровых бомбардировок — и череда взрывов ядерных реакторов — сначала того, что есть в КНДР, а потом тех, что имеются в Южной Корее и по которым в первую очередь ударят северокорейские ракеты. Небольшая такая серия «корейских Чернобылей»!

Приведенный фрагмент воспроизводит гипотетическую картину результатов воображаемого ядерного взрыва. В журналистом описании звучит горькая ирония: одно из средств ее передачи — слова в кавычках. Ирония демонстрирует чувства журналиста, сопровождающие его размышления. Логика прогнозирующей мысли автора была такой: сначала журналист выявил основную тенденцию в политике «первой страны мира» — агрессивность, затем сделал предположение о последующем направлении такой политики, поэтому при таком раскладе становится возможным предположить реакцию этой стороны:

Американцы, сидя у себя за океаном, будут картинно негодовать и произносить мерзко красивые слова, а радиоактивные облака понесутся, куда дунет ветер. И ближе всего им будет лететь к нам, в Китай и Японию. Добавьте к этому толпы беженцев,

которые тоже побегут куда глаза глядят, в том числе через границу КНДР с Россией и Китаем.

Картину развития события помогают воссоздать глаголы будущего времени (ударят, будут негодовать, понесутся, побегут, будут лететь), фразеологизм (побегут куда глаза глядят), названия действий (череда ядерных взрывов), именования субъектов действий и будущих жертв этих действий, эмоционально-оценочные средства — лексика {кошмар американской «профилактической акции»), восклицательное предложение, звучащее иронично благодаря включению антифразиса и метонимии {Небольшая такая серия «корейских Чернобылей»!).

Обосновывая свой прогноз, автор демонстрирует в публикации последовательность движения мысли: Начали с нефти — дальше международные финансы? На последовательность изложения мысли указывает лексика, обозначающая фазы {начали, дальше). Вопросительное предложение выражает гипотетичность высказанных идей. При этом ход мысли окрашивается эмоционально благодаря интонации этого предложения: в бессоюзном сложном предложении вторая часть представляет собой эллиптическое вопросительное предложение, отсутствие сказуемого в котором особенно акцентирует масштаб агрессивных устремлений политического субъекта. В результате противопоставления «начала действий» «их продолжению», интонационно подчеркнутому бессоюзием, создается впечатление, что сам автор удивлен итогами, к которым он пришел. Завершается развертывание гипотезы с восклицанием: Вот когда в самом деле может начаться всемирная экономическая война!..

Для этической оценки действий агрессора используются образные средства:

Америка стала еще более трудным, несговорчивым и капризным партнером.

Логика журналистской оценки направлена на обоснование предостережения от угрозы, которая исходит от агрессора:

Упоение победой — страшный советчик. Ждать авантюр от Вашингтона можно в любой момент, как нужно ждать замедления темпов российско-американского сотрудничества и возникновения внутри него твердого ядра взаимно непримиримых подходов, а также указанием на угрожающие размеры предпринимаемых мер…

Попытка США напасть на Северную Корею будет представлять собой прямую угрозу национальной безопасности России,

а также Китая, Южной Кореи и Японии. Складывается полукомичная-полутрагичная ситуация…

Примечательно использование здесь конструкции «складывается ситуация»: построенная с помощью предиката настоящего времени длительного продолжающегося действия и употребленная с участием эмоциональнооценочных определений будущего состояния, точно отражает специфику жанровой модели, призванной зафиксировать оценку общественных изменений:

…при полном неприятии северокорейской диктатуры четыре эти страны объективно заинтересованы в создании неформального союза в защиту КНДР.

Гипотетичность подчеркивается во фрагменте формами глаголов в будущем времени. Изменение оценки необходимо для того, чтобы предостеречь от опасности:

Вернее, коалиции ради предупреждения очередной внешнеполитической авантюры республиканской администрации, вероятность которой может увеличиться.

Таким образом, сообщая оценку того, что произошло, прогнозируя, к чему это может привести, журналист объясняет ее. Средствами, позволяющими определить направление оценочного диалога с читателем, в этом ходе модели выступают оценочные интенсивы и акцентирующие оценку средства. Оценка выражается по-разному: средствами, имеющими количественную, эмоциональную, рациональную семантику. В целом фрагмент предстает как комментарий сообщения.

Объяснению вынесенной оценки события служит и развертывание прогноза. Прогнозирование позволяет не только фиксировать уже происшедшее, но и определить общественные механизмы, которые привели в движение событие, моделирует будущее состояние явления, заинтересовавшего автора, указывает направления развития общественных процессов. В основе такого прогнозирования лежит интуитивная телеологическая оценка вероятностей тех или иных событий.

Средствами, способствующими объяснению оценки, выступают не только лексические, образные оценочные средства, но и средства построения рассуждения: сложноподчиненные предложения с придаточными условными и изъяснительными, различные композиционные приемы, пояснительные конструкции.

Композиционно-стилистическая особенность объяснения оценки состоит в том, что журналист стремится осуществлять оценивание на глазах читателя, показывая предположения, их оценку, эмоциональное впечатление, произведенное событием, демонстрируя читателю.

Рассмотрим еще одну публикацию, в которой содержится объяснение оценки события («„Тристан и Изольда“ от Владимира Юровского: Поэма во второй главе». «Ведомости». 11.09.2013). Уже в зачине журналист стремится представить событие заслуживающим внимание аудитории:

Владимир Юровский и Госоркестр имени Светланова отдали дань 200-летию Рихарда Вагнера, исполнив монографическую программу из его музыки, в том числе второй акт «Тристана и Изольды».. Один из концертов… бъьч целиком посвящен Вагнеру. Юровский сделал программу в формате, который в Москве ассоциируется с Валерием Гергиевым: это в его стиле — исполнять отдельные акты из вагнеровских опер…

В Москве играть вагнеровские акты в концертах пока никто не отваживался… У Юровского состав на втором акте «Тристана» был почти целиком европейский, а Изольдой была та самая Аня Кампе, что спела с Гергиевым Зиглинду в недавно премированной записи «Валькирии». .

Чтобы подготовить аудиторию к чтению публикации, автор указывает на «интригу» в событии: в сообщении слышен отзвук некоторого недоумения, вызванного тем, что именно в Москве состоялся концерт, напоминающий петербургскую, Гергиевскую манеру организации.

О последующем ходе события сообщается в повествовании через характеристику образа совершаемых на сцене действий и наделение действий знаками оценки — одобрения или осуждения. Событие, о котором идет речь, — концерт из двух отделений, описание каждого по отдельности и составляет две части текста. Такое разделение текста внутренне мотивируется в тексте сообщением о контрастном в двух отделениях качестве исполнения солистки: первое отделение было исполнено ею не без огрехов, во втором отделении слушатели забыли о них. Как и принято в повествовании, сообщается о том, кто, когда, что исполнял. Но для объяснения оценки важнейшим является вопрос, КАК исполнял. Проанализируем рассказ о первом отделении концерта:

«Тристану» предшествовало первое отделение. в котором были изящно заложены темы второго акта. Началось оно, само собой, со Вступления и смерти Изольды, и госоркестр себя не посрамил, от томного соло гобоя до гулкого пиццикато контрабасов, выстроенных Юровским по заднику, все сошлись в вязкое, густое целое.

(Попутно отметим, что употребление метафоры вязкое целое, на наш взгляд, неудачно, поскольку с интенционально положительно-оценочным речевым действием вступает в диссонанс лексема вязкое, обозначающая признак, который вызывает у читателя неприятные ассоциации.).

Затем были исполнены Пять песен на слова Матильды Везендонк, причем выбрана бъма оркестровая версия Ханса Вернера Хенце. Видный немецкий мастер сделал в 1979 г. вариант для камерного состава с разделенными партиями струнных и многочисленными флажолетами, а между третьей и четвертой песнями не удержался даже от россыпи диссонансов в верхнем регистре у арфы. Между четвертой и пятой песнями у кого-то в зале брякнула эсэмэска. Атмосфера камерности, неожиданно установившаяся в Зале имени Чайковского, между тем не подвигла солистку Венской оперы Элизабет Кульман петь особо проникновенно.

(В двух последних предложениях произошел логический сбой: бряканье эсэмэсок, сообщением о завершается одно из них, должно было помешать атмосфере камерности, о которой говорит автор сразу в следующем предложении.).

Певица пропела текст без малейших признаков романтического томления, да к тому же давилась в нижнем регистре. Голос ее, возможно, и летел бы дальше десятого ряда, не пой она все время куда-то вбок.

Как видно из фрагмента, движение текста соответствует ходу исполнения музыкальных произведений (в приведенном примере темпоральные маркеры подчеркнуты): началось со Вступления и смерти Изольды, затем, между четвертой и пятой песнями — благодаря такому представлению движения времени концерта читатель окунается в «пространство музыки». Повествование строится воспроизведением цепочки действий исполнителей: началось, от… соло, все сошлось в целое, затем исполнены, мастер сделал, не удержался от россыпи_у певица пропела. Создателями события — концерта — являются многие: исполнители музыкального сопровождения (госоркестр), отдельные музыканты, которые представлены метонимично, поскольку названы по инструменту, на котором они исполняют музыку (соло, гобойу контрабасы), постановщики (названы в одном случае именем собственным Юровский, в другом более пространно, когда речь идет о неизвестных читателю персонажах — Ханс Вернер Хенц, видный немецкий мастер), солистка (ради аудитории представлена тоже развернуто солистка Венской оперы Элизабет Кульман).

Но центром в объяснительно-оценочном коммуникативном действии становится передача того впечатления, которое оставил концерт. Вот и здесь читательское внимание притягивает выражение оценки и эмоционального впечатления. Красоту музыки подчеркивают такие маркеры: изящно заложены, себя не посрамил, томное соло, гулкое пиццикато, все сошлось в вязкое, густое целое, россыпи диссонансов в верхнем регистре у арфы. Претензии к исполнению солистки изложены в завершении фрагмента не без иронии, с помощью отрицательных предложений (атмосфера камерности не подвигла петь особо проникновенно)у с указанием на недостаток (пропела без малейших признаков романтического томления_у голос ее у возможно у и летел бы дальше десятого ряда у не пой она все время куда-то вбок), отбором ярко оценочного метафорического глагола (да к тому же давилась в нижнем регистре). Как видим, претензии высказываются как упрек, отрицанием того, что ожидал услышать зритель (не подвигла петь, без признаков), использованием конструкции с формами условного наклонения (голос летел бы, не пой она куда-то вбок). Стилистический контраст придает ироничность, возникающую в результате использования, наряду с книжной лексикой, сниженной метафоры давилась.

Сообщение о втором отделении построено контрастно по оценке исполнения главной солистки, о чем сразу же сообщается в тексте:

Все огрехи ее исполнения были забыты во втором отделении, когда г-жа Кульман запела Брангеиу — партию, написанную в более высоком диапазоне и более подходящую ее голосу. Соло Брангепы, охраняющей преступных любовников, спетое с балкона, из-за спин зрителей, стало очаровательным интермеццо, последовавшим сразу за неотмирным ноктюрном, в котором узналась последняя из песен на стихи Матильды Везеидоик.

Кампе в роли Изольды была мила, свежа, голос ее летел легко, дыхания почти всегда хватало — вот только в этой блондинке было столько крови с молоком, что в ее готовность уйти вслед за возлюбленным в царство тьмы не очень верилось. Штефан Финке доблестно справился с тяжелой партией Тристана, показал и приятное пиано, и, где надо, молодецкое форте. Альберт Домен, вышедший с монологом короля Марка, с достоинством истинного вагнеровского баса доложил один из самых скучных эпизодов во всем творчестве великого композитора. Однако баланс целого был соблюден: под четким, детальным и собранным управлением Юровского второй акт «Тристана и Изольды» превратился в грандиозную поэму, которой одной бы хватило, чтобы получилась неземная опера о любви и смерти (Ведомости. 11.09.2013).

Рассмотрим, как в этом фрагменте передается ключевая для текста информация о качестве исполнения музыки, в какой мере оно соответствовало замыслу композитора и ожиданиям слушателей. Маркеры эстетической оценочности шрифтом выделены во фрагменте, отметим среди них средства прямой эстетической оценки:

• — прилагательные при существительных: очаровательным интермеццо; неотмирным ноктюрном; Кампе в роли Изольды была мила, свежа; показал и приятное пиано, и молодецкое форте; под четким, детальным и собранным управлением Юровского; неземная опера;
• — наречия при глаголах: голос летел легко; доблестно справился с тяжелой партией.

Положительная эстетическая оценка образа действий выражается косвенно, когда указывается на соответствие этих действий норме: дыхания почти всегда хватало, огрехи забыты, второй акт… превратился в грандиозную поэму. Обращает внимание метафорическая образность отбираемых языковых средств. В качестве одобрительного эпитета используется даже окказионализм неотмирный, на наш взгляд, не очень удачный, но он показывает высокую напряженность в поисках журналиста.

Следовательно, объяснительно-оценочное коммуникативное действие построено сообщением информации о концерте, наделением исполнения знаками оценки — одобрения или осуждения, которые выражаются взаимодействием разноуровневых языковых средств. Эстетическая оценка одобрения осуществляется в отношении образа исполнения музыкального произведения и отличается богатым репертуаром выбранных средств. Выражение оценки сопровождается эмоциями.

Таким образом, коммуникативное действие объяснения оценки события включает ряд речевых шагов: выражается оценка, ее объясняют частные оценки, раскрывая критерии общей.

Оценочная рамка в композиционной модели формируется богатым арсеналом оценочных средств (имен существительных, глаголов, наречий, частиц, тропов, экспрессивных средств лексики и фразеологии, синтаксиса и разного рода фигур речи, восклицательных и вопросительных предложений). Семантические разновидности используемых оценок различны. Тезисы оценочного рассуждения формулируются с помощью общей или частной эстетической оценки, а аргументируются с помощью частных оценок — психологических, эмоциональных или рационалистических — нормативных и утилитарных.

Информирование о действительности в объяснении осуществляется в виде либо повествования, либо описания, изложенного в оценочной рамке. Так организованным информированием автор оценивает изменения в действительности, их последствия и объясняет свою оценку.

Подтверждение истинности оценки развертывается по иной схеме: выдвигается тезис, содержащий оценку события, а затем подбираются аргументы, подтверждающие тезис и свидетельствующие о соответствии свойств явления выдвинутой оценке. Для подтверждения истинности высказанной оценки выстраиваются речевые шаги, организованные иод влиянием дополнительных интенций: 1) привлекается внимание к характерным для явления свойствам и дается их оценка; 2) далее текст развивается по двум вариантам: явление получает оценку одобрения либо осуждения.

Обратимся к анализу текста («„Баядерку“ придавило камнями», «Коммерсант» от 21.10.2013), в котором развертывается такое рассуждение. Целевая установка текста выражена в лиде к тексту: «Татьяна Кузнецова (автор) оценивает плюсы и минусы постановки». В тексте оценочные средства подчеркнуты. Истинность оценки рецензент подтверждает наблюдениями, сделанными во время спектакля, и передает средствами, указывающими на образ действия исполнителей (выделены полужирным). .

Основной оценочный тезис представлен в начале текста:

Многоактную «Баядерку» мечтает иметь в репертуаре каждый театр… однако, если ее профессиональный уровень недостаточно высок, неизбежен шумный конфуз… Такую неприятность лет шесть назад пережил и музтеатр Станиславского… За прошедшие годы «балет Стасика» совершил трудовой подвиг… В нынешней «Баядерке» труппе стыдиться нечего.

Как видим, для общей одобрительной оценки спектакля выбраны высокое, торжественно звучащее сочетание трудовой подвиг и категорически звучащий положительно-оценочный фразеологический оборот стыдиться нечего. Ироничность возникает в связи с тем, что эти средства употребляются наряду со сниженным, употребленным в кавычках балет Стасика. Далее речь идет о тех сторонах спектакля, наблюдения за которыми вызвали положительные эмоции.

Выдвигается оценочный тезис: …экстрасложные «Тени» оказались едва ли не лучшей частью спектакля, который далее подтверждается не рассказом обо всем событии, а презентацией лишь лучших сторон танцевального спектакля. С помощью глагольных и отглагольных форм, терминов рисуются танцевальные движения, воссоздается их темп, траектория, ритм, которые, с точки зрения автора, соответствуют установившимся нормам и художественному замыслу балета. Использование метафор, сравнений, эпитетов позволяет уточнить в описании образ танцевальных движений (выделены полужирным):

32 привидения вышагивали ровнехонькими арабесками (правда, появлялись они не с Гималайских гор, а из какого-то куста черемухи, спускаясь по покатому пандусу, что сильно обеднило впечатление от знаменитого шествия). Тени не шатались в массовом адажио, а линии, ракурсы и позы держали не хуже кремлевских почетных караулов, за что следует благодарить ассистента постановщика Ольгу Евреинову, репетировавшую с кордебалетом. Ее работа видна невооруженным глазом: исконно московская труппа вдруг затанцевала по-ленинградски — «вздыхая» ручками перед тем, как закрыть их в позиции, сдерживая жесты и целомудренно не виляя бедрами в игривом танце «Джампе». Солистки в «Тенях» не посрамили вышколенный кордебалет, а такого Золотого божка, как Дмитрий Загребин, не найти и в самых статусных труппах мира.

Одобрение действий танцоров, постановщиков, репетиторов в данном фрагменте акцентируется модальными конструкциями (труппе стыдиться нечего., за что следует благодарить), отрицательными конструкциями, эпитетами и суперлативами (солистки не посрамили вышколенный кордебалет; такого, как Дмитрий Загребин, не найти и в самых статусных труппах мира. Его мягкие, высоченные, академически безупречные прыжки восполняли эмоции). Положительная оценка поддерживается эмотивами — именами прилагательными (восхитительные прыжки, очаровательная вариация), глаголами и глагольными формами, наречиями, а также образными средствами. Но удостоверяет свою оценку журналист, делясь своими впечатлениями, рассказывая о том, как он увидел происходящее на сцене: сильно обеднило впечатление, ее работа видна невооруженным глазом.

Если журналист высказывает упреки, начиная с общеоценочного тезиса (Главной проблемой труппы оказались балерины), то он подтверждает его подмеченными им недостатками:

И баядерка Никия (Наталья Сомова) и дочь раджи Гамзатти {Эрика Микиртичева) выглядели старательными ученицами. Никия-тень допустила пару сбоев в вариации, Гамзатти плохо прыгала, разваливала бедра в позах и разболтанно вертелась в руках партнера. Но хиже то, что обе оказались слабыми актрисами. Обе балерины отчаянно фальшивили, заиченно воспроизводя жесты и мимику, положенные по ходу сюжета. Рядом с неконтактными партнершами ивял даже Сергей Полунин, славящийся актерским даром. Его симрачного Солора все три акта угнетало чувство вины, артист воспарял только в танце, и его восхитительные мягкие, высоченные, академически безипречные прыжки восполняли эмоции. недоданные любовным треугольником.

Для характеристики танцевального исполнения используются разнообразные языковые средства, которые делают ее язвительной: конструкции «действия-глагольные формы + обстоятельства образа действий» {плохо прыгала, разболтанно вертелась, отчаянно фальшивили, заученно воспроизводя), сравнение {старательными ученицами), описательные обороты {допустила пару сбоев, разваливала бедра в позах), прилагательные {слабыми актрисами).

Журналистка пытается разобраться в причинах неудач спектакля, с этой целью она обращается к анализу работы постановщика:

Указав в числе авторов только Мариуса Петипа, постановщица оставила в спектакле урезанное grand pas в постановке Вахтанга Чабукиани и Золотого божка, придуманного Николаем Зубковским, зато удалила хиты самого Петипа, непосильные для западной компании. Жертвами пали знаменитый «Индус-

ский танец" с барабанами, очаровательная вариация Many с двумя девочками, многолюдный «Танец с попугаями и веерами» и даже последняя часть знаменитой «вариации со змеей», которую Никия танцует на помолвке любимого (поговаривают, этот буйный финал просто не нравился самой балерине). Откромсанные танцы позволили соединить два акта в один — и выглядит он провинииальным дайджестом привычной советско-российской «Баядерки».

Как видим, аргументация построена на основе оценочной структуры, элементами ее выступают: субъект оценки — автор публикации, который и «присваивает» наблюдаемому, так сказать, оценочные знаки (маркеры в тексте подчеркнуты); объект оценки — танцевальные действия, последовательность которых уточняется в наименованиях частей спектакля, глагольными формами (они выделены жирным): вариация Гамзатти, «Танец со свечами», pas de quatre, финал балета, закапчиваются «землетрясением». Основаниями оценки выступают нормы и стандарты танцевальной культуры, соответствие замыслу композитора, — с этих позиций дается оценка тому, что автор видит.

Оценка выражается не только прямо, но и косвенно — эмоциональными, иронично звучащами оценками, которые представлены с помощью отрицательно-оценочными прилагательных, лексики с пренебрежительной или уничижительной окраской, а также сравнителыю-характеризующих словосочетаний с существительными в творительном падеже и отрицательных конструкций (и нескладная вариация, и примитивный «Танец со свечами», и особенно pas de quatre выглядят затянувшимся курьезом, выглядели старательными ученицами, выглядит он провинциальным дайджестом привычной советско-российской «Баядерки"] рядом с неконтактными партнершами увял даже Сергей Полунин., откромсанные танцы, довесок, которым… заканчивает свою «Баядерку», не выдерживает конкуренции).

Таким образом, тексты, содержащие оценку события, могут быть построены на основе подтверждения истинности оценки, т. е. рассуждения с выдвижением тезиса и последующим предъявлением фактов для их аргументации. Для подтверждения оценки журналист отбирает впечатления, которые подтверждают общую оценку.

Обратимся к тексту, содержащему оценку персоны («Человек из завтрашней России». Новая газета. 11.11.2009). Тональность текста — скорбная и торжественно-патетичная — настраивает на положительную оценку личности, о которой идет речь в публикации. Тональность определяется не только тем, что этого требует повод (смерть человека), но и тем, что этот человек был для газеты и ее читателей «своим».

Умер Виталий Гинзбург, академик РАН, нобелевский лауреат, наш друг, постоянный автор «Новой газеты». В плеяду великих физиков XX века он вошел по праву, по честному гамбургскому счету. На этом счету… весомый вклад в изучение… создание вместе с Ландау феноменологической теории… Он был великим гражданином России. Но не сегодняшней, не вчерашней — завтрашней России гражданского общества. Жил по ее еще не утвердившимся в действительности законам. Что непросто было и тогда, когда он… И потом было непросто, когда принципиально Виталий Гинзбург отказался участвовать в коллективной травле сосланного в тот же Горький Андрея Сахарова.

Фрагмент структурируется прежде всего средствами указания на центральную в сообщении персону: имена собственные, личные местоимения (Виталий Гинзбург, вместе с Ландау, он), наименования званий, указывающие статус персоны, наименования персоны по роду занятий, по характеру отношений с автором (академик РАН, нобелевский лауреат, из плеяды физиков XX века, постоянный автор, наш друг). Однако даже наименования персоны содержат оценочные семы, поскольку они выступают одновременно свидетельством общественного признания высоких достоинств личности.

Незаурядность и огромный масштаб личности ушедшего подчеркнуты дважды употребленным оценочным эпитетом великий. Оценка интенсифицирована употреблением высокой лексики (из плеяды великих физиков, великий гражданин России)'. В плеяду великих он вошел по праву, по честному гамбургскому счету, Он был великим гражданином России.

Положительная оценка героя публикации в журналистском тексте многократно усиливается. Например, в предикате содержится положительная этическая оценка: Он был великим гражданином России. Ее интенсифицирует использование сочетания фигур речи — парцелляции, полисиндетона, хиазма, параллелизма и антитезы: Но не сегодняшней, не вчерашней (полисиндетон) — завтрашней России гражданского общества (антитеза). Жил по ее еще не утвердившимся в действительности законам (здесь и далее — парцелляция). Что непросто было и тогда, когда он… И потом было непросто (хиазм), когда принципиально (параллелизм) Виталий Гинзбург отказался участвовать в коллективной травле сосланного в тот же Горький Андрея Сахарова. Как видим, этическая оценка мотивируется рассказом о социально одобряемых поступках персонажа.

Оценочность выражена подчеркнуто эмоционально, что формирует тональность всего текста. Антитеза, единицы с противительной семантикой, отрицания противопоставляют «своего» «чужим». Автором публикации подчеркнуто выражена духовная близость «своего» человека: активно использованы разнообразные положительно-оценочные средства и средства выражения принадлежности:

В последние годы жизни Виталий Лазаревич стал заинтересованным читателем и активным автором нашей газеты… И нам выпало счастье общения с этим ярким, в суждениях парадоксальным и неожиданным, в отстаивании своих взглядов порой даже беспощадным человеком, который, перешагнув 90-летний порог, сохранил ясностьу резкость, поразительную молодость ума.

В создании положительной оценочное™ большую роль играют эмоциональные оценки (заинтересованный, активный, парадоксальный и неожиданный, беспощадный), ряды однородных членов с рационалистическими оценками (например, характеристики ума — ясность, резкость, поразительная молодость).

Как видим, рассуждение становится средством объяснения или подтверждения предлагаемой автором журналистского текста оценки предмета речи — события, персоны, ситуации. Оценочная интенциональность журналистского текста, несмотря на определенную смысловую консолидированность, отличается значительной семантической нюансировкой.

Успешная журналистская коммуникация обеспечивается использованием богатого арсенала оценочных интенсификаторов, способствующих формированию соответствующей жанру экспрессивности, обращенностью речи к читателю, акцентуацией, активизирующей его мыслительную деятельность.