Религия. 
История древнего мира. 
Древний рим

В период Ранней империи многие императоры, будучи верховными понтификами, ревностно следили за соблюдением ритуалов и предписаний традиционной религии, реставрировали храмы исконных римских божеств и покровительствовали жреческим коллегиям. Были вновь разрешены и организованы во всех 265 кварталах Рима и в городах Италии компитальные коллегии, отправлявшие культ ларов и гения императора. Со времени правления Августа конституируется императорский культ, начавшийся с обожествления Цезаря. Ничего принципиально нового он не внес: еще политические деятели республиканской эпохи, такие как Камилл, Сципион Старший, Сулла, Серторий и сам Цезарь, претендовали па богоизбранность, в восточных провинциях культ царей был обычным делом^[1], да и кое-где на западе с этой практикой уже были знакомы (например, в Нумидии и Мавритании были обожествлены цари Масинисса, Мицинса, Юба и некоторые другие).

Новыми были стройная организация и массовый характер созданного Августом и развитого его преемниками культа, который при Веспасиане стал всеобщим и обязательным. Титул «Август» («возвеличенный богами») стал неким компромиссом между двумя «статусами» — человека и бога. При жизни императора обожествлялся лишь его гений; собственно апофеоз наступал только после смерти принцепса. Обожествленные императоры именовались не dei («боги»), a divi («божественные»). Им посвящались статуи и храмы. В городах и сельской местности создавались коллегии императорских ларов. Богатые плебеи и вольноотпущенники вступали в коллегии севиров-августалов и тратили большие средства на постройку храмов, организацию праздников, пиршеств, игр и раздачи народу. Большой активностью в распространении императорского культа отличались императорские вольноотпущенники и рабы. В провинциях к его отправлению привлекалась местная знать. Участие в императорском культе, который так или иначе проникал во все сферы жизни, было свидетельством лояльности и благонадежности, уклонение — преступным святотатством (в соответствии с законом о crimen laesae maiestatis).

Клятва гением императора считалась самой священной, и нарушение ее приравнивалось к оскорблению величества. Относившиеся к императорскому культу символы, образы и лозунги чеканились на монетах и медальонах, изображались в храмах, на площадях, алтарях и триумфальных арках, наконец, в частных домах, постоянно находясь перед глазами жителей империи. Лояльность, как и оппозиция императорскому режиму, неизбежно принимала религиозную форму. Императоры нередко присваивали себе атрибуты богов. Так, Калигула появлялся на публике в образе Юпитера или Нептуна, Коммод часто изображался с атрибутами Геркулеса, Септимий Север — Сераписа, их жены — с атрибутами Юноны, Венеры и Цереры.

Постепенно в широких слоях населения империи распространился скептицизм по отношению к официальным культам, нередким явлением стало пренебрежение религиозными церемониями как бессмысленными формальностями. В период Ранней империи стремительно падает популярность культа Юпитера Капитолийского; почитание гения императора также не вызывало в народе большого энтузиазма. В I—II вв. в западных провинциях и в самой Италии почитаются в основном связанные с землей и лесом Добрая богиня¹, Ферония, Венера, Церера, Геркулес и Приап. Одним из самых популярных и демократичных по составу участников становится культ Сильвана — лесного божка, близкого греческому Пану и Фавну. Покровителя земледельцев Сильвана изображали в крестьянской одежде, несущим кипарис или серп в сопровождении собаки и наделяли эпитетами «святой» (sanctus), «сеятель», «травяной», «полевой», «скотник», «спаситель», «господин», «могучий», «небесный», «хранитель», «воин», «пантей» и т. д. В период, о котором идет речь, существовало множество культовых коллегий, посвященных традиционным римским богам. Неофициальные культы в городах и селах обслуживались многочисленными жрецами и жрицами, магистрами и министрами.

В то же время оказались востребованы философские и религиозномистические учения эллинистического Востока. Так, в эпоху Юлиев — Клавдиев и Флавиев среди представителей имущих слоев высокий авторитет завоевал стоицизм^[2][3], тогда как в широких массах большим успехом пользовалось учение киников. Однако сложность стоицизма наряду с возросшим недоверием к разумности устройства мира толкали многих к иным путям поиска ответов на вечные вопросы. Особенно это стало заметно с упадком стоицизма во II в. Эпикурейство еще сохраняло некоторое значение, однако его влияние все более слабело, как и влияние скептицизма. Религиозные искания становятся все более интенсивными, широко распространяется вера в бессмертие души и посмертное воздаяние, множится число «одержимых божеством» и пророков. Признаком широкого религиозного синкретизма явилось перенесение на одного бога свойств разных божеств с наделением его эпитетом «Пантей»^[4].

В эпоху Империи большой популярностью среди состоятельных и более или менее образованных людей наряду с магией, астрологией, демонологией и разного рода суевериями пользовались мистерии Диониса, Эскулапа, Исиды и Осириса, Кибелы, Митры и некоторые другие. В восточных провинциях повсеместное признание снискали культы богов-страдальцев, умиравших и вновь воскресавших. С культами Диониса — Сабазия, Осириса — Сераписа, Аттиса и Адониса их адепты непосредственно связывали свои верования в вечную загробную жизнь. К мистериям были близки откровения: в этой связи как никогда вырос авторитет египетских и вавилонских жрецов, персидских магов и индийских брахманов, будто бы являвшихся хранителями древнего «сокровенного знания» о богах. Во II— III вв. в Египте появляются сборники трактатов, составленных на основании «божественных» откровений, якобы полученных от Гермеса Трисмегиста¹ и Асклепия. Все они ставили своей целью слияние с Богом благодаря полученным в откровениях знаниям. В герметизмс и других учениях, основанных на платонизме и пифагорействе, мир резко разделился на исполненный зла земной, материальный мир отчуждения и рабства и на мир неземной, где царят истинная свобода и единение всех во всем. По существу, вместе с земными законами отвергалась и традиционная религия.

Восточные культы стали проникать в Италию еще в III в. до н.э. С 204 г. до н.э. в Риме официально почиталась фригийская Кибела. Разврат и человеческие жертвоприношения, практиковавшиеся участниками мистериально-оргиастических празднеств в честь Вакха^[5][6], явились причиной сенатского постановления 186 г. до н.э., наложившего на вакханалии строгие ограничения. Тогда было привлечено к суду около 7 тыс. участников оргий, и более половины из них поплатились жизнью. Однако культ Вакха — Диониса не был запрещен. Его лишь ввели в определенные рамки, чтобы не страдали «добрые нравы» и не создавались тайные общества; таким образом, во всей этой истории нет и следа религиозной нетерпимости.

После восточных походов Помпея в Италии появились почитатели Митры — древнеиранского божества, которое рассматривалось в качестве посредника между высшим божеством, Кроном-Сатурном, и людьми. Митра — устроитель не только социального, но и природного космоса. Он связан с солнцем, он хозяин пастбищ, благодаря ему идут дожди и зеленеют растения, он исполняет просьбы и обеспечивает материальный достаток. Главную миссию Митры его почитатели усматривали в борьбе со злым началом, соответствующим иранскому противнику Ормузда — Ариману. В конце мира, когда сумма добра перевесит сумму зла, Митра должен возвратиться на землю, окончательно победить зло и установить всеобщее царство добра и счастья. Верующие своим поведением и соблюдением моральных норм и прочих предписаний должны были содействовать скорейшей победе и пришествию Митры. Постепенно культ Митры, включавший мистерии в его честь, распространился по всей империи^[7]. Поклонниками Митры были императоры Нерон и Коммод. В Остии раскопано 14 храмов Митры — митреумов. Не менее популярны были издавна известные и официально признанные Калигулой египетские божества Исида и Серапис. Клавдий реформировал культ Кибелы, почтив ее великолепным праздником (отмечался 24—27 марта) с пышными шествиями, обрядом омовения статуи богини и торжественными молебнами за императора, армию, сенат и народ.

Наконец, широкое распространение на территории Римской средиземноморской державы получил иудаизм, который обладал немалой притягательной силой для разных слоев римского общества, подверженного влиянию восточных культов, особенно со II в. до н.э. Именно иудейский прозелитизм питал стойкое предубеждение римских консерваторов и моралистов в отношении иудаизма: они видели в нем серьезную угрозу для традиционного римского уклада, основанного на обычаях предков (mores maiorum). Специфический римский «антисемитизм» начинается с Цицерона, отмечен у Горация, Квинтилиана, Персия, Сенеки, Петрония, Марциала и достигает апогея в произведениях Тацита и Ювенала. Между тем Варрон с интересом и симпатией относился к иудаизму, а Сенека и Тацит с известным уважением отзывались о вере евреев в единого Бога — ипит питеп. Поскольку численность и политическое влияние иудейской общины Рима во II—I вв. до н.э. неуклонно возрастали, росли и масштабы иудейского прозелитизма. Обеспокоенные этим римские власти время от времени осуществляли репрессивные акции. Так, в 139 г. до н.э. и 19 г. н.э. из Рима были изгнаны иудеи и прозелиты. При Клавдии, в 41 и 49 гг., подверглись репрессиям иудеи и христиане^[8]. Причиной акции 49 г. стала, по-видимому, миссионерская деятельность христиан, которых имперские власти в то время еще не отличали от иудеев. В I в. число прозелитов увеличивалось за счет представителей разных слоев римского общества вплоть до сенаторского сословия. Об этом говорят примеры Флавия Клемента, его жены Флавии Домициллы и Помпонии Грецины. В 64 г. последовали гонения на христиан, инспирированные, скорее всего, иудейской общиной Рима. Успех проповеди апостола Павла в Риме не мог не вызвать беспокойство синагоги, и ее лидеры, вероятно, постарались представить Нерону и его окружению общину христиан как антиримскую секту. Размежевание иудеев и христиан во II в. привело к возникновению так называемого христианского антииудаизма. Апогей правительственных репрессий в отношении иудеев пришелся на время правления Траяна и Адриана.

Во II—III вв. постепенно эволюционировал императорский культ. Стремление императоров из династии Северов (193—235 гг.) и их преемников сделать императорскую власть абсолютной обусловило необходимость создания теологии императорского культа, который мог реально претендовать на роль догматической, обязательной, сплачивающей всех подданных идеологии. Важную роль в оформлении императорского культа в III в. играли восточные солярные и астральные культы, обосновывавшие тесную связь монарха с Солнцем (Sol, Sol Indiges или Sol Invictus). Значительное влияние на этот процесс оказали также религиозно-философские идеи неоплатонизма. Солнце Плотина и Макробия было видимым образом единого высшего Бога, который правит миром и направляет жизнь людей, заботясь о них, даруя им все необходимые для жизни блага, внушая добродетель и блюдя справедливость. В итоге сформировалась солярная теология императорского культа.

Отождествляя себя с Солнцем, императоры III в. могли оправдать принятый ими титул «господин и бог» (dominus et deus). Императоры Гелиогабал и Аврелиан даже пытались сделать солнечный культ главным государственным культом. Обоснование абсолютной императорской власти давалось официальным признанием близости императора к Солнцу как его посланца, избранника и соправителя. Отныне императоры изображались в лучистых коронах, с Солнцем, протягивающим им земной шар.

Введение

Аврелианом культа Sol Invictus было задумано с целью объединения новых форм императорского культа с идеями, которые связывались с Солнцем как в среде простого народа, так и в философских системах. Еще во II в. императорский культ был дополнен культом Рима. Адриан приказал возвести в столице империи храм в честь Dea Roma. Культ «вечного Рима» (Roma aetema), дополненный идеей «золотого века» (Saeculum аигеит), вызвал к жизни и разнообразные культы времени: Века или Вечности (Эон, или Aetemitas), года, сезонов. Так создавался образ монарха, который благодаря полученной от Солнца «харизме», а также своим добродетелям, победам и справедливости обеспечивал «вечность» Рима и наступление «золотого века».

Характерно, что вследствие своей внутренней неоднородности императорский культ не мог превратиться в догму, хотя со времен Северов идеологический пресс, выражавшийся в имперской пропаганде, все более нарастал. Например, были ужесточены наказания, предусмотренные для «боговдохновенных пророков», призывавших к мятежу и оскорблявших императора. Однако в условиях чрезвычайного разнообразия религиозных и религиозно-философских течений императорскому правительству было крайне трудно решить, какой из этих культов следует считать опасным и заслуживающим наказания. Поскольку не было догмы, не было и понятия ереси. Императорский культ не мог стать догмой, поскольку он не исключал почитания других богов. Противоречие между набиравшим силу абсолютистским характером императорской власти и невозможностью обосновать ее религиозной догмой оставалось неразрешимым. Религиозные течения III в. отражали всю глубину социально-политического и идеологического кризиса, потрясшего самые основы империи. Традиционная римская религия, еще сохранявшая известную популярность, уже не могла ответить на новые духовные запросы населения огромной державы. Сделать это смогло лишь христианство. Христианская церковь выработала и обязательную для верующих догму, и понятие ереси, чего не было и быть не могло в римской религии. Вступив в союз с церковью, императоры получили догматическое освящение своей власти и всех социальных порядков, отрицание которых отныне стало святотатством, подлежавшим самой строгой каре. У язычества оставалось еще немало приверженцев, однако духовная жизнь и идеологическая борьба с этого времени развивались уже в рамках христианства.

• [1] Иногда там почитались и римские наместники в качестве «спасителей» и «благодетелей».
• [2] Bona Dea, она же Cupra Mater, или Mater Matuta, «небесная», «могучая», «светоносная»,"царица и победительница"; подлинное имя этой ученой дочери Фавна было табуировано.
• [3] Пассивная реакция интеллектуальной элиты на авторитарную политику императоровI в. В муниципальных кругах был распространен платонизм.
• [4] Почитался как самостоятельное божество.
• [5] Отождествлялся с египетским Тотом.
• [6] Или Диониса, которого в Риме также отождествляли с фригийским богом Сабазием.
• [7] Особенно среди военных и административного персонала, поэтому современные исследователи называют митраизм «религией господ».
• [8] Или иудеохристиане.