Ответственность в гражданском судопроизводстве: проблема отраслевой классификации

Юридическая ответственность: проблема классификации

Принуждение в праве — это специфическое воздействие на поведение людей, основанное на организованной силе государства¹. Принуждение пронизывает всю материю права, сложно представить себе правовую систему, которая успешно функционирует без применения в определенных случаях основанного на законе принуждения со стороны государства. Потенциальная возможность применения принудительных мер закреплена в самой сути правовых норм, ведь санкция является необходимым элементом любой правовой нормы. Отсутствие санкции обрекает требование правовой нормы на бездействие^[1][2]. Большинство актов применения юридической нормы органом публичной власти или должностным лицом с политической точки зрения представляет собой акты принудительного характера, являющиеся средством защиты права^[3]. Но принуждение не бесцельно, санкции как potentialis принуждения призваны обеспечить соблюдение диспозиции правовой нормы. Справедливо мнение о том, что санкция представляет собой негативное последствие нарушения диспозиции правовой нормы (определенного правила поведения), выступающее в форме принудительной меры воздействия на правонарушителя со стороны государства и наносящее ему правовой урон. К санкциям также иногда относят правовосстановительные меры государства^[4].

В механизме правового принуждения (и правовой системе в целом) важную роль играет юридическая ответственность. Особенностью юридической ответственности в механизме правового принуждения является то, что ответственность наступает за совершенное правонарушение. Юридическую ответственность следует отличать от других мер правового принуждения, в том числе установленных законом профилактических и превентивных мер, а также мер защиты¹. Не могут и отождествляться понятия санкции и ответственности. Санкция представляет собой элемент правовой нормы (т.е. существует всегда), а ответственность представляет собой последствие реального нарушения правовой нормы (осуществляется только при совершении правонарушения)^[5][6]. Следует согласиться с определением юридической ответственности как последствия совершенного правонарушения, которое выражается в нежелательных для правонарушителя лишениях личного или имущественного характера^[7]. Такими лишениями личного или имущественного характера могут, например, являться возложение на правонарушителя дополнительных юридических обязанностей, лишение прав, ограничение правового статуса и т. д.^[8] Правовое содержание юридической ответственности, по мнению некоторых ученых, представляет собой конкретную субъективную юридическую обязанность, которая возлагается на правонарушителя в установленном порядке и которую он должен исполнить добровольно либо при необходимости — в государственно-принудительном порядке^[9].

В правовой литературе предлагаются различные классификации юридической ответственности. Нередко юридическую ответственность классифицируют по функциям (на карательную, компенсационную, предупредительную и т. д.), а также по характеру (виду) правонарушения, которое является ее основанием. Существует точка зрения, что определяющим является деление юридической ответственности на позитивную и негативную (позитивный и негативный аспекты реализации юридической ответственности), причем под позитивной юридической ответственностью понимается юридическая обязанность по соблюдению предписаний правовых норм, реализующаяся в правомерном поведении субъекта, а под негативной ответственностью — реакция государства на несоблюдение правовых норм¹. Не умаляя морально-этического значения выделения позитивной юридической ответственности, для целей настоящего исследования считаем необходимым рассматривать юридическую ответственность исключительно в негативном аспекте реализации, поскольку именно он, по нашему мнению, имеет юридическое значение^[10][11].

По существу, классификация видов юридической ответственности по основаниям (видам правонарушений) представляет собой деление юридической ответственности на отраслевые виды в соответствии с делением права на четыре важнейшие отрасли права, в которых, по мнению некоторых ученых, ответственность проявляется достаточно серьезно и в которых санкции наиболее очевидны и распространены (уголовная ответственность, административная ответственность, дисциплинарная ответственность, гражданско-правовая ответственность)^[12]. В российской правовой доктрине существует позиция, что в современной юридической науке такое основание классификации юридической ответственности как отраслевая принадлежность правовых норм, закрепляющих юридическую ответственность, является основным^[13]. По мнению А. Г. Столярова, выделение отдельных видов ответственности в самостоятельных отраслях права основывается на следующем: на формальном признаке содержания состава правонарушения и санкции в норме права, относящейся к соответствующей отрасли права; на характерном для данной отрасли соотношении частнои публичноправового метода регулирования и на характере правоотношения, субъектом которого является или становится лицо, совершившее правонарушение^[14].

Почти 50 лет назад О. С. Иоффе и М. Д. Шаргородский отметили, что различие видов ответственности основывается на различном характере воздействия на личность правонарушителя (т.е. на различном характере мер ответственности)¹. Н. А. Чечина и П. С. Элькинд усматривали в качестве предпосылок разграничения юридической ответственности на различные виды предмет и метод регулирования соответствующей отрасли права (от которых, в свою очередь, производны такие категории, как степень опасности правонарушения, характер последствий правонарушения и т. д.)^[15][16]. Данная позиция сводится к постулату о том, что существование самостоятельной отрасли права предполагает наличие собственных средств обеспечения правовых требований и дозволений, а юридическая ответственность подразделяется на виды в зависимости от того, к какой отрасли права она относится. А. В. Юдин считает, что начальной точкой отсчета в определении сущности самостоятельного вида юридической ответственности должен выступать метод правового регулирования соответствующей отрасли права, а именно особенности метода обусловливают применение «внешне разнородных мер ответственности»^[17]. В. В. Молчанов, в свою очередь, при выделении самостоятельного вида юридической ответственности, предлагает ориентироваться на существование самостоятельного вида отраслевого правонарушения^[18], а М. И. Абдулаев и С. А. Комаров полагают, что виды юридической ответственности полностью совпадают с видами правонарушений^[19].

Таким образом, большинство исследователей в качестве критерия деления юридической ответственности на виды используют предмет и метод соответствующих отраслей права, а универсальным инструментом подтверждения самостоятельности конкретного вида юридической ответственности признают проверку на наличие в правовой системе соответствующей «проверяемому» виду юридической ответственности самостоятельной отрасли права (т.е. отрасли права, имеющей свои собственные предмет и метод).

Данный подход к классификации юридической ответственности, который можно условно обозначить как отраслевой, является господствующим в современной российской теории права. Отраслевой подход, однако, по нашему мнению, не дает ответы на многие актуальные вопросы классификации юридической ответственности, возникшие в связи с развитием и усложнением общественных (особенно экономических) отношений в стране и, как следствие, усложнением системы права. Буквально несколько десятилетий назад в системе юридической ответственности определяли лишь уголовную, административную, дисциплинарную, гражданско-правовую ответственность, однако сейчас в юридической литературе встречаются упоминания о конституционной, финансовой и иных видах юридической ответственности¹. В учебном пособии по практически любой из отраслевых юридических дисциплин можно найти раздел о соответствующем виде юридической ответственности^[20][21]. Обусловлено ли такое «расползание» отраслевой юридической ответственности объективными факторами?

Развитие в постсоветский период целого ряда отраслей законодательства, в том числе экологического, налогового, таможенного, бюджетного, муниципального и ряда других, поставило вопрос о возможности выделения и соответствующих видов юридической ответственности. Отраслевой подход со своей концепцией производности самостоятельного вида юридической ответственности от самостоятельной отрасли права формально допускает существование отраслевой юридической ответственности в каждой отрасли права, которая признана самостоятельной исходя из общетеоретического учения о предмете и методе права. Однако наиболее консервативные сторонники отраслевого подхода немедленно отреагировали на попытки адептов «новых» видов юридической ответственности ввести соответствующие правовые категории в научный оборот, провозглашением концепции «традиционных» и «нетрадиционных» видов юридической ответственности^[22]. Следуя указанной концепции, не все самостоятельные отрасли «имеют право» на свою собственную юридическую ответственность, а только основные четыре: гражданское, уголовное, административное, трудовое, — а тезис о самостоятельных видах юридической ответственности в других отраслях права «еще недостаточно изучен».

Концепция «традиционных» видов ответственности как элемент отраслевого подхода, по нашему мнению, влечет за собой возникновение серьезного внутреннего противоречия самого отраслевого подхода. Указанная концепция предполагает, что помимо предмета и метода отрасли права есть еще какой-то критерий, позволяющий одним отраслям права иметь в арсенале свою собственную отраслевую ответственность, а другим — нет, несмотря на то, что и те, и другие имеют и свой собственный предмет, и свой специфичный метод! Отраслевой подход не дает ответа на вопрос о том, что это за дополнительный критерий и каким образом он связан со спецификой предмета и метода соответствующей отрасли права. Более того, большинство представителей отраслевого подхода вообще отрицают наличие каких-либо других, помимо самостоятельного предмета и метода, критериев выделения самостоятельных видов юридической ответственности¹. Отраслевой подход не объясняет и наличие в некоторых отраслях права целых двух самостоятельных видов юридической ответственности (в сфере трудовых отношений существует и материальная, и дисциплинарная ответственность). Такая ситуация опровергает формулу «одна отрасль права — один вид ответственности». Так, Д. А. Липинский, соглашаясь с тем, что помимо предмета и метода правового регулирования в качестве классифицирующего критерия может быть использована система принципов определенной отрасли права, а также обращая внимание на то, что в рамках трудового права существует как материальная, так и дисциплинарная ответственность (при отсутствии «дисциплинарного права»), все равно упорно повторяет, что при делении ответственности на виды имеют значение лишь предмет и метод^[23][24].

Но и приверженцы «нетрадиционных» видов юридической ответственности, как правило, также не приводят никаких доводов в пользу самостоятельности соответствующего вида юридической ответственности кроме традиционных аргументов о самостоятельности соответствующей отрасли права (в этом смысле они также могут быть отнесены к представителям отраслевого подхода). Вместо того чтобы попробовать найти новые основания классификации юридической ответственности и установить критерии отграничения от «традиционных» видов юридической ответственности, они указывают на комплексный характер соответствующего института ответственности и предлагают включить в такой институт элементы «традиционных» видов ответственности^[25], что также нельзя признать обоснованным. Какой смысл в выделении нового вида юридической ответственности, если он будет сводиться лишь к простой сумме элементов уже известных правовых институтов!

Нельзя не признать, однако, что отраслевой подход к классификации юридической ответственности выдвинул ряд исходных положений, которые могут быть использованы при дальнейшем изучении вопроса о делении юридической ответственности на самостоятельные виды.

Во-первых, сложно не согласиться с выдвинутым отраслевым подходом тезисом о наличии определенной связи между видом ответственности и предметом и методом соответствующей отрасли права. Существование санкций в различных отраслях права обусловлено необходимостью достижения целей правового регулирования в определенной сфере. Цель применения отраслевых санкций совпадает с целью отраслевого правового регулирования. Например, гражданское право призвано регулировать имущественные и связанные с ними неимущественные отношения. Похожая цель и у гражданско-правовых санкций, которые обеспечивают соблюдение гражданско-правовых норм, что в конечном итоге направлено на эффективное регулирование соответствующих отношений. Однако гражданско-правовые санкции не смогут обеспечить соблюдение норм, скажем, конституционного, трудового или административного права. В этих отраслях существуют свои собственные санкции, особенности которых обусловлены особенностями отношений, представляющими собой предмет определенной отрасли права. Действительно, применение такой принудительной меры, как замечание, которое эффективно в сфере регулирования трудового права, будет бессильно в сфере регулирования гражданского права. Принуждение в праве не является однородной категорией, оно приобретает специфические формы в различных областях правового регулирования, что обусловлено не только особенностями предмета соответствующей отрасли, но и целью правового регулирования определенных отношений (например, в гражданском праве — обеспечение нормального хозяйственного оборота, стабильность имущественной сферы, в административном праве — эффективность публичного управления и т. д.). К сожалению, приверженцы отраслевого подхода не пошли дальше установления связи между предметом отрасли и видом ответственности, что привело к тупиковой ситуации при возникновении проблемы «нетрадиционных» видов ответственности.

Во-вторых, в рамках отраслевого подхода получил развитие тезис о существовании двух видов ответственности, которые обеспечивают соблюдение норм всех других отраслей права (уголовная и административная ответственность), а также собственно отраслевых видов юридической ответственности (гражданско-правовая, дисциплинарная, материальная). Однако сторонники отраслевого подхода часто необоснованно отказывают в существовании «нетрадиционных» видов ответственности на том основании, что охранительные отрасли права обеспечивают соблюдение норм всех отраслей права, что делает бессмысленным выделение специальных видов юридической ответственности^[26].

В последние годы позиции сторонников отраслевого подхода уже не так сильны, как ранее, однако отойти от его постулатов при классификации видов юридической ответственности, выдвинуть и обосновать принципиально новый подход при выделении самостоятельных видов юридической ответственности правовой науке пока не удалось. Нельзя не признать, что отраслевой подход переживает определенную эволюцию. Достаточно давно критерий закрепления норм об ответственности в определенной отрасли законодательства уже не является основным классификационным признаком видов юридической ответственности. Кроме того, рядом ученых выдвинут совершенно обоснованный тезис о недопустимости классификации видов ответственности единственно по наличию соответствующего отраслевого правонарушения как основания самостоятельного вида юридической ответственности (общепризнано существование экологических, налоговых, процессуальных нарушений, однако это само по себе не дает повода для выделения соответствующих видов юридической ответственности)¹. Другие исследователи предлагают использовать дополнительные критерии для классификации юридической ответственности (специфика мер ответственности, субъектов ответственности, условий наступления ответственности)^[13][28].

В юридической литературе также выдвинут достаточно интересный тезис о том, что у каждого вида юридической ответственности есть свой специфический признак (а не единый критерий классификации): у уголовной — особый характер мер ответственности, у гражданско-правовой — действие презумпции виновности и возможность привлечения к ответственности без вины, у административной ответственности — особый порядок привлечения к административной ответственности, который предусматривает одновременное применение мер обеспечения производства по делу^[29].

Определенное влияние на развитие знаний о классификации юридической ответственности оказали работы приверженцев «нетрадиционных» (по терминологии сторонников отраслевого подхода) видов юридической ответственности, о которых уже говорилось выше. Интерес в связи с этим представляет позиция Б. В. Ерофеева, который последовательно отстаивает концепцию эколого-правовой ответственности^[30]. Пожалуй, это один из немногих ученых, который попытался разработать и применить новый подход при обосновании существования самостоятельного вида ответственности в сфере экологического права, разумно воздержавшись от использования довода о самостоятельности соответствующей отрасли права в качестве основного при аргументации. Ученый попытался обосновать самостоятельность эколого-правовой ответственности через анализ особенностей объекта, субъекта, объективной и субъективной стороны экологического правонарушения, особенностей порядка привлечения к эколого-правовой ответственности, особенностями доказывания вины и т. д. Однако фактически анализ особенностей эколого-правовой ответственности как самостоятельной разновидности юридической ответственности свелся к исследованию особенностей применения норм об уголовной, административной, дисциплинарной, гражданско-правовой ответственности в сфере регулирования экологического права, а концепция «экологоправовой» ответственности сузилась до набора норм об ответственности различной отраслевой направленности без выявления единого объединяющего все охранительные нормы фактора, позволяющего говорить о новом самостоятельном виде юридической ответственности.

Анализируя изложенные выше авторитетные позиции о классификации юридической ответственности, можно сделать следующие выводы. Во-первых, отраслевой подход к классификации юридической ответственности не отвечает на важнейший вопрос о возможности существования самостоятельной отраслевой ответственности во всех отраслях права, обладающих собственным предметом и методом. Во-вторых, концепция «традиционных» и «нетрадиционных» видов юридической ответственности пока не имеет под собой достаточной теоретической основы и, как правило, основывается лишь на аргументах о «недостаточной разработанности» соответствующего вопроса. В-третьих, несмотря на очевидные недостатки существующего отраслевого подхода, юридическая доктрина не разработала принципиально новый подход к классификации юридической ответственности, который позволил бы решить возникшие проблемы классификации юридической ответственности на современном этапе развития российской правовой системы.

Попробуем с точки зрения общей теории права найти выход из сложившейся ситуации и ответить на ключевой вопрос об объективном критерии классификации юридической ответственности. По нашему мнению, основной проблемой отраслевого подхода является излишняя привязанность к категориям предмета и метода отрасли права. Большинство исследователей (даже современных) при решении вопроса о делении юридической ответственности на виды не выходят за пределы классической теории отраслевой структуры системы права. Решение проблемы классификации юридической ответственности также было поставлено в прямую зависимость от решения вопроса об универсальном критерии деления права на отрасли. Кроме того, сторонники отраслевого подхода совершенно необоснованно пытаются «намертво привязать» соответствующий вид юридической ответственности к определенной отрасли права. Почему меры административной ответственности, применяемые в сфере регулирования, например, экологического права, по мнению некоторых ученых (Б. В. Ерофеев), автоматически подпадают под понятие «эколого-правовой» ответственности? Неужели каждая самостоятельная отрасль права обязательно должна иметь свою собственную отраслевую юридическую ответственность, даже если в качестве таковой приходится понимать произвольный набор мер ответственности, закрепленных в различных по отраслевой направленности законодательных актах?!

Представляется обоснованным мнение С. П. Маврина о том, что в основе самого деления права на отрасли должна доминировать не надуманная объективность, а конкретная практическая целесообразность. В этом смысле число отраслей права не может быть раз и навсегда данным, поскольку право представляет собой явление развивающееся, а отнюдь не застывшую и костную структуру, включающую стандартный набор отраслей, предложенных когда-то¹. Система права — далеко не статичное образование, несмотря на слабодинамичную тенденцию ее развития^[31][32]. Особое значение для понимания путей развития учения о классификации права на структурные единицы имеет разработанная С. С. Алексеевым концепция юридических режимов. С точки зрения С. С. Алексеева, отрасли права отличаются как раз тем, что для них характерно юридически своеобразное регулирование с точки зрения самой их природы. Отрасли права — не просто зоны юридического регулирования, не искусственно скомпонованные совокупности норм «по предмету», а реально существующие и юридически своеобразные подразделения в самом юридическом содержании права. А ни в чем ином, кроме как в юридических особенностях, иными словами, в особых режимах регулирования, эта юридическая специфика отдельных структурных подразделений права выражаться не может^[33].

Юридический режим представляет собой целостную систему правового регулирования, которая характеризуется особым порядком возникновения и формирования содержания прав и обязанностей, их осуществления, спецификой санкций, способов их реализации, а также действием единых принципов, общих положений, распространяющихся на данную совокупность норм. Все правовые средства, образующие отраслевой режим, объединены едиными регулятивными началами, все они функционируют в особой, характерной именно для этого режима среде¹. Для каждой отрасли права характерен свой специфический режим регулирования, в котором как раз концентрируется юридическое своеобразие отрасли^[34][35]. По классификации С. С. Алексеева, в состав профилирующих (базовых) отраслей, которые концентрируют главные (генеральные) юридические режимы, входят конституционное право (как юридическая первооснова), административное и гражданское право (как профилирующие отрасли регулятивного права), уголовное право (профилирующая отрасль, нацеленная в основном на выполнение охранительных задач) и три процессуальные отрасли (гражданское процессуальное, административно-процессуальное и уголовно-процессуальное право)^[36].

Концепция юридического режима как основание выделения самостоятельных отраслей права ни в коем случае не отрицает существование такой категории, как предмет отрасли права. По мнению С. С. Алексеева, предмет отрасли права образуют качественно особый вид общественных отношений, причем это особое качество состоит именно в том, что глубинное социально-экономическое, политическое содержание данных отношений объективно требует адекватного юридического режима регулирования, который и выделяет такую совокупность правовых институтов в главное подразделение правовой системы^[37]. При решении вопроса о делении права на отрасли уже не столь важен предмет отрасли права сам по себе, поскольку предмет уже выполнил свое предназначение, определив соответствующий юридический режим. Решающее значение при классификации права уже имеет скорее не то, что регулируется (предмет права), а то, как это регулируется, каков конкретный механизм регулирования (юридический режим). В этом смысле, по нашему мнению, категория юридического режима стала органичным, но более богатым по юридическому содержанию продолжением существовавшей долгие годы концепции метода права. Тем более, по мнению некоторых ученых, категория метода в праве фактически выполнила, если можно так сказать, свою историческую роль, а сегодня не столь актуальна проблема деления права на отрасли, сколько важна проблема повышения эффективности действия единой системы российского права, которая в качестве предварительного условия требует для своего решения уяснения технологии правового регулирования, осуществляемого с помощью правового механизма^[38]. Показательно, что большинству ученых-юристов так и не удалось установить факт существования своего метода регулирования у каждой отрасли права¹.

Эволюцию концепции юридического режима, ее «рождение» из категории метода права наиболее наглядно можно проследить через развитие идей самого С. С. Алексеева. В работе «Структура советского права», изданной еще в 1975 г., он замечает, что юридический режим, обеспечиваемый той или иной отраслью права, выражается главным образом в особенностях ее регулятивных свойств, способов и приемов регулирования. Эти особенности настолько значительны, что воплощаются в особом, специфичном только для данной отрасли методе правового регулирования, который, таким образом, является наиболее ярким и надежным показателем юридического своеобразия отрасли^[39][40]. Однако в этой же работе С. С. Алексеев привлекает внимание к необходимости системного освещения всего юридического инструментария соответствующей отрасли, что представляет значительный интерес для раскрытия важных, не охватываемых проблемой метода сторон отраслевого юридического режима^[41]. Ученый признает существование метода права (хотя и понимает его достаточно широко по сравнению с другими современными ему учеными-правоведами)^[42], однако вслед за В. Ф. Яковлевым замечает, что метод права является лишь одной из черт отрасли права с точки зрения особенностей ее регулирующего воздействия, наряду с правовой категорией, отличной от метода регулирования, которую С. С. Алексеев обозначает как «механизм регулирования». Именно механизм правового регулирования, вместе с методом, «очерчивает основные контуры отраслевого режима»^[43]. Заметим, что попытка совместить категорию метода в ее традиционном понимании с категорией механизма регулирования С. С. Алексееву не совсем удалась. С одной стороны, по мнению автора, от метода права зависят все особенности, которые свойственны правовому режиму данной отрасли, а с другой стороны, ученый замечает, что метод права не охватывает все стороны отраслевого юридического режима.

Несколько позже (в 1980;е гг.) С. С. Алексеевым активно разрабатывалась концепция «механизма правового регулирования», под которым понимается взятая в единстве система правовых средств, при помощи которой обеспечивается результативное правовое воздействие на общественные отношения, и который рассматривался С. С. Алексеевым в инструментальном (социально-юридическом), психологическом и социальном аспектах¹. Метод права, по С. С. Алексееву, уже далеко не самостоятельная и системообразующая категория, он поглощен понятием механизма правового регулирования. Правовые средства, которые образуют механизм правового регулирования, также не сводятся к определенным методам регулирования. Первоначальная «триада» приемов правового регулирования (запрет, предписание и дозволение), используемые ранее в «юридически чистом виде», в дальнейшем получают специфическое нормативное выражение, начинают существовать в особых построениях, в цепочке правовых средств, которые, демонстрируя структурные особенности права, его внутреннюю форму, уже сами по себе характеризуют его глубинные начала. При этом происходит качественное усложнение правовых средств, которые формируют модельные схемы правовых ситуаций, типовое построение правомочий, обязанностей, ответственности, процедур^[44][45]. В концепции механизма правового регулирования конкретный метод является лишь одним из кирпичиков сложной системы правового регулирования определенной сферы общественных отношений.

Концепция юридических режимов оказывает значительное влияние на решение вопроса о классификации правовых норм по отраслям права, поскольку теперь становится понятно, что далеко не каждая отрасль права, имеющая свой собственный предмет, обладает и своим собственным юридическим режимом, который придает соответствующей отрасли права самостоятельность. Действительно, в чем выражается специфика юридического режима, например, инвестиционного, земельного, градостроительного или банковского права?! В рамках данной работы мы не будем вдаваться в полемику относительно обоснованности выделения указанных элементов системы права в качестве «отраслей права», а не «комплексных отраслей законодательства». Спор о разграничении отраслей права и отраслей законодательства в юридической литературе не утихает до сих пор^[46]. Нельзя не согласиться с А. П. Сергеевым, который, считая необоснованными попытки представить жилищное право в качестве самостоятельной отрасли права, утверждает, что для отрасли права необходим не только единый предмет регулирования (в рассматриваемом случае он имеется — жилищные отношения), но и единый метод правого регулирования (а он в случае с жилищным правом отсутствует)¹. Подчеркнем, что речь в данном случае идет не только о своеобразии соответствующего метода регулирования (более широко — юридического режима), но и о его единстве, т. е. воплощении в каждой норме определенной отрасли права.

Следовательно, ключевым вопросом при определении отраслевой принадлежности нормы права (или целого правового института) является вопрос о том, какой из существующих юридических режимов находит воплощение в данной норме или институте. Более того, отраслевая принадлежность соответствующей нормы не имеет теперь самостоятельного значения, важно лишь то, какой юридический режим действует в той или иной ситуации. Например, ст. 8.4 Кодекса РФ об административных правонарушениях (далее — КоАП РФ) установлена ответственность за нарушение законодательства об экологической экспертизе. Законодательство об экологической экспертизе традиционно включается в состав экологического права. Однако позволяет ли это обстоятельство отнести указанную норму об ответственности к нормам экологического права? При использовании в данном случае концепции предмета права ответ должен быть положительным. Норма об ответственности за нарушение законодательства об экологической экспертизе регулирует общественные отношения, входящие в предмет экологического права (общественные отношения, направленные на сохранение, улучшение, восстановление и эффективное использование природных объектов, а также других объектов, оказывающих влияние на качество жизни)^[47][48]. В рассматриваемой ситуации очевидно действие метода централизованного, императивного регулирования (нормативное предписание провести в надлежащем порядке экологическую экспертизу под угрозой применения мер государственного принуждения). Указанный метод правового регулирования действует и в экологическом праве. Однако норма об ответственности за нарушение законодательства об экологической экспертизе не входит в систему отрасли экологического права, несмотря на попытки отнести ее к нормам так называемой эколого-правовой ответственности, о которых уже говорилось выше. Помимо того, что в соответствии со ст. 2.1 КоАП РФ указанная выше норма формально-юридически устанавливает состав именно административного, а не экологического правонарушения, есть еще один важный аргумент в пользу принадлежности указанного положения к административному праву.

Норма, содержащаяся в ст. 8.4 КоАП РФ, подпадает под действие юридического режима административного, а не экологического права, т. е. при ее применении действуют принципы и общие положения административного права (принцип презумпции невиновности, установление состава административного правонарушения в определенном законом порядке органом государственной власти, наличие оснований для освобождения от ответственности и т. д.). Несмотря на то что норма об ответственности за нарушение законодательства об экологической экспертизе регулирует отношения, входящие в предмет экологического права, она не подпадает под режим экологического права (т.е. при конструировании и применении данной нормы не могут быть применены принципы и основные положения экологического права). Безусловно, применение мер административной ответственности именно в экологической сфере имеет свою специфику (например, доказывание нарушения законодательства об экологической экспертизе), что, однако, не перемещает данную норму «под юрисдикцию» режима экологического права и тем более не служит основанием для отнесения ее к «эколого-правовой» ответственности. Вспомним сформулированный выше тезис о том, что при определении отраслевой принадлежности важно не то, что регулируется, а то, как это регулируется. Другой пример: институт права собственности на землю граждан и юридических лиц. Несмотря на то что соответствующие нормы закреплены в Земельном кодексе РФ (ст. 15), право собственности на землю от этого не становится институтом земельного права, поскольку в данном случае действует гражданско-правовой режим регулирования (включающий в себя принципы и основные начала гражданского права).

Подводя промежуточный итог вышесказанному, следует сказать, что основным критерием деления права на самостоятельные отрасли должен считаться юридический режим, определяемый спецификой предмета правового регулирования. Существенные черты отраслевого режима могут быть охарактеризованы через два основных компонента: особые средства и приемы регулирования и особенности принципов, общих положений, пронизывающих содержание данной отрасли^[49].

Указанный тезис актуален и для классификации юридической ответственности. Самостоятельный вид юридической ответственности характеризуется не наличием самостоятельной отрасли права, а существованием объективно обусловленных особенностей конструирования и применения соответствующих принудительных мер. Только тогда можно говорить о существовании особого вида юридической ответственности, когда соответствующие нормы об ответственности интегрированы в специфичный юридический режим и объективно требуют для применения учета иных элементов такого режима. Возвращаясь к примеру с ответственностью за нарушение законодательства об экологической экспертизе, отметим, что соответствующая норма применяется в порядке, установленном законодательством об административных правонарушениях, общим положением которого, «пронизывающим его смысл», будет презумпция невиновности правонарушителя, установленные принципы и правила назначения административного наказания. Вне такого юридического режима применение соответствующей нормы будет не просто неэффективным, но и вообще бессмысленным. Итак, вместо отраслевого подхода с его идеей «традиционных» и «нетрадиционных» видов ответственности, для классификации юридической ответственности следует применять концепцию юридических режимов, тем более что специфическая юридическая ответственность является составной частью самостоятельного юридического режима (вспомним специфику санкций и способов их реализации как элементы юридического режима, по С. С. Алексееву).

Ошибкой многих представителей отраслевого подхода является отождествление правовой природы вида юридической ответственности и предмета отрасли права, в сфере которого она применяется. Особенно часто такую ошибку допускают сторонники идеи «нетрадиционных» видов ответственности. Например, по мнению Б. Н. Габричидзе, институт таможенно-правовой ответственности включает в себя виды ответственности, предусмотренные нормами различных отраслей права (административного, трудового, уголовного, финансового, налогового). Эти нормы одновременно входят (в качестве составных частей) и в соответствующие блоки таможенного права^[50]. Указанная точка зрения необоснованна. Например, в сфере регулирования гражданского права (имущественные и связанные с ними неимущественные отношения), помимо собственно гражданско-правовых мер ответственности, действуют, например, и меры уголовной ответственности (в том числе ст. 179 УК РФ «Принуждение к совершению сделки или к отказу от ее совершения»), но данное обстоятельство не позволяет включить меры уголовно-правового характера в состав мер гражданско-правовой ответственности. Можно говорить о мерах ответственности в гражданском праве (все меры юридической ответственности, применяемые для правовой охраны отношений, составляющих предмет гражданского права) и мерах собственно гражданско-правовой ответственности (меры ответственности, применяемые в рамках специфического гражданско-правового юридического режима). Первое из двух понятий более широкое, поскольку включает в себя второе. Также следует различать юридическую ответственность в таможенном праве и таможенно-правовую ответственность (если предположить наличие таковой).

Таким образом, о таможенно-правовой ответственности можно рассуждать только лишь в том случае, если данная ответственность является составной частью специфического таможенно-правового режима, остальные элементы которого (например, принципы таможенного права) оказывают настолько сильное влияние на порядок применения соответствующих мер ответственности, условия и основания ответственности, что позволяет выделять самостоятельный вид юридической ответственности — таможенно-правовую. В противном случае речь может идти только об ответственности в таможенном праве.

Изучая проблему классификации юридической ответственности через призму «юридических режимов», можно сделать вывод, что отраслевая классификация юридической ответственности сама по себе не имеет никакой ценности. Классификация же видов ответственности по самостоятельным юридическим режимам призвана решить сугубо практические задачи. Определив, к какому из юридических режимов относится та или иная мера ответственности, мы сможем установить, какие еще положения и принципы необходимо иметь в виду для эффективного применения механизма юридической ответственности¹.

Справедливо мнение С. С. Алексеева о том, что на практике при рассмотрении и решении юридических дел (в том числе вопроса о привлечении к юридической ответственности) представляется важным видеть следующее: как только субъект вступил в сферу той или иной отрасли, сразу же приводится в действие (во всяком случае в готовность) весь комплекс регулятивных, охранительных, процедурно-процессуальных средств, которые призваны обеспечить в рамках отрасли правовое опосредствование данной жизненной ситуации в характерном для нее юридическом режиме^[51][52]. Форма реализации юридической ответственности не менее (а может быть, и более) важна, чем характер или отраслевая принадлежность определенной санкции или самой меры ответственности. Согласимся также и с О. Э. Лейстом, который считал, что санкция определяет только меру взыскания, наказания, которая подлежит применению к правонарушителю, однако процессуальный порядок применения и реализации этой санкции связан с характером санкции, но не тождественен ей. Формы ответственности (представляющие собой специфические порядки ее реализации) обладают самостоятельностью по отношению к содержанию ответственности. На этой самостоятельности формы основана та классификация видов ответственности, которая выходит за пределы классификации санкций; таково, например, деление ответственности на судебную и внесудебную¹.

Развивая позицию О. Э. Лейста, можно сделать вывод о том, что форма реализации ответственности определяет и характер действия соответствующей санкции, т. е. мера принуждения как содержание ответственности связана с основанием, порядком и условиями ее применения в конкретной ситуации (форма ответственности). По мнению В. В. Молчанова, юридическое содержание административного штрафа и судебного штрафа в гражданском судопроизводстве одинаково и проявляется в следующем: штраф является основным наказанием, это наказание имущественного характера и указанная мера не выполняет компенсационной функции^[53][54]. Следуя данной логике, можно сделать вывод и о том, что штраф в уголовном праве и штраф в административном праве также не имеют никаких существенных различий, хотя указанные принудительные меры традиционно относятся к разным самостоятельным видам юридической ответственности — уголовной и административной. Основанием самостоятельности уголовной и административной ответственности является вовсе не наличие самостоятельных мер ответственности (тем более штраф и арест присутствуют в обеих отраслях права), а особый механизм (юридический режим) применения соответствующих принудительных мер, особый характер основания ответственности. В отношении уголовной ответственности этот режим установлен нормами уголовно-процессуального законодательства и Общей части УК РФ, тогда как в отношении административного штрафа — нормами КоАП РФ. Концептуальные различия между двумя механизмами реализации норм об ответственности очевидны^[55]. Несмотря на то что содержание штрафа как принудительной меры в уголовном и административном праве сходно, однако формы реализации соответствующей санкции серьезно различаются, что позволяет говорить о самостоятельных видах юридической ответственности.

Действительно, воздействие одной и той же меры ответственности, примененной с использованием различных правовых механизмов (например, судебный и внесудебный механизмы ответственности), на правонарушителя будет различным (даже с психологической точки зрения). Согласимся с мнением о том, что порядок и формы реализации санкций составляют существенный элемент охранительного механизма определенной отрасли права, а при заимствовании из другой отрасли права определенной меры ответственности, содержание, порядок, условия применения ответственности регулируются отраслью права, которая заимствует соответствующую принудительную меру, при этом происходит качественное преобразование воспринятых мер, образуется новый механизм юридической ответственности¹. Несостоятельны доводы тех ученых, которые пытаются в соответствии с отраслевым подходом классифицировать юридическую ответственность по мерам воздействия^[56][57], поскольку в данном случае учитывается лишь содержание санкции, но не ее форма, порядок и условия применения (определяемые соответствующим юридическим режимом).

Специфичное сочетание формы и содержания соответствующей санкции определяют характер, а в конечном счете, и эффективность ее принудительного воздействия в определенной сфере. Невозможно не согласиться с позицией Р. О. Халфиной, которая, критикуя отраслевой подход к классификации юридической ответственности, представляла наиболее плодотворным направлением изучение форм ответственности в соответствии с их характером и спецификой применения каждой из форм в правовом регулировании различных областей общественных отношений^[58]. Заметим, что концепция юридических режимов, развитая С. С. Алексеевым, не исключает и наличие отраслей регулирования, в которых будут действовать смешанные юридические режимы, органично сочетающие элементы различных профилирующих юридических режимов.

Особый механизм юридической ответственности является составной частью, элементом юридического режима. Особенно это актуально в отношении так называемых главных (генеральных) юридических режимов, которые были уже перечислены выше. Следует признать, что взаимодействие соответствующего механизма юридической ответственности и других элементов определенного юридического режима является взаимным. С одной стороны, элементы юридического режима (например, принципы, особый порядок возникновения и реализации субъективных прав и т. д.) определяют механизм юридической ответственности (в том числе порядок ее реализации), а с другой стороны, генеральный юридический режим, как правило, должен включать в себя специфический механизм юридической ответственности, так как для обеспечения соблюдения норм права, охваченных определенным юридическим режимом, требуется и особый механизм ответственности (вспомним уголовное, гражданское, административное право).

Возвращаясь к понятию элементов юридического режима, нельзя забывать о том, что для каждого юридического режима набор таких элементов может быть различным, разными могут быть и основные положения (идеи), «пронизывающие содержание данной отрасли права» (по терминологии С. С. Алексеева). Не обязательно такие положения должны исчерпываться принципами соответствующей отрасли права. Здесь не может быть формальных подходов и единых критериев. Например, основной идеей (ключевым понятием) уголовного права могут быть признаны презумпция невиновности и принцип назначения наказания только судом, гражданского права — равноправие сторон, гражданского процессуального права — состязательность и процессуальный формализм и т. д. Следует избегать ошибки некоторых сторонников отраслевого подхода к классификации юридической ответственности, которые признавали самостоятельный вид ответственности за каждой самостоятельной отраслью права. Специфический юридический режим не обязательно предполагает наличие самостоятельного вида юридической ответственности (несмотря на то, что, как правило, это действительно так). В каждом конкретном случае необходимо устанавливать связи между конкретным механизмом ответственности и соответствующим юридическим режимом. Самостоятельным вид юридической ответственности может быть признан лишь тогда, когда влияние иных элементов юридического режима на содержание (вид мер юридической ответственности) и, что более важно, форму реализации принудительных мер, включающую в себя порядок установления элементов состава правонарушения, условия и сроки применения мер ответственности (механизм юридической ответственности), настолько значительно, что делает соответствующую систему принудительных мер действительно специфичной.

Установление связей между определенным юридическим режимом и механизмом ответственности как его составной частью имеет большое практическое значение. Знание особенностей юридического режима и его влияния на механизм ответственности поможет определить пути совершенствования системы мер ответственности, сделать их применение более эффективным. Например, предусмотренный ст. 158 ГПК РСФСР 1964 г. (в ред. Федерального закона от 28 апреля 1995 г. № 68-ФЗ «О внесении изменений в Гражданский процессуальный кодекс РСФСР») штраф за неявку в судебное заседание без уважительных причин истца либо ответчика в определенный момент развития отечественного права перестал соответствовать принципам гражданского процессуального регулирования (состязательность и диспозитивность), которые являются элементами особого гражданского процессуального юридического режима, и был исключен из законодательства. Нельзя забывать и о том, что в рамках одного самостоятельного юридического режима могут существовать несколько самостоятельных механизмов юридической ответственности (вспомним трудовое право с его материальной и дисциплинарной ответственностью).

Чтобы выявить специфику механизма юридической ответственности, необходимо определить, каким конкретно юридическим режимом данный вид ответственности обусловлен. Для этого необходимо установить влияние элементов юридического режима на соответствующий механизм юридической ответственности, проанализировать связи между механизмом ответственности как частью и юридическим режимом как целым. Как правильно заметили О. С. Иоффе и М. Д. Шаргородский, для того чтобы не только в теории, но и в действительной жизни, на практике, меры правовой ответственности соответствовали их подлинному содержанию и тем целевым установкам, которые государство связывает с их установлением, применение этих мер должно опираться на определенные основания и сообразовываться с определенными условиями¹.

Каждый вид юридической ответственности характеризуется специфическим основанием юридической ответственности, причем под основанием ответственности понимается совокупность условий, образующих состав соответствующего правонарушения. При изучении состава правонарушения, как правило, анализируют вопросы правового статуса правонарушителя, противоправности соответствующего деяния, его вредоносности (общественной опасности) и причинной связи между деянием и его последствиями, а также вопросы вины^[59][60]. Кроме того, для уяснения сути соответствующего вида юридической ответственности необходимо установить и специфику порядка применения мер ответственности (в том числе основания освобождения от юридической ответственности)^[61]. Особенности каждого из указанных элементов обусловлены особенностями соответствующего юридического режима. Установление объективных связей между каждым из элементов юридической ответственности и юридическим режимом, в котором реально действуют нормы об ответственности, позволяет признать соответствующий вид юридической ответственности действительно самостоятельным, относящимся к особому юридическому режиму. Отсутствие таких связей означает то, что применяемые нормы об ответственности относятся к другому юридическому режиму (вспомним пример с ответственностью за нарушение законодательства об экологической экспертизе).

• [1] См.: Теория государства и права: курс лекций / под ред. Н. И. Матузоваи А. В. Малько. М" 1997. С. 541.
• [2] См.: Бринчук М. М. Экологическое право: учебник. М., 2005. С. 354.
• [3] См.: Явич Л. С. Сущность права. Л., 1985. С. 128. Заметим, что далеко не все правоприменительные акты представляют собой акты принуждения. Например, государствов лице уполномоченных органов может поощрить соответствующего субъекта, наградивего орденом или вручив денежную премию.
• [4] См.: Поляков А. В. Общая теория права: учебник. СПб., 2004. С. 719—720.
• [5] См.: Алексеев С. С. Право: азбука — теория — философия: Опыт комплексногоисследования. М., 1999. С. 74.
• [6] См.: Лейст О. Э. Санкции в советском праве. М., 1962. С. 88.
• [7] См.: Гражданское право: учебник: в 3 т. Т. 1 / под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. М., 2005. С. 644. Указанное определение юридической ответственностине является общепризнанным. Так, например, в соответствии с позицией С. Н. Братуся, основное назначение ответственности — это государственное принуждение к реальномуисполнению обязанностей, а не возложение добавочных обязанностей на лицо, совершившее противоправное деяние. Несмотря на это утверждение, С. Н. Братусь признает, что в публичных отраслях права (уголовное, административное) ответственность реализуется в претерпевании дополнительных ограничений личного или имущественногохарактера. См.: Братусь С. Н. Юридическая ответственность и законность (очерк теории). М., 2001. С. 112—113.
• [8] См.: Денисов О. А. Общая теория правонарушения и ответственности. Л., 1983.С. 133.
• [9] См.: Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. М., 2000. С. 523.
• [10] См.: Теория государства и права / под ред. А. В. Малько. М., 2006. С. 282.
• [11] Данное высказывание не означает, что автор отвергает необходимость изученияконцепции добровольной (позитивной) ответственности. Однако следует согласитьсяс Д. А. Липинским, который обоснованно полагает, что добровольная (позитивная)ответственность осуществляется в рамках принудительной (негативной) ответственности. Как добровольная, так и принудительная ответственность направлены в будущее, так как имеют своей целью предупреждение правонарушений, исправление правонарушителя. См.: Липинский Д. А. Формы реализации юридической ответственности. Тольятти, 1999. С. 28. Исследование вопросов позитивной ответственности в сферегражданского судопроизводства предполагает проведение анализа не только правовых, но и социальных, политических, психологических, исторических и иных аспектов проблемы, что не является основным предметом настоящей работы. О позитивной гражданской процессуальной ответственности см.: Николайченко О. В. Последствия несоблюдения гражданских процессуальных норм: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 2007. С. 17.
• [12] См.: Радько Т Н. Теория государства и права: учебник для вузов. М., 2005. С. 717—718.
• [13] См.: Теория государства и права: учеб, пособие / под ред. В. Я. Любащиц, А. Ю. Мордовцева и др. Ростов н/Д, 2003. С. 586.
• [14] См.: Столяров А. Г. Судебные расходы как элемент гражданской процессуальнойответственности: дис. … канд. юрид. наук. СПб., 2003. С. 154.
• [15] См.: Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. М., 1961. С. 322.
• [16] См.: Чечина Н. А. Избранные труды по гражданскому процессу. СПб., 2004.С. 602—603.
• [17] Юдин А. В. Злоупотребление процессуальными правами в гражданском судопроизводстве. СПб., 2005. С. 151—153. Вызывает вопросы позиция А. В. Юдина о том, что «наличие самостоятельной разновидности юридической ответственности как правило свидетельствует об отраслевой самостоятельности объединения правовых норм». Из процитированного аргумента можно сделать парадоксальный вывод о том, чтоне самостоятельность отрасли определяет самостоятельность вида юридической ответственности, а наоборот.
• [18] Гражданский процесс: учебник / под ред. М. К. Треушникова. М., 2003. С. 201(автор раздела — В. В. Молчанов).
• [19] См.: Абдулаев М. И., Комаров С. А. Проблемы теории государства и права. М., 2003.С. 466.
• [20] См.: Теория государства и права: учебник / под ред. А. В. Малько. М., 2006. С. 287.
• [21] См.: Шугрина Е. С. Муниципальное право: учебник. М., 2004. С. 311 (муниципальноправовая ответственность); Габричидзе Б. Н., Чернявский А. Г. Таможенное право: учебник. М., 2004. С. 684 (таможенная ответственность).
• [22] См.: Гражданский процесс: учебник / под ред. М. К. Треушникова. М., 2003. С. 196(автор раздела — В. В. Молчанов).
• [23] По мнению Н. Н. Вопленко, важным признаком самостоятельности юридическойответственности выступает ее способность «вторгаться» и обслуживать иные отраслиправа, а процессуальная, конституционная, налоговая и финансовая ответственностьесть лишь особые подвиды юридической ответственности, демонстрирующие собойпроникновение основных профилирующих видов (уголовной, административной, гражданской и дисциплинарной) в смежные отрасли права. См.: Вопленко Н. Н. Правонарушение и юридическая ответственность: монография. Волгоград, 2005. С. 110—111.Очевидно, что в данном случае налицо недопустимое смешение причины и следствия, сущности определенного вида ответственности и действия конкретных элементоврежима ответственности в различных отраслях права.
• [24] См.: Липинский Д. А. О системе права и видах юридической ответственности //Правоведение. 2003. № 2. С. 27—37.
• [25] См.: Габричидзе Б. Н., Чернявский А. Г. Таможенное право: учебник. М., 2004.С. 685; Ерофеев Б. В. Экологическое право России. М., 2005. С. 365.
• [26] См.: Гражданский процесс: учебник / под ред. М. К. Треушникова. М, 2003. С. 207.
• [27] См.: Теория государства и права: учеб, пособие / под ред. В. Я. Любащиц, А. Ю. Мордовцева и др. Ростов н/Д, 2003. С. 586.
• [28] О. А. Кожевников, отвергая предмет и метод правового регулирования как системообразующие факторы при построении системы права, обоснованно предлагает приклассификации юридической ответственности использовать различные критерии (в том числе характер совершенного правонарушения, специфика мер ответственности, вид правоотношения, в рамках которого реализуется юридическая ответственность, правовой статус субъектов ответственности, «сила» государственного принуждения, которое используется при реализации ответственности) в совокупности. См.: Кожевников О. А. Юридическая ответственность в системе права: монография. Тольятти, 2003.С. 48—72.
• [29] См.: Морозова Л. А. Теория государства и права. М., 2003. С. 340.
• [30] См.: Ерофеев Б. В. Экологическое право России. М., 2005. С. 364—407.
• [31] См.: Трудовое право России: учебник / под ред. С. П. Маврина, Е. Б. Хохлова. М., 2002. С. 39.
• [32] См.: Исаенкова О. В. Исполнительное право в системе российского права и некоторые проблемы ответственности в исполнительном праве // Российский ежегодникгражданского и арбитражного процесса. М., 2002. С. 387.
• [33] См.: Алексеев С. С. Право: азбука — теория — философия: Опыт комплексногоисследования. М., 1999. С. 250.
• [34] См.: Алексеев С. С. Право: азбука — теория — философия: Опыт комплексногоисследования. М., 1999. С. 250—251.
• [35] См.: Алексеев С. С. Теория права. М., 1994. С. 170.
• [36] См.: Алексеев С. С. Право: азбука — теория — философия: Опыт комплексногоисследования. С. 253.
• [37] См.: Алексеев С. С. Структура советского права. М., 1975. С. 174.
• [38] См.: Трудовое право России: учебник / под ред. С. П. Маврина, Е. Б. Хохлова. М., 2002. С. 41.
• [39] См.: Сорокин В. Д. Избранные труды. СПб., 2005. С. 350.
• [40] См.: Алексеев С. С. Структура советского права. М., 1975. С. 175—176.
• [41] См.: Там же. С. 177.
• [42] Как комбинацию простейших приемов регулирования (императивный и диспозитивный) в сочетании с тремя общими способами регулирования (запрещающий, обязывающий, дозволительный). См.: Алексеев С. С. Структура советского права. М., 1975.С. 178.
• [43] Алексеев С. С. Структура советского права. М., 1975. С. 176—177.
• [44] См.: Алексеев С. С. Общая теория права. М., 1982. С. 9—24.
• [45] См.: Алексеев С. С. Теория права: Поиск новых подходов. Екатеринбург, 2000.С. 39—51.
• [46] См.: Поляков А. В. Общая теория права: Проблемы интерпретации в контексте коммуникативного подхода. СПб., 2004. С. 742—743. Интересной представляется позицияО.А. Кожевникова, который считает, что при исследовании системы права нельзя отождествлять отрасли права с отраслями законодательства, а их соотношение необходиморассматривать как единство формы и содержания, где содержание права — совокупность элементов системы права, прежде всего отраслей права, а форма права — совокупность источников права, образующая систему законодательства. См.: Кожевников О. А. Юридическая ответственность в системе права: монография. Тольятти, 2003. С. 13. Аналогичное мнение высказали М И. Байтин и Д. Е. Петров, которые под отрасльюправа понимают элемент системы права, представляющий собой основанную на единыхпринципах и функциях подсистему правовых норм, а под отраслью законодательства —форму выражения вовне сложного отраслевого или комплексного правового института, образованную и функционирующую в соответствии с определенным направлением правотворческой деятельности государства. См.: Байтин М. И., Петров Д. Е. Соотношениеотрасли права и отрасли законодательства // Правоведение. 2004. № 4.
• [47] См.: Сергеев А. П. Жилищное право: учебник. М., 2006. С. 4.
• [48] См.: Ерофеев Б. В. Экологическое право России. М., 2005. С. 67.
• [49] См.: Алексеев С. С. Право: азбука — теория — философия: Опыт комплексногоисследования. М., 1999. С. 253—254.
• [50] См.: Габричидзе Б. Н. Российское таможенное право. М., 2001. С. 163. Не отличается оригинальностью и довод Б. Н. Габричидзе о том, что аргументом в пользу существования таможенно-правовой ответственности служат утверждения о наличии самостоятельных институтов ответственности в других комплексных правовых отраслях.
• [51] Нельзя согласиться с Н. А. Жильцовой и М. М. Голиченко, которые, справедливоуказывая на необходимость учета особенностей соответствующего юридическогорежима при конструировании механизма отраслевой ответственности, необоснованносводят юридический режим лишь к определенному соотношению методов убежденияи принуждения в конкретной отрасли права, что не позволило указанным исследователям последовательно проследить связь между элементами режима гражданскогопроцессуального права и мерами ответственности, применяемыми в гражданскомсудопроизводстве. См.: Жильцова Н. А., Голиченко М. М. Гражданская процессуальнаяответственность: Понятие и основания // Арбитражный и гражданский процесс. 2008.№ 7. С. 2—6.
• [52] См.: Алексеев С. С. Право: азбука — теория — философия: Опыт комплексногоисследования. М., 1999. С. 251.
• [53] См.: Лейст О. Э. Санкции в советском праве. М., 1962. С. 93—94.
• [54] См.: Гражданский процесс: учебник / под ред. М. К. Треушникова. М., 2003. С. 207(автор раздела — В. В. Молчанов).
• [55] Меры уголовной ответственности накладываются в состязательной судебной процедуре, меры административной ответственности, как правило, органамиисполнительной власти без проведения полноценной гласной процедуры, при привлечении к уголовной ответственности проводится предварительное расследование и т. д.
• [56] Указанный довод был выдвинут В. С. Вепревым в отношении применения штрафав уголовном судопроизводстве. См.: Вепрев В. С. Основания уголовно-процессуальнойответственности. М., 2007. С. 15—16.
• [57] См.: Венгеров А. Б. Теория государства и права. М., 1999. С. 470.
• [58] См.: Халфина Р. О. Общее учение о правоотношении. М., 1974. С. 334.
• [59] См.: Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. М., 1961. С. 327.
• [60] См.: Гражданское право: учебник. Ч. I / под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. М., 2005. С. 665—682; Поляков А. В. Общая теория права. Феноменолого-коммуникативныйподход: курс лекций. СПб., 2003. С. 801—808.
• [61] Специфика каждого вида юридической ответственности раскрывается через условия, формы, пределы и порядок ее применения. См.: Чечина Н. А. Избранные трудыпо гражданскому процессу. СПб., 2004. С. 613.