Древнерусское государство и право (ix—xii вв.)

Появление государственности у восточных славян

Большинство отечественных историков сходится на том, что государственность на Руси сложилась в IX столетии. Е. А. Рыбаков образование древнерусского государства относит к самому его началу. Источники свидетельствуют о существовании и более ранних политических образований на территории нашей страны, относившихся к VHI веку. Это — Куявия, предположительно сложившаяся вокруг Киева, Славия — вокруг Новгорода и Артания, простиравшаяся до Таманского полуострова, захватывая Рязанские земли. Об уровне достигнутой ими государственности судить трудно из-за скудности источников. Но не вызывает сомнения наличие уже тогда известных политических центров, вносивших в общественную жизнь определенное организующее начало. Задолго до образования государства внутри общин сложился и действовал известный полицейский правопорядок, который обеспечивался выборными сотскими и десятскими. Этот полицейский институт, возникший при первобытно-общинном строе, почти в первозданном виде был воспринят государством и на сельско-волостном уровне действовал практически на протяжении всей его дооктябрьской истории, но, разумеется, уже под контролем государственных полицейских органов.

Союзы племен знали и организующее военное начало. Народное ополчение не могло обходиться без надлежащих правил боевого строя, без военных вождей.

В государственном состоянии общества в полную силу действовали суд и право, сливаясь воедино. По мнению дореволюционного историка права В. В. Сокольского, уже в самые ранние периоды человеческой истории существовали классы лиц, занимавшихся формулированием и систематизацией народного права — вещателей права.

Словом, между государством и догосударственным состоянием общества нет резкой грани, какой-то роковой черты. В недрах первобытно-общинного строя шло вызревание и накопление государственных элементов. Видный русский государствовед Н. К. Нелидов даже считал, что государственное начало действовало на самых ранних стадиях человеческого общества. Несмотря на методологическую уязвимость этой точки зрения, она несет в себе известное рациональное зерно. Государственность, таким образом, возникла не вдруг, не в результате акта насилия или общественного договора, а складывалась постепенно, поступательно. Государство — продукт внутренних противоречий общественного развития, в том числе и классовых, однако нельзя последнее возводить в абсолют. В действительности все гораздо сложнее. В состоянии противоборства пребывали и племенные, и родовые, и общинные, и религиозные интересы. Древнерусское государство, как мы убедимся, изучая его историю, не стояло «прямо и открыто» на защите интересов бояр и иных «лучших» людей.

Городообразовательный процесс значительно опережал возникновение государственности на Руси. Его начало относится едва ли не к VI веку. Первыми городами были поселения ремесленников и купцов, имевшие из соображений защиты от внезапного нападения врагов или всякого рода «лихих» людей, какую-либо ограду (забор, стену, вал, защитный ров и т. п.). Город — от слова городить, огораживать. Сама жизнь с ее опасностями вынуждала к городостроительству. В связи с этим не находит исторического подтверждения тезис государственной школы, приписывающий инициативу создания городов государству. За три века до его образования, а может быть и более того, на территории Древней Руси уже существовали города.

Считая колыбелью древнерусской государственности IX век, мы должны вести речь о двух государствах с центрами в Новгороде и в Киеве. Долгое время российская историческая наука образование государственности на Руси связывала с так называемым призванием варягов, опираясь на древнейший летописный Свод «Повесть временных лет». Версия о приглашении чужеродных князей к правлению во имя наведения порядка была возведена состоявшими в XVIII веке при Российской Академии наук немецкими учеными Байером, Миллером и Шлёцером в степень научной теории. Последний на основе изучения русских летописей Нестора написал основательный труд «Нестор», чем внес значительный вклад в изучение русского летописания, но в своем исследовании нарочито сгустил краски на изображении догосударственной дикости славян, живших, по его утверждению, звериным и птичьим образом. Это утверждение не являлось, однако, плодом голого измышления немецкого ученого. Шлёцер опирался на русского летописца Нестора, действительно нарисовавшего неприглядную картину жизни некоторых славянских племен, которые едят все нечистое, не знают брака, устраивают бесовские игрища с умыканием невест, творят по умершим тризны. Это негодование Нестора по поводу древних порядков объясняется негативным отношением его как христианина к языческим обычаям и обрядам, так несозвучным цивилизованной религии, нетерпимо относившейся, заметим, ко всему ей чуждому.

С сугубо христианских позиций им высказано следующее осуждение языческого строя жизни: «Си же творяху обычая кривичи, прочий погании, не ведуще Закона Божья, но творяще сами себе Закон».

зз Политическая подоплека норманской теории совершенно очевидна: обоснование неспособности славян к самостоятельному созданию государства. А поскольку русский народ — народ негосударственный, то ему следует отдавать предпочтение тароватым в государственных делах немцам, наводнившим в XVIII веке Россию, уступать им дорогу. Эту подоплеку хорошо понял М. В. Ломоносов, обрушившийся с резкой критикой на Шлёцера, на его теорию, оскорбительную для русского народа. Он считал Рюрика славянином.

Но большинство русских дореволюционных историков поддерживали данную теорию. Н. М. Карамзин так писал по этому поводу: «Нужда в благоустройстве и тишине велела забыть народную гордость, и славяне, убежденные — так говорит предание — советом новгородского старейшины Гостомысла, потребовали Властителей от варягов. Древняя летопись не упоминает о сем благоразумном Советнике, но, если предание истинно, то Гостомысл достоин бессмертия и славы в нашей истории»^[1]. Н. М. Карамзину вторят Н. И. Костомаров и С. М. Соловьев.

Приведем высказывание последнего: «Призвание новых князей имеет великое значение в истории, есть событие всероссийское и с него справедливо начинать русскую историю. Главное, начальное явление в основании государства — это соединение разрозненных племен чрез появление среди них сосредотачивающего начала, власти»^[2].

Трудно было игнорировать четко зафиксированное в «Повести временных лет» обращение новгородских славян к варяжским князьям: «Придите правити и володети нами». И действительно, став новгородским князем, Рюрик основал варяжскую династию. С этим трудно не согласиться. И сама запись о призвании не вызывает сомнения. Но факт призвания на княжение все же не имеет исторического подтверждения. А вот приглашение варяжского князя с дружиной для защиты границ Новгородского государства — дело вполне вероятное. Практика пользования за определенное вознаграждение услугами наемников имела широкое распространение в Европе во все времена. Древняя Русь — не исключение. С полной определенностью высказывается по этому поводу М. С. Лунин: «Славяне, призывая авантюриста Рюрика и его шайку, имели в виду защиту своих границ от воинственных соседей и кочующих орд, бродивших в то время по Европе»^[3].

Декабристом дается убедительное объяснение и появлению в летописи записи о призвании: «…добрый инок по простоте или из собственных видов обновил одну из сказок, которые потомкам Рюрика нужно было распространить, чтобы склонить умы на свою сторону и придать законность своему владычеству»^[4].

В этом же плане позднее высказался В. О. Ключевский: «Сказание о призвании князей — не народное предание, а только составленная по народному преданию ученая теория русского книжника начала XII века. Ученый и степенный книжник XII века, привыкший к гражданскому порядку и дороживший благами княжеского управления, превратил следствия захвата в причины призвания князей, скандал княжеской узурпации покрыл политической программой народного договора с князем»^[5]. Узурпированная власть не играет на авторитет ее носителей. Вероятно, приглашенный новгородцами на службу варяжский князь захватил власть, сумев воспользоваться слабостью еще не окрепшего государства. Видимо, переход общества в политическое состояние ведет к ослаблению общественного организма, порождаемого разрывом прежних уз единения и неустойчивостью новых. Свобода и власть совмещаются трудно, болезненно.

Как же развивались события дальше?

Согласно летописи в Новгороде в 862 году началось правление Рюрика, затем его сменил Олег. Этот князь в 882 году захватил Киев, убив вероломно правивших в нем князей Аскольда и Дира, которые, видимо, тоже были варягами. Таким образом, произошло объединение двух крупнейших славянских государств в одну, хотя и не связанную внутренним единством, державу. Олег подчинил своему владычеству и ряд других русских земель. Но этот князь и продолжавший его завоевания сын Рюрика Игорь, по утверждению М. Ф. Владимирского — Буданова, везде заставали уже готовый государственный строй. Жена Игоря княгиня Ольга была русской женщиной, родом из Плескова (Пскова). Она зарекомендовала себя куда более мудрой правительницей, нежели ее незадачливый супруг, убитый древлянами при сборе дани. Сын Ольги — князь Святослав был уже наполовину славянином.

Князьям-варягам надо воздать как правителям должное за то, что они не ломали сложившихся на Руси до их пришествия государственноправовых порядков, нравов и обычаев, чем и было обеспечено терпимое отношение к ним со стороны русского населения.

Тот факт, что на протяжении почти восьми столетий на Руси правила варяжская династия, не бросает тени унижения на ее народ, тем более, что, начиная с Екатерины II, русские цари были немцами и полу — немцами. Династия династией, а народ народом. Подобная участь выпала на долю не одной России. Как известно, в XI веке в Англии установилась, в связи с ее завоеванием нормандским герцогом Вильгельмом, нормандская династия.

Но вернемся, однако, к Древней Руси.

О князе-завоевателе Святославе летописец повествует как о человеке с внешностью славянина. Но этот князь душою был все-таки варяг. Древнюю Русь с ее стольным градом Киевом он не считал своей отчиной и помышлял о перенесении столицы в болгарский Переяславец. Вот как об этом его намерении сказано в летописи: «Рече Святослав к матери своей и боярам своим: не любо мне есть в Киеве быти, хочю жити в Переяславци на Дунай, яко то есть середа в земли моей, яко ту вся благая сходятся: от грек злато, паволоки, вина… из чех же, из Угор серебро и комони, из Руси же… воск и мед, и челядь».

Первым древнерусским князем, который по словам летописца, думал «о строе землянем», «об уставе землянем», т. е. об устроении русской земли, был Владимир I. С именем этого князя связано введение в 988 году христианства на Руси, проникновение которого в Древнюю Русь началось задолго до его правления. Значительная часть княжеской дружины к тому времени уже исповедовала эту веру. Приняла христианство, как известно, княгиня Ольга. Владимир, задавшись целью обустроения своей не отличавшейся единством державы (единодержавие X века, по выражению М. Ф. Владимирского-Буданова, было мнимым и не нарушало самобытности отдельных земель), не мог не задуматься над вопросом о необходимости введения монотеистической религии, поскольку многобожие, существование на территории государства различных языческих культов не могло отвечать интересам упрочения единства, усиления власти великого князя. Кроме силы оружия нужна была духовная, связующая сила. Князю и его окружению не мог не импонировать один из краеугольных догматов христианства, догмат о богоустановленности власти.

В связи с этим христианство в его византийском варианте (впрочем, резкого противостояния восточной и западной церквей тогда еще не существовало) и было объявлено официальной религией. Константинопольские и Корсунские священники в 988 году совершили обряд крещения сначала княжеской дружины, а затем киевлян. Последние попросту сгонялись в Днепр и осенялись святым крестом. Но если с населением стольного города князь управился довольно быстро, то процесс крещения всей Руси растянулся на целое столетие. На местах приходилось зачастую в отношении упорно не желавших расставаться с языческой верой применять военную силу: «Путята крестил Новгород мечом, а Добрыня огнем». Приняв христианство, жители Ростова долгое время придерживались языческих порядков и обычаев и даже бунтовали против церковных властей. Только четвертому из Ростовских епископов и, видимо, не без военного содействия, удалось преодолеть в ростовчанах дух воинствующего неверия.

Введение

христианства имело несомненно прогрессивное значение. Приобщение Древней Руси к христианскому миру обеспечивало ей международное признание. Становясь под крыло византийской церкви, она получала возможность для более тесного культурного сотрудничества с этим государством, получала прямой доступ к культурным ценностям Восточной империи, что не замедлило сказаться на развитии ее письменности, зодчества, живописи. Христианство как цивилизованная религия устраняла ряд жестоких несообразностей язычества, знавшего человеческие жертвоприношения. Христианское вероучение, проникая в сердца людей, вносило определенное потепление в человеческие отношения, оно взывало к вселенской любви и братству.

«Принятие христианства, — писал Н. И. Костомаров, — было переворотом, обновившим и оживотворившим Русь и указавшим ей историческую дорогу»^[6].

Храня верность православию, русский народ сохранил свою самобытность. Попадая под власть иноземных завоевателей, он неизменно оставался самим собой, пребывая в русской православной вере.

Что же касается отрицательных моментов, связанных с введением христианства, то они проявлялись в преследовании церковью народного искусства, сложившегося в языческом мире и воплотившего в себе «веселое лукавство» ума нашего народа. К «бесовским игрищам» церковью относились скоморошество и многие красивые народные обряды. К счастью, не все в этом отношении ей удалось преодолеть.

Церковный суд, распространив свою подсудность на область брачносемейного права, насаждал систему жестоких уголовных кар, чуждых правосознанию славян.

Набрав силу, церковь стала выступать в роли крупного феодала, одного из жестоких притеснителей народа.

Владимиром I введена была церковная десятина. Десятая часть княжеских доходов шла в пользу церкви. В честь этого установления в Киеве была возведена Десятинная церковь.

• [1] Карамзин Н. М. История государства Российского: В 12 т. М., 1989. Т. 1. С. 94.
• [2] Соловьев С. М. Сочинения: В 18 т. М., 1988. Кн. 1. С. 123.
• [3] Лунин М. С. Сочинения и письма. Пг., 1923. С. 23.
• [4] Там же. С. 78.
• [5] Ключевский В. О. Неопубликованные произведения. М., 1983. С. 121.
• [6] Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М., 1990. Кн. 1.С. 3.