Технический субстрат массовой культуры

Знаменитый американский футуролог О. Тоффлер, предвосхищая современную нам культурную эпоху, говорил о том, что «мы вступаем в период, когда культура имеет значение большее, чем когда-либо» [1]. С этим тезисом нельзя не согласиться. В современном мире диапазон распространения культуры в различных сферах человеческого бытия достаточно велик, — от начального периода воспитания ребенка и обеспечения повседневных бытовых потребностей до религиозно-философских концепций и экономико-политических отношений мирового масштаба. Культура уже своим наличием обнаруживает себя именно как человеческое искусственно созданное бытие, отличая его от естественного природного бытия. Исходя из слов О. Тоффлера о том, что «культура не является чем-то окаменевшим в янтаре, это то, что мы создаем заново каждый день» [1. С.287], можно сказать, что культура не есть некое статичное образование, она находится в живом динамичном развитии, которое обозначено исторической сменой духовно-практических ориентиров.

Любая культура подразумевает наличие идеалов. Исходя из многообразия определений культуры, в данном контексте нам необходимо обратить внимание на определение, данное Д. В. Пивоваровым, который предлагает определять культуру как «идеалообразующую сторону жизни людей. Понятие идеалообразования многогранно, оно включает в себя духовный, сознательный, душевный, познавательный и материально-практический компоненты. Это понятие предполагает сопряжение эмоционально-веровательного и технологического мироотношений человека» [2]. Учитывая специфику нашего исследования, мы хотим обратиться к именно этой концепции понимания культуры. На протяжении истории человечества мироотношение людей фиксировалось культурными традициями и артефактами, которые становились определенными ступенями в ходе стремления к постижению различных идеалов. Поэтому бытие культуры, так или иначе, определено человеческой деятельностью или непредвиденными последствиями ее результатов. Таким образом, человек является производителем и потребителем продуктов идеалообразования той или иной культуры, с помощью которых он пытается организовать, объяснить или оправдать собственное существование.

Критическое постижение культуры, которая является механизмом создания смысловых ориентиров человеческой жизни, составляет не только оценка положительных и отрицательных духовных аспектов, но и понимание природы ее материального воплощения. Д. В. Пивоваров считает, что первый шаг на пути познания содержания предмета — это обнаружение его субстрата" [3]. Энциклопедическое определение субстрата звучит следующим образом. «Субстрат — (от позднелат. substratum — основа, буквально — подстилка), общая материальная основа явлений; совокупность относительно простых, качественно элементарных материальных образований, взаимодействие которых обусловливает свойства рассматриваемой системы или процесса» [4]. Исходя из этого, если мы хотим познать характер идеалообразования в какой-либо культуре, которое составляет определенный тип мироотношения человека к действительности, то в основании идеалообразования, мы будем должны определить конкретный субстрат, представляющий основу этой культуры. В философии, в отличие от естественных наук, субстрат понимается не только материальное, но и также как духовное основание.

Под категорией субстрата «могут подразумевать материю или дух, вещество или отношение. Например, Дж. Беркли считал субстратом наших ощущений и сознания духовное начало, а Гегель в качестве примеров особенных субстратов приводил „душу“, „мир“ и „Бога“. Материалисты определяют субстрат только как материальный носитель либо всех явлений (праматерия, всеобщий субстрат), либо некоторого класса явлений (специфический субстрат: физический, химический, биологический или социальный)» [3. С.884]. Поэтому, рассматривая субстрат в культуре, данное философское понятие понимается в контексте нашего исследования как духовно-практическое основание, посредством которого осуществляется бытие культуры и происходит формирование тех или иных культурных идеалов, которые составляют сущность этой культуры. Например, субстратом американской культуры можно назвать совокупность экономических, политических и производственных отношений, направленных на реализацию «американской мечты», которая представляет идеал культурообразования. Таким образом, уровень развития и степень сложности субстрата культуры определяет уровень возможного воплощения в реальность различных культурных проектов.

Теоретическое познание субстрата различных конкретных процессов происходящих в культуре означает раскрытие их структуры, законов структурных отношений, определение тех материальных и духовных объектов, взаимодействие которых детерминирует свойства исследуемых явлений. Исходя из формулировки темы нашего исследования, мы попытаемся выявить субстрат массовой культуры в его техническом аспекте.

Если представить, что когда-нибудь наши потомки, беспристрастно изучая современную нам культурную эпоху, будут искать наиболее достоверное определение для ее целостного описания, то, скорее всего можно предположить, что, они сообща смогут зафиксировать следующее понятие — массовая культура. Материалом для подобных исследовательских выводов им может послужить не только постижение социокультурного комплекса эстетических предпочтений и этических норм, образующего совокупность культурообразующих идеалов, но изучение технико-технологического бытия со всеми исходящими от него образованиями и детерминантными связями, свойственными данной культурной ситуации. Подобные футуристические рассуждения, предложенные нами, есть попытка рефлексии по поводу природы массовой культуры в ее техническом аспекте.

Массовая культура представляет собой специфический многостороннее и многоуровневое явление, которое подобно тоталитарной государственной идеологии или национальной религии смогло проникнуть и активно распространить свое влияние в совершено различных социальных группах современного общества. Появление массовой культуры в роли самостоятельного духовно-материального феномена в исследовательской литературе связывают с тем, что массовая культура появляется на исторической арене вместе с массовым производством, массовым обществом и новым типом человека, находящегося в границах процесса массовизации [5].

В отечественном философском энциклопедическом словаре издания советского периода мы можем найти следующее определение массовой культуры, данное В. Л. Глазычевым. «Массовая культура» (англ. mass culture), — в философии, социологии понятие, обобщённо выражающее состояние буржуазной культуры с середины XX века. В понятии массовая культура нашли отражение существенные сдвиги в механизме буржуазной культуры: развитие средств массовой коммуникации — радио, кино, телевидения, гигантские тиражи газет, иллюстрированных журналов, дешёвых «карманных» книг, грампластинок; индустриально-коммерческий тип производства и распределения стандартизированных духовных благ; относительная демократизация культуры, повышение уровня образованности масс; увеличение времени досуга и затрат на досуг в бюджете средней семьи. В условиях государственно-монополистического. капитализма использование средств массовой коммуникации преобразует культуру в отрасль экономики, превращая её в «массовую культуру» [6].

Для сравнения нам бы хотелось процитировать определение массовой культуры, данное современной культурологической энциклопедией: «Массовая культура — своеобразный феномен социальной дифференциации современной культуры. Хотя функциональные и формальные аналоги явлений массовой культуры встречаются в истории, начиная с древнейших цивилизаций, подлинная массовая культура зарождается только в Новое время в ходе процессов индустриализации и урбанизации, трансформации сословных обществ в национальные, становления всеобщей грамотности населения, деградации многих форм традиционной обыденной культуры доиндустриального типа, развития технических средств тиражирования и трансляции информации и т. п. Особое место в жизни современных сообществ массовая культура заняла в результате процессов социокультурной модернизации второй половины XX века и перехода от индустриального к постиндустриальному (информационному) этапу технологического развития» [7]. Вышеназванные определения, которые описывают интересующее нас явление, говорят о том, что в основе генезиса массовой культуры лежат социально-культурные преобразования, возникшие в результате западноевропейских промышленно-экономических реформ и научно-технической революции, породившей новые способы производства, распространения и потребления культуры.

В этот период осуществляется переход от земледельческого общества с его определенной изолированностью индивидов, объединенных в рамках небольших сельских общин со свойственной им консервативностью производственно-экономических отношений и культурных традиций к индустриально-капиталистическому обществу, которое обозначило себя как эпоха динамичного развития процессов технизации, урбанизации и демократизации. Подобный тип индустриального общества можно охарактеризовать определением О. Тоффлера — общество Второй волны. Сам Тоффлер писал, что «для Второй волны характерна массовая культура, и от вас ожидали, что вы встроитесь в нее» [1. С.286].

Именно на этот период приходится эпоха становления массовой культуры и через свою техническую раскрывает сущность, характеризует природу названного выше феномена. В своем знаменитом произведении «Восстание масс» Х. Ортега-и-Гассет, отмечая развитие науки и техники в XIX веке, считал его начальным фактором в последующей стремительной массовизации людей в культуре XX века. Далее, в подтверждение этих слов мы бы хотели процитировать следующую мысль Х. Ортеги-и-Гассета. «Недаром техника считается одной из отличительных черт современной культуры, т. е. такой культуры, которая использует практические прикладные науки. Потому-то из всего, что я назвал выше наиболее характерными чертами новой жизни, созданной XIX веком, в конце концов, остались лишь две: либеральная демократия и техника» [8].

Было бы не верно рассуждать, что наличие техники в культуре свойственно лишь массовой культуре. В. Е. Кемеров, говоря о многообразии различных определений категории «культура», считает, что культуру следует определять как «форму деятельности людей по воспроизведению и обновлению социального бытия, а также включаемые в эту деятельность ее продукты и результаты» [9]. Любая человеческая деятельность подразумевает определенные средства ее воплощения. Это могут быть и интеллектуальные знания как средства, добытые в процессе познания и непосредственно технические средства, например, подъемные машины для строительства, специальности созданные для эффективности труда. И те, и другие средства в разных значениях являются «техникой» и участвуют в процессе преобразования идеальных и материальных миров, имеющих место в человеческом существовании. Среди различных исследователей, формулирующих понятие «культура», нет единого общего мнения. Такая же проблема возникает с определением феномена «техники». Обращая внимание на эту проблему в контексте своего исследования, Д. М. Федяев предлагает остановиться на основных направлениях, чтобы установить наиболее родовые понятия. Он говорит о том, что технику можно определять как «совокупность материально-вещных средств деятельности, как особый вид знания, как тип деятельности и как процесс волеизъявления, обусловленный конкретным типом культуры» [10. С.8].

Этимология слова «техника» восходит к античному пониманию значения термина первоначально означавшего искусство, мастерство, умение в различных областях производства и реализации как материального, так и духовного преобразования. Л. Мэмфорд, рассуждая о сущности техники, писал, что «классическое греческое употребление слова „technics“ не делает различия между промышленным производством и искусством и для большей части человеческой истории эти аспекты были неотделимы, одна сторона соответствует объективным условиям и функциям, другая отвечает субъективным потребностям и выражает общие чувства и значения» [11]. Чтобы понять природу культуры в ее техническом аспекте, нам необходимо обратится к пониманию феномена техники по отношению к природному и социальному бытию человека.

Природное бытие человека связано с техникой через его собственное тело. Человек обладает телом со свойственными ему телесными органами, которые приспособлены выполнять определенные функции. С помощью этих органов человек может совершать различные движения, реагировать на внешние воздействия и адаптироваться в окружающей реальности. Работа тела напрямую связана с обеспечением человеческой жизнедеятельности. Но тело не является самостоятельным субстратом, так как оно взаимосвязано с человеческим сознанием и его способностью рационального мышления. Сочетая в себе телесное и духовное начало, человек вследствие своей природы выделяет себя из окружающего мира как живое существо способное к преодолению и трансформации условий своего биологического существования в результате совокупности физических и рациональных действий. Но именно на первых исторических этапах становления первым и главным техническим орудием человека является его тело. Л. Мэмфорд говорил о том, что «человек обладал одним основным всецелевым орудием, которое было более важным, чем любой последующий набор, а именно — его собственным, движимым умом телом, каждой его частью. тело, которое не создано для какого-либо одного рода деятельности, именно благодаря своей необычайной лабильности и пластичности более эффективно при использовании, как своего расширяющегося внешнего окружения, так и одинаково богатых внутренних психических ресурсов» [11. С.227]. Согласно Мэмфорду, «при своем возникновении техника была связана со всей природой человека. Примитивная техника была жизненно ориентирована, а не узко трудоориентирована, и еще менее ориентирована на производство или на власть» [11. С.232]. Таким образом, можно говорить о том, что тело человека, в силу своей природы, являлось первой жизнеориентированной техникой.

Связь техники с социальным бытием человека осуществляется через организованные процессы производства и потребления материальных и духовных ценностей. В этих процессах участвует любой человек живущий в социуме. В. Е. Кемеров считает, что «социальное бытие не существует само по себе, безотносительно к его воспроизводству людьми; в этом, собственно, и состоит его отличие от природы» [9. С.433]. В этом случае, примером может послужить определение Г. Н. Волкова, согласно которому, техника есть «система искусственных органов деятельности общества, развивающаяся посредством исторического процесса опредмечивания в природном материале трудовых функций, навыков, опыта и знаний, путём познания и использования сил и закономерностей природы. Техника (вместе с людьми, создающими её и приводящими в действие) образует составную часть производительных сил общества и является показателем тех общественных отношений, при которых совершается труд, составляет материальный базис каждой обществ, формации» [12]. Нужно отметить, что любое цивилизованное общество несет в своей сути образ «Мегамашины,» (понятие Л. Мэмфорда), — первичной коллективной машины, человеческой модели всех последующих специализированных машин. Время ее становления приходится на период расцвета Египетской цивилизации. «Машина, которую я упоминаю, — пишет Л. Мэмфорд, — никогда не была открыта в каких-либо археологических раскопках по простой причине: она была составлена почти полностью из человеческих частей. Эти части были соединены в иерархической организации под властью абсолютного монарха, команды которого, поддержанные коалицией священнослужителей, вооруженной знатью и бюрократией, обеспечивали подчинение всех компонентов машины аналогична функционированию человеческого тела» [11. С.232]. Таким образом, основа социального бытия, как и природа человека, во многом технически обусловлена.

Кратко рассмотрев природное и социальное бытие человека в его техническом аспекте, мы видим, что этот аспект находится в определенных смысловых границах человеческой деятельности. Эта деятельность заключается либо в непосредственно «жизнеориентированном» значении биотехники тела, либо в ориентации социума или государственной системы на организацию труда, производство или власть.

Чтобы перейти к пояснению сущности технического субстрата в явлении массовой культуры, нам нужно снова обратиться к пониманию культуры в ее связи с процессом идеалообразования. Как считает Д. В. Пивоваров, — «Как отличительный признак всякой культуры идеалообразование есть процесс сохранения и изменения почитаемых за идеалы архетипов и традиций, возделывания образцов воспроизводства специфической общественной жизни во всех ее измерениях» [3. С.5]. Эту мысль поддерживает Д. М. Федяев, но развивает уже в отношении техники. «Поскольку техника обуславливает характер воспроизводства деятельности, она обладает культуротворческой функцией. Тип воспроизводимости является сам по себе идеалом в смысле стандарта, эталона, а в качестве одного из существенных оснований деятельной жизни социума стандарт находит внешнее объяснение, превращается в идеал в смысле должного. В способе воспроизводства живой деятельности, формирующем элементы культуры в целом, реализуется определенный тип отношения человека к миру» [13. С.921]. Насколько техника своим собственным развитием одновременно расширяет и ограничивает направление волевых притязаний человека, то настолько она активно участвует в процессе идеалообразования бытийных стандартов. В результате, мы можем говорить о влиянии технической деятельности на общий характер культуры в жизни современного социума. Так как данная статья не предполагает детального исследования примеров технического субстрата в массовой культуре, в заключении мы постараемся ограничиться некотором количеством примеров, которые на наш взгляд способны подтвердить основную концепцию работы.

Техника в своем историческом и эволюционном развитии составляет магистральный принцип бытия массовой культуры. Он выражается в создании искусственной духовной и материальной природы, которая во многом повторяет смысловую производственного процесса в его технической сущности. Д. М. Федяев говорит о том, что «при всех различиях имеющихся дефиниций техника, в них выделяется существенно-общий смысловой аспект: по отношению к человеку техника служит способом воспроизводства живой деятельности; специально выработанный прием деятельности предполагает многократное применение; овеществленный прием (техническое средство) определяет характер действий по его использованию; техника как знание направлена на разработку средств деятельности и собственно действий; опредмечивание воления так или иначе закрепляет его» [13. С. 920]. Исходя из вышеназванной характеристики техники мы можем увидеть ее в основании различных областях массовой культуры.

Например, средства массовой информации как неотъемлемый элемент данной культуры по воспроизводству культурных мифов, идеалов, стереотипов и символов берут свое начало со времен изобретения печатного станка Гуттенберга, представляющего собой первый способ тиражирования информации на данный момент обретает свой высший уровень в глобальной сети Интернет. Чем универсальнее становились эти механизмы, тем выше становился уровень демократизации в широких масштабов потребителей информации и продуктов технического производства, но чем выше скорость передачи этой информации, тем меньше становится глубина ее осознания. В данной ситуации художник или мастер, сразу работает на массовую публику, беспокоясь не столько за эстетическое или этическое наполнения своего произведения, сколько за успешный кассовый сбор прибыли.

Таким образом, шедевр сменяет бестселлер. Такие процессы создают определенные культурные модели, в которых уже не человек задает ритм и темп своему орудию, а созданное им орудие, инструментально и операционно развиваясь, начинает подгонять человека под свои технические стандарты. Если культура это вторая природа человека, то техника это его второе тело. Здесь мы не имеем в виду теорию органопроекции Каппа. В этой мысли хотелось бы вернуться вновь, к уже цитированному нами, Л. Мэмфорду, с его рассуждениями о жизнеориентированной первобытной телесной техники, свойственной древним людям. Обычный городской массовый человек, находясь в искусственном урбанистическом ландшафте мегаполиса видит, слышит и верит в одну реальность, — в ту, которую ему показывают по телевизору. Среди миллионов бытовых и профессиональных технических устройств, автомобилей, заводов и фабрик с их огромными производственными механизмами и энергетическим и топливными запасами, человек должен быть готов всем своим встретить опасность окружающего техногенного мира. И выход из этого положения, он ищет, полагаясь не на собственные физические силы, а на силы и чудеса техники, которые, преобразовывая человеческие естественные возможности, становятся продолжением его биотехнической телесности.

Понимание массового человека в гуманитарной исследовательской литературе часто окрашено негативным оттенком. Это человек стремящийся «быть как все», со свойственному ему духовным конформизмом мышления, отдающий предпочтение низкопробной поп-культуре, падкий на низменные удовольствия, верящий в мыльно-слезливые миры телесериалов и желающий бесконечно потреблять. Но исследование причины появления такого типа человека встречаются реже, чем его усердная критика. Во многом природу такого человека можно объяснить принципом «машинности». Это термин обозначает «общий принцип организации технического средства и функционирования, применимый вне производственно-технической сферы. Разделение целостной деятельности на отдельные операции, предполагающая оптимизацию каждой из них, составила общий принцип «машинности» .

Принцип «машинности» широко применяется в различных видах деятельности, организуемых по тому же образцу: расчленение на отдельные операции и оптимизация каждой из них. В результате экспансии машинности в непроизводственную сферу сформировался идеал узкого специалиста, оказавший самое существенное влияние на формирование феномена массы. Человек массы — специалист, овладевший той или иной частичной операцией (достаточно простой), смотрящий на другого, как и на такого же специалиста. Типичные особенности самосознания специалиста во многом объясняют «восстание масс», описанное в работе Х. Ортеги-и-Гассета" [14]. Живя по этому принципу в своей обыденной жизни, массовый человек одномерен в своей сущности, он стремится максимально оптимизировать процесс своего бытия к простейшим операциям, в которых количественные характеристики потребления жизни, словно выполнение технического производственного процесса, явно превосходят качественные аспекты духовной самоотдачи, требующей глубокой и целостной работы мышления.

По нашему предположению, техника являясь субстратом массовой культуры, действительно становится принципом мышления и искусственной формой телесного бытия человека, втягивая его в новые возможности и ранее недостижимые действия, но при этом меняет человека не столько физически, сколько духовно. Техника может определять человеческую культуру, а вместе с ней характер мироотношения человека в таких пределах, в каких техника способна существовать в законченной форме на определенный момент своего развития.

технический субстрат массовая культура.