Философский эго-текст как репрезентант личности мыслителя

Философский эго-текст как репрезентант личности мыслителя С. И. Митина Мир современного человека, мир культуры и цивилизации на протяжении многих веков — это мир текстов. И тексты философские являются одним из значимых его сегментов. Во многом философский текст остается для исследователей феноменом непознанным. Вероятно, это связано с тем, что философское творчество ассоциируется с созданием идей, а не текстов. На основании философских текстов созданы логические модели изучения других форм духовной жизни: науки, искусства, образования, воспитания и т. д. философский эго текст личность У. С. Вильданов отмечает, что в современную нам эпоху существует множество философских систем, объясняющих окружающий мир и мир человека, однако практически все они упускают исследование самого мыслителя. Сам мыслитель может объяснять и бесконечно изучать мир абстрактного человека как познаваемого объекта, но при этом в редких случаях исследует в качестве объекта себя1. Отсюда чрезвычайно актуальным является обращение к корпусу автобиографических произведений мыслителей, которые помогают представить образ ученого, понять исходные основания его философских идей, концепций и направлений. Сегодня появилось множество новонайденных текстов, писем, мемуаров, архивных документов отечественных мыслителей, а также переводы западноевропейских авторов. Они настойчиво «просят слова», требуют систематизации и новой оценки «старых вещей». Изучение и осмысление дневников, писем, мемуаров, интервью, автобиографий мыслителей проясняет сознание современных людей, заставляет нас глубже заглянуть в свое культурное прошлое, чтобы увидеть его коренную связь с настоящим.

В XXI в. апробируется термин «эго-документ», применимый к изучению автобиографических текстов. Литературе подобного рода посвящено немало исследований филологического, психологического и исторического характера. Однако их философский (культурологический) ресурс выявлен недостаточно. Термин «философский эго-текст» мы вводим для обозначения текстов культуры, написанных мыслителем о себе.

Мы сознательно используем термин «мыслитель» вместо термина «философ», хотя акцент поставлен на признаке философский. Дело в том, что в философской традиции философ связан с любовью к понятийной мудрости. Однако рационально логический способ постижения феноменов личностного опыта несовершенен. Прежде чем осмыслить внешний мир, человеку необходимо погрузиться в свой внутренний мир, открыть «тайну» самого себя, то есть найти смыслы, скрывающиеся в глубине его души, и через них объяснить предметную действительность. Это путь не только философа-«профессионала», но в равной степени и «непрофессионал» всегда возвращается к самому себе, то есть способен обладать философским мышлением. Согласно идее Ю. В. Петрова, истинных философов отличает от неистинных «маленький» рубеж: первые удивительные явления находят в самой реальной жизни, вторые — в готовых книгах2.

Философская мысль включает в себя вопрос о соотношении профессиональных и непрофессиональных форм философствования. Профессиональная философия живет в истории культуры относительно замкнутой интеллектуальной традицией, «кумулятивным продуктом» которой являются, с одной стороны, типы мировосприятия, а с другой — «понятийно-категориальный аппарат» философствования. В то же время существует «эмпирический базис» — формы непрофессионального философствования.

Структура философской деятельности есть принципиальное единство профессионального и непрофессионального, феноменального и эпифеноменального, индивидуально-личностного и коллективно-исторического. И если профессиональная философия есть форма диалектической экспликации предельной философской образности и перевод ее в сознательный мировоззренческий режим, то непрофессиональная философия есть феномен индивидуально-мировоззренческих позиций. Поэтому «философски оформленным» эго-текст выходит «из-под пера» не только философа-профессионала, но и того, кто, осмысливая эпоху, оправдывает ее мировоззренческие ценности, собственные взгляды и прожитую жизнь. Следовательно, не только философ, но и политик, деятель искусства, ученый, священнослужитель и т. д. может являться создателем глубоко философского эготекста, чем и обосновывается обращение к феномену мыслителя.

Философские эго-тексты — это не просто жизненные истории, не каждую личную историю жизни можно назвать философской. Но лишь те, которые создавались и создаются не только из потребности представить читателю собственную личность и жизненные этапы, а в которых прочитывается желание пофилософствовать о «вечных проблемах» культуры, общества и смысложизненных ценностях. Философский эго-текст выступает репрезентантом личности мыслителя.

Репрезентация является конституитивной функцией знака, поэтому понятия «репрезентация» и «знак» взаимно определяют друг друга. Репрезентация создает знак и сама предстает как знаковый феномен. Оба понятия раскрываются через связь с презентацией как присутствием или наличием, что демонстрирует традиционный подход к их определению. Связь выражается в том, что феномен репрезентации изначально задается как «запаздывающий» или вторичный относительно присутствия — презентации, то есть репрезентация возникает в силу отсутствия (в момент представления) объекта, который она репрезентирует. Отсюда выводится ее значение правомочного «представительства».

Результатом репрезентации являются модели, которые не есть простая копия или отражение некоторого состояния дел, но и предполагаемая форма деятельности, репрезентация себя, то есть репрезентация своего опыта, своей деятельности. Фактически философский эго-текст рассматривается как модель личности мыслителя, в которой символы опыта или мышления его автора располагаются таким образом, что в результате получаем систематизированное представление этого опыта или мышления с целью их понимания или объяснения другим людям. Текст — это артефакт культуры, который является способом как внешней, так и внутренней репрезентации. Идея творческого самораскрытия человека посредством текста имеет особую значимость. Творчество преодолевает отчуждение, человек включает мир в себя, в свою внутреннюю жизнь, и тем самым преображает его. Мыслитель нацелен на смысложизненный поиск, самопонимание, самоосознание и освоение окружающего мира.

Философский эго-текст как репрезентант личности мыслителя включает в себя такие элементы, как язык (типы философствования), жанровые формы. С одной стороны, он тесно связан с научным дискурсом, ибо проблемы, поставленные и рассматриваемые в нем, носят глубоко научный, часто естественнонаучный характер («Автобиографические страницы» В. И. Вернадского, «Воспоминания».

Н. В. Тимофеева-Ресовского, «Я — математик» Н. Винера и др.), с другой — он граничит с областью искусства, художественной литературой («Курсив мой: Автобиография» Н. Н. Берберовой, «Запечатленное время» А. А. Тарковского, «Мемуары» С. М. Эйзенштейна и т. д.).

Н. А. Бердяев в своей философской автобиографии пишет: «Я не поэт, я философ. В книге, написанной мной о себе, не будет выдумки, но будет философское познание и осмысливание меня самого и моей жизни. Это философское познание и осмысливание не есть память о бывшем, это есть творческий акт, совершаемый в мгновении настоящего. Ценность этого акта определяется тем, насколько он возвышается над временем, приобщается ко времени экзистенциальному, то есть к вечности"3. Эта мысль русского философа позволяет выделить фундаментальное основание философского эго-текста, отличающее его от других текстов, написанных о себе — философское познание. Творческий акт, творческая энергия, выступающая ядром философского познания, «приращивает» осмысливаемые факты к неэмпирической данности «Я», к его метафизике, что Бердяевым обозначается как «экзистенциальное время» или «вечность».

За каждым поступком мыслителя очевидна потребность быть услышанным и понятым. Поэтому философский эго-текст — это рефлексивное конструирование модели личности в процессе философского познания, рассмотрение собственного «Я», основанное на личном опыте в контексте человеческого существования. Специфика философского эго-текста в отличие от обычного описания жизненного пути состоит в единстве экзистенциального и теоретического. Философский эготекст содержит отображение интеллектуального и духовного пути автора, где главными оказываются не внешние, а внутренние события: его концептуальные находки и прозрения Представляется, что этот культурный феномен в значительной степени помогает прослеживать трансформирующееся бытие человека в культуре. Философский эго-текст, подразумевающий наличие особого текстового пространства и времени, своеобразные, выразительные средства, позволяет избежать приписывание его создателю тотального «кризиса идентичности», он дает возможность исследователю увидеть то, как человеческое самосознание решительно свидетельствует само о себе — без внешних посредников и интерпретаторов.

Философский эго-текст любого крупного мыслителя во многом резюмирует его жизненный маршрут, пролегающий в пространстве культуры, в бурном или размеренном ритме общественной жизни. В нем запечатлеваются все потрясения, которыми отмечены культурно-исторические эпохи, поиски социокультурных ориентиров, характерные для западных и отечественных мыслителей.

В связи с вышеизложенным сегодня представляется весьма актуальным обращение к философским эго-текстам, в которых конструируется жизненная модель личности, отражаются процессы самопознания, самовыражения, самообретения, сохранения собственного «Я». Самые значительные произведения актуальны всегда, ибо заложенный в них смысл открывается вечными и потому неустаревающими сторонами.

Примечания

См.: Вильданов, У. С. Феномен мыслителя (от разума к мудрости): моногр. / У. С. Вильданов. — Уфа: РИО БашГУ, 2004. — С. 8.

См.: Петров, Ю. В. Антропологический образ философии / Ю. В. Петров. — Томск: Изд-во НТЛ, 1997. — С. 98.

Бердяев, Н. А. Самопознание (Опыт философской автобиографии) /.

Н. А. Бердяев. — М.: Мир книги; Литература, 2006. — С. 16.