Посетители-иностранцы и межкультурная коммуникация в музее

Не секрет, что иностранные туристы — наиболее платежеспособная категория посетителей. Многие музеи останавливаются на минимальных вещах — переводят этикетки и навигацию на английский язык, выпускают англоязычные проспекты, отправляют экскурсоводов на языковые курсы. Безусловно, все это необходимо, но недостаточно.

Первое, на что следует обратить внимание, — культурный контекст и багаж знаний иностранцев может серьезно отличаться по сравнению с посетителями-соотечественниками. Очевидные со школы имена и понятия («Петр I», «Ледовое побоище», «икона», «ГУЛАГ», «передвижники») требуют расшифровки и подробного историко-культурного комментария.

В классической русской литературе иностранцы, как правило, знают Федора Достоевского и Льва Толстого, менее хорошо — Антона Чехова. Имена и культурный вклад Александра Пушкина, Михаила Лермонтова, Николая Гоголя нуждаются в грамотном разъяснении.

Контекст тем более важен, чем дальше отстоит культура родины иностранца. Так, для стран СНГ требуется минимум дополнительных комментариев, для Восточной Европы и Израиля — несколько больше, для Западной Европы и США — еще шире, для Китая, Японии, Индии, арабских стран — нужен максимально подробный рассказ.

Другая важная особенность — неоднозначность общего культурноисторического прошлого. Так, для американских туристов рассказ о Великой отечественной войне часто подается через память «союзных держав, ставших противниками в Холодной войне», для немцев — как «ужас гитлеризма», для евреев — через личные трагедии Холокоста, для поляков и латышей — это «судьба небольших народов между великими державами». Нельзя добиться успеха с универсальным рассказом, но адаптация должна исходить из презумпции исторической и художественной достоверности.

Третий принципиальный момент — проблемы коммуникации и перевода. Не все профессиональные переводчики могут разобраться в специфике музейных вопросов, и не все музейщики способны подобрать правильную терминологию. Необходимы грамотное взаимодействие и постоянная повышение квалификации сотрудников, научная редактура всех переводимых материалов.

Экскурсовод иностранных групп должен не только владеть языком и материалом, но быть в курсе конкретной профессиональной терминологии, особенностей произношения и написания имен собственных. Отточить подобное мастерство можно, в частности, через приглашение коллег из зарубежных музеев с просьбой высказать свои замечания к экскурсии: по содержанию, по языковым особенностям, по расстановке акцентов.

У иностранцев могут быть особые запросы к обслуживанию в музейном магазине и точке общественного питания. Сотрудники должны владеть английским языком на бытовом уровне. В музее приветствуется наличие сувенирной продукции с иноязычными надписями и специфических этнических товаров (элементы народного костюма, предметы традиционных промыслов, народная игрушка и т. п.). В музейном ресторане может быть специальное меню с национальной кухней от выпечки до полноценных обедов, либо могут учитываться определенные этнорелигиозные предпочтения по блюдам и напиткам (отсутствие свинины и алкоголя для мусульман, вегетарианские блюда).

Наконец, стоит проговорить необходимость следования нормам межкультурного этикета. Иностранные посетители — почетные гости музея, поэтому совершенно исключена демонстрация со стороны музейного персонала высокомерного или, тем более, негативного и уничижительного отношения к их внешности, родной культуре, государственности, языку, обычаям. Любой зафиксированный инцидент требует вмешательства администрации и коллективного разбора ситуации.

Музеи в пенитенциарной системе

Находящиеся в следственном изоляторе и отбывающие срок заключения граждане по понятным причинам ограничены в передвижениях и лишены возможности посещения музеев и иных культурных центров. Однако тенденция к гуманизации положения заключенных и развитие пенитенциарной психологии побуждает органы исполнения наказаний задумываться о воспитательном значении музейного дела.

С 1971 г. при Бутырской тюрьме (Следственный изолятор № 2 УФСИН^[1] России по г. Москве) действует внутренний «корпоративный» музей в Пугачевской башне — бывшем отделении для политических заключенных. Аналогичные музеи действуют в других исторических тюрьмах — в изоляторе «Кресты» (Санкт-Петербург) и во Владимирском централе, в ИК-2 (Казань). Свои «комнаты истории» открыты в некоторых региональных подразделениях ФСИН. Подобные музеи, как правило, закрыты для внешних посетителей (либо посещение строго регламентировано) и предназначены для сотрудников органов исполнения наказания, а также журналистов. Потенциал для работы с заключенными задействован в малой степени.

В западных странах музейные программы для заключенных постепенно вводятся в регулярную практику. Лувр устраивает передвижные выставки репродукций своих шедевров, отобранных «кураторами» из числа заюпоченных-активистов. В английской практике при тюрьме Фелтхэм действует художественный кружок, в котором заключенные создают работы декоративно-прикладного искусства под влиянием полотен старых мастеров.

Разумеется, вовлечение заключенных в музейную жизнь — тяжелая практика, так как приходится преодолевать как сопротивление самой тюремной среды, так и многочисленные институциональные ограничения. Однако заметен интерес к этой теме, начальные эксперименты в этом направлении достаточно результативны и, вероятно, повлияют на пенитенциарную систему в будущем.

• [1] УФСИН — Управление Федеральной службы исполнения наказаний.