Культура Руси X века

РЕФЕРАТ

по дисциплине «Культурология»

по теме: «Культура Руси X века»

• Введение
• 1. Языческая культура начала Х века
• 2. Русская христианская культура
• Заключение
• Список использованной литературы
• Введение
• Первые полтора столетия исторической жизни Киевской Руси известны нам по скупым намекам источников, требующим пристального внимания и осторожности. Из суммы намеков и осмыслений выявляется все же процесс сложения государственности и государства.
• Государственность, классовые отношения, окняжение земли начались еще на уровне племенных союзов, т. е. приблизительно в полутора десятках отдельных центров. Примером может служить племенной союз Вятичей на Оке, где, по данным восточных географов, существовали князья («главы» племен) и верховный князь союза («глава глав»), соответствующий «светлому князю» договора 911 года. Ежегодный объезд подвластных племен и сбор повинностей («приношений») — это уже оформленные узаконенные отношения господства и подчинения, осуществление реальной власти «светлого князя», окруженного конной дружиной в «превосходных кольчугах».
• Однако политические границы Киевской Руси, «союза союзов» племен, были очень изменчивы: то один, то другой князь выходил из повиновения, отстаивал свою суверенность. На протяжении целого столетия Киеву приходилось вести повторные воины с землями Древлян, Уличей, Тиверцев, Радимичей, Вятичей, Волынян. Местная племенная феодализирующаяся знать противостояла киевским дружинам. Феодальная иерархия складывалась в Киевской Руси не столько путем пожалований, сколько путем вовлечения племенной знати в общий процесс.
• Основной особенностью развития культуры Руси Х века, о которой сейчас можно говорить с уверенностью, была смена языческой культуры христианской.
• 1. Языческая культура начала Х века
• Первым общегосударственным мероприятием, превосходящим по своей масштабности все внутриплеменные дела местных князей, было полюдье. Недаром это русское слово вошло и в язык греческого цесаря, и в язык скандинавских саг. Полгода в году киевский князь и его дружины посвящали объезду огромной территории ряда племенных союзов, проделывая путь около 1500 километров, а во вторую, летнюю, половину года организовывали грандиозные военно-торговые экспедиции, везшие результаты полюдья по Русскому морю в Болгарию и Византию в одном направлении и на Каспий — в другом. Во втором случае русские сухопутные караваны достигали Багдада и даже Балха по пути в Индию.
• Систематические ежегодные экспедиции в Византию и Халифат сквозь степи, занятые воинственными хазарами, мадьярами и печенегами, требовали сложной и громоздкой системы осуществления. На Черном море появилась такая мощная база, как озерно-морской «остров руссов» в Добрудже и гирлах Дуная («Дунайцы» русских летописей).
• Военная сила Киева и порождаемое ею внешнеполитическое могущество, закрепленное договорами с Византийской империей, импонировали «всякому княжью» отдаленных племен, получавшему под покровительством Киева возможность приобщения к мировой торговле, и частично ослабляли сепаратизм местной знати. Так обстояло дело к середине Х века, когда в результате хищнических поборов сверх тарифицированной дани князь Игорь киевский был взят в плен древлянами и казнен ими. Главой государства, регентшей при малолетнем Святославе, стала вдова Игоря Ольга, псковитянка родом.
• В летописи, завершенной еще в конце Х века, содержится много сказаний, облеченных в эпическую форму, о трех поколениях киевских князей: Игоре и его жене Ольге, их сыне Святославе и внуке Владимире, которого церковники называли святым, а народ воспел как защитника Руси.
• Первым действием княгини Ольги была месть древлянам за убийство мужа, месть, которой она придала государственно-ритуальный характер. Впрочем, этот раздел летописи настолько пронизан духом эпических сказаний, что, может быть, отражает не историческую реальность, а желательную форму былины-назидания…
• «Сказание о мести» является исключительно интересным литературно-политическим произведеннем, первым целенаправленным (первоначально, вероятно, устным) сказом о силе Киева. Включение сказания в летопись при внуке Ольги Владимире показывает ценность его для официального государственного летописания.
• Спустя полтора столетия летописец конца XI века обратился к эпохе княгини Ольги и ее сына Святослава как к некоему политическому идеалу. Если в военном отношении идеал этого летописца-социолога — князь Святослав, то в отношении внутреннего устройства Руси, очевидно, Ольга, так как сразу же вслед за «Сказанием о мести» в летопись внесены сведения о новшествах, введенных княгиней. Месть местью, а государству нужен был порядок и регламентация повинностей, которая придавала бы законность ежегодным поборам…
• Летопись сохранила нам драгоценнейшие сведения об организации княжеского домениального хозяйства середины Х века. Здесь все время подчеркивается владельческий характер установлений Ольги. В интересах безопасности предстоящего взимания дани Ольга устанавливает свои становища, опорные пункты полюдья. Кроме того, определяются границы княжеских охотничьих угодий — «ловищ», за нарушение которых три десятка лет спустя внук Ольги убил варяга Люта Свенельдича.
• Самым интересным в перечне мероприятий княгини является упоминание об организации становищ и погостов. Становища указаны в связи с Древлянской землей, где и ранее происходило полюдье. Возможно, что при Игоре киевские дружины пользовались в качестве станов городами и городками местных древлянских князей (вроде Овруча, Малина, Искоростеня) и не строили своих собственных опорных пунктов в Древлянской земле. Конфликт с местной знатью и «древлянское восстание» потребовали новых отношений. Возникла необходимость строительства своих становищ для безопасности будущих полюдий. И Ольга их создала.
• На севере, за пределами большого полюдья, за землей Кривичей, в Новгородской земле, киевская княгиня не только отбирает на себя хозяйственные угодья, но и организует сеть погостов-острогов, придающую устойчивость ее домениальным владениям на севере, в тысяче километров от Киева.
• Различие между становищем и погостом было, надо думать, не слишком велико. Становище раз в год принимало самого князя и значительную массу его воинов, слуг, ездовых, гонцов, исчислявшуюся, вероятно, многими сотнями людей и коней. Поскольку полюдье проводилось зимой, то в становище должны были быть теплые помещения и запасы фуража и продовольствия. Фортификация становища могла быть не очень значительной, так как само полюдье представляло собой грозную военную силу. Оборонительные стены нужны были только в том случае, если в становище до какого-то срока хранилась часть собранной дани.
• Погост, удаленный от Киева на 1−2 месяца пути, представлял собой микроскопический феодальный организм, внедренный княжеской властью в гущу крестьянских «весей» (сел) и «вервей» (общин). Там должны были быть все те хозяйственные элементы, которые требовались и в становище, но следует учесть, что погост был больше оторван от княжеского центра, больше предоставлен сам себе, чем становища на пути полюдья. В силу этого погост должен был быть некой крепостицей, острожком со своим постоянным гарнизоном.
• Люди, жившие в погосте, должны были быть не только слугами, но и воинами. Оторванность их от домениальных баз диктовала необходимость заниматься сельским хозяйством, охотиться, ловить рыбу, разводить скот. Что касается скота и коней, то здесь могли и должны были быть княжеские кони для транспортировки дани и скот для прокорма приезжающих данников. На погосте следует предполагать больше, чем на становище, различных помещений для хранения дани (воск, мед, пушнина), продуктов питания гарнизона и данников (мясо, рыба, зерно и т. п.), фуража (овес, сено)
• Весь комплекс погоста нельзя представить себе без тех или иных укреплений. Сама идея организации погоста, внедренного в покоренный князем край, требовала наличия укреплений, «града», «градка малого».. Погосты были как бы узлами огромной сети, накинутой князьями Х-XI веков на славянские и финно-угорские земли севера; в ячейках этой сети могли умещаться и боярские вотчины, и общинные пашни, а погосты представляли собой те узлы прочности, при помощи которых вся сеть держалась и охватывала просторы севера, подчиняя их князю.
• Каждый погост с его постройками, оборонительным тыном, примыкавшими к нему селами и пашнями, где вели свое хозяйство люди, поддерживавшие порядок в погосте, представлял собой как бы микроскопическое полусамостоятельное государство, стоявшее в известной мере над крестьянскими мирами-вервями местного коренного населения. Сила его заключалась не в тех людях, которые жили в погосте и окружавших его сельцах, а в его связи с Киевом (а позднее с местной новой столицей), с государством в самом обширном смысле слова.
• Надо полагать, что каждый погост, каждый узел государственной сети был связан с соседними погостами, а все погосты в целом представляли собой первичную форму живой связи столицы с отдаленными окраинами: гонцы из Киева могли получать в каждом погосте свежих коней, чтобы быстро доехать до следующего погоста; иные вести могли передаваться от погоста к погосту самими их жителями, лучше гонцов знающими дороги и местные топи и гати.
• В наших средневековых источниках понятие «погост» вплетено в такой комплекс: погост, села, смерды. Смерды — это не все крестьянское население (которое именовалось «людьми»), а определенная часть его, близко связанная с княжеским доменом, подчиненная непосредственно князю, в какой-то мере защищаемая им (смерда нельзя мучить «без княжья слова») и обязанная нести определенные повинности в пользу князя. Смерды платили дань. Наиболее почетной их обязанностью была военная служба в княжеской коннице, ставившая смердов на одну ступень выше обыкновенных крестьян-общинников. Смерды пахали землю, проживали в селах, а приписаны были к погостам.
• Начало и середина Х века это завершающий этап развития языческой культуры Руси. По своей структуре и функциональным особенностям славянское язычество отличалось от античного уже тем, что не имело четкого пантеона богов, который обязателен у древних греков и римлян.
• Неизвестный автор «Слова об идолах» (12 в.) выделил три основных этапа развития славянского язычества. Первый этап — славяне поклонялись и приносили жертвы упырям и берегиням, то есть почитали злых и добрых духов, управлявших стихиями (водными, воздушными, лесными и т. д.). Второй этап, по мнению историка и археолога академика Б. А. Рыбакова, связан с верованием славян в древнее земледельческое божество Вселенной — Род, рожаниц — богинь благополучия и плодородия. По представлению наших предков, Род находился на небе, распоряжаясь дождем, грозами, источниками воды и подземным огнем. От него зависел урожай. В честь Рода и рожаниц древние славяне устраивали праздники урожая. По мнению исследователя славянского язычества, поклонение Роду — это поиск пути перехода к монотеизму (единобожию).
• С появлением Киева у славян происходит формирование чего-то подобного единому пантеону богов. Они молились Сварогу (богу неба и небесного огня), его сыновьям — Сварожичу (богу земного огня) и Даждьбогу (богу солнца и света, подателю всех благ), а также солнечным богам: Яриле, Хорсу, Коляде и Купале. Например, Стрибог — считался богом воздушных стихий (ветра, бурь и т. д.). В круге славянских языческих богов выделялся Велес (Волос), покровительствующий богатству и скоту. Среди княжеской дружины Велес почитался как бог песен и музыки. Об этом есть свидетельства в литературном памятнике XII века «Слово о полку Игореве», где певец Боян назван «велесовым внуком».
• После захвата власти в стольном граде Киеве (978 г.) князем Владимиром Святославичем, примерно через два года (в 980 г.) им была проведена реформа языческой религии. Причины ее историки связывают с третьим этапом славянского язычества: верховным богом языческого пантеона становится Перун, а прежний культ поклонения Велесу как главе пантеона угасает и вытесняется на периферию обрядодействия. Бог — покровитель варяжской дружины Перун, возглавив пантеон у древних русичей, утверждал, прежде всего, государственный культ княжеско-дружинного бога войны, поклонение которому требовало кровавых жертв, в том числе и человеческих. Датой торжеств, посвященных Перуну, было 20 июля (червень). В этот день наши предки приносили жертвы и молились о прекращении дождей, гроз и о созревании хлебов.
• Воплощение женского начала древние славяне видели в богине Мокошь (Мокша, Макошь, Мокма), которая была покровительницей домашнего очага, хозяйства и плодородия. Места, где совершались обрядовые ритуалы, назывались капища, требища, храмы. Здесь волхвы, жрецы языческой религии, приносили жертвы богам.
• Еще задолго до официального крещения Руси в древнем Киеве существовали христианские общины. Поэтому не случайно над могилой князя Аскольда, в крещении Николая, княгиня Ольга воздвигла первый на Руси свято-Никольский храм. В таком необычном социокультурном пространстве языческий и христианский культы соотносились друг с другом. Любопытно то, что при заключении договора с греками в 945 г. князь Игорь и его дружина присягала на холме перед Перуном, а христианская Русь — в церкви св. Ильи, то есть, видимо, перед образом Ильи-пророка. Этот библейский персонаж и святой в народном сознании ассоциировался с Перуном-громовержцем. Христиане и язычники, таким образом, присягали как бы одному божеству — Громовержцу, выступающему в различных ипостасях. Можно предположить, что акт христианизации Киевской Руси не был столь трагическим и разрушительным для славянской языческой культуры, как это демонстрирует поздняя античность греко-римской цивилизации. В сознании наших предков одни боги сменялись другими. Языческие божества не были персонифицированы, они лишь олицетворяли собой природные силы, а не личностные начала человека.
• 2. Русская христианская культура
• Время княгини Ольги было временем усложнения феодальных отношений, временем ряда запомнившихся реформ, укреплявших и юридически оформлявших обширный, чересполосный княжеский домен от окрестностей Киева до впадающей в Балтийское море Луги и до связывающей Балтику с Волгой Мсты.
• Переломный характер эпохи Игоря и Ольги, середина Х века, ощущается и в отношении к христианству. Официальное принятие христианства как государственной религии произошло позже, в 988 году, первое знакомство с христианством и эпизодическое крещение отдельных русских людей началось значительно раньше, в 860-е годы, но в середине Х века уже ощущается утверждение христианства в государственной системе. Сравним два договора с греками: при заключении договора 911 года русские послы клянутся только языческим Перуном (послы-варяги тоже клянутся чужим для них русским Перуном), а договор 944 года скрепляется уже двоякой клятвой, как Перуну, так и христианскому богу.
• Церковь святого Ильи (сближаемого с Перуном-громовержцем) находилась в торговой части Киева, на Подоле. Важно отметить, что церковь названа соборной, т. е. главной, что предполагает наличие и других христианских храмов. Кроме крещеных русских, упомянуты крещеные хазарьг и варяги.
• Христианство представляло в то время значительную политическую и культурную силу в Европе и на Ближнем Востоке. Принадлежность к христианской религии облегчала торговые связи с Византией, приобщала к письменности и обширной литературе. К этому времени ряд славянских стран уже принял христианство.
• Для наших земель наибольшее значение имела христианизация Болгарии (864?) и изобретение славянской письменности Кириллом и Мефодием (середина IX века). К середине Х века в Болгарии создалась уже значительная церковная литература, что облегчало проникновение христианства на Русь. Вполне возможно, что одним из связующих звеньев между Болгарией и Киевской Русью был «остров руссов», земля «дунайцев», нередко находившаяся в политической зависимости от Болгарского царства. Древнейшая русская кириллическая надпись 943 года обнаружена именно там. Второй точкой соприкосновения древних русов с болгарскими культурными центрами был сгусток «русских» пристаней на болгарском побережье Черного моря, между Констанцией и Варной.
• Князь Игорь был язычником: он и клятву давал не в Ильинской церкви, а Перуну, и похоронен был Ольгой по языческому обряду под огромным курганом. Но среди его боярства, его послов к императорам Византии была уже какая-то часть христиан, «крещеной Руси».
• Вдова Игоря, княгиня Ольга, регентша малолетнего Святослава, впоследствии приняла христианство и, возможно, предполагала сделать его государственной религией, но здесь сразу резко обозначилось противоречие, порожденное византийской церковно-политической концепцией: цесарь империи был в глазах православных греков наместником бога и главой как государства, так и церкви.
• Из этого делался очень выгодный для Византии вывод: любой народ, принявший христианство из рук греков, становился вассалом греческого императора, политически зависимым народом или государством.
• Киевская Русь, спокойно смотревшая на христианские верования, предпочитала равноправные взаимоотношения с Византией, которые бы определялись взаимной выгодой, равновесием сил и не налагали на Русь никаких дополнительных обязательств, связанных с неубедительной для нее божественностью императора.
• Объявленное Ольгой в 955 году желание креститься в христианскую веру следует расценивать не как эпизод ее личной жизни, а как политический поединок монархов, возглавлявших две крупнейшие державы того времени, поединок, в котором каждая сторона стремилась обусловить свою позицию в предстоящей ситуации.
• Эпоха Ольги отмечена рядом новшеств: в дополнение к старому полюдью, проводимому князем совместно со своими мужами (и местными князьями), организуется собственно княжеский домен. Далеко на севере, в Новгородской земле, на бойких международных путях (Мсти) создаются погосты, новая форма окняжения земель вне зоны полюдья. К разряду охранительных государственных мер следует отнести и попытку введения христианства Ольгой.
• Государство Киевская Русь выглядит уже вполне оформившимся и, в меру исторических условий, устроенным. Эпоха Ольги завершала собою большой, полуторасотлетний период истории Руси от «каганата руссов» начала IX века до Киевской Руси середины Х века, описанной авторами разных стран.
• В самых восторженных тонах придворного панегирика описано русским летописцем короткое княжение Святослава Игоревича (964−972 годы). Страницы, посвященные этому князю, являются не столько хроникой событии, сколько воспеванием доблести, рыцарства и мудрости молодого князя, «славой», «хвалой» ему, где восхищение преобладает над добросовестным описанием.
• На последующих страницах летописи переплетаются голоса летописца-церковника, превозносящего Ольгу за принятие христианства, и певца-воина, славящего князя Святослава за верность своей языческой дружине, — он не поддался на уговоры матери последовать ее примеру. Христианство было отвергнуто Святославом, так как он и его бояре хорошо знали, что за крещением последует вассалитет по отношению к Византии, и очередной цесарь охотно назовет его «сыном» в феодальном смысле.
• Под 964 годом в летопись включено эпическое описание начала самостоятельного княжения Святослава. Перед нами спартанец, привыкший к суровому походному быту, пренебрегающий жизненными удобствами ради быстроты движения войск без отягощающего обоза. Стремительный барс благороден: он заранее предупреждает противника о своем походе. Перед сражениями Святослав вдохновлял свое войско речами, ставшими позднее хрестоматийными. Об этих речах полководца, обращенных ко всем воинам, свидетельствуют и греческие писатели, современники событий.
• Византийский хронист Х века Лев Дьякон приводит одну из речей Святослава: «…Проникнемся мужеством, которое завешали нам предки, вспомним о том, что мощь россов до сих пор была несокрушимой, и будем храбро сражаться за свою жизнь! Не пристало нам возвращаться на родину, спасаясь бегством. Мы должны либо победить и остаться в живых, либо умереть со славой, совершив подвиги, достойные доблестных мужей!». Летописная передача речей Святослава (около 969 года) близка к этой записи участника императорских походов.
• Обстановка в 970 году была такова: в Переяславце на Дунае, княжил Святослав. В Киеве он оставил старшего сына Ярополка; другого — Олега — посадил в мятежной земле Древлян, а третьего — Владимира — направил в Новгород. Сам Святослав был весьма доволен той новой землей, куда он переместился в 967−969 годах. Это не было переносом столицы, но являлось переносом резиденции и закреплением новой, очень выгодной позиции на скрещении разных путей.
• Как говорит «Повесть временных лет», в 986 г. явились к князю Владимиру послы-миссионеры: булгары-магометане, хазары-иудеи, «немцы» от папы и грек-философ. Только последний заронил в душу князя семена будущей православной веры. По совету приближенных князь снаряжает посольство для «испытания вер», и выбор пал на христианство восточной традиции (православие). Приближенные посоветовали князю Владимиру, чтобы он крестился по примеру его бабки княгини Ольги.
• В 987 г. княжеские дружины осадой и штурмом взяли греческий город Корсунь (Херсонис) в Крыму и князь Владимир принял решение, что его дружины не разграбят город, если будет разрешение императора Византии на брак его сестры Анны с киевским властелином. Согласие было получено, но при условии, что князь и дружина примут Святое крещение, так как брачный союз между христианкой и язычником был невозможен. Великий князь Владимир крестился и по прибытии принцессы Анны со священниками и иконами из Корсуни отправляется домой. Вернувшись в Киев, он разрушил языческие кумирни, идолы были сброшены в Днепр, а киевляне крещены. Эти факты взяты из «Корсунской легенды», входящей в «Повесть временных лет», хотя о достоверности событий и датировке до сих пор продолжаются научные споры.
• В данном случае важно то, что в 988 г. князем Владимиром было осуществлено принятие Русью христианства, это стало эпохальным событием в культурном и духовном развитии нашего народа. Последствия крещения Руси велики. Крещение положило начало новой письменной культуре, сменившей традиционную (языческую). Возникла любопытная ситуация двоемирия, заключавшееся в том, что человек получивший «книжную» систему ценностей, уже никогда не возвращался в мир культуры своих предков. Это привело к трагическому столкновению «старого» и «нового».
• Последствия приобщения к православной вере проявили себя во всех сферах культурного бытия. Киевская Русь вступила в активные политические и культурные контакты с христианскими народами Востока и Запада. Важно отметить, что культура, пришедшая вместе с христианством из Византии, прошла быстрый путь от ученичества до самостоятельного национального своеобразия. Это будет способствовать будущему формированию исторического самоопределения Киевской Руси и обретению ею собственного места в новом мировом цивилизационном процессе.
• Поэтому историк А. И. Клибанов писал: «История духовной культуры понимается нами как история культуры Духа … вектор — духовное совершенствование человека и общества. Сила — по самой своей сути творческая, созидательная, однако убывающая в зависимости от жестокости или сохраняющаяся при гибкости и проводимости институтализационных форм, в которых она реализуется. Ей нужен простор — это ее воздух. Простор, но не беспредел». Соглашаясь, безусловно, с этим мнением, необходимо отметить и еще одну особенность русской духовной культуры. Проникновение православия в контекст человеческой жизни, где сохранилось присутствие языческих моментов, сформировало особый мир, который можно определить как народное христианство. Это характерно как для восточного, так и для западного христианства. Цель его, по мнению историков А. Я. Гуревича, И. Н. Данилевского и др., — создать собой единую систему веры, в котором могут присутствовать как христианские, так и ахристианские мотивы. Подтверждение этому можно найти и в памятниках литературы, и в различных фольклорных жанрах, и в деревянной архитектуре домов, и в прикладных видах народного искусства. Процесс охристианивания язычества сформировал национальный менталитет и русский культурный архетип, то есть возникло объединенное многообразие смыслов и значений, включавших в себе как языческие рудименты, так и христианские обряды. Как мудро сказано А. С. Пушкиным о русском человеке, «все мы немного язычники». Наши культовые обряды в память об умерших предках, носят до сих пор элементы и мотивы, считающиеся с точки зрения христианского вероучения языческими и нехристианскими.
• С появлением книжности и новой культуры в Древней Руси зарождается письменность, которая называлась кириллицей. Поэтому древнерусскими называют все шрифты от возникновения на Руси письменности до конца XVII — начала XVIII вв. Считается, что при создании славянской азбуки братья-миссионеры Кирилл и Мефодий, уроженцы города Солуни (Солоники) в Македонии, использовали древнерусские письмена. Вначале, во второй половине IX в., ими был создан глаголический алфавит (глаголица), а на рубеже IX — X вв. появилась кириллица. Значимость духовного подвига Кирилла заключена в том, что он создал азбуку с четкой графикой букв, положив в основу греческое письмо. Все буквы алфавита были расставлены в определенном порядке, а это привело к их цифровому обозначению, что использовалось на протяжении многих веков. При помощи новой азбуки братья-просветители прежде всего перевели богослужебные книги. Можно привести пример, доказывающий, что новый книжный язык передавал особенности живой речи. Когда были найдены археологами новгородские берестяные грамоты, они-то и подтвердили, что письмо кириллицей было привычно для бытового общения русского средневековья.
• Современному человеку, интересующемуся историей духовной культуры своего народа, любопытен будет круг чтения наших предков. Становление книжности приходится на XI в., время единой древнерусской культуры, но это и время княжеских усобиц. Внимание книжников привлекает период единого государства — идеализация первых русских князей. Выдающимся памятником литературы того времени можно назвать «Слово о Законе и Благодати» святителя Илариона, Митрополита Киевского (впервые избранного из русских священников, до него все первосвященники русской церкви были все греки). Иларион пишет о новом древнерусском народе, который выбрал «благодать» христианской веры и просвещенности. В среде книжников появилась «Похвала князю Русскому Владимиру», принадлежащая перу монаха Иакова, который предположительно считается и автором «Жития святого Владимира». Оно было обнаружено церковным историком митрополитом Макарием (Булгаковым) в первой половине XIX в.
• Ученые спорят сегодня и спорили в прошлом веке о том, позитивно или негативно сказалось на дальнейшей истории России заимствование византийской культуры. Некоторые полагают, что тем самым она навсегда отгородила себя от католического Запада и, как следствие, отстала в экономическом развитии. Однако не стоит забывать и о том, что именно Византия дала человечеству христианство как высший религиозный закон и систему мировоззрения. Таким образом, выбрав православие, Древняя Русь черпала нравственно-религиозные принципы из первоисточника.
• Византийское наследие означало для России способ приобщения к культуре эллинизма, а через нее — к истокам культуры латинского Запада, Ближнего Востока и Древнего Египта. Контакты с Византией продолжались и в более позднее время. На протяжении веков культура и образование в России в значительной мере строились по византийскому образцу.
• Кроме того, излюбленным жанром древнерусских читателей было огромное количество апокрифических сочинений. К ним относились произведения, повествующие о библейских персонажах или святых, но не вошедшие в круг памятников, почитаемых как священное предание или официально признанных церковью. Существовали, например, апокрифические евангелия Фомы, Филиппа, Марии и др., рассказы об Адаме и Еве (о первой жене Адама — Лилит), о земной жизни Иисуса Христа, а также различные ахристианские трактаты — «Лунники», «Громовники», «Астрологии», «Лечебники», «Травники» и т. п. Апокрифы официальной церковью запрещались для чтения, так как отражали еретические представления о настоящем и будущем мире. Проблема запрета состояла еще и в том, что апокрифы отражали учение, согласно которому Богу противостоял Сатана. Согласно одной из апокрифических легенд, тело человека создано Сатаной, а Бог лишь «вложил» в него душу. Отношение церкви к подобной литературе было сложным, и поэтому существовали индексы (перечни) запрещенных книг; тех, кто читал, хранил и распространял подобные сочинения, преследовали цензурой как еретиков и государственных преступников.
• Определить обрядность и устройство церкви в Киевской Руси во второй половине Х века, к сожалению, можно только гипотетически. Как известно, христианская обрядность неразрывно связана с письменностью, так как христианское богуслужение не мыслится без церковных книг, без апостола, евангелия и т. д. На каком же языке составлялись эти книги? Есть предположения, что они были написаны на греческом языке, но нет никаких доказательств, что первоначальные киевские христиане по какой-то причине отвергали вошедшее уже в обиход богослужение на их родном языке. Предположение об этом тем более необоснованно, что в Х столетии усилились связи Киевской Руси с Болгарией, с ее уже достаточно богатой славянской письменностью.
• Единственный пока памятник русской письменности Х века — надпись на сосуде, найденном в Гнездове у Смоленска и относящемся к первой половине Х века, написана кириллицей и имеет сходство с эпиграфическими памятниками Болгарии того же времени. В русскую летопись вставлены некоторые известия болгарского происхождения, а древнейшие месяцесловы русских святых знают не только греческих святых, но и Параскеву Пятницу, и Иоанна Рыльского, почитаемых в Болгарии.
• На Руси были распространены многие рукописи болгарского происхождения, в том числе роскошные сборники (Изборник 1073 года, Златоструй), составленный при болгарском царе Симеоне в первой половине Х века.
• Большинство исследователей древнерусской литературы прямо говорит о переносе болгарской письменности на Русь. Есть все основания предполагать, что русская церковная обрядность Х века опиралась на болгарскую письменность. Во всяком случае, никаких намеков на какую-либо другую письменность в русской церковной практике Х века мы не имеем.
• Заключение
• Во второй половине IX в. на территории Восточной Европы сложилось Древнерусское государство. Это было раннефеодальное государство, производственную основу которого составляло земледелие. Древнерусское государство не было однородным в отношении социально-экономического строя и культуры. В одних районах — в Поднепровье, в Новгородской земле процесс феодализации шел интенсивнее, в других — пережитки патриархально-родовых отношений сохранялись дольше. Это накладывало определенный отпечаток на развитие самобытной культуры Древней Руси. Однако существовали общие тенденции в развитии ее культуры. Они заключались в тесной связи с культурными традициями земледельческих скифских, а затем раннеславянских племен, во взаимодействии древнерусской культуры с культурой соседних народов, в складывании в рамках древнерусского государства единой древнерусской народности. Высокий уровень культуры, достигнутый в древнерусском государстве, обусловлен длительным предшествующим процессом развития культуры восточных славян. Подъем древнерусской культуры заложил прочные основы для развития в дальнейшем единства культуры русского, украинского и белорусского народов.
• Политический строй древнерусского государства сочетал в себе институты новой феодальной формации и старой, первобытнообщинной. Во главе государства стоял наследный князь; киевскому князю подчинялись владетели других княжеств. Христианство присутствует в русской культуре Х века наподобие верхнего покрова, только припорошившего древний и многовековой пласт культуры; основным корневым стержнем, оставалась самобытная мифологическая культура восточных славян.
• Список использованной литературы
• 1. Гуревич П. С. Культурология. — М.: Знание, 1998.
• 2. Гуревич П. С. Человек и культура — М.: «Дрофа», 1998 г.
• 3. Ерасов Б. С. Социальная культурология: В 2-х ч. Ч.1 — М.: АО «Аспект Пресс», 1994. — 384 с.
• 4. Иллюстрированная история религий. Т.1,2 — М.: Изд-во Валаамского монастыря, 1992.
• 5. Культурология. Курс лекций под ред. А. А. Радугина — М.: Центр, 1998.
• 6. Культурология. /Под ред. А. Н. Марковой М., 1998 г.
• 7. Муравьев А. В., Сахаров А. М. Очерки истории русской культуры IX—XVII вв. — М., 1984.
• 8. Поликарпов В. С. Лекции по культурологии. — М.: «Гардарики», 1997.
• 9. Рыбаков В. А. Язычество Древней Руси. — М., 1986.
• 10. Тысячелетие русской письменной культуры (988—1988). — М., 1989.