Перспективы социально-экономической модернизации в Российской Федерации

Основные проблемы развития модернизации в социально-экономической сфере

Вопреки сложившемуся общественному мнению, в последние годы произошел радикальный рост выпуска продукции всех без исключения отраслей российской экономики. Этот рост свидетельствует о начавшихся структурных сдвигах в пользу отраслей более высокой степени переработки, в частности, в пользу машиностроения. За десять лет добыча газа выросла на 30% (за 100% принят результат января 1998 г.); добыча нефти — на 60%; производство электроэнергии — на 20%. Отрасли первого передела — черная и цветная металлургия, нефтепереработка — выросли соответственно на 70, 55 и 35%.

Следует отметить, что уровень жизни россиян оставляет желать лучшего, что является немаловажным фактором в процессе модернизации. Теоретически возможно добиться высокого уровня жизни населения за счет рентных доходов, но без надежды остаться при этом среди стран, которые сегодня относят к мировым лидерам. Более того, возникает реальная угроза национальной безопасности, поскольку технологически отсталая страна богатая ресурсами, которые постепенно исчерпываются на планете, без сомнений со временем становится жертвой политического и даже прямого военного шантажа. 7, C.203].

Естественно, нельзя ставить вопрос безальтернативно, по принципу «или — или». Иногда после прочтения некоторых публикаций складывается впечатление, что на страну наслано проклятие в виде изобилия, термин «голландская болезнь» переходит из статьи в статью. Высокопоставленный чиновник договорился до того, что для нашей экономики нежелательно новое значительное повышение цен на сырьевые ресурсы на мировых рынках. Парадоксально, но кому-то лишние деньги почему-то мешают. Хотя можно согласиться с Джоном Хеем, погоня за рентой — одна из составляющих ресурсного проклятия. Наличие природных ресурсов отвлекает людей от создания ценностей и провоцирует погоню за рентой. Именно слово «отвлекает» очень подходит к этой ситуации. Никто и никому не запрещает заниматься инновационной деятельностью при любом количестве денег. Все на словах мечтают слезть с «сырьевой иглы» и обвиняют ее во всех неудачах экономического развития. При этом забывают, что именно она являлась до сих пор материальной основой наиболее существенных экономических и социальных результатов страны.

Никто не станет утверждать, что экономика в последнее десятилетие получала основные ресурсы от топливно-энергетического секторе народного хозяйства, как и никто не станет отрицать, что полученные здесь бюджетные ресурсы шли на покрытия стратегических расходов государства. За счет них выполнялись важнейшие социальные программы, повышались доходы населения. Некорректно говорить, что все рентные доходы потрачены безо всякой пользы для страны. Обратимся в качестве доказательства обратного к некоторым выводам по развитию страны за прошедший период, сделанным специалистами журнала «Эксперт». Они отмечают, прежде всего, масштабные сдвиги в хозяйственной структуре страны, которые произошли за предыдущий цикл. Доходы населения в реальном выражении за десять лет выросли почти в четыре раза — с 4500 до 17 000 рублей в ценах 2013 г., а в долларовом эквиваленте в 15 раз! Доля среднего класса в России увеличилась с 7−10% в начале периода до 20−25% в конце периода — более чем в два раза. Объем денежной массы в стране в номинальном выражении увеличился более чем в 30 раз, в реальном размере — почти в семь раз. Расширение денежной массы стимулировало рост инвестиций. Объем розничной торговли в реальном выражении вырос вдвое. Объем производства сельского хозяйства — в полтора раза. 10, C.258].

Двигаемся дальше по цепочке создания добавленной стоимости. Объем производства лесной отрасли увеличился на 80%; химическая промышленность выросла более чем на 100%. Производство стройматериалов в ответ на рост строительства увеличилось на 130%. Пищевая промышленность вообще показала удивительную динамику: весь период она росла фактически по прямой, и объем выпуска увеличился вдвое. Однако самым неожиданным оказался рост машиностроения: объем производства машиностроительной продукции (эту отрасль у нас принято считать абсолютно погубленной) увеличился на 130%, а если исключить из рассмотрения производство легковых автомобилей, которое стало расти только в конце прошлого цикла, то почти в три раза — со 100 до 230%.

Если просто сопоставить прирост выпуска в разных отраслях, то надо признать наличие структурного сдвига, произошедшего в прошлом цикле, — от сырьевых отраслей, выросших на десятки процентов, к отраслям высокого передела, выросшим в разы. Это очень важный момент, так как он свидетельствует об имманентно заложенном в нашу экономическую систему потенциале развития конкурентоспособности.

Другой разговор, что мы использовали лишь часть предоставленных благоприятной конъюнктурой возможностей. Российские чиновники до сих пор считают своей огромной заслугой накачивание в условиях кризиса финансового сектора страны ликвидностью, используя средства резервного фонда. Не имеет смысла в данной статье возвращаться к спору о целесообразности таким образом использовать дополнительные конъюнктурные доходы бюджета, но два слова нельзя не сказать. Во-первых, одна из главных целей накачивания ликвидности — повышение уровня способности банковской системы к кредитованию реального сектора экономики — не была достигнута. Во-вторых, дополнительные ресурсы можно было задействовать в целях модернизации российской экономики, встретив тем самым кризис с какими-то контраргументами. [16, C.153].

Совсем не случайно наша экономика тяжелее всех остальных отреагировала на кризис. Это удел стран, благополучие которых зависит от мировой конъюнктуры на сырьевых рынках. В результате неэффективность экономики тяжело проявилась в период кризиса. Россия справилась с кризисом хуже, чем многие другие страны. Среди членов «двадцатки» сокращение ВВП у нас самое значительное (10,9% во II квартале 2013 г. против 5,5% в ЕС и 3,9% в США). Китай и Индия сохраняют сверхвысокие темпы роста — 7,9% и 6,1% соответственно. А Аргентина, Бразилия, Саудовская Аравия, Южная Корея и Австралия падают всего на 0,5−2%.

В антикризисных мероприятиях правительства просматривается однобокость и преобладание тактики над стратегией. Для сравнения можно привести аналогичные мероприятия западных стран. Наши управленцы в конструировании планов выхода из кризисного состояния мыслят категориями абстрактных финансовых потоков, не выходя непосредственно на технологическую политику. Можно вспомнить работу над двумя документами, названными антикризисными — американским «планом Полсона» и планом, предложенным командой Кудрина. Первоначально в них было нечто общее — стремление срочно залить кризисный пожар деньгами. Оба документа были представлены в законодательные органы стран на трех страницах и содержали пространные соображения. И вот тут законодатели двух стран прореагировали на это по-разному.

После первоначального отказа, полученного Полсоном от конгрессменов, план увеличился на 449 страниц. Были, по возможности, прописаны конкретные мероприятия. Акт 2008 г. о чрезвычайной экономической стабилизации (EESA) включал в себя [13, C.267]:

• — программу выкупа проблемных активов;
• — налоговые льготы бизнесу и населению;
• — специальные стимулы в сфере энергетики.

Американцы не ограничились абстрактными соображениями по финансовому оздоровлению экономики путем выделения 700 млрд долл., а прописали меры по стимулированию инновационной активности и разработке конкретных технологических направлений, связанных с энергосбережением, альтернативными и возобновляемыми источниками энергии.

Российский трехстраничный план после активной критики меньшинством законодателей был принят в предложенном варианте, позволяющем Внешэкономбанку раздать $ 50 млрд по собственному плану спасения российской банковской системы страны. О базисных технологических мероприятиях не было сказано ничего. Они как бы подразумевались исходя из здравого смысла. Имелось в виду, что благополучные банки немедленно начнут финансирование реального сектора экономики. Реально в принятом документе ни о никакой технологической политике как объективной материальной основе выхода из кризисной ситуации ничего не было сказано. Правительственная антикризисная программа так и не оформлена до сих пор в единый документ.

Однако объективная необходимость быстрой модернизации отечественной экономики в обществе осознана уже на всех уровнях. На самом высоком уровне идея прозвучала в знаменитой статье Президента «Вперед, Россия», затем в Послании Президента Российской Федерации Совету Федерации, нашла конкретную реализацию в создании Комиссии по модернизации, в состав которой вошли представители государства и бизнеса. Дмитрий Медведев уже объявил пять приоритетных направлений: ядерные, космические и медицинские технологии, стратегические ИКТ, а также энергоэффективность. По мнению президента, это и будут главные «направления так называемого технологического прорыва». 12, C.19].

Вполне разумно и логично, что государство выступает инициатором прогрессивных общественных изменений, в том числе и в экономике. Важно сформировать эффективный реализационный механизм этих трансформаций. В настоящее время всех волнует, кто выступит локомотивом модернизационных изменений и какова цена, которую готово платить общество за проводимые реформы. Для России особенно остро стоит вопрос о том, какая модель развития способна решить остро стоящие вопросы модернизации. Дело в том, что все предшествующие серьезные модернизационные изменения всегда происходили в России мобилизационным путем и стоили очень дорого народу, которому приходилось платить за реформы. Достаточно вспомнить реформы Петра Первого и годы первых пятилеток. Никому не хочется повторения названных вариантов модернизации, хотя они в свое время реально решили в кратчайшие сроки серьезные стратегические задачи. Возникает вопрос, а возможно ли решение таких масштабных проблем эволюционным путем, опираясь исключительно на рыночные механизмы. Мировая практика отвечает на этот вопрос скорее отрицательно. И призыв к мобилизации прямо или косвенно исходил всегда от государства.

На начальных этапах становления капитализма это проявлялось в проведении жесткой протекционистской политики. А. Амосов по этому поводу пишет: «В передовых странах не было стихийного капитализма и в начале индустриального развития. В монографии Д. И. Менделеева обращается внимание на то, что первая промышленная революция в Англии совершалась в условиях проведения жесткой протекционистской политики, установленной в 1651 г. законом О. Кромвеля. Согласно этому закону был запрещен ввоз судов из Голландии и обложен высокими пошлинами ввоз готовых мануфактурных изделий, в число которых входили ткани из Индии, металл из России и др. В России протекционистский указ был подписан Алексеем Михайловичем в 1650 г., однако через несколько лет о нем забыли.

В Великобритании закон Кромвеля действовал до 1850 г. В 1850 г. Великобритания призвала США и другие страны перейти к свободной торговле. В ответ правительство США провозгласило лозунг «Внутренний рынок безграничен» и ввело жесткие ограничения на ввоз промышленных товаров из Англии. 14].

Ф.И. Шамхалов, изучая на длительном временном периоде роль государства на разных уровнях и в разные периоды истории США, пришел к выводу о том, что, несмотря на многочисленные попытки доказать обратное, правительство США никогда не оставляло без внимания экономическую сферу. Более того, как только этот контроль ослабевал, страну потрясали мощные экономические катаклизмы. В качестве иллюстрации можно вспомнить экономический кризис 1929;33 гг.

Выходу из кризиса 30-х годов способствовала экономическая политика государства с явно выраженной технологической политикой. В 1929 г. в США был принят и затем успешно выполнен пятилетний план создания гражданской авиации.

Выход из кризиса 1929;1933 гг. в США осуществлялся, в том числе, и на основе национальной целевой программы электрификации долины реки Теннеси, по масштабам эта программа намного превосходила план ГОЭЛРО. При ее разработке в США было создано законодательство, детально регламентирующее процедуры, права и ответственность государственных департаментов, бизнеса и дирекции целевых программ, механизмы финансирования целевых программ. [24, C.4].

Модернизацию инициировало и возглавляло государство во многих странах и в дальнейшем. Государство определяло приоритетное развитие ряда ведущих отраслей и осуществляло через крупные проекты и не вполне в конкурентной среде.

Так, в Японии в 1960;1975 гг. объем продукции автомобилестроения — поддерживавшейся государством отрасли — вырос в 7,9 раза при росте ВВП в 2,4 раза; в Южной Корее в 1975;1995 гг. рост тоннажа спускаемых на воду судов составил 11,2 раза при росте ВВП в 3,1 раза; в Китае в 1997;2008 гг. выпуск автомобилей увеличился в 9,1 раза при росте ВВП в 2,2раза.