Проблемы с местоимениями Местоимения и обобщения: мы и вы

Часто приходится слышать вопросы о том, как использовать в научном тексте местоимения и прочие обобщающие слова («все», «никто», «люди», «каждый», «многие», «считается», «принято думать», «всегда» и пр.). К сожалению, работы российских студентов в социальных и гуманитарных дисциплинах действительно грешат избытком подобных обобщений. Это не только превращает их мнения в огульные бездоказательные заявления и настраивает читателя негативно, но и вызывает недоумение по поводу того, кто к кому обращается, а главное — с какой целью. Полагаю излишним обсуждать здесь нелепые обобщения типа «люди», «все» или «никто», но на местоимениях «мы» и «вы» стоит остановиться подробнее.

Не то чтобы обобщения такого рода вообще не стоило употреблять. Самое распространенное и, пожалуй, естественное место, где можно встретить обобщение, это начало введения, интрига. Именно здесь можно обратиться к фоновым знаниям читателя, контексту, из которого родится проблематика текста, здесь можно пошутить или озадачить читателя парадоксом. Работая над введением, мы уже убедились, что это самое ответственное место текста, которое пишется в последнюю очередь и от которого во многом зависит, проявит ли читатель интерес к данному тексту. Установление контакта с читателем вполне может произойти через местоимения «мы» и «вы», но успех предприятия будет зависеть от точности соответствия формы содержанию — как самой интриги, так и всего текста.

Прежде чем употребить «мы» в значении «все мы», нужно отдавать себе отчет в том, что в данном случае это действительно оптимальный способ ввести тему, не вызвав у читателя отторжение. И дело не только в том, что нельзя употреблять это обобщение в негативном смысле (например, «когда мы сталкиваемся с деятельностью террористических организаций…», «теряя трудоспособность, мы…» или «когда мы преступаем закон…»), а в том, что в мире практически нет таких явлений, которые все восприняли бы одинаково. Более того, то, с чем согласятся действительно все, вряд ли будет чем-то новым или интересным.

Прекрасный пример использования «мы» в качестве введения в тему представляет, например, такое начало текста о моделях в политической аналитике: «Все мы строим модели. Они нужны нам, чтобы находить закономерности в окружающем нас мире и иметь возможность каким-то образом интерпретировать происходящие события через эти закономерности» 15]. Далее автор рассматривает характеристики моделей, их типы и т. д., но контакт читателя с автором уже установлен. Действительно, все мы в той или иной форме строим модели — поведения, построения карьеры и семьи, решения проблем и т. д. Мыслящий читатель согласится с такой постановкой темы и с интересом начнет вникать, какими они бывают, эти модели, и как они могут помочь в решении политических и публичных проблем. В конце концов, все мы заинтересованы в их решении. Размышлять вместе с умным строителем моделей интересно.

Местоимение «вы» не объединяет писателя с читателем, а напротив, отделяет читателя и указывает на него прямо и безапелляционно. Пользоваться этим местоимением следует крайне осторожно. Попробуйте заменить «мы» на «вы» в приведенных выше негативных примерах (например, «когда вы преступаете закон…»), и фраза зазвучит угрожающе. Отстраняясь от читателя, вы возлагаете всю ответственность на него. Вполне позитивное предложение может оказаться как минимум не толерантным, если в него закралось «вы». Что может почувствовать бездетная или потерявшая ребенка женщина, прочитав фразу «Воспитывая ребенка, вы неизбежно сталкиваетесь с проблемой наказаний»? Среди ваших удаленных читателей могут быть очень разные люди с разными судьбами, даже если все они — профессиональные социологи или психологи.

В силу своего эпатажного характера местоимение «вы» может использоваться в тех случаях, когда писатель намеренно будоражит читателя и использует тип «шокирующей» интриги. К примеру, обширная статья «Тщетная погоня за счастьем», посвященная исследованиям психолога Д. Джилберта и его коллег в области эмоциональных ожиданий, начинается так: «Если Дэниел Джилберт прав, то вы неправы. Т. е., если Дэниел Джилберт прав, то вы неправы, полагая, что новый автомобиль доставит вам столько радости, сколько вы от него ждете. […] Вы ошибаетесь, когда думаете, что потеря работы сломит вас. Вы ошибаетесь, если полагаете, что смерть близкого человека будет мучить вас год за годом, до скончания века. […] И все это потому, что, как только дело касается попытки спрогнозировать ощущения, которые вы предполагаете испытать, вы, скорее всего, ошибаетесь» .

Такое фронтальное, ничем не предваренное «вы не правы» и «вы ошибаетесь» не оскорбляет читателя, но удивляет и застает врасплох. Реакцией будет, скорее всего, вопрос: «Нет, ну почему же?» — и интерес к статье обеспечен. Разумеется, уже следующий абзац написан серьезным информирующим языком и вводит читателя в круг ученых, исследующих проявления счастья, знакомит его с направлениями их деятельности, терминологией, результатами исследований и т. д.

Тем не менее, статья написана не самим профессором Джилбертом, а журналистом, и опубликована не в научном, а научно-популярном журнале, хотя и очень солидном — New York Times Magazine. Нельзя исключить вероятности того, что сам профессор начал бы свою статью в научном журнале похожей интригой, однако эта вероятность не слишком велика.

Стандартная модель в действии: строим определения

Выше мы уже возвращались к тексту Дж. Андерсона из задания 35. Прочтите еще раз его текст, а также ключи и комментарии к этому заданию и посмотрите, как автор вводит определения. По идее, каждое из них в отдельности можно было бы выразить одной и той же формулой: «Публичная политика — эго…» Автор этой формулой не воспользовался, но отнюдь не только по причине соблюдения правил использования источников.

Определение в академическом контексте и научной коммуникации является одним из самых распространенных и функционально необходимых видов предложения. Оно включает определяемый термин и группу слов, которая его определяет. Чаще всего термин является субъектом предложения, а определяющая группа — объектом. В качестве глагола в этом случае обычно выбирается «быть» или иной глагол состояния, например, «представляет собой» или «является». За счет потери глагола «быть» определения в русском научном дискурсе часто даются через формулу тире и «это», что не всегда правильно.