Господин Великий Новгород

Другую модель государственного и общественного устройства представляла Новгородская земля. В XIX в. декабристы противопоставляли новгородскую «вольность» московскому «деспотизму», и современные школьники порой судят о новгородской «демократии» по фильмам на фольклорно-сказочные сюжеты: народ на вече громким криком принимает решение о войне или мире, и простой мастеровой спихивает с «трибуны» знатного боярина…

О Новгороде нам известно больше, чем о других древнерусских землях. Север не затрагивался татарскими набегами — здесь лучше сохранялись летописи и документы; с 1932 г. в Новгороде постоянно проводятся археологические раскопки, в ходе которых совершено важнейшее открытие — найдены берестяные грамоты, число которых к настоящему времени превышает 1000. Исследования подтвердили, что Новгород — это действительно относительно «новый город»: он возник из поселков нескольких объединившихся племенных союзов (кривичей, словен, мери и чуди) в середине X в., а век спустя была построена первая общегородская крепость-детинец. Однако, говоря о Новгороде, следует иметь в виду не только город, по и обширное государство, никогда — в отличие от других земель и княжеств — не дробившееся на уделы.

В большинстве учебников приводится известная дата — 1136 г., когда новгородцы изгнали неугодного им князя и стали приглашать князей по своему выбору. Но это событие — только один этап на пути оформления особого социального и государственного устройства Новгорода. Его истоки уходят в глубокую древность, когда родоплеменная верхушка разноэтничных славянских и угрофинских племен возглавила эту «федерацию», впоследствии превратившись в новгородское боярство. В отличие от других земель, где боярином становился княжеский советник или дружинник, новгородским боярином можно было только родиться: лишь представители 40−50 родов (Онциферовичи, Мишиничи, Мирошкиничи и др.) носили это звание. Археологические раскопки показали, что каждому из этих родов принадлежали по 8−10 усадеб (площадью 1500−2000 кв. м каждая), переходивших из поколения в поколение и на протяжении столетий нс менявших своих границ. Такие клановые усадьбы уже в XI в. представляли собой мощные хозяйственные комплексы с двухэтажными боярскими хоромами (с балконами, стеклянными окнами и цветными витражами) и многочисленными хозяйственными постройками с челядью, запасами, ремесленными мастерскими и зависимыми людьми разных категорий. Они составляли прочную городскую опору боярских родов, издавна являвшихся настоящими хозяевами в городе и на подвластных ему территориях. В X—XI вв. именно новгородские бояре (а не княжеская власть) осуществляли сбор налогов, и древнейшие известные берестяные грамоты — это записи долгов горожан и «смердов», хранившиеся на боярских усадьбах.

В дальнейшем бояре превращаются в землевладельцев, и в XIV в. 90% новгородских владений становятся боярскими вотчинами. Вотчинное хозяйство (целые «погосты» в сотни километров с десятками деревень) и промыслы давали боярам возможность экспортировать ценные товары — воск, меха, мед, «рыбий зуб», рыбу; ведь Новгород до XVIII в. был для Руси «окном в Европу» и главным центром торговых связей с западными и северными странами. Обратным потоком шли западноевропейские товары (сукно, соль, янтарь) и полуфабрикаты (цветные металлы), поступавшие снова на боярские усадьбы в мастерские ремесленников, а оттуда, в виде товаров, расходившиеся по всей Руси. Неслучайно былинный Садко — это историческая фигура, но нс купца, а боярина Садко Сытинича, на свои средства построившего церковь Бориса и Глеба. Церкви рядом со своими усадьбами строят и другие бояре: местные священники поддерживали влияние «своего» боярина на соседей по улице и кварталу. Раннее участие в управлении облегчило новгородским боярам подчинение свободных общинников и горожан и захват огромных территорий-вотчин, а обладание вотчинами и городскими хозяйственными комплексами-усадьбами обеспечило боярству контроль за экономикой и политическое господство. Наличие «боярских» ремесленников (по раскопкам известно 150 мастерских) объясняет отсутствие, несмотря на высокий технический уровень производства, профессиональных организаций — цехов.

Новгородское боярство не было единым. Отдельные кланы, опиравшиеся на свои центры и концы — городские районы, соперничали друг с другом. Вперемежку с боярскими усадьбами на новгородских улицах находились дворы землевладельцев-небояр («житьих людей»), ремесленников, духовенства и прочих «черных людей». Все это население составляло уличанскую общину — «прусов» (Прусской улицы), «витковцев», «кузмодемьян» и собиралось на уличанское вече; свое вече было и у «конца» — района; обнаружены выгороженные и вымощенные для них участки на перекрестках улиц. Помимо включения в уличанские общины все небоярское население Новгорода для участия в ополчении и уплаты налогов разделялось на десять сотен; во главе этого устройства — тысячи — стоял выборный тысяцкий, представлявший интересы непривилегированных граждан. Сельское население — смерды — находилось в зависимости от землевладельцев-бояр и новгородских властей и обязано было платить дань, «корма» и «проторы» — пошлины администрации, строить крепости на рубежах.

Верховным законодательным органом власти было новгородское вече. Судя по размеру вечевой площади на Ярославовом дворище около Никольского собора, оно было относительно небольшим (1200−1500 кв. м), при этом там находились «степень» — трибуна для посадников и других руководителей государства и скамьи для прочих участников. Такая площадь нс могла вместить более 300- 500 человек, но о составе веча точных данных нет. Одни авторы полагают, что вече состояло исключительно из бояр — владельцев усадеб (их в городе как раз и насчитывалось 400−500), другие считают возможным и более широкий состав представительства через систему кончанских и уличанских вечевых собраний, участниками которых могло быть все свободное население концов и улиц.

Главным представителем исполнительной власти в Новгороде был посадник из числа бояр. Однако и до, и после 1136 г. князья оказывали серьезное влияние на политику Новгорода через своих сторонников: в XII в. новгородцы часто меняли князей, но и князья выгоняли посадников, используя противоречия между боярскими кланами. Только к XIII в. республиканский строй оформился окончательно: взаимоотношения Новгорода с князьями были урегулированы в договорах, а посадник стал избираться на год из числа пяти пожизненных кончанских посадников. Тогда же новгородское боярство захватило в свои руки и должность тысяцкого, в ведении которого находились организация ополчения, сбор налогов, торговый суд. Ограничение срока посадничества должно было ослабить борьбу за власть среди боярских группировок, но и в дальнейшем трансформации этого высшего института власти не прекратились: с 1354 г. стали избираться шесть посадников, в начале XV в. их количество увеличилось до 18, а к концу своей самостоятельности Новгород обладал 36 посадниками, т. е. практически каждый боярский клан имел своего представителя в этой властной структуре. Поэтому новгородские бояре не рассредоточивались по своим вотчинам, а концентрировались в Новгороде — иначе они утратили бы возможность участвовать в борьбе за власть.

С середины XII в. в Новгороде избирали и главу церкви — архиепископа, затем направлявшегося на поставление к митрополиту. Новгородский архиепископ хранил государственную казну, утверждал сделки с земельной собственностью, во время конфликтов мирил враждовавшие стороны и нередко выступал в качестве дипломата в отношениях с другими княжествами.

У каждого из перечисленных должностных лиц был свой аппарат, каждый из них обладал, в рамках своих полномочий, судебной властью. Их судебные права определялись «Новгородской судной грамотой» .

Отношения приглашаемых князей с Новгородом определялись разработанным формуляром договора (первый дошедший до нас относится к 1264 г.). Новгородцы нуждались в князе прежде всего как в политическом союзнике, обеспечивавшем независимость республики от покушений со стороны других князей и свободу торговых путей из Новгорода на «низ» — в южнорусские земли: ведь в случае политических конфликтов князья легко могли перекрыть подвоз хлеба. Поэтому на новгородском столе мог находиться и князь-ребенок или его представитель-наместник. В случае необходимости (но далеко не всегда) князь возглавлял объединенное войско новгородцев и своих Дружинников. В основном же повседневной функцией князя в Новгороде был суд.

При заключении договора князь целовал крест «на всей воли новгородской», а гарантией его соблюдения был категорический запрет князю и его слугам приобретать в новгородских владениях земли. Таким образом князь в Новгороде ставился в положение высокооплачиваемого чиновника и мог быть в любое время сменен, поскольку не обладал материальными возможностями для сопротивления «новгородской воле» .

Сложную систему разделения властей в Новгороде XII—XV вв. можно определить как боярскую республику. Однако и население города (на уровне улиц, сотен, концов) участвовало в деятельности местных органов самоуправления, а во время нередких восстаний (в 1207, 1418 гг.) оказывало давление на всю боярскую верхушку. Однако при всем обилии политических и социальных конфликтов в Новгороде они не приводили к принципиальным изменениям в политическом строе. Так, во время восстания 1207 г. против посадника Дмитра Мирошкинича из бояр Нсрсвского конца погромили усадьбы его сторонников: «…и села их распродаша и челядь, а сокровища их изыскаша и поимаша бещисла, а избыток розделиша по зубу по 3 гривне, и от того многи разбогатеша»; и власть перешла в руки другой боярской группировки с Людина конца. В итоге боярство смогло полностью подчинить своей воле все политические институты Новгорода. Но это подорвало социальную базу новгородской самостоятельности, и социальная рознь ослабила республику к моменту решающего столкновения с Москвой в 70-е годы XV в.