Заключение. 
Диагностика подростковой депрессивности

Происходящие в нашей стране социально-экономические преобразования, размытость ценностных и смысловых ориентиров породили совершенно новые требования к современным подросткам. Резко изменились различные сферы, оказывающие далеко не всегда позитивное влияние на динамику развития личности подростка (семья, школа, неформальные объединения, средства массовой информации и т. д.). Именно эти структуры нередко становятся предпосылками нарушений эмоционально-волевой сферы личности, психических расстройств, девиантного поведения.

Психическое неблагополучие подростков, касающееся, в частности, эмоциональной сферы, имеет далеко идущие последствия. Подготовка настоящего пособия инициировалась пониманием того, что своевременная и качественная диагностика эмоционального неблагополучия, адекватные коррекционные меры могут воспрепятствовать возникновению нежелательных тенденций в развитии личности, появлению различных форм отклоняющегося поведения, трудностей в школьной и внешкольной деятельности подростка. Как одно из проявлений подобного неблагополучия подростковая депрессивность практически не упоминалась в психологической литературе еще 15—20 лет назад. Последние годы характеризуются своего рода бумом в отношении этой проблематики. К сожалению, в отечественной литературе психологические и психолого-педагогические аспекты депрессивных состояний у подростков не нашли достаточного отражения. Что же касается изучения данной проблемы применительно к специфическим условиям социально-политических и экономических изменений, происходящих в нашем обществе в настоящее время, то вряд ли целесообразно доказывать необходимость подобных публикаций, недостаток которых остро ощущается как практиками, так и исследователями.

Проведенный в первой главе книги анализ современного состояния проблемы позволил нам прийти к заключению, что, несмотря на большое внимание психологов и представителей смежных специальностей к проблеме депрессивности, используемый понятийный аппарат является еще недостаточно совершенным. Так, само понятие «депрессия» до настоящего времени остается спорным и неоднозначным. Оно используется как характеристика настроения, как название синдрома и как название отдельного заболевания. Следует отметить, что распознание психогенной, эндогенной и соматогенной депрессии в детском и подростковом возрастах является более трудным, чем у взрослых, потому что депрессивная симптоматика подвергается изменениям в зависимости от возрастной стадии развития. Тем самым высоко затребованным оказывается все более распространяющийся многоаспектный диагностический подход, требующий привлечения клиницистов, психологов, социологов, педагогов. Именно взаимодействие медицинского и психологического знания становится необходимым для практического решения проблемы диагностики и коррекции эмоционального неблагополучия у подростков. При этом на первое место среди трех основных групп депрессивных явлений (депрессия как психическое заболевание, депрессивные состояния, депрессивное настроение), с нашей точки зрения, выступает психологическое исследование депрессивных состояний, поскольку депрессия как заболевание в преобладающей степени относится к юрисдикции медицины, а депрессивные настроения — как правило, проявления различных психологических механизмов, связанных как со спецификой подросткового возраста, так и с индивидуальнотипическими психологическими и психофизиологическими характеристиками подростков. Именно депрессивные состояния как тревожный сигнал эмоционального неблагополучия подростка, не являясь сами по себе однозначными симптомами болезни и поэтому не всегда вызывая к себе достаточно внимательного отношения специалистов и родителей, и стали основным предметом нашего исследования.

Основательность диагностической концепции депрессивных нарушений у взрослых в настоящее время достаточно общепризнанна, хотя и остаются некоторые сомнения относительно ее границ. Приложение той же концепции к изучению подобного аффективного феномена у детей и подростков порождает множество вопросов и научных споров. Значительный прогресс в изучении данной проблемы наметился лишь в последние годы. Специальный раздел первой главы был посвящен клиническим подходам к изучению депрессии у детей и подростков. Были освещены основные тенденции в развитии представлений о подростковой депрессивности в медицине. Трудности дифференциальной диагностики депрессивных явлений и, в частности, депрессивных состояний привели специалистов к осознанию необходимости учета психологических аспектов возникновения и развития данных явлений у подростков. На основании имеющихся в литературе данных мы выделили ряд направлений и подходов к исследованию психологического содержания депрессии, механизмов ее возникновения и стабилизации. Так, когнитивная модель депрессии основывается на том положении, что ведущие симптомы депрессии, такие как печаль, слабость или полная утрата мотивации, суицидальные желания, зависят от нарушения познавательных процессов (Beck). Выделяется комплекс когнитивных нарушений, ставший классическим: негативное видение окружающего мира и жизненных событий, отрицательное представление о себе и негативная оценка будущего — так называемая когнитивная депрессивная триада. В своем первоначальном варианте когнитивная теория депрессии не дает ответа на вопрос, как и почему депрессивные пациенты приходят к стойкому негативному взгляду на окружающий мир и себя. Именно это было основным предметом критики когнитивной теории депрессии (Izard; Lazarus).

Многие депрессии, в частности реактивные, и депрессии, основывающиеся на чувствах реальной потери и обиды, объясняются с позиции теории выученной беспомощности (Seligman). Распространяя результаты исследований на животных на поведение человека, М. Селигман предположил: все ситуации, вызывающие депрессию, сходны в том, что в них представляется невозможным контроль над событиями, наиболее важными для человека. У человека в депрессии развивается ощущение бесполезности всех попыток, ожидание независимости последствий от поведения, в результате чего возникает состояние пассивности, печаль, безнадежность, заниженная самооценка. Осознанная потеря контроля, утрата возможности влиять на события, отсутствие социального подтверждения — причинные детерминанты развития депрессии.

Тот факт, что депрессия у подростков часто ассоциируется с социальными проблемами различных типов, простимулировал попытки объяснить депрессию в терминах теорий социального научения и социальной компетентности. Модель социальной компетентности (Cole) базируется на том обстоятельстве, что дети часто активно ищут обратную связь в области социальной компетентности от других людей и, если они страдают от негативной обратной связи слишком часто, у них может возникнуть негативная схема своего «Я», которая и становится предпосылкой депрессии, особенно когда дети находятся в состоянии стресса. Эта идея получила поддержку в целом ряде исследований (Wilson & Cairns; Cole; Patterson & Capaldi, Adams & Adams). С другой стороны, исследователи обнаружили: подростки с глубокой депрессией существенно не отличаются от нормы в решении социальных проблем, что оценивалось по ответам на вопросы о гипотетических социальных ситуациях (Joffe et al.).

Проведенный анализ литературы показал также, что депрессивные состояния обнаруживают связь с теми характеристиками жизнедеятельности подростка, которые являются для него наиболее значимыми (а значит, и более эмоциогенными). Это относится к межличностным отношениям в семье и детско-родительским отношениям, комплексу отношений, в которые вступает подросток в процессе школьного обучения (школьная успеваемость, взаимоотношения с учителями и сверстниками), к стрессогенным жизненным событиям. Есть основания предположить и наличие связи депрессивных состояний с личностными особенностями подростков.

Как показывают многочисленные исследования, депрессивные подростки чаще выходят из семей с высоким уровнем психопатологии или же из неблагополучных семей того или иного вида. Существует множество возможных объяснений такой связи. Это и генетические процессы, и экспозиция семейного нарушения, и моделирование негативных родительских стилей и т. д. Единая же точка зрения здесь отсутствует, что, несомненно, стимулирует продолжение исследований. Столь же неоднозначны и данные о связи родительской и подростковой депрессивности.

Нередко депрессивные состояния у детей дисфорически окрашены, что может порождать конфликты с учителями и детьми, грубые нарушения дисциплины. Попытки административного воздействия при нарушениях поведения и неуспеваемости только усугубляют состояние депрессивного ребенка, создавая непреодолимые трудности в обучении. В этом отношении представляют интерес работы, в которых анализируются случаи реактивных депрессий у подростков, возникших в результате конфликтных ситуаций в школе и семье. Вместе с тем школьные успехи депрессивных детей не всегда значимо различаются с таковыми у недепрессивных детей. Многие авторы считают, что нет достаточно специфической связи между депрессией и академической успешностью, а школьные проблемы являются вторичными по отношению к депрессии.

Хотя не вызывает сомнения факт существования связи между трудностями во взаимоотношениях со сверстниками и депрессивностью у подростков, однако значение этих отношений пока еще слабо понято. Некоторые исследователи предполагают, что эти трудности вторичны по отношению к депрессии, другие — что они являются частью более широкой проблемы, которая предшествует депрессивному расстройству. Существующие в настоящее время данные экспериментальных исследований пока еще не позволяют однозначно ответить на этот вопрос. Столь же неоднозначны и данные, касающиеся связи возникновения и развития депрессивных состояний с личностными особенностями подростков.

Подводя итог проведенному анализу литературных источников, можно сделать вывод, что исследователями накоплен значительный материал в отношении взаимосвязи различных значимых обстоятельств жизнедеятельности подростка и особенностей его личности с возникающими депрессивными состояниями, деструктивно влияющими на многие параметры учебной и коммуникативной активности школьников. Вместе с тем приходится констатировать отсутствие в современной литературе каких бы то ни было системных представлений о влиянии совокупности взаимосвязанных и взаимодействующих параметров жизнедеятельности подростка, особенностей его личности, состояния здоровья на возникновение и развитие депрессивных состояний. Возможным объяснением такой ситуации может быть то, что исследования депрессивных состояний подростков возникли и проводились в основном в рамках патопсихологической и клинической традиций, не подразумевающих целостного, системного рассмотрения динамики психического (в нашем случае — эмоционального) развития подростка, являющегося приоритетной особенностью возрастнопсихологического и психолого-педагогического подходов. Кроме того, в литературе отсутствуют ссылки на эмпирические исследования, в которых отслеживалась бы связь возникновения и развития депрессивных состояний не с отдельными параметрами жизнедеятельности подростка и характеристиками его личности, а также с особенностями социального окружения, но одновременно с достаточно полной совокупностью подобных параметров и характеристик. Можно предположить, что второе обстоятельство — логическое следствие первого.

Мы предположили, что дополнительные возможности в понимании закономерностей возникновения и развития депрессивных состояний у подростков могут быть получены за счет построения и реализации подобного исследования, представленного во 2-й и 3-й главах настоящего издания. При этом мы исходили из принятого в отечественной возрастной и педагогической психологии положения о том, что содержание и динамика психического развития подростка является функцией сложнейшего образования, названного Л. С. Выготским «социальной ситуацией развития», т. е. совокупности взаимосвязанных и значимых для подростка отношений, в которые он включается по мере возникновения и решения специфических для данного возраста задач развития.

Непосредственным предметом нашего рассмотрения стало выявление связи различных компонентов социальной ситуации развития и их комбинаций с возникновением и развитием депрессивности в подростковом возрасте. Мы предположили, что происходящие в настоящее время изменения как в социально-экономической, так и в социально-психологической сфере могут оказать определяющее влияние на изменение состава и характера взаимодействия тех компонентов социальной ситуации развития, которые оказываются наиболее значимыми для патогенеза депрессивных явлений в подростковом возрасте. Принципиально важными для нас стали результаты исследований, проводившихся в сельских районах Среднего Запада США (G. Elder et al.). Эти исследования показали, что при ухудшении социально-экономических условий жизни основным источником эмоционального неблагополучия подростков становится изменение стиля детско-родительских отношений, возникновение в них элементов взаимного недоверия, нестабильности и враждебности. Так как схожие результаты были получены и в совместном российско-нидерландском исследовании социоморального развития подростков (Heymans, Podolskij, et al.), нами было выдвинуто предположение о том, что в условиях социально-экономической нестабильности наиболее значимым для возникновения и развития депрессивных состояний у подростков среди системы базовых параметров социальной ситуации развития является воспринимаемый подростком характер детско-родительских отношений, неоднократно подтвержденное в наших исследованиях и работах наших коллег.

Решение поставленных задач предполагало построение и реализацию особого типа исследования, совместившего бы в себе базовые теоретические предпосылки, следующие из современных представлений о движущих силах и условиях психического (в частности, эмоционального) развития, с современными подходами к построению эмпирических исследований по данной проблематике. Во второй главе пособия мы представили описание организации подобного исследования и состава специально подобранной батареи методов. Центральное место в этой батарее заняла разработанная одним из авторов (Heymans) методика «Депрископ». Как показало развернутое психометрическое исследование, данная методика обладает высоким объяснительным потенциалом, позволяя надежно дифференцировать депрессивных и недепрессивных подростков. Исходя из проведенного теоретического анализа литературы, а также базируясь на результатах проводившихся нами ранее исследований, была сформирована и остальная часть батареи методов исследования, в которую вошли методики для изучения личностных особенностей подростков и взрослых; методы для изучения аффективной сферы на предмет наличия или отсутствия депрессивного состояния у взрослых и подростков. Специально были подобраны и усовершенствованы методы изучения жизненных событий и отношения к ним испытуемых (отдельно — для взрослых и для подростков). Специальное внимание было уделено изучению восприятия подростками характера отношения к ним родителей и специфики воспитания. Так как депрессивные состояния у подростков сопровождаются многочисленными соматическими жалобами, мы сочли необходимым собрать сведения о состоянии здоровья подростков, которые были получены нами при медицинском осмотре. Были собраны также и сведения об академической успеваемости каждого ученика за каждую четверть учебного года по основным предметам.

Такой значительный объем использовавшихся разнообразных методов позволил нам получить гораздо более полные данные о связи депрессивных состояний подростков с ведущими жизненными факторами, чем это имело место во многих зарубежных эмпирических исследованиях, рассматривающих корреляцию депрессивности лишь с одним-двумя факторами и вырывающих тем самым как эти факторы, так и сами депрессивные состояния из целостного контекста развития.

Исходной точкой нашего анализа было установление степени присутствия депрессивных состояний у наших испытуемых и стабильность этой степени на трех замерах (в течение учебного года). Нужно подчеркнуть, что наши испытуемые обнаружили высокий уровень депрессивности, варьирующий от минимального у семиклассников во время третьего замера до максимального у девятиклассниц на втором замере. При этом наибольший уровень обнаруживается у девушек 9-х и юношей 11-х классов. Уровень депрессивности у девушек по всем возрастным группам существенно выше, чем у юношей, хотя различия варьируют с возрастом и от замера к замеру, оставаясь при этом статистически значимыми. Стабильность представленности депрессивных состояний у старшеклассников выше; она достигает максимума у юношей 11-х классов и у девушек 9-х классов.

Как показал литературный анализ, депрессивные состояния, регистрируемые психологическими методами, могут квалифицироваться как таковые лишь при наличии устойчивых сдвигов в состоянии организма. Из полученных нами результатов следует, что уровень депрессивности обнаруживает значимую корреляцию как с субъективной оценкой собственного здоровья, даваемой школьниками, так и объективными показателями медицинского обследования. При этом наиболее высокую и устойчивую корреляцию с уровнем депрессивного состояния обнаруживает субъективная самооценка подростком своего здоровья. Интересны зарегистрированные половые различия: жалобы юношей на состояние своего здоровья высоко коррелируют с уровнем депрессивности, в то время как связь этих показателей у девушек совершенно незначима.

Представляет интерес и обнаруженная нами связь подростковой депрессивности с выраженностью личностных черт подростков, выявленных с помощью подростковой версии теста Кеттелла. Полученные данные говорят о превалировании у депрессивных подростков чувствительности и малой устойчивости к жизненным раздражителям, о недостаточной самостоятельности, зависимости таких подростков. Среди других черт, характеризующих подростков с повышенным уровнем депрессивности, — высокий уровень беспокойства с чувством вины, внутренняя конфликтность и недостаточный волевой контроль. Следует особо отметить, что в отличие от результатов, полученных практически по всем остальных методикам, здесь не обнаружены существенные различия между полами. Этот факт требует специального рассмотрения и дополнительного анализа.

Особое внимание нами было обращено на воспринимаемый подростками характер детско-родительских отношений как один из базовых параметров социальной ситуации развития. Как показала обработка результатов, полученных с помощью методики ADOR, для всей выборки в целом высокая корреляция подростковой депрессивности проявляется в отношении таких шкал, как директивность, враждебность, непоследовательность воспитательной родительской тактики матери. Что касается отца, значимой корреляции с депрессивностью подростков (при рассмотрении всей выборки) «отцовские» шкалы вообще не обнаружили. Однако статистический анализ, проведенный отдельно для юношей и девушек, выявил более точную и детальную картину взаимосвязи воспринимаемого характера детско-родительских отношений и подростковой депрессивности. Так, для юношей в равной степени в отношении и отца и матери высокозначимой является враждебность в отношениях родителей к подростку. Явно связана с депрессивностью юношей и директивность отца. Остальные шкалы в отношении юношей обнаруживают гораздо более слабую связь. Для девушек же наиболее существенной оказывается непоследовательность линии воспитания, проводимой матерью.

Важные данные были получены и с помощью изучения отношения подростков к значимым жизненным событиям. Уровень депрессивности, как и предполагалось, высоко коррелирует с эмоциональноценностным отношением подростков к жизненным событиям, прямо связан с моральным, психологическим и материальным благополучием семьи, со здоровьем членов семьи. Однако также значимыми оказались корреляции и с такими жизненными событиями, как «Ухудшение взаимоотношений со сверстниками» (для всей выборки и отдельно для девушек), а также «Невозможность участвовать в желаемой внешкольной деятельности» (только у девушек).

Что касается связи депрессивности и академической успеваемости, то здесь полученные данные не дают пока оснований для серьезных обобщений. Подсчитанные значения коэффициентов корреляции говорят о необходимости постановки и прояснения целого ряда вопросов, оставшихся в нашей работе открытыми: об отношении подростка к тому или иному предмету и/или ведущему его преподавателю и т. п. Наиболее очевидной по значению оказывается значимая отрицательная корреляционная связь, существующая между уровнем депрессивности и оценками по физкультуре. Действительно, устойчивые депрессивные состояния провоцируют замедленность, нечеткость движений, а двигательная неуспешность в свою очередь усугубляет депрессивность.

Целый цикл замеров был проведен в отношении изучения характера связей подростковой депрессивности и характеристик семейной жизни. Как мы и предполагали, уровень экономического благосостояния семьи (крайне низкий для большинства наших испытуемых) сам по себе не обнаруживает значимых связей с уровнем депрессивности ни для выборки в целом, ни для юношей и девушек в отдельности.

Так же как и во множестве зарубежных исследований, мы не получили однозначной картины в отношении связи между депрессивностью подростков и депрессивностью родителей. Судя по полученным данным, отцовская депрессивность не оказывает прямого влияния на подростковую депрессивность. Материнская же депрессивность положительно коррелирует во всех замерах с депрессивностью сыновей и лишь в одном — с депрессивностью дочерей.

Для того чтобы понять, как сказываются на эмоциональном состоянии подростка такие важнейшие компоненты семейной жизни, как образование и здоровье родителей, мы провели соответствующее статистическое исследование. Оказалось, что у девушек отсутствует какая бы то ни была значимая связь между их депрессивным состоянием и обоими показателями (субъективная оценка собственного здоровья родителями и уровень образования отца и матери) у родителей. У юношей же обнаружена высокая корреляционная связь их депрессивности со здоровьем обоих родителей и с образованием отца. Что касается последнего показателя, то он, вероятно, свидетельствует об эмпатии сына по отношению к эмоциональному состоянию отца, тяжесть которого очевидным образом усугубляется в зависимости от глубины происходящего, что, скорее всего, прямо связано с уровнем образования. На первый взгляд парадоксален положительный знак корреляции со здоровьем матери. Однако понять смысл выявленной закономерности помогает знание реалий города, в котором проводилось исследование. Достаточно хорошее здоровье матери с большой вероятностью предполагает ее длительное отсутствие дома, связанное с выездами на поиски заработка и невозможностью найти работу в своем городе, что в свою очередь очевидным образом сказывается на возможности желаемых сыном положительных эмоциональных контактов. Разумеется, это лишь предположение, подтверждение или отвержение которого требует организации специального исследования.

Столь же интересные, сколь и требующие дополнительных исследований данные были получены и при анализе сопоставления подростковой депрессивности и степени удовлетворенности родителей своей жизнью и степени субъективной оценки родителями своего психологического самочувствия. Здесь, как и раньше, налицо разительные отличия в данных, полученных у юношей и у девушек, и подтверждение важного значения, которое имеет для эмоционального благополучия подростков психологическая атмосфера в семье.

Почву для дальнейшего анализа создают и сравнительные данные, полученные в разных регионах России, а также на Украине и в Кыргизстане. Интересно отметить, что исследования, совсем недавно проведенные на выборке старшеклассников, обучающихся в престижных московских школах, т. е. относящихся к заведомо более «благополучным» (по крайней мере, с точки зрения экономических критериев) слоям современного постсоветского общества, обнаружили ту же картину: депрессивные состояния существенно варьируются в зависимости от пола подростка; для девочек исследованных возрастов в значительно большей степени, чем для мальчиков, характерно проявление депрессивных состояний, принимающих зачастую стабильный характер. Так же как и среди их сверстников, проживающих в менее благоприятных социально-экономических условиях, наблюдается тенденция к преобладанию депрессивных состояний в старшем подростковом возрасте. Для подростков, достигших шестнадцати лет, более характерно переживание депрессивных состояний, чем для их четырнадцатилетних сверстников. Депрессивным подросткам в отличие от недепрессивных в значительно меньшей степени характерно принятие таких жизненных ценностей, как развитие себя, достижение, креативность и сохранение индивидуальности. Подростки, испытывающие депрессивные состояния, самодостаточны и консервативны, безразличны к достижениям, конформны, часто ставят порог своим возможностям и проявляют нерешительность в общении. В отсутствие значимых гендерных и возрастных различий в принятии жизненных ценностей вышеописанные особенности ценностных ориентаций депрессивных подростков мы склонны объяснять наличием именно депрессивных состояний. Не обнаружено значимых различий между депрессивными и недепрессивными подростками по такому показателю, как развитие эго-идентичности. В обеих группах есть как подростки с неопределенной эго-идентичностью, так и подростки, достигшие эго-идентичности. Но в каждой из групп ярко выражено преобладание уровня достижения идентичности у девочек. Депрессивные подростки в качестве высокозначимых для себя оценивают жизненные события, связанные с семейной и личной жизнью. Подростки, не испытывающие депрессивных состояний, значимыми считают события, связанные со сферой взаимоотношений со сверстниками, участием в школьной и внешкольной деятельности^[1].

Таким образом, подводя итоги приведенных в книге результатов экспериментальных исследований и анализа полученных данных, мы можем констатировать, что прежде всего нам удалось получить сведения о том, в какой степени современные подростки, вместе со своими родителями переживающие социально-экономические трудности, подвержены депрессивным состояниям. Результаты убедительно показывают, что показатели российских подростков (равно как и подростков из других стран СНГ) в целом соответствуют данным по другим странам (Германия, США, Новая Зеландия), а в ряде случаев превосходят их. Наиболее значимыми для подростков оказываются определенные характеристики воспринимаемых детско-родительских отношений, доброжелательность, последовательность в отношениях, их гармоничность. Существенно, что сами по себе экономические характеристики семейного благополучия не оказывают какого-либо значимого влияния на подростковую депрессивность.

Очень важно, что целый ряд обнаруженных тенденций характерен не в целом для исследованной выборки, но отдельно — или для юношей, или для девушек. По основным регистрировавшимся параметрам имеют место и существенные возрастные различия между учащимися 7-х, 9-х и 11-х классов.

Результаты, полученные нами, позволяют поставить задачи для следующего этапа исследования поднятой проблемы. В первую очередь это касается необходимости некоторого смещения исследовательских акцентов в будущей работе. В нашем исследовании, в известном смысле пионерском, мы вынуждены были сделать основной упор на получении первичной базы данных, установлении корреляций, характеризующих связь изучаемого феномена с ведущими компонентами социальной ситуации развития. При этом доля аналитической работы качественного, причинно-следственного типа оказалась недостаточной. Очевидные резервы имеются и в отношении более детального изучения возрастно-психологического аспекта проблемы: психологические периоды, к которым относился возраст наших испытуемых, скажем, 7-х и 11-х классов, конечно же, имеют не меньше различий, чем сходства. Интересным представляется и изучение индивидуально-типологических особенностей испытуемых, относящихся к группе подростков с выраженными депрессивными состояниями.

Вместе с тем, отдавая себе отчет в наличии как нерешенных задач, так и больших и интересных перспектив для будущих исследований, мы считаем возможным констатировать, что представленный в данном пособии материал создает огромные возможности для продвижения в понимании и изучении проблемы подростковой депрессивности, своевременная диагностика которой необходима в целях успешного проведения коррекционной работы в рамках школьной психологической службы. Не менее очевидно и то, что одним из важнейших направлений в работе школьных психологов с эмоционально неблагополучными подростками является профилактическая и коррекционная работа с семьей, направленная на оптимизацию детско-родительских отношений, повышение уровня доверительности, устранение элементов враждебности, стабилизацию стиля воспитания. Выработка стратегии и тактики подобной работы должна вестись с учетом представленных в настоящем издании возрастных и половых особенностей возникновения депрессивных состояний.

• [1] Бучарская А. А. Психологический анализ депрессивных состояний у подростков: Дипломная работа. М.: МГУ, 2003.