Евразийский тип гражданского общества и реалии современного мира

Типология гражданского общества и многообразие подходов к его трактовке в постсоветской политической науке.

Одна из особенностей социально-политической ситуации, сложившейся на постсоветском пространстве, заключается в том, что процесс обретения государственной независимости бывшими советскими республиками одновременно связан с поиском демократической модели их дальнейшего развития. Вместе с тем, несмотря на декларируемую приверженность идеям гражданского общества и предпринимаемые усилия в их реализации, в большинстве своем новые государства все еще далеки от намеченной цели.

Большое внимание, которое оказывают современные российские и кыргызские политологи проблемам гражданского общества, обусловлено не в основном практическими интересами. Изыскиваются оптимальные для постсоветских стран модели общества, которые должны быть не калькированием чужого опыта, а отражением собственных национально-исторических и социокультурных особенностей в вопросе о развитии гражданских институтов и их взаимодействии с государством.

В российской и кыргызской социально-политической литературе присутствуют разные, порой противоположные, трактовки сущности формируемого гражданского общества, путей и способов его построения и укрепления. В целом их можно условно систематизировать в виде трех основных концепций: либерально-рационалистской, консервативно-традиционалистской и общинно-социалистической. Согласно первой, гражданское общество вырастает из экономической свободы, т. е. из свободы частнособственнического накопления и обогащения. Таково в своей основе западное общество, давно уже превратившееся в конгломерат самодостаточных индивидов и их групповых объединений (корпораций, союзов, ассоциаций и т. д.).

Согласно второй трактовке, обществу изначально присущи элементы гражданственности, которые и утверждаются в социуме в качестве ведущих на определенных этапах исторического развития (древнегреческая агора, римская республика, вечевой строй нa Руcи, общинно-родовой строй в Киргизии и т. д.). Эта идея интенсивно разрабатывалась в России, особенно с конца XVIII века. Ростки такого общества существовали и в Киргизии, государственность которого насчитывает уже свыше двух тысяч лет.

И, наконец, согласно третьему подходу, народовластие, основанное на преобладании общественной собственности на орудия и средства производства, и есть подлинное гражданское состояние, обеспечивающее индивиду истинную свободу — осознанную необходимость. Считается, что такое общество формировалось при Советской власти, но процесс был прерван тоталитарными деформациями и их последствиями.

В соответствии с названными позициями многие политологи предлагают для постсоветских стран конкретные модели гражданского общества, которые, по их мнению, наиболее полно соответствуют сложившимся в них традициям и современным реалиям. К сожалению, пока в данной сфере преобладает субъективно-умозрительный подход к анализу реальных фактов действительности. Одни авторы считают, что в России гражданское общество зародилось еще при вечевом строе Владимира и Ярослава. «Только догосударственное… общество, — пишет, например, Н. И. Матузов, — нельзя было назвать гражданским». Другие специалисты связывают появление его первых ростков с деятельностью Петра I, третьи — с царствованием Екатерины II, четвертые — с реформами Александра II, то есть, как утверждает О. И. Цыбулевская, гражданское общество в России появляется вместе с буржуазными отношениями. Однако большинство российских ученых уверено в том, что такое общество стало утверждаться лишь после Манифеста Николая II от 17октября 1905 года. Некоторые исследователи даже полагают, что принятые в развитие этого манифеста «Основные законы о существе Верховной самодержавной власти» (апрель 1906 г.) явились первой конституцией России, положив начало укоренению в ней основ гражданского общества.

Ряд авторов связывает его рождение с результатами Февральской революции 1917 г. Есть и такие, которые отправной точкой формирования гражданского общества, причем принципиально нового типа, отличного от западноевропейского, считают Октябрьскую социалистическую революцию. По мнению сторонников данной точки зрения, этот процесс был прерван в 30−40-ые гг. В период оттепели 60-х он частично возобновился, но так и не смог приобрести развернутый, целенаправленный характер.

Высказывается мнение, что в рамках советской политической системы гражданское общество в принципе не могло возникнуть. Думается, что это заблуждение. Но нужно признать, что и к началу «перестройки» элементы гражданского общества в СССР, даже в его «социалистической» интерпретации, в основном носили зачаточный характер. Лишь во второй половине 80-х гг. прошлого столетия началось интенсивное, хотя и хаотичное формирование институтов гражданского общества. Ныне можно наблюдать некоторые реальные результаты начатого тогда процесса в России и Киргизии, ставших за это время самостоятельными государствами. Однако формируемый здесь тип гражданского общества имеет свои специфические особенности. Оно мало похоже на сложившееся в индустриально развитых странах. Анализ опыта, накопленного после распада СССР по трансформации общества от тоталитаризма к плюрализму, позволяет говорить, что гражданское общество в постсоветских государствах находится в транзитном состоянии.

Разброс оценок начального этапа становления гражданского общества характерен и для трудов кыргызских ученых. В монографии «Особенности формирования гражданского общества в Кыргызской Республике» У. К. Чиналиев считает: «Лишь с обретением независимости и началом радикальных преобразований в политической и экономической сферах в Кыргызской Республике начали складываться предпосылки и условия для формирования гражданского общества"1. Но ведь, скажем, в США такие предпосылки и условия сложились еще в колониальную эпоху. Почему же в Киргизии, где традиции государственности зародились на два тысячелетия раньше, чем в США, могло произойти такое отставание?

По мнению У. К. Чиналиева, в Киргизии формируется пока лишь переходный тип гражданского общества, особенностями которого являются: привнесение элементов новой социальной организации извне, неравномерность процесса становления в ее рамках субъектов, институтов, отношений; обусловленность формирования гражданского общества опережающими темпами развития государственных структур2. Но неясно, переходным к какому типу устойчивых социальных отношений является гражданское общество, формируемое в Киргизии. Судя по его взглядам, У. К. Чиналиев допускает только один тип — либерально-демократический, т. е. западноевропейский. Но возможен и принципиально иной — евразийский, опирающийся на общинноколлективистские традиции, в том числе и советского периода. В Киргизии гораздо больше предпосылок для утверждения именно такого варианта, отвергаемого вместе со всей кыргызской традиционностью У. К. Чиналиевым.

Э.Мамбеталиева также отмечает, что до провозглашения независимости «в Киргизии отсутствовали элементы… гражданского общества». Но она же пишет, что в дальнейшем «произошло реформирование старых… институтов гражданского общества"4. Выходит, что какие-то элементы и предпосылки гражданских отношений в Киргизии имели место и до провозглашения независимости.

Подобная противоречивость мнений — следствие того, что в постсоветской общественной науке нет ясности в вопросе о критериях зрелости гражданского общества. При каких условиях можно утверждать, что появились его предпосылки, затем — основы? Когда возникает его основной каркас? В этой связи заслуживает внимания суждение о том, что о гражданском обществе можно говорить лишь с момента появления гражданина как самостоятельного, сознающего себя таковым индивида, «наделенного определенным комплексом прав и свобод, и в то же время несущего перед обществом моральную или иную ответственность за все свои действия». Правда, в таком определении отсутствует указание на объективный характер процесса формирования гражданственности у индивидов. Возникает известная со времен средневековой схоластики дилемма: что появилось раньше — яйцо или курица? Или, применительно к рассматриваемой теме, гражданское общество либо гражданин?

Научная логика дает возможность определить первоистоки гражданского общества: первоначально возникли его отдельные предпосылки, элементы, институты, а потом сформировался феномен гражданина, стремящегося к обладанию соответствующими правами и свободами. В современном постсоветском мире есть миллионы граждан, несущих ответственность перед обществом за свои действия. В то же время устойчивого гражданского общества здесь пока нет и не будет без создания необходимых предпосылок. Следовательно, начинать нужно с формирования соответствующих общественных структур, которые должны вырастать как «снизу» на самодеятельной основе, так и создаваться правовым государством, заинтересованным в полноценном гражданском обществе.

К сожалению, многие исследователи считают, что к состоянию полноценного гражданского общества и Россия, и Киргизия за годы демократических преобразований все еще не подошли. Для решения данного вопроса отводят период в 20−30 лет. Однако и через тридцать лет, считают сторонники данной позиции, гражданское общество классического типа здесь вряд ли утвердится. Незрелость гражданского общества может вступить в постсоветском мире в резонансное взаимодействие с кризисными явлениями системного характера, усугубившимися вследствие глобального финансового и экономического кризиса. В качестве средства спасения называют порой переход к мобилизационной системе, которая изначально порождает тоталитаризм. Так было в СССР в период нахождения у власти И. В. Сталина, в Германии — Гитлера, в Испании — Франко и т. д. Для постсоветского мира это был бы путь в тупик.

В современной политологии сторонники разных социально-политических доктрин высказывают полярные точки зрения на суть гражданского общества. Одни трактуют его как систему рыночных и других форм частной жизни, не контролирующихся (или почти не контролирующихся) государством. Другие объявляют гражданским общество мир индивидуальной свободы, в котором гарантируются закрепленные международным сообществом права и свободы человека. Третьи (ортодоксально настроенные левые) «в целом негативно относятся к разделению и противопоставлению гражданского общества и государства, полагая, что такой подход затемняет классовый характер государства, власти». Четвертые (социал-демократы) склонны видеть в гражданском обществе «участвующую демократию» (т.е. парламентскую демократию, выступающую в качестве синонима народовластия. Пятые (по преимуществу, неолибералы) отождествляют гражданское общество с «открытым обществом», противоположным тоталитаризму.

Российские и кыргызские ученые понятие гражданского общества также трактуют по-разному. Например, А. М. Мигранян определяет его как совокупность всех неполитических отношений. На наш взгляд, это чрезмерно расширенное толкование. Неполитические отношения могут существовать и вне гражданского общества или независимо от него, например, в сфере экономики. Э. Ж. Мамбеталиева считает, что гражданское общество — это сфера внегосударственных институтов и отношений. Но трудно представить гражданское общество как автономную от государства систему. А. И. Соловьев трактует данное понятие как объединение людей, заинтересованных в обеспечении достойной жизни для каждого человека в отдельности. Думается, это явно зауженное определение, фактически в нем идет речь лишь об одной из функций гражданского общества. Кроме того, даже в тоталитарном обществе большинство людей заинтересовано в достойной жизни каждого. К. С. Гаджиев сводит гражданское общество к совокупности общественных отношений вне рамок государства. Но далеко не все они реализуются только в рамках гражданского общества. Ведь есть государственные институты, действующие в рамках как общества, так и государства (например, выборы представительных органов). А. В. Шулепов считает, что гражданское общество расположено между политической (государственной) и производственной сферой и образует промежуточную среду между ними. Представляется, что в данном случае указывается только дислокация гражданского общества, а не его сущность. Этот автор приводит и другое, более развернутое определение гражданского общества, в соответствии с которым оно есть «система внегосударственных общественных отношений и институтов, выражающих разнообразные интересы, потребности и ценности членов общества и дающих человеку реализовать гражданские права». Определение, несомненно, убедительное.

Однако, в приведенной формулировке, например, негосударственная экономика, где также реализуются права человека, оказывается частью гражданского общества, хотя в действительности гражданское общество — лишь надстройка над экономикой. Характерно, что во всех определениях данного типа отсутствует историзм. Гражданское общество здесь рассматривается вне его связи с различными этапами и типами общественного развития, чего, кстати говоря, не было у Гегеля, привязавшего такое общество к периоду становления буржуазных общественных отношений.

Как представляется, более адекватно отражает суть современных представлений о гражданском обществе Б. Н. Миронов. По его мнению, «под гражданским обществом имеется в виду общество, основанное на политических свободах и праве, с развитыми экономическими, культурными, правовыми и политическими отношениями между его членами, независимое от государства, но взаимодействующее с ним». Правда, определение это по некоторым признакам чрезмерно расширенное (не всякое гражданское общество основано на всех перечисленных здесь развитых экономических и прочих отношениях) и вместе с тем зауженное (гражданское общество может и не взаимодействовать с государством, если последнее не является правовым). Но важнейшие элементы строго научного определения в нем присутствуют: отношения, в том числе и политические, право и свобода, независимость от государства, историзм.

Характерно, что иностранные авторы, в частности Дж. Коэн и А. Арато, также выдвигают на первый план в характеристике гражданского общества такой его элемент, как отношения индивидов, связанных общими интересами в частной и общественной сферах, влияние их на политическое общество, т. е. государство. С учетом всех этих позиций О. И. Цыбулевская дает следующее определение гражданского общества: «Это система экономических, нравственных, религиозных и других отношений индивидов, свободно и добровольно объединившихся в гражданские ассоциации, союзы для удовлетворения своих материальных, духовных интересов и потребностей». К сожалению, в этом определении отсутствует указание на общезначимость интересов и автономность, пусть и относительную, гражданского общества по отношению к государству. В государственной власти на первый план выходят публичные отношения, а в гражданском обществе — частные. Последние развиваются в основном независимо от публичных. В предельных случаях, когда частные отношения подавляются публичными, возникает тоталитарное общество. Гармонизирует, а в ряде случаев и уравнивает публичные и частные отношения только гражданское общество.

У.К.Чиналиев считает, что неустойчивое равновесие между гражданским обществом и государством «присуще авторитарным режимам"2. Мысль, несомненно, верная. Но вряд ли можно согласиться с тем, что такой признак авторитаризма может быть отнесен к постсоветским условиям. Другой кыргызский ученый Э. Абилдаев справедливо отмечает, что «гражданское общество и правовое государство возникают и развиваются одновременно, взаимно дополняя и предполагая друг друга». Но в этом взаимодействии они автономны, как автономны в цивилизованном обществе публичные и частные отношения. Исследователь выделяет тот факт, что формирование гражданского общества способствует консолидации политической системы, обеспечивая всем гражданам возможность участия в государственных делах «на основе верховенства демократически принятых законов и равенства всех перед ними». Но почему-то при этом ставит под сомнение возможности развития гражданского общества с помощью государственных средств.

Представляется, что одно из самых точных определений гражданского общества дано профессором В. А. Гуторовым из Санкт-Петербурга. Он пишет:

«Основой идеи гражданского общества и ее различных интерпретаций является отношение между частной и публичной (государственной) сферами общественной жизни. В рамках этого отношения гражданское общество воспринимается как объединение свободных, равноправных, автономных и активно действующих индивидов, которые стремятся к реализации своих целей, физических и духовных потребностей именно в качестве частных лиц…"1. Однако и в этом определении отсутствует указание на общественный (или общественно-значимый) характер названных устремлений, целей, потребностей.

Верным кажется утверждение Т. Третьяковой (Киргизия), которая считает, что в отношениях граждан и государства воля последнего должна быть уравновешена волей людей, групп, ассоциаций, общественных движений и т. д. Там, где с правовой точки зрения статус гражданина перед лицом закона принижен, там нет и гражданского общества. Это требует самоограничения государства посредством разделения властей, создания системы сдержек и противовесов.

В свое время К. Маркс писал: «Общество не состоит из индивидов, а выражает сумму тех связей и отношений, в которых эти индивиды находятся друг к другу». При достижении определенной зрелости общественных отношений — на этапе перехода от феодализма к капитализму — возникают предпосылки гражданского общества. В условиях становления социализма его тип меняется (складывается народно-демократический тип), а при коммунизме, как считалось марксистами, оно должно слиться со всем обществом, т. е. понятие"гражданское общество" должно стать тождественным понятию «коммунистическое общество».

Гражданское общество существует в качестве особого общественного состояния, пока частные (индивидуальные, групповые, региональные, корпоративные и т. д.) отношения независимы от публичных. Возникающее в этих условиях гражданское общество неустойчиво и не охватывает все социальные группы и корпоративные объединения. При утверждении принципа социальной справедливости антагонизм и противоборство призваны смениться сотрудничеством и взаимодействием. В результате развитие гражданского общества может стать стабильным и гармоничным, оно постепенно отождествляет себя со всей активной частью населения, т. е. с народом. Подобный уровень социального развития, несмотря на все утверждения советской пропаганды, так и не был достигнут в СССР, в том числе и в Киргизии.

Складывающееся в постсоветских странах гражданское общество можно охарактеризовать как стабильную систему развитых частных отношений различных элементов общественного организма, развивающихся независимо от публичной власти (государства), но в тесном взаимодействии с нею, обеспечивающих удовлетворение общественно-значимых интересов граждан, сохраняющих свою суверенность и свободу в процессе такого взаимодействия со всем обществом, его частями, институтами и отдельными индивидами. Частные отношения, образующие гражданское общество, составляют основу демократических институтов и механизмов, оказывающих влияние на публичную власть. Гражданское общество не может не быть демократическим, а правовое государство на основе взаимодействиия с ним воспринимает и укрепляет на его основе последовательный демократизм.

Ограничения демократии или ее искажения (например, управляемая демократия, не говоря уж о демократии манипулируемой) одинаково отражаются и на общественных, и на государственных структурах. Так, в СССР политическая система, созданная в 1917 г., с конца 1920;х гг. стала вытесняться мобилизационной системой, превращавшей общество в разновидность военного лагеря ввиду возраставшей угрозы внешней агрессии. Прямым следствием затянувшегося на четверть века мобилизационного состояния общества стали носившие чаще всего субъективный характер проявления тоталитаризма, разрушившие или ограничившие в своих действиях демократические гражданские институты, в том числе и возникшие до Октябрьской революции (например, альтернативность выборов органов государственной власти, плюрализм, легальное существование оппозиции и т. д.). Тоталитаризм, как признает политическая наука, — это всеобщий государственный контроль за общественными отношениями. В СССР такой контроль привел к подчинению формировавшегося гражданского общества государству. Однако государство все же сохраняло определенные демократические черты, а тоталитаризм не был всеобъемлющим, охватывающим все без исключения ячейки гражданского общества. Поэтому его ростки продолжали существовать, хотя и в ограниченном и деформированном виде.

С учетом нынешнего состояния общественных отношений на постсоветском пространстве возрождение любого типа гражданского общества возможно лишь на основе извлечения уроков из чрезвычайно противоречивого развития в XX веке еще недавно единой страны. Адекватное постсоветским реалиям гражданское общество должно отражать специфику уклада народной жизни: все еще сохраняющиеся духовное единство, соборность, артельность, не совпадающую с корпоративностью, рожденный многовековой общинностью коллективизм. Такое общество может стать по-настоящему крепким и подлинно демократическим, а взаимодействующее с ним государство — эффективным правовым инструментом народовластия.

Гражданское общество — это не только система, как, например, государство, но и живая жизнь народа, характерная для определенной стадии общественного развития. Оно «возникает из потребности в динамическом равновесии между системным и жизненным мирами. С самого начала оно выступает как связующее звено между ними». Жизненное начало, формируемое общей духовностью и народными традициями, является определяющей стороной дихотомии.

«системный мир — жизненный мир». Поэтому попытки отдельных исследователей рассматривать гражданское общество как одну из многих сфер жизнедеятельности социума вряд ли обоснованы. Ведь гражданские отношения, регулируемые таким обществом, охватывают все сферы проявления общественных отношений. Даже личная жизнь индивида неотделима от гражданственности. Достаточно, например, вспомнить некрасовскую поэтическую фразу «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан». Люди, игнорирующие гражданские интересы, изолируя себя от всего общества, способны подпадать под влияние асоциальных тенденций, вплоть до природных инстинктов.

В соответствии с типом гражданского общества определяются и его функции. В качестве таковых в российской и кыргызской социальнополитической литературе обычно указывается:

• — социализация индивидов;
• — самоорганизация и самоуправление в мозаике частных интересов;
• — интеграция общества через систему горизонтально-сетевых связей и каналов информации, сложившихся веками форм социальной солидарности;
• — обеспечение целостности общественного организма, исторической преемственности в его развитии;
• — создание базовых форм межличностной солидарности, выработка механизмов согласования расходящихся интересов и урегулирования конфликтов;
• — стимулирование правового нормотворчества.

Такой же перечень функций содержится в работах А. В. Шулепова, правда, он добавляет еще несколько: демократизацию общественных отношений, формирование общественного мнения, осознание необходимости совместного участия граждан в политическом процессе.

Однако большинство указанных выше характеристик можно отнести к любому обществу. Социализация, как известно, осуществлялась даже при первобытнообщинном устройстве. Самоорганизация и самоуправление, интеграция, согласование расходящихся интересов, стимулирование правового нормотворчества, осознание необходимости совместного участия граждан в политическом процессе — все это присуще и другим обществам. Определение государственной политики, выражающей волю граждан, — функция демократического государства. Оно же, а отнюдь не гражданское общество обеспечивает волеизъявление народа, осуществляемое через референдумы, выборы и другие демократические (т.е. государственные) формы. либералистский эгалитаристский гражданское общество По мере углубления исследований появляются и более емкие определения функций гражданского общества, например:

• — создание баланса личных и общественных интересов;
• — формирование общественно-активного индивида;
• — стабилизация социального развития;
• — продуцирование норм и ценностей, закрепляемых на законодательном уровне государством;
• — посредническая роль между личностью и государством;
• — воздействие на государство с целью формирования его в соответствии демократическими устремлениями граждан.

Однако и в данном перечислении часть функций упущена. В частности, заслуживает внимания А. Арзиевой о том, что институты гражданского общества создают «третий сектор» экономики (наряду с государственным и частным), в котором получение прибыли не является основной целью. Правда, это не означает того, что «развитие гражданского общества — это, по сути, расширение практики самоуправления во всех сферах общественной жизни…». Ведь под влиянием институтов такого общества происходит не вытеснение или сужение поля деятельности государственных структур самоуправлением, а их сближение, слияние, взаимопроникновение. Система общественного самоуправления, как известно, сложилась задолго до возникновения государства, но тогда не было и не могло быть предпосылок гражданского общества. Правильнее будет сказать, что расширение местного самоуправления — это лишь условие формирования гражданского общества, а не сама его суть.

Обобщая сказанное, отметим, что специфическими функциями гражданского общества могли бы стать содействие формированию правового государства, сохранение баланса в отношениях конфликтующих общественных группировок, достижение общественного консенсуса, обеспечение прав и свобод граждан даже в случаях противостояния им государственных структур, развитие той части общественной жизни, которая напрямую не связана ни с государственной, ни с экономической сферами.

Нет единства у политологов России и Киргизияа и в определении структуры гражданского общества, соотношения его различных институтов. Так, А. А. Галкин и Ю. А. Красин предлагают членить гражданское общество на три прослойки: нижнюю (организации, связанные с производством: профсоюзы, предпринимательские объединения), среднюю (ассоциации на базе общих социальных и бытовых интересов: политические партии и общественные движения), верхнюю (объединения на духовной основе, например, СМИ)1. Но здесь, как писал поэт, «смешались в кучу кони, люди». Во всех прослойках присутствуют общественные объединения, в то же время научно-техническим, культурно-просветительным, благотворительным, религиозным объединениям, фондам, органам самоуправления в данной структуре места, похоже, не нашлось.

Другой автор, В. Хорос, к «блокам» гражданского общества относит: партийно-политические, предпринимательские структуры, профсоюзы, религиозные организации, неформальные (неправительственные) организации (НПО)1. Думается, и здесь перечень структурных элементов неполный. В частности, нет органов самоуправления, СМИ, фондов, объединений ученых и т. д., тогда как часть указанных институтов вполне может быть отнесена к НПО.

В качестве структурных элементов гражданского общества выделяются также партии и общественные объединения, религиозные организации и независимые СМИ2. Однако это не структурные элементы общества, а его институты и отождествлять их неверно. Структура — это, скорее, скелет общества, находящийся в развитии и взаимосвязи с другими частями организма, а институты — органы, обеспечивающие его жизнедеятельность, например: парламентские учреждения, неправительственные организации, политические партии, общественные движения, союзы предпринимателей и работающих, молодежные ассоциации и т. д.

Вряд ли можно считать изменчивыми, «плавающими» в системе социальных институтов политические партии, церковь и СМИ. Даже когда партия находится у власти, а те или иные СМИ обслуживают правительственные структуры, они не поглощаются государством, а остаются частью гражданского общества. В работе «Становление гражданского общества в России (правовой аспект)» в структуру гражданского общества включены такие элементы, как экономика, сферы образования, воспитания, науки, культуры, семья, средства массовой информации (без выделения в особую категорию независимых СМИ)3. Однако все перечисленные явления возникли задолго до образования гражданского общества и развивались по своим законам. Вместе с тем верно, что структура гражданского общества создается снизу с целью удовлетворения конкретных (отметим: по преимуществу — частных) потребностей людей, и субъекты такого общества (индивиды, коллективы) юридически независимы друг от друга и взаимодействуют как равноправные партнеры.

Вероятно, можно выделить несколько уровней или слоев горизонтальных связей в гражданском обществе: экономические, создающие материальные условия свободы личности; социо-культурные, отражающие интересы групп людей и отдельных индивидов; политические и духовно-идеологические, регулирующие деятельность наиболее активных социально-политических институтов гражданского общества (партий, клубов, групп давления, групп по интересам и т. д.).

По мнению ряда исследователей, ядром гражданского общества являются неправительственные организации (НПО)1. Но опыт показывает, что и на ранних этапах его становления, и при достижении достаточной зрелости неизмеримо большим является влияние политической системы — партий, органов местного самоуправления и т. д. Развитие гражданского общества — составная часть политических процессов. Тем самым и создаются условия для того, чтобы политика стала делом всего народа.

Характерно, что наиболее полно структура гражданского общества раскрыта у Дж. Коэна и А. Арато, анализирующих жизнедеятельность реально существующих индустриально развитых государств. С их точки зрения, гражданское общество представляет собой совокупность объединений, ассоциаций, союзов по интересам (профессиональным, творческим, культурным, просветительским, житейско-бытовым, добавим — политическим и т. д.), связанных не столько вертикальными, иерархическими зависимостями, роль которых вторична, сколько горизонтально-сетевыми отношениями.

Важной стороной, характеризующей гражданское общество, являются его неотъемлемые свойства, атрибуты. В российской и кыргызской литературе они порой толкуются по-разному. Так, у Б. Н. Миронова таковыми являются: наличие плюрализма, установление консенсуса базовых ценностей несмотря на конфликты и конкуренцию интересов, существование механизма мирного разрешения социальных конфликтов, партнерские отношения с государством.

Некоторые авторы считают, что обязательными для любого гражданского общества являются такие принципы и идеи, как экономическая свобода, многообразие форм собственности, рыночные отношения, признание и защита прав человека, легитимность, правовой и социальный характер государственной власти, равенство всех перед законом, политический и идеологический плюрализм, невмешательство государства в частную жизнь граждан, классовый мир, партнерство и национальное согласие, независимость СМИ3. Но в этом перечне преобладают свойства, присущие любому цивилизованному обществу и выражающему его интересы демократическому государству, без указания специфики именно гражданского общества?

Некоторые кыргызские исследователи относят к числу атрибутов гражданского общества развитые отношения собственности, конкуренцию, свободные рыночные отношения — в экономической сфере, доминирование среднего класса — в социальной сфере, соблюдение демократических принципов, политических прав и свобод — в политической сфере, наличие свободы мысли, совести, слова, самостоятельность и независимость от государства творческих, научных, культурных, религиозных объединений, развитой гражданской культуры — в духовной сфере.

Из приведенных выше примеров видно, что свойства гражданского общества могут характеризоваться по-разному в зависимости от их типа. К сожалению, типология гражданского общества ни в российской, ни кыргызской политологии еще не разработана в полной мере. Фактически большинство авторов имеют в виду только один тип — либерально-демократический, который, в свою очередь, дифференцируется на несколько самостоятельных исторических подтипов. Это гражданское общество эпохи утверждающегося капитализма, гражданское общество эпохи зрелого капитализма и парламентской демократии, гражданское общество эпохи монополистического капитализма и кризиса буржуазной демократии, гражданское общество эпохи государственномонополистического капитализма и транснациональных корпораций, гражданское общество постиндустриальной эпохи и глобализации. У каждого из этих подтипов свои принципы организации и функционирования. Общими признаками здесь, пожалуй, являются только господство частной собственности в экономике, верховенство индивидуальной свободы, конкуренция вместо гражданской солидарности как источник развития.