Реализация чужой гражданской правосубъектности (в том числе представительство)

последствий. Не будь у них основания ожидать подобного покрытия или возмещения (рассчитывай они на обеспечение соответствующих юридических действий собственным имуществом) — таких действий, приведших к этим последствиям, они бы и не совершали. Это — исполнители различного рода поручений (комиссионеры и агенты), а также управляющие чужим имуществом (обладатели прав хозяйственного ведения и оперативного управления, управляющие коммерческими организациями, доверительные и арбитражные управляющие и др.). Правовое положение государственных и муниципальных органов в настоящем параграфе не рассматривается; завершается рассмотрение вопросом о правовом положении лиц, действующих в чужом интересе без поручения.

Признание гражданским правом (в отступление от одного из своих основополагающих принципов) возможности реализации гражданской правосубъектности одного лица действиями другого объясняется следующим соображением. Субъекты гражданских правоотношений не могут простирать свое фактическое господство безгранично. Их возможности в этом отношении ограничены рядом объективных обстоятельств, которые, несмотря ни на какие желания, преодолеть невозможно. Так, общепризнанным постулатом является положение о том, что ни одно физическое лицо не в состоянии пребывать (а значит, и совершать юридически значимые действия) в нескольких различных местах одновременно^[1]; точно так же обстояло бы дело и с лицом юридическим, поскольку его единоличный исполнительный орган (генеральный директор), также, будучи по своей природе лицом физическим, не в состоянии был бы совершать юридические действия более чем в одном месте (месте своего фактического нахождения) одновременно. Существуют, затем, физические лица, вовсе нс способные к совершению юридических действий по причине недостатков в дееспособности и т. д. Право находит следующий выход из подобных ситуаций: юридические и (или) имущественные последствия действий известных лиц оно приурочивает к другим лицам, т. е. рассматривает эти действия так, как если бы они были совершены этими последними. Иными словами, речь идет о гражданско-правовых средствах распространения сферы юридического влияния лица за пределы собственных физических возможностей.

Где же границы применения данных гражданско-правовых средств? На чужой счет может быть совершено абсолютно любое юридическое действие, если для этого имеется предварительное согласие на его совершение, либо если его имущественные и правовые последствия получили последующее одобрение (были приняты) лицом, на счет которого действие совершалось. На чужое же имя^[2] можно совершить уже далеко не всё — лишь те действия, существо которых не предполагает проявления действующим субъектом какихлибо своих строго личных качеств. Вступление в брак, расторжение брака, признание отцовства, усыновление (удочерение), осуществление родительских прав, исполнение опекунских или попечительских обязанностей, оказание личных услуг, отправление компетенции (должностных полномочий), включая представительство, государственная и муниципальная гражданская или военная служба, выполнение большинства трудовых обязанностей, составление завещания, творческая деятельность, все без исключения действия, называемые фактическими (дыхание, прием пищи, сон, прогулка, езда на автомобиле, чтение книг и т. д.), абсолютно все неправомерные действия и, наконец, большинство действий публично-правового значения — все эти действия таковы, что могут совершаться лицом только от собственного имени.

Понятие и содержание представительства. Термин «представительство» обозначает два различных понятия. Во-первых, представительство — это гражданско-правовая форма, содержанием которой является юридическая возможность одного лица (представителя) действовать от имени, в интересах и за счет другого лица (представляемого), возникающая из договора, акта уполномоченного на то государственного органа или органа местного самоуправления, либо в силу закона. Данная юридическая возможность называется полномочием. Во-вторых, представительством называется сама деятельность представителя, направленная на реализацию предоставленной ему юридической возможности, т. е. осуществляемая в рамках принадлежащего ему полномочия.

В ГК не содержится определения представительства, но описываются последствия сделки, совершаемой представителем от имени представляемого: она создает, изменяет или прекращает гражданские права и обязанности непосредственно у представляемого (и. 1 ст. 182 ГК). Иными словами, представительство — это тот самый правовой институт, используя который, лицо действует не только на чужой счет, по и на чужое имя. Действия совершаются представителем, а гражданско-правовые последствия этих действий падают на представляемого; участник сделки (договора) — представитель, участник правоотношений — представляемый; представитель должен обладать способностью к совершению сделки, представляемый — способностью к участию в правоотношениях, из этой сделки возникающих. Представитель участвует в сделке, но не участвует в правоотношениях, ею созданных; представляемый же, напротив, становится участником правоотношений из сделки, совершенной его представителем, но не принимает участия в самой этой сделке^[3].

Содержанием гражданско-правового отношения, называемого представительством, является полномочие, по своей природе представляющее собой частный случай (разновидность) секундарного права^[4]. Предоставление полномочия облекается в форму документа, который должен соответствовать правилам ст. 185—187,188.1 ГК. Называется он доверенностью^[5].

Виды представительства (по основаниям установления, способам оформления и сферам). Из приведенного выше определения представительства видно, что по основанию своего установления оно подразделяется на три вида — договорное (добровольное), должностное и законное. Весьма близко к данной классификации стоит подразделение представительства по способу удостоверения представительских полномочий. Наконец, чрезвычайно важное практическое значение имеет деление представительства по сферам своего применения на материальное (частноправовое) и процессуальное (шире — публично-правовое).

• 1) Добровольное представительство возникает из договора между представителем и представляемым и преследует целью удовлетворение интереса представляемого в умножении своей юридической личности, в распространении сферы своего правового господства за пределы фактического места нахождения. Отношения добровольного представительства могут прекратиться отказом от них любой из сторон. Отношения между представителем и представляемым, объясняющие, почему первый согласился быть представителем второго и почему второй доверил представлять свои интересы именно данному представителю, а не кому-то другому, в литературе принято называть внутренней стороной отношений представительства. Данная «сторона» отношений оформляется, как правило, договором поручения^[6][7] (см. ст. 971—979 ГК). В противоположность этому действия представителя по отношению к третьим лицам, создающие права и обязанности для представляемого, обычно называют внешней стороной отношений представительства; документальным оформлением этой — внешней (ориентированной на всех посторонних лиц) — стороны представительства выступает вышеназванная доверенность. Добросовестно положившиеся на содержание доверенности третьи лица не должны ничего терять в том числе и тогда, когда ко времени совершения ими сделок с представителем доверенность уже была отозвана или прекратилась по иным основаниям (п. 2 ст. 189 ГК).
• 2) Законное представительство возникает и прекращается только с наступлением юридических фактов, указанных в законе (независимо от волеизъявления представляемого), и имеет целью обеспечение не только интересов представляемых граждан, но также и интересов лиц, связанных с ними гражданскими правоотношениями, а также общественного интереса в целом. Содержание последнего состоит в том, чтобы восполнить недостатки в дееспособности отдельных категорий субъектов гражданских правоотношений. К числу законных представителей российское гражданское законодательство относит (1) родителей, (2) усыновителей, (3) опекунов и (4) попечителей^ш. Осуществление законными представителями своих полномочий (секу ндарных и субъективных прав) составляет в то же время их публично-правовую обязанность; вопрос об установлении и прекращении отношений законного представительства также составляет вопрос публичного, но не частного права. По этим и некоторым другим причинам законное представительство вряд ли правильно считать видом представительства; скорее, нужно вести речь о вполне самостоятельном правовом институте.
• 3) Должностное представительство (представительство, основанное на акте государственного органа или органа местного самоуправления), сходно с представительством по закону, но с ним не сливается. Круг полномочий представителя здесь устанавливается ненормативными административными актами, определяющими как область деятельности представителя, так и содержание его полномочий. Однако во всех случаях представительства, основанного на административном акте, есть нечто общее, а именно то, что представитель, как правило у является должностным лицом представляемого. Отсюда и предложенное нами наименование — должностное представительство. Последнее обстоятельство делает представителя в трудовом или служебном (административном) отношении зависимым, подчиненным и подконтрольным представляемому, что фактически выводит отношения должностного представительства за рамки отношений гражданских.

Способов удостоверения представительских полномочий четыре: 1) доверенность; 2) документ установленного законом образца (свидетельство о рождении, об установлении отцовства, удостоверение опекуна или попечителя); 3) ненормативный (административный или корпоративный) акт и 4) обстановка, в которой действует представитель (продавец, кассир, гардеробщик, кладовщик и т.н.). Названные элементы классификации, несмотря на свою чрезвычайную близость, друг с другом все же не сливаются: так, полномочия договорных представителей могут не только удостоверяться доверенностями, но и следовать из обстановки; также и полномочия должностных представителей, могут оформляться непосредственно ненормативным актом, но могут также воплощаться и в доверенности и даже следовать из обстановки. Лишь только законному представительству вполне соответствует один способ оформления их полномочий — документ установленного законом образца. Согласно новой редакции п. 4 ст. 185 ГК значение доверенности — письменного полномочия (документа о полномочиях) — может иметь не только доверенность в собственном смысле этого слова, но и иной документ о полномочиях, а именно — (а) договор (в том числе между представителем и представляемым, а также между представляемым и третьим лицом) и (б) решение собрания. К таким договорам и решениям применяются не только правила ГК о самих этих договорах и решениях, но и нормы Кодекса о доверенности, «если иное не установлено законом или не противоречит существу отношений». Соответственно, с практической точки зрения было бы правильно уточнить первый пункт нашего перечня следующим образом: 1) доверенность (в том числе имеющие значение доверенности договор или решение собрания).

Представительство в строгом смысле слова — это институт гражданского {частного) материального права. Предметом представительского полномочия может быть, следуя буквальному толкованию п. 1 ст. 182 ГК, только сделка; практика, конечно, придерживается расширительного результата толкования, т. е. признает возможность совершения представителем не только сделок, но и всяких вообще юридически значимых правомерных действий. От такого — частноправового материального — представительства следует отличать представительство в публичном, в частности, в процессуальном праве. Для каждой области законодательства это будет самостоятельный институт, не являющийся разновидностью представительства общегражданского и регулируемый исключительно специальными, на сей счет устанавливаемыми нормами и правилами (см. об этом ст. 48—54 ГПК, ст. 59−63 АПК; ст. 26−29 НК, ст. 25.3−25.5 КоАП и др.).

Виды добровольного представительства. Добровольное представительство по сфере своего применения, своим задачам и содержанию обыкновенно разделяется на лично-доверительное (фидуциарное) и коммерческое. По общему правилу, отношения добровольного представительства являются фидуциарными, что вполне естественно и объясняется их задачами — созданием гражданско-правовых последствий на чужое имя. Нет нужды объяснять, что возможность «продолжать» сферу чужого юридического господства, полномочия действовать от чужого имени, попавшие в руки постороннего лица, могут стать сильным соблазном, искушением для последнего к совершению от имени и за счет представляемого действий, выгодных ему, представителю. Гарантией добросовестности представителя (его деятельности не за страх, а за совесть) могут служить только его личные (неюридические) отношения с представляемым, основой которых является взаимное доверие наивысшей степени. Но можно сконструировать и такое представительство, которое будет осуществляться не за совесть, по за страх; как правило, это — страх не получить вознаграждения. Гарантией добросовестности представителя в таком представительстве будет его расчет на вознаграждение со стороны представляемого в случае надлежащей деятельности. Такое представительство, осуществляемое в сфере предпринимательской деятельности, называется (в противовес фидуциарному) коммерческим.

При классическом — фидуциарном — представительстве полномочие действовать от чужого имени предоставляется лишь такому лицу, которое пользуется неограниченным и безусловным доверием представляемого. Представляемый должен быть уверен в представителе даже больше, чем в себе самом; он должен быть уверен, что, если ситуация поставит представителя перед выбором между собственными интересами и интересами его, представляемого, представитель предпочтет последние, чужие интересы, интересам собственным.

Точно такое же, если не большее, доверие и расположение должен питать представитель к представляемому. Так, представитель должен быть уверен в том, что представляемый не только без возражений примет па свой счет созданные для него правовые последствия, но и без промедления возместит понесенные представителем для него имущественные расходы; что же касается расположения, то оно проявляется в презумпции безвозмездного характера добровольного фидуциарного представительства. По общему правилу представитель не приобретает гражданско-правового требования вознаграждения со стороны представляемого; его ожидания благодарности, содержательно основательные, не воплощаются в юридическую форму.

В дополнение к сказанному следует отметить, что именно личнодоверительный характер отношений представительства по общему правилу (1) не позволяет лицу быть одновременным представителем обоих контрагентов сделки; (2) исключает возможность совершения представителем сделок в отношении себя лично; (3) по общему правилу требует совершения действий по представительству лично представителем — исключает возможность их переложения на другое лицо (передоверия); (4) предполагает возможность разрыва данных отношений во всякое время любой из сторон без объяснения мотивов, просто на основании утраты или подрыва веры в добросовестность и личность контрагента¹⁴³; (5) предполагает прекращение отношения представительства со смертью (прекращением) любой из его сторон, а также признанием представителя или представляемого ограниченно дееспособным, недееспособным или безвестно отсутствующим (см. обо всем этом п. 3 ст. 182, ст. 187, п. 1 и 2 ст. 188 ГК).

В изъятие из описанных общих правил ст. 184 ГК впервые в нашем законодательстве введено понятие коммерческого представительства. Коммерческим представителем называется лицо, постоянно и самостоятельно представительствующее от имени предпринимателей при заключении ими договоров в сфере предпринимательской деятельности, иными словами, лицо, для которого представительство чужих предпринимательских интересов составляет существо своей промысловой предпринимательской деятельности (способ заработка). Поскольку коммерческий представитель основывает свою деятельность не на товарищеском (доверительном), а на чисто коммерческом расчете (действует за вознаграждение), с него нельзя спрашивать больше, чем с обычного предпринимателя (до недавнего времени это положение даже было закреплено в п. 2 ст. 184): коммерческий представитель отнюдь не обязан заботиться об интересах и делах представляемого больше, чем о своих собственных. Отсюда и все другие различия коммерческого представительства с фидуциарным (платность услуг коммерческого представителя, возможность одновременного коммерческого представительства разных сторон в сделке с их согласия и некоторые другие, более мелкие).

Законное представительство (общие положения). Возникновение и существование законного представительства связывается отечественным законодателем с различного рода недостатками в дееспособности физических лиц, вызванными 1) несовершеннолетием, 2) ограничением дееспособности или 3) признанием гражданина недееспособным. Недос-^[8]

таточность частичной дееспособности несовершеннолетних граждан восполняется при помощи дееспособности их родителей или усыновителей, а при их отсутствии — опекунов (для малолетних детей) или попечителей (для несовершеннолетних, не являющихся малолетними). Недостаточность подвергнутой ограничению полной дееспособности восполняют лица, также называемые попечителями; наконец, отсутствие дееспособности у гражданина, признанного недееспособным, восполняют лица, называемые опекунами.

В соответствии со сказанным нужно различать следующие виды законных представителей: 1) родители и усыновители; 2) опекуны и попечители над несовершеннолетними гражданами; 3) собственно попечители (над ограниченно дееспособными гражданами) и 4) собственно опекуны (над гражданами, признанными судом недееспособными).

Родители (усыновители). Правовое положение родителей и усыновителей как законных представителей своих (усыновленных) детей (п. 1 ст. 64 СК) определяется нормами гл. 12 и 19 СК и содержательно мало чем друг от друга отличается (см. п. 1 ст. 137 Кодекса). Иными словами, права и обязанности усыновителей как законных представителей тождественны правам и обязанностям родителей.

Под родителями подразумеваются только отец и мать ребенка, но никак не другие родственники по восходящей линии; под усыновителями — лица, зарегистрированные в этом качестве. Основные права родителей — это (1) право па защиту прав и интересов детей (ст. 64 СК) и (2) право на воспитание детей (ст. 63). Вместе с тем данные права являются также обязанностями родителей по отношению как к самим детям, так и к обществу. Кроме того, родители несут также обязанность содержания своих детей (п. 1 ст. 60, ст. 80—86 СК).

Права родителей на имущество, находящееся в собственности детей, определяются ГК. На имущество детей, не достигших шести лет, родители имеют права, установленные ст. 37 и 575 ГК; с достижением детьми шестилетнего возраста, но до достижения детьми 14 лет объем прав родителей на имущество детей сужается до объема, предусмотренного п. 2 и 3 ст. 37 (см. об этом п. 1 ст. 28 ГК). Наконец, на имущество детей в возрасте от 14 до 18 лет родители не имеют каких-либо прав, за исключением права давать согласие или одобрение на сделки с этим имуществом. В случае если совершенная сделка не получила ни согласия, ни одобрения, родители вправе предъявить требование о признании такой сделки недействительной (ст. 175). На имущество полностью дееспособных несовершеннолетних детей родители не имеют никаких прав.

Гражданско-правовой статус законных представителей, именуемых родителями, может быть утрачен при наличии хотя бы одного из следующих обстоятельств: (1) ребенок достиг гражданского совершеннолетия (п. 2 ст. 61 СК); (2) ребенок приобрел полную дееспособность до достижения им совершеннолетия (п. 2 ст. 61); (3) родители лишены родительских прав (ст. 69); (4) родители ограничены в родительских правах (ст. 73); (5) ребенок отобран у родителей (ст. 77); (6) ребенок усыновлен (и. 2 ст. 137). Лишение и ограничение родительских прав возможны только, а судебном порядке, а отобрание ребенка может быть осуществлено только органом опеки и попечительства. При этом родители не освобождаются от обязанности содержания ребенка — это все, что сохраняется от их родительского статуса.

Опекуны и попечители. Опека устанавливается над малолетним либо недееспособным гражданином, а попечительство — над частично или ограниченно дееспособным. Опеку и попечительство объединяет общая юридическая цель, каковой признается «…защита прав и интересов недееспособных или не полностью дееспособных граждан» (п. 1 ст. 31 ГК). Мера такой защиты, однако, может (да и должна быть) различной: граждане, находящиеся под попечительством, как правило куда более социализированы (а значит — лучше приспособлены к участию в юридических отношениях), чем лица, состоящие под опекой. Соответственно, различаются два основных направления защиты недостаточно дееспособных граждан — (1) помощь гражданину, который участвует в гражданском обороте самостоятельно в виде дачи согласия или одобрения совершаемых ими сделок (да и то далеко не всех) и (2) полная замена гражданина в гражданском обороте путем совершения сделок и иных юридических действий, тому необходимых, за него (вместо него). На первом направлении — дают согласия и одобряют сделки — действуют попечители (п. 2 ст. 33 ГК), на втором — более сложном и ответственном — опекуны (п. 2 ст. 32). Особые функции возлагаются законодательством на опекунов и попечителей несовершеннолетних граждан, а также — на попечителей граждан, дееспособность которых подверглась ограничению по «психическому» основанию (о том и другом случае см. ниже). Основными источниками правового регулирования отношений опеки и попечительства являются, помимо ст. 31—40 ГК, нормы ст. 145—148.1 СК, а также специального законодательного акта — Федерального закона от 24.04.2008 № 48-ФЗ «Об опеке и попечительстве»^[9]. Следует сказать, что за исключением случая, прямо предусмотренного и. 1 ст. 28 ГК, его нормы об опеке и попечительстве не применяются к отношениям с участием родителей или усыновителей несовершеннолетнего подопечного; нормы иных актов не применяются к таким отношениям вовсе. Родители и усыновители свободны почти от всех запретов, ограничений и прочих условностей, которыми наше законодательство связывает опекунов и попечителей.

Содержание и существо той цели, во имя достижения которой устанавливаются опека и попечительство, предопределяют правило п. 2 ст. 31 ГК о том, что «опекуны и попечители выступают в защиту прав и интересов своих подопечных в отношениях с любыми лицами, в том числе в судах, без специального полномочия«^[10]. Исключение из него установлено п. 3 ст. 37, согласно которому «опекун, попечитель, их супруги и близкие родственники нс вправе совершать сделки с подопечным^[11], а также представлять подопечного при заключении сделок или ведении судебных дел между подопечным и супругом опекуна или попечителя и их^[12][13] близкими родственниками».

Право на доходы подопечного одинаково, что у опекунов, что у попечителей, и определяется и. 1 ст. 37 ГК. Опекун (попечитель) вправе за счет сумм, причитающихся подопечному в качестве его дохода, производить расходы, необходимые для содержания подопечного'™, но если размер ежемесячного расхода превышает величину прожиточного минимума на душу населения, установленного в целом по Российской Федерации — то его можно произвести только с предварительного разрешения органа опеки и попечительства. Что же касается основного (капитального, плодоприносящего) имущества подопечного, то совершение с ним каких-либо сделок опекуном или их одобрение попечителем по общему правилу вообще невозможно без предварительного разрешения органа опеки и попечительства (и. 2 ст. 37). Почему? Потому что указанная норма запрещает совершение сделок (цитирую) «…по отчуждению, в том числе обмену (!) или дарению, сдаче его внаем (в аренду), в безвозмездное пользование или в залог, сделок, влекущих отказ от принадлежащих подопечному прав, раздел его имущества или выдел из него долей, а также любых других действий, влекущих уменьшение имущества подопечного». Как понимать последнюю фразу? Если в том смысле, что сделка не должна приводить к снижению стоимости всего имущества подопечного в целом, как имущественного комплекса — что, грубо говоря, не должно происходить такого, чтобы из его состава выбыло имущество, стоящее (условно), 100 руб., а поступило в состав имущества только на 50 руб. (см. п. 5 ст. 18 Закона об опеке и попечительстве) — то ничего ужасного в цитированной норме нет. Но к сожалению, весьма раснространено и иное толкование — в том смысле, что из имущества подопечного вообще ничего не должно выбывать. При таком — совершенно неверном, конечно — толковании в число запрещенных п. 2 ст. 37 ГК сделок подпадают практически все вообще мыслимые сделки, равно как и становится неясным, а зачем вообще подопечному нужно какое бы то ни было имущество, кроме, разумеется, того, что имеет чисто потребительское назначение? — ведь его все равно никак нельзя пустить в оборот.

Весьма значительное число правил, устанавливающих иные ограничения распоряжения имуществом подопечного, содержат ст. 16— 23 Федерального закона «Об опеке и попечительстве». Среди них, в частности, такие, как 1) запрет пользоваться имуществом подопечного иначе, как в случаях, прямо установленных законом (п. 3 и 4 ст. 14, п. 4 ст. 17 Закона); 2) право органов опеки и попечительства давать не только разрешения (запрещения), но и обязательные для исполнения указания по распоряжению имуществом подопечных (п. 2 ст. 19); 3) ограничение возможности внесения средств подопечного только в такие кредитные организации, не менее половины акций (долей) которых принадлежат Российской Федерации (п. 3 ст. 19); 4) запрет заключения (дачи согласия на заключение) кредитных договоров и договоров займа от имени подопечного-заемщика, кроме случаев, когда это требуется для содержания подопечного или обеспечения его жильем (п. 4 ст. 19); 5) запрет отдавать имущество подопечного взаймы иначе как на условиях ипотеки (п. 5 ст. 19); 6) запрет сдавать имущество подопечного в пользование на срок, превышающий пять лет (п. 6 ст. 19); 7) ограничения на распоряжение недвижимым имуществом подопечного (ст. 20); 8) запрет на совершение ряда процессуальных действий, в том числе на отказ от иска и заключение мирового соглашения (п. 1 ст. 21); 9) запрет на выдачу доверенности от имени подопечного (п. 2 ст. 21) и др. Все эти правила применяются и к доверительному управлению имуществом подопечного (ст. 38 ГК и ст. 23 Закона).

Согласно п. 3 ст. 31 ГК и п. 1 ст. 145 СК опека и попечительство над несовершеннолетними устанавливаются при отсутствии у них родителей, усыновителей, лишении родителей родительских прав, а также в случаях, когда такие граждане по иным причинам остались без родительского попечения, в частности когда родители уклоняются от их воспитания либо защиты их прав и интересов. Общие положения об опеке и попечительстве над несовершеннолетними осложнены следующими основными особенностями. Опекуны и попечители несовершеннолетних граждан обязаны (1) проживать совместно со своими подопечными (п. 2 ст. 36 ГК); (2) заботиться о содержании своих подопечных, их обучении и воспитании, об обеспечении их уходом и лечением, защищать их права и интересы (п. 3 ст. 36). Нормы ст. 148—150 СК — о правах несовершеннолетних подопечных и обязанностях опекунов (попечителей) — существенно дополняют рассмотренные выше предписания ГК.

Что же касается попечителей граждан, дееспособность которых ограничена по психическим основаниям, то они «…оказывают подопечным содействие в осуществлении ими своих прав и исполнении обязанностей, а также охраняют их от злоупотреблений со стороны третьих лиц» (абз. 2 п. 2 ст. 33 ГК), в том числе заботятся о развитии (восстановлении) дееспособности таких граждан (абз. 3 п. 3 ст. 36), а также несут и исполняют обязанности, возложенные на попечителей несовершеннолетних граждан, описанные в предыдущем абзаце (см. п. 4 ст. 36). По всей видимости, законодатель имел в виду, что все эти обязанности попечители граждан, ограниченных в дееспособности по психическим основаниям, выполняют наряду с функцией, общей для всех вообще попечителей — с функцией дачи согласия на сделки подопечного или одобрения их.

Должностные лица, участники и работники организаций. Несмотря на то что должностные лица — это понятие, исконно относящееся к публичному праву (см. примечание 1 к ст. 285 УК, а также примечание к ст. 2.4 КоАП), мы решились воспользоваться им для обозначения, во-первых, 1) круга должностных представителей — лиц, уполномоченных к осуществлению функций представителя власти либо выполнению организационно-распорядительных или административно-хозяйственных функций в государственных органах или органах местного самоуправления (государственных или муниципальных учреждениях), а во-вторых, 2) круга лиц, уполномоченных к совершению гражданско-правовых действий от имени организаций — субъектов частного права, их учредительными документами либо законом, т. е. говоря коротко, для обозначения граждан, входящих в состав органов юридических лиц. Юридические последствия действий, совершаемых данными лицами, непосредственно возникают у тех организаций, от имени которых эти — «должностные» — лица действуют. Основанием к этому являются принадлежащие данным лицам должностные полномочия, вся совокупность которых образует сферу отправляемой данными лицами должностной компетенции.

Должностные лица в публично-правовом смысле, а также лица, занимающие должности в органах юридических лиц, рассматриваются гражданским правом (по отношению к посторонним лицам^[14]) как элементы (составные части) соответствующих органов и организаций. Это означает, что в юридическом отношении не только последствия, но и сами действия должностных лиц рассматриваются как действия тех самих органов (организаций), к которым данные лица принадлежат. Это существенным образом отличает их от представителей, в которых гражданское право видит вполне самостоятельных в юридическом отношении субъектов, нс сливающихся с представляемыми, и действия которых оно четко отделяет от действий самих представляемых. В юридическом отношении различие это особенно ярко проявляется в последствиях тех действий (в том числе сделок), которые совершены за пределами предоставленных должностным лицам и представителям полномочий: в то время как сделки и иные действия (в том числе незаконные), выходящие за пределы полномочий должностных, по общему правилу, создают последствия для органа или организации в целом, но не для того, кто их совершил (ст. 174, 1069—1071 ГК), то действия, лежащие за рамками полномочий представительских, напротив, создают правовые последствия для самого их совершившего лица — представителя (п. 1 ст. 183 ГК), если только представляемый в последующем не примет этих последствий на свой счет (п. 2 той же статьи).

Идентичный подход применяется при оценке действий, совершенных работниками юридических лиц и граждан-предпринимателей в процессе исполнения ими своих трудовых обязанностей (ст. 402, 1068 ГК): такие действия, направленные на исполнение обязательств, а также всякие вообще действия, ставшие причиной возникновения имущественного вреда у других лиц, считаются действиями работодателя; на него же падают и гражданско-правовые последствия этих действий. Сказанное не исключает, конечно, возможности работодателя в последующем «посчитаться» с нерадивым работником по нормам трудового права, но на права третьих лиц эти отношения никакого влияния оказывать не могут.

Рассмотренные здесь нормы вполне применяются не только к должностным лицам и работникам, но также и к участникам (членам) организаций — юридических лиц в тех случаях, когда таковые согласно указанию закона уполномочены совершать действия с целью создания прав и обязанностей непосредственно у юридического лица (п. 2 ст. 53 ГК) (см., например, случай, предусмотренный абз. 4 п. 1 ст. 72 ГК).

Лица, привлекаемые должниками для передачи исполнения по обязательствам. Согласно п. 1 ст. 313 ГК должник может возложить бремя совершения действия, составляющего исполнение лежащего на нем обязательства, на другое лицо. Так бывает, например, в тех случаях, когда должник, вместо того, чтобы самому доставлять вещь, подлежащую передаче кредитору, поручает это сделать перевозчику или организации связи (почте, курьерской службе, экспедиционной конторе и т. п.); так происходит в том, например, случае, когда должник, не располагая предметами исполнения сам, договаривается с третьим лицом, у которого такие предметы имеются, о передаче таковых своему кредитору; в том также случае, когда должник, вместо того, чтобы выполнять работу самостоятельно, привлекает для этого стороннюю организацию (субподрядчика) и т. д. Действия таких лиц приведут к гражданско-правовым последствиям для другого лица — должника, который привлек их к исполнению своего обязательства.

Во всех перечисленных случаях кредитор будет иметь перед собой постороннее, возможно, что прежде ему вовсе неизвестное, лицо, предоставляющее исполнение, — сотрудника организации-склада или железной дороги, почтальона, шофера, экспедитора или иных работников третьего лица. Статус некоторых из них (например, того же почтальона или кладовщика железной дороги) сам по себе свидетельствует о том, что таковых привлек (послал) именно должник и как раз с целью доставки и передачи исполнения кредитору. Статус других лиц (факт привлечения таковых должником к процессу исполнения обязательства) нуждается в выяснении; его положительный результат делает кредитора должным принять предоставляемое исполнение под угрозой оказаться в состоянии просрочки (ст. 405 ГК). Будучи принятым, такое исполнение, если оно было надлежащим, прекращает либо изменяет обязательство с участием данного кредитора и должника, привлекшего к его исполнению третье лицо; если же оно было ненадлежащим, то у кредитора появляются основания «считаться» с должником в проистекших из этого обстоятельства убытках (ст. 15, 393 ГК). Иными словами, речь идет о непосредственном создании действиями технических исполнителей обязательств гражданско-правовых последствий (которые могут быть, между прочим, и неблагоприятными^[15]) для других лиц — кредитора (что не особенно важно, так как без его участия такие действия не смогут совершиться) и должника.

Нормой п. 2 ст. 313 ГК третьему лицу, которое подвергается опасности утратить свое право на имущество должника вследствие обращения кредитором на него взыскания, предоставляется право удовлетворить кредитора по своей инициативе, т. е. даже в том случае, когда должник на него не возлагал исполнения. Впрочем, такое удовлетворение имеет юридическое значение только в том случае, когда оно представляло собой во всех отношениях надлежащее исполнение. Его последствием является суброгация — переход требования, по которому было произведено удовлетворение, к произведшему таковое лицу.

Исполнители поручений о сделках. Лицами, привлекаемыми не для исполнения уже существующих, но для создания новых обязательственных, а в конечном итоге и иных (абсолютных) гражданских правоотношений, являются не только договорные представители, но также комиссионеры и агенты, действующие на комиссионных принципах. Статус комиссионера определяется нормами гл. 51 ГК; теми же нормами с учетом особенностей, установленных гл. 52 ГК, регулируется и правовое положение агентов, действующих на комиссионных принципах (ст. 1011). Основной принцип, предопределяющий собой все другие особенности статуса комиссионера, заключаются в правиле, согласно которому обязательственные права и обязанности по комиссионным сделкам всегда приобретает комиссионер «…хотя бы комитент и был назван … или вступил … в непосредственные отношения по исполнению сделки» (абз. 2 п. 1 ст. 990, абз. 2 п. 1 ст. 1005 ГК), в то время как вещные права на вещи, приобретенные комиссионером за счет комитента, возникают непосредственно у комитента (п. 1 ст. 996).

Подробное рассмотрение вопросов, связанных с исполнением комиссионных поручений, относится к учению об исполнении обязательств по оказанию юридических услуг, которое обыкновенно рассматривается в рамках курса обязательственного или договорного права.

Управляющие чужим имуществом (чужими делами). В их число входят несколько разнородных, на первый взгляд, категорий лиц: 1) обладатели прав хозяйственного ведения и оперативного управления:; 2) арендаторы предприятий и единых недвижимых комплексов; 3) доверительные управляющие; 4) управляющие активами; 5) управляющие коммерческими организациями и 6) арбитражные управляющие; при более пристальном изучении законодательства можно обнаружить и еще ряд лиц аналогичного правового положения, действия которых от своего имени, но за чужой счет ограничиваются разовыми операциями^[16]. Всех этих субъектов объединяет выступление в гражданском обороте от собственного имени на чужой счет; различается лишь правовой механизм имущественного обеспечения такой деятельности.

В некоторых случаях обеспечительной базой для действий от своего имени, но на чужой счет является специально создаваемый на этот случай имущественный комплекс; критерием различия между самими этими случаями является тот гражданско-правовой титул, на котором происходит закрепление этого комплекса за лицом, базой хозяйствованию которого он и будет служить. Так, наиболее известен случай закрепления государственными и муниципальными образованиями принадлежащего им имущества (предприятий и иных имущественных комплексов) за унитарными предприятиями на правах хозяйственного ведения или оперативного управления (ст. 113—114, 294—297, 299, 300 ГК), а также случай создания собственниками учреждений, обладающих необходимым для их деятельности имуществом на праве оперативного управления (ст. 296, 298—300). Как минимум равноценное, если не большее, внимание в литературе уделяется и таким случаям, как хозяйствование с предприятием, взятым в аренду (ст. 656—664 ГК), а также доверительное управление чужим имуществом (ст. 1012—1026 ГК): и арендатор предприятия и доверительный управляющий хозяйствуют от собственного имени с чужим имуществом, вследствие чего создают гражданские права и обязанности не только для себя, но и для другого лица — обладателя прав, составляющих арендованное предприятие и комплекс, переданный в доверительное управление (так называемого собственника предприятия и учредителя управления).

Весьма близко к последней ситуации находятся слу чаи управления активами, которые (согласно нашему законодательству) считаются объектами права общей долевой собственности — 1) имуществом фондов (универсальных законодательных постановлений по этому вопросу нет; порядок управления имуществом каждого конкретного фонда определяется его уставом); 2) общим имуществом многоквартирных домов — МКД (см. ст. 161—163 ЖК); 3) паевыми инвестиционными фондами — ПИФами (гл. Ill—V, VIII, X Федерального закона от 29.11.2001 № 156-ФЗ «Об инвестиционных фондах»); 4) ипотечным покрытием (см. нормы гл. 3 Федерального закона от 11.11.2003 № 152-ФЗ «Об ипотечных ценных бумагах») и 5) целевыми капиталами некоммерческих организаций — так называемыми эндаументами (см. нормы гл. 3 Федерального закона от 30.12.2006 № 275-ФЗ «О порядке формирования и использования целевого капитала некоммерческих организаций»). Отличие только в том, что если ни в хозяйственное ведение, ни в оперативное управление, ни в аренду, ни в управление доверительное заинтересованное лицо никогда не передает всего своего имущества, то в случаях с ([зондами, общим имуществом МКД, ПИФами, эндаумеитами и ипотечными покрытиями предметом хозяйствования становится как раз таки весь актив как единое целое.

Точно гак же происходит и в случаях управления активами коммерческих организаций в целом со стороны единоличных управляющих и управляющих организаций, а также различными видами арбитражных управляющих. По всей видимости, здесь будет правильным говорить об управлении не столько активами, сколько вообще всеми текущими делами данных юридических лиц. Гражданскоправовое положение единоличных управляющих и управляющих организаций определяется законодательством о тех юридических лицах, чьи активы становятся предметом их управления — см., например, абз. 3 п. 1, абз. 2 и 5 н. 3, абз. 1 и 3 п. 4 ст. 69 Закона об АО, ст. 42, 44 Закона об ООО. Гражданско-правовое положение арбитражных управляющих — лиц, занимающихся ведением дел организаций-банкротов или находящихся в преддверии банкротства, определяется нормами Закона о банкротстве. Так, ст. 20—26.1 данного Закона содержат общие положения об арбитражных управляющих как таковых (кто может быть арбитражным управляющим, когда, кем и как они назначаются и г. д.). Затем, ст. 65—72 Закона посвящены статусу временных управляющих, т. е. арбитражных управляющих, действующих в период наблюдения. Статьей 83 Закона регламентируется институт административного управляющего — лица, ведущего дела организаций, находящихся на стадии финансового оздоровления. Нормы ст. 96—121 Закона регулируют деятельность внешних управляющих — они представляют юридическое лицо на стадии внешнего управления. Наконец, управляющие конкурсные — лица, занимающиеся проведением конкурсного производства в отношении имущества банкрота — действуют, руководствуясь ст. 127,129—149 Закона.

• [1] На этом соображении основано понятие алиби — одно из центральных понятий уголовного процесса.
• [2] Всякое действие, совершаемое на чужое имя, совершается за чужой счет; вместе с темне каждое действие на чужой счет есть одновременно и действие на чужое имя. Действия на чужой счет — понятие более широкое, поглощающее собой понятие о действиях на чужое имя.
• [3] В этой связи становится чрезвычайно рельефной грубая ошибочность абз. 1 п. 1 ст. 160ГК, гласящего о возможности подписания документов о сделках лицами, «…должнымобразом уполномоченными… лицами, совершающими сделку». Если сделка совершается «должным образом уполномоченными» на ее совершение лицами, то имен, но О
• [4] Ранее мы раскрывали существо полномочия как «…системы двух субъективных правпредставителя, одно из которых является абсолютным, другое — относительным, направленным против представляемого. Абсолютное право представителя включаетв себя (1) возможность совершения определенных юридических действий от имени, в интересах и за счет представляемого и (2) возможность требовать от представляемого, своих контрагентов и любых других лиц не смешивать его юридическую сферу (представителя) с юридической сферой представляемого. Центром тяжести относительного права представителя являются (1) возможность рассчитывать на то, чтовсе юридические последствия, созданные его действиями, падут на представляемого;(2) возможность требовать от представляемого возмещения всех необходимых расходов, понесенных им в процессе осуществления представительства». Такой взглядсформировался у нас, конечно, под непосредственным давлением догмы, согласнокоторой все многообразие фактических жизненных отношений облекается в однугражданско-правовую форму — форму гражданского правоотношения. В настоящее время мы полагаем необходимым оставить этот взгляд как явно не подтверждающийся эмпирическим материалом.
• [5] Вопросы о составлении и оформлении доверенностей, а также их видах, суть вопросычисто практические, в данном пособии, имеющем учебное (академическое) назначение, не рассматриваемые.
• [6] Как правило, но не всегда. Представителями могут быть лица, отношения которыхс представляемыми оформлены агентским договором, договором транспортной экспедиции или даже трудовым договором.
• [7] С некоторой долей условности, ибо действующее законодательство не знает недееспособных юридических лиц, к числу законных представителей можно было бы отнести различные виды арбитражных управляющих.
• [8] Не составляет исключения и предусмотренный недавно введенной в Кодекс ст. 188.1институт безотзывной доверенности', во-первых, таковая (согласно абз. 2 и. 1 названной статьи Кодекса) все-таки «…в любом случае (!) может быть отменена после прекращения того обязательства, для исполнения или обеспечения исполнения которогоона выдана, а также в любое время в случае злоупотребления представителем своимиполномочиями, равно как и при возникновении обстоятельств, очевидно свидетельствующих о том, что данное злоупотребление может произойти» (последний случай, как само собой понятно, чрезвычайно «растяжим»), а во-вторых, этот институтимеет с представительством, конечно же, весьма немного общего, ибо прямое и непосредственное его назначение — в том, чтобы служить средством обхода не во всемудобных норм о договоре доверительного управления имуществом. Прочтем абз. 1п. 1 ст. 188.1 — когда и в связи с чем наша «безотзывная доверенность» может бытьвыдана? «В целях исполнения или обеспечения исполнения обязательства представляемого перед представителем или лицами, от имени или в интересах которых действует представитель, в случаях, если такое обязательство связано с осуществлением предпринимательской деятельности…». Казалось бы, норма вызывает целый рядвопросов, но! Если вместо слова «представляемый» написать «учредитель доверительного управления», вместо слова «представитель» — «доверительный управляющий», вместо «лиц, в интересах которых действует представитель» — «бенефициары (выгодоприобретатели)», а обязательства представляемого — это его обязательствапо предоставлению содержания третьим лицам (бенефициарам) — то все вопросыотпадут, что называется, сами собой.
• [9] Мы не рассматриваем здесь организационные и административно-правовые стороныопеки и попечительства, как-то понятие и состав органов опеки и попечительства, их задачи, функции и полномочия, требования, предъявляемые к кандидатам в опекуны и попечители, порядок их назначения, правовое положение, основания прекращения статуса опекунов и попечителей и пр. Предметом нашего внимания являетсятолько и исключительно вопрос о том, в какой области и мере опекуны и попечителиспособствуют реализации правосубъектности своих подопечных.
• [10] Без специального полномочия не равнозначно «без специального разрешения» (согласия).
• [11] Кроме сделок по передаче имущества подопечному в дар или в безвозмездное пользование.
• [12] То есть близкими родственниками опекуна (попечителя) и подопечным. Близкиеродственники самого подопечного здесь не имеются в виду, как это может показатьсяпри буквальном прочтении данной нормы.
• [13] При этом следует учесть, что опекун несет обязанности по содержанию опекаемого, по обеспечению его уходом и лечением, защите его прав и интересов. Попечительже совершеннолетнего «не психического» подопечного не обязан ни содержать последнего, ни ухаживать за ним, ни лечить его — он лишь имеет право этим заниматься. См. об этом и. 3 и 4 ст. 36 ГК.
• [14] По не к самим организациям, должности в которых они занимают: согласно п. 3 ст. 53ГК такие лица обязаны возмещать убытки, причиненные ими организациям, облекшим их своим должностным доверием.
• [15] Именно этим и объясняется требование, предъявляемое п. 1 ст. 313 ГК к кредитору относительно того, чтобы тот, прежде чем принимать исполнение, удостоверилсяв том, что оно предлагается не абы кем, но именно тем лицом, на которое должникомвозложено исполнение. В противном случае нельзя исключить возможности инициативного предоставления заведомо ненадлежащего исполнения от чужого именис целью причинения ущерба должнику, от имени которого такое предоставление совершается, или его компрометации.
• [16] Таковы, например, векселеи чекодержатели, а также бенефициары по банковскимгарантиям и аккредитивам.