Феноменологическая редукция. 
Современная зарубежная философия: философская компаративистика

Учение о феноменологической редукции опирается на критику натуралистической установки. Заслуга ее преодоления в психологии принадлежала Брентано. Предрассудок, который критиковали Брентано и Гуссерль, состоял в «подкладывании» физических объектов под психические представления. Гуссерль утверждает: вполне мыслимо, что наш наглядный мир является вполне самостоятельным и не требующим специальной поддержки со стороны независимой реальности. То, что люди называют действительным миром, то, что физики называют событиями и процессами, а метафизики — трансцендентными сущностями, — все это, по мнению Гуссерля, не что иное, как корреляты сознания, имеющие отчасти мифологический характер: «Никак нельзя позволять, чтобы нас вводили в заблуждение рассуждения о том, что вещь трансцендентна сознанию или же что она есть „бытие в себе“»⁷.

Подкладывание субстанциальных сущностей или вещей под субъективные переживания осуществляется с целью обоснования знания. Однако Гуссерль убедительно показывает, что в этом нет никакой надобности: «бытие сознания, бытие всякого потока переживания вообще, хотя и непременно модифицируется вследствие уничтожения вещного мира, однако не затрагивается им в своей собственной экзистенции»⁸. Имманентное бытие сознания не нуждается в допущении реального мира, а реальный мир, наоборот, совершенно немыслим без сознания.

Гуссерль пытается переосмыслить очевидность, выявленную еще Декартом: мы допускаем существование реального мира как опоры и предмета нашего познания, а между миром вещей и миром сознания нет ничего общего, и ни одно свойство одного не присутствует у другого. Эти миры не могут взаимодействовать между собой, и поэтому совершенно непонятным является тот факт, что человеческое сознание возникло в процессе эволюции природы. Наоборот, гораздо последовательнее разъяснить допущение внешнего мира как особой операции сознания, нуждающегося в предмете. «Сознание, если рассматривать его „в чистоте“, — писал Гуссерль, — должно признаваться замкнутой в себе взаимосвязью бытия, а именно взаимосвязью абсолютного бытия, такой, в которую ничто не может проникнуть и изнутри которой ничто не может выскользнуть»⁹.

Будучи автономной сферой, мир сознания не обладает никакими характеристиками реального или трансцендентального мира, для него существенна только осознаваемость и представляемость, т. е. то, что называется интенциональностью. Анализ этого мира предполагает исключение за скобки всех трансцендентальных допущений о существовании внешних вещей и нас самих, как переживающих реальных существах. Все эти полагания необходимы для того, чтобы жить в мире, но они недопустимы в актах рефлексии, направленной на анализ этих допущений, принадлежащих полю трансцендентального чистого сознания. «Трансцендентальное изучение сознания, — отмечал Гуссерль, — это не изучение природы и вообще мира, оно не может даже предполагать такового в качестве своего условия, потому что при трансцендентальной установке природа и вообще вся Вселенная заключаются в скобки»¹⁰.

Что же дает такой подход? Он кажется очевидно бессмысленным. Разве внешний мир и мы сами не существуем реально, т. е. независимо от сознания? Разве не очевидно, что наше сознание с его образами, познаниями, переживаниями и эмоциями должно соответствовать объективным положениям дел? Конечно, все это так. Однако можно привести и другие аргументы, защищающие правомерность феноменологического подхода. Дело в том, что очень часто ссылки на так называемое «объективное положение дел», как и ссылки на «чистый разум», лишь маскируют невидимые и неконтролируемые механизмы работы сознания. Возьмем, к примеру, произведение реалистического искусства или естественно-научную теорию. Кажется, что в них представлена именно реальность. Но какая разница между картиной художника и абстрактными моделями физика! Поневоле возникает вопрос о том, какая из «реальностей» является настоящей.

Но это еще не все. Хотя мы воспринимаем картину, выполненную в реалистической манере, как изображение того, что есть на самом деле, и говорим о портрете, например, «как живой», все-таки нельзя забывать о тех предпосылках и допущениях, благодаря которым возможна картина художника. Этими предпосылками являются не только концептуально выразимые, хотя чаще всего остающиеся неявными, различия реального и воображаемого, субъективного и объективного, внешнего и внутреннего, красивого и безобразного и т. п., но и лишь феноменологически срабатывающие допущения горизонта и поля, установки и точки зрения, а также различения фона и фигуры, переднего и заднего плана и т. п. Так мы убеждаемся, что реалистическое изображение на самом деле является весьма сложной конструкцией, и поэтому утверждение о том, что она есть не что иное, как «сама реальность», выводит из-под критики целый ряд вполне мифологических допущений.

Аналогично обстоит дело с естественно-научными теориями. Феноменология ведь не отвергает науку, она даже выступает за то, чтобы сделать философию строгой наукой, и критикует натуралистическую установку, суть которой в онтологизации явно мифологических конструкций, подаваемых под видом «самой реальности». Миф о физических объектах препятствует развитию самой науки, хотя и дает чувство уверенности относительно объективности научного знания. Но на самом деле ни природа, ни Бог, ни физические эксперименты не гарантируют этой объективности и не снимают с нас ответственности за выдвигаемые предположения.

Феноменологическая установка представляется сегодня не столько радикально критичной или субъективной, сколько, наоборот, слишком наивной и доверчивой по отношению к сознанию. С одной стороны, Гуссерль указал на то, что нашим сознанием часто под видом ссылок натрансценденцию управляет частный прагматический интерес. Поля и горизонты, в которых воспринимает мир ученый и метафизик, являются вовсе не универсальными и не заинтересованными. Они неявно задаются прагматическими установками человека. С другой стороны, призвав к ответственности и к переключению внимания с частного на универсальное, Гуссерль мужественно отстаивал само сознание, т. е. то, что критиковалось и отвергалось перед лицом реальности. Следует доверять именно сознанию, но сознанию, избавленному от иллюзий и анонимных интересов. Все свои усилия в последние годы Гуссерль и направлял на выявление и описание чистых, незаинтересованных актов сознания и именно с ними связывал возможность построения строгой науки, где уже бы не было места мифологизированию или идеологизированию. Но вопрос состоит именно в том, насколько может ноэматическая структура сознания гарантировать истинность нашего знания. Во всяком случае, уже ближайшие ученики Гуссерля искали свои пути к бытию и способы обнаружения сущего.

Сегодня разум и сознание оказались под подозрением потому, что именно они санкционировали, как утверждал Т. Адорно, Аушвиц. Это серьезное обвинение, и все-таки нельзя утверждать, что концентрационные лагеря возникли с необходимостью из разума. Другое дело, что сам разум претерпел незаметные изменения, оказался сведенным к сугубо целе-рациональным и даже инструментальным действиям. Взявшийся управлять ценностями, волей, эмоциями и желаниями, он сам оказался всего лишь формой воли к власти. Так кризис разума в какой-то мере вызван им же самим, и на это указывал Гуссерль в своем «Кризисе наук». Это должно сделать нас более осторожными в отношении критики классической философии разума. Нельзя выплескивать из ванны вместе с водой и ребенка. Не отрицать разум, обвиняя его во всех грехах человечества, а попытаться выявить границы его автономии и сохранить рациональность, учитывая воздействие на нее разнообразных внерациональных практических ориентаций — в этом состоит задача современной философии.

Примечания

• 1 Гуссерль Э. Идеи чистой феноменологии. М., 1994. С. 76.
• 2 Там же. С 81.
• 3 Brentano F. Psyhologie vom empirischen Standtpunkt. Leipzig, 1924. S. 115.
• 4 Husserl E. Logische Untersuchungen. Bd. 2. Halle, 1921. S. 349.
• 5 Brentano F. Psychologie. S. 109.
• 6 ^{Husserl E. Logische Untersuchungen. Bd. 2. S. 352.}
• ^{7 Гуссерль Э Идеи чистой феноменологии. С. 4—5.}
• ^{8 Там же. С 9.}
• ^{9 Там же. С. 11.}
• ^{10 Там же. С. 14.}