Характеристика динамики и тенденций современных миграционных процессов на КС

Даже в условиях значительного административного ресурса и зарегулированности общественной жизни невозможно полностью, досконально и абсолютно достоверно вести учет миграции. В условиях формальной свободы выбора места жительства вкупе с существовавшими многие годы фактическими ограничениями миграции в виде «прописки"/регистрации и связанных с этими документами оказанием государственных услуг и другими мерами контроля за миграцией, учитывать миграцию в полном объеме в настоящее время в России проблематично. Кроме того, существуют особенности учета миграции, общие для всех стран и территорий. К примеру, прибытия фиксируются качественнее выбытий, что сказывается на качестве региональных и местных данных о миграции. Проводимые регулярно переписи населения выявляют часть расхождений реального положения дел с текущим учетом. Однако, как в процессе переписи, так и текущего учета, может происходить как недоучет, так и переучет отдельных категорий населения.

С 2000 г. регистрируемая миграционная убыль Крайнего Севера резко сократилась с более чем 100 тысяч человек до, в среднем, около 50 тысяч человек в год и, по-прежнему, остается приблизительно на этом уровне.

Длительное время в официальную статистику не попадали мигранты, имеющие временную регистрацию и/или регистрацию на определенный срок (менее года). С 2011 г. учитываются мигранты, имеющие как постоянную, так и временную регистрацию на срок 9 месяцев и более. Такое изменение правил учета мигрантов привело к значительному одномоментному изменению показателя миграционного прироста. В большинстве регионов он заметно вырос в 2011 г. из-за того, что прибытия стали учитываться по новым правилам, и вновь прибывшие на срок от 9 месяцев до года мигранты, в основном, не успели покинуть регионы временного пребывания. Особенно заметно такое искусственное «улучшение» миграционной ситуации для отдаленных регионов, привлекающих много трудовых мигрантов на сроки до одного года: Сахалинской области, Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого автономных округов. На протяжении всего изучаемого периода неоднократно происходили существенные изменения в правилах учета миграции на территории России, что, безусловно, отразилось в статистических данных.

За 13 лет (с 2000 по 2012 гг.) миграционная убыль Крайнего Севера и приравненных местностей (по данным текущего учета) превысила 640 тысяч человек (в среднем почти 50 тысяч человек в год). При этом все население Севера сократилось на 975 тысяч человек. Таким образом, миграция обеспечила в указанные годы приблизительно две трети потерь населения. В то же время, переписи населения (как 2002 г, так и 2010 г.) выявляли значительно меньшее население на Крайнем Севере, чем показывал текущий учет.

Из имеющихся данных регистрируемых прибытий и выбытий были рассчитаны коэффициенты прибытий и выбытий для всего Крайнего Севера с 2000 по 2011 гг. На протяжении всего периода наблюдается устойчивая миграционная убыль населения. Особняком стоят коэффициенты 2011 года. Резкий скачок обоих коэффициентов объясняется не только изменением порядка учета мигрантов (включением в статистику мигрантов с временной регистрацией на срок от 9 до 12 месяцев), но и качеством данных. Коэффициенты для годов по 2010 считались по данным численности населения, не пересмотренным по итогам переписи населения 2010 г., тогда как данные за 2011 г. учитывают ее итоги. Перепись 2010 г. (как и предыдущая в 2002 г.) показала характерный в первую очередь для большинства северных регионов огромный недоучет текущей статистикой выбытий в межпереписной период.

Рисунок №. Отклонение данных переписи населения 2002 года от данных текущего учета населения за 1989;2002 гг., %. Источник: Миграция в России: западный дрейф. Н. Мкртчян.

Анализ внутренних и внешних по отношению к Крайнему Северу миграций был проведен, исходя из допущения, что все регионы Крайнего Севера выступают как единое целое. Были составлены матрицы миграций между регионами Крайнего Севера и исключительно «несеверными» регионами. Анализ этих данных показал, что существует значительная региональная дифференциация степени направленности миграционных потоков внутри Крайнего Севера. Была составлена картосхема, в которой за основу взяты данные о разнице (в процентах) между коэффициентами выбытия во все российские регионы и коэффициентами выбытия за пределы Крайнего Севера. В итоге, можно сделать предположение, что для значительной части северных регионов и населения (около 36% всего населения Крайнего Севера) уместно говорить не только о значительной миграционной убыли, но одновременно и о «перераспределении» населения внутри Крайнего Севера, что может говорить о происходящем процессе налаживания горизонтальных связей между регионами, что, в свою очередь, делает более устойчивым существование Северных регионов. Как было отмечено выше, миграционный поток в северных регионах имеет характерные возрастные особенности. Поверхностный анализ возрастного распределения мигрантов Крайнего Севера показывает значительную долю выбывающего населения в трудоспособных возрастах. Доля мигрантов трудоспособного возраста среди выбывающих на Крайнем Севере аналогична среднему по России показателю — 75% и 74% соответственно (Щербакова Е. Демографические итоги первого полуголия 2012 года. Часть III. Режим доступа: http://demoscope.ru/weekly/2012/0525/barom05.php ;

База данных ЕМИСС. Таблица «Выбыло населения по полу, возрасту и направлениям передвижения в районах Крайнего Севера и местностях, приравненных к ним». Росстат. Такое совпадение, на первый взгляд, может говорить о том, что в регионах Крайнего Севера существует значительное выбытие работающего населения (или, по крайней мере, желающего работать в случае безработицы). Если для «несеверных» регионов России, в целом, границы трудоспособного возраста для большинства населения в основном совпадают с возрастом выхода на пенсию, то на Крайнем Севере эта ситуация совершенно иная из-за местных особенностей северной трудовой и пенсионной политики. Пенсионный возраст в регионах Крайнего Севера наступает на 5 лет раньше, чем в иных регионах России. Помимо этой льготы, широко распространен выход на пенсию до достижения необходимого возраста, но при накоплении «северного» трудового стажа (25 лет и более), который позволяет выйти на пенсию, получать максимально увеличенную «северную» пенсию и сохранить ее повышенный размер даже после переезда в «несеверный» регион (ФЗ N 4520−1 от 19 февраля 1993 года «О государственных гарантиях и компенсациях для лиц, работающих и проживающих в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях. В результате, выход на пенсию большинства населения севера растягивается на период 45−60 лет. Из-за таких особенностей, многие северяне прекращают трудовую деятельность и мигрируют за пределы Крайнего Севера, будучи при этом в трудоспособном возрасте.

Были составлены возрастные профили выбытий по отдельным регионам, которые показали существование ярко выраженного второго «горба» выездной миграции в ранних северных пенсионных возрастах (См. Приложение 6).

Рисунок №. Сравнение доли лиц старшего трудоспособного возраста, имеющих пенсию в зависимости от возраста, Россия и Югра, 2010 г., % (Источник данных: Всероссийская перепись населения 2010).

Традиционно большое место в северных миграциях занимает учебная миграция. Как возрастная структура выбытий (Рисунок №. Возрастно-половая структура мигрантов, выбывающих с Крайнего Севера, 1994 г. (Источник: Т.Хеленьяк. Миграция из Российского севера в переходном периоде. 1999.), так и половозрастные пирамиды, построенные по результатам переписей населения, наглядно демонстрируют значительное вымывание населения в «студенческих» возрастах. Это происходит из-за того, что инфраструктура высшего образования большинства северных регионов крайне неразвита, а в советский период вообще была в зачаточном состоянии. Кроме того, выпускники школ обычно имели родителей — мигрантов в первом поколении, которые зачастую стремились обеспечить получение детьми профессионального образования в том же регионе, выходцами из которого они сами являлись. Проблема недостаточной мощности системы профессионального образования Севера усугублялась с 1990;х годов резкой популяризацией высшего образования, а также вступлением в «студенческий» возраст год от года всё больших поколений уроженцев Севера. Ответом на этот вызов стало (как и в целом по стране) открытие новых ВУЗов и увеличение приема в существующих. При этом, как по демографическим причинам, так и в результате догоняющего развития северной системы профессионального образования, темпы увеличения числа студентов ВУЗов на Севере были значительно выше российских.

Увеличение конкуренции и новые образовательные возможности для выпускников школ не могло не повлиять на миграционное поведение молодежи. Так, различные социологические исследования показывают, что среди выпускников северных школ от 35% до 80% намерены либо желают покинуть свой регион. Среди же выпускников северных ВУЗов таких уже 5−15%. (АНАЛИТИЧЕСКИЙ ОТЧЕТ по результатам социологического исследования «Анализ миграционных намерений учащейся молодежи Магаданской области». СВГУ. Магадан, 2013; Отчет о результатах самообследования ФГБОУ ВПО «Нижневартовский государственный университет», С. 18−20; СТРАТЕГИЯ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ ГОРОДА НИЖНЕВАРТОВСКА ДО 2020 ГОДА, Нижневартовск 2008, С.13−17). Такое уменьшение доли потенциальных молодых мигрантов может быть следствием реализацией частью школьников своих миграционных намерений. Но северные школьники имеют гораздо более скромные образовательные притязания, по сравнению со своими несеверными сверстниками, следовательно, миграционные намерения школьников Севера, в значительной степени, обусловлены не возможностями местной системы профессионального образования. (СОЦИОЛОГО-ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ КОМПЬЮТЕРНЫЙ МОНИТОРИНГ В СИСТЕМЕ РЕАЛИЗАЦИИ НП «ОБРАЗОВАНИЕ». Центр развития образования Нижневартовского района, 2007, С. 7). В то же время, нельзя отрицать роль возвратной миграции молодежи, выехавшей в свое время с образовательными целями. Однако невозможно оценить долю исключительно возвратной миграции среди въезжающего на север потока молодых мигрантов. Значительная часть северных уроженцев, получив образование в несеверных регионах, уже не возвращается на родину. С другой стороны, значительная часть такой убыли компенсируется молодыми уроженцами несеверных регионов и других стран, приезжающими на Север. Все это говорит о том, что развитие системы профессионального образования стало хорошим ответом на вызовы молодежной миграции на Севере.

Также следует отметить, что 2000;е гг. стали периодом стабилизации миграционной ситуации на Крайнем Севере, практически все десятилетие миграционная убыль колебалась возле одного уровня (около 50 тысяч человек в год).