Футуризм — поворот к городу

Малевич в годы движения к беспредметности метался в поиске своих предпочтений. Основательно освоил кубизм и первоначально именно в нем видел главный стилеобразующий стержень, но постепенно, охладев к кубизму, но и не отвергая его полностью, начал искать пути трансформации его концепции формы. На какой-то стадии он стал присматриваться к новейшим течениям живописи не только как к составным частям художественно-композиционной системы нового стиля. Они стали интересовать его как некие деструктивные концепции формы, расчищающие место для появления и формирования позитивных концепций. Такие деструктивные тенденции Малевич увидел в футуризме.

Появление в России футуризма совпало с некоторой перестройкой личного творческого кредо Малевича. Завершая крестьянскую тему, он обратил внимание на городскую тему, которая тогда ассоциировалась с футуризмом.

В автобиографии он писал: «Время 1908, 1909,1910,1911 годов было страшно изменчивое. Полгода изменяли все устои и отношение к миру… Приходилось двигаться и по линии примитивного отношения к явлениям, и по линии Сезанн—кубизм. В это же время возникло новое течение в искусстве, сила которого была не меньше кубизма по своей простоте и по открытию нового для нас мира — мира заводов, фабрик, моторов, дыма, газа, электричества. Футуризм научил нас не только видеть новый мир, но и начал учить говорить, выступать, произносить речи публично. Футуризм нас, живописцев, объединил с поэтами (Давид Бурлюк, Хлебников, Маяковский, В. Каменский, А. Крученых)…

Футуризм как мироощущение выражался в динамике… Футуризм мы считали урбанистическим искусством, живущим среди больших индустриальных городов…

Футуризм нас интересовал, но футуризма живописного в России не было, ибо несколько работ, сделанных мною («Точильщик»), Гончаровой («Движение кареты», «Город», две—три вещи) и Клюном («Пробегающий пейзаж»), считать движением нельзя…

Футуризм открыл новую силу в поведении человека, которой не знали раньше, открыл пролетарский мир, индустриальный мир. Но непредметы и не идеология имели значение для футуризма, не экономические проблемы, но проблема динамическая. Эта динамическая сила и стала для футуризма единственным содержанием.

Русский футуризм есть смешение всех форм, которые вызвали раздражение в обществе того времени". «Малевич о себе. Современники о Малевиче» — М., 2004, Т. 1, стр. 35−39.

Это и было «сообщество» тех деструктивных форм, которые способствовали выполнению футуризмом его роли — разрушение стереотипов, расчистка плацдарма для беспредметного кубизма.

Именно футуризм, переориентировавший левых художников с вялотекущих пейзажных сюжетов на динамичные, сугубо городские способствовал появлению городского кубо-футуризма.

В представлении людей того времени, тех нескольких лет перед скачком в беспредметность футуризм оказался тесно связанным с городской культурой. Это сращение городской динамики и футуризма провозглашали в своих лекциях и докладах поэты-футуристы, гастролировавшие тогда по стране.

В газете «Анархия» в 1918 году Малевич уточняет роль отдельных новейших течений, расчистивших место супрематизму. Он писал:

«Футуризм повел восстание против оплота плотины, накопившей за собой вековой инвентарь не нужной в наши дни рухляди…

Футуризм боролся со старым и дилетантским академизмом, восстановил новый академизм…

Нам нужен был кубизм-футуризм для того, чтобы сломать мировое наваждение дилетантства, накопившегося пластом ила, — академизм, ил, гнездо дилетантов…