Обвинение в предвзятости

В основу тактики ad personam может быть положено указание на личные либо групповые интересы и мотивы^[1]: на материальную заинтересованность, на сословные, национальные либо религиозные интересы, на различного рода пристрастия и предубеждения, зависть, гордость (в частности, нежелание проиграть спор), ненависть (в частности, вполне естественное желание стереть в порошок своего конкурента) и проч., т. е. на определенные обстоятельства, заставляющие поддерживать данный тезис; отсюда латинское название этого приема — argumentum ad hominem circumstantiae [лат. circumstantia ‘условия, обстоятельства, обстановка']:

Эта уловка состоит в том, что софист разбирает не столько ваши слова, сколько те тайные мотивы, которые заставили вас их высказывать. Например, собеседник высказывает вам в споре: «Вы это говорите не потому, что сами убеждены в этом, а из упорства», «лишь бы поспорить», «Вы сами думаете то же, только не хотите признать своей ошибки», «Вы говорите из зависти к нему», «Из сословных интересов», «Сколько вам дали за то, чтобы поддерживать это мнение?», «Вы говорите так из партийной дисциплины». Если мы доказываем вредность какогонибудь правительственного мероприятия, противник пишет: «Причина такого нападения на мероприятие ясна: это стремление подорвать престиж власти». Или: «Эти слова — явный призыв к вооруженному восстанию» и т. д. Иногда «чтение в сердцах» принимает другую форму: отыскивают мотив, по которому человек не говорит чего-нибудь или не пишет. Несомненно, этого он не делает по такому-то или по такому мотиву (например, «крамольному»). Например, почему он не выразил «патриотического восторга», рассказывая о таком-то событии? Явно, он ему не сочувствует.

С. И. Поварнин. Спор Посредством обвинения в предвзятости «ставится под сомнение искренность оппонента»^[2]. Здесь необходимо различать: 1) обвинение в предвзятости, или опосредованную атаку на личность; 2) аргумент от предвзятости, предвзятый аргумент, или обстоятельственный аргумент, становящийся поводом для обвинения в предвзятости:

Лисица потеряла хвост в какой-то западне и рассудила, что с таким позором жить ей невозможно. Тогда она решила склонить к тому же самому и всех остальных лисиц, чтобы в общем несчастье скрыть собственное увечье. Собрала она всех лисиц и стала их убеждать отрубить себе хвосты [тезис]: во-первых, потому что они некрасивые, а во-вторых, потому что это только лишняя тяжесть [предвзятые аргументы]. Но одна из лисиц на это ответила: «Эх, ты! не дала бы ты нам такого совета, не будь тебе самой это выгодно» [обвинение в предвзятости]. Басня относится к тем, кто подает советы ближним не от чистого сердца, а ради собственной выгоды.

Эзоп. Бесхвостая лисица Пример нейтрализации предвзятого аргумента:

Однажды к Аристиппу зашел софист Поликсен и, увидев у него женщин и роскошный стол, начал всячески бранить его. Аристипп, подождав немного, спросил: «А не можешь ли нынче и ты побыть с нами?» — и когда тот согласился, то сказал: «Что же ты ругаешься? Как видно, не роскошь тебе претит, а расходы!».

Обвинение в предвзятости — непременный атрибут семейных ссор:

• — Надоело, Оля! Честное слово, я утомлен, и мне теперь не до этого…
• — Нет, я тебя отлично понимаю! — Ты меня ненавидишь! Да, да! Ты меня ненавидишь за то, что я богаче тебя! Ты никогда не простишь мне этого и всегда будешь лгать мне!.. Я даже уверена, что ты женился на мне только затем, чтобы иметь ценз и этих подлых лошадей.

А. П. Чехов. Именины Данный тип аргумента к личности используется и в политических дебатах:

Ваша порядочность, излишняя скромность и ложный стыд не позволяют Вам признать этот очевидный факт и тем самым поддержать это прогрессивное начинание, от которого зависит решение вопроса, с нетерпением и надеждой ожидаемое нашими избирателями.

Георгий Грачев, Игорь Мельник. Манипулирование личностью Намек на возможную предвзятость или продажность суда — козырная карта любого адвоката. Начиная одну из своих речей, Марк Туллий Цицерон хитроумно обращается к судьям со следующими словами:

Что касается меня, то я не знаю, к чему мне прибегнуть: отрицать ли мне позорный факт подкупа суда; отрицать ли мне, что о нем открыто говорили на народных сходках, спорили в судах, упоминали в сенате? Могу ли я вырвать из сознания людей столь твердое, столь глубоко укоренившееся, столь давнее предубеждение? Нет, не мое дарование, но лишь ваше содействие, судьи, может помочь этому ни в чем не виновному человеку при наличии такой пагубной молвы, подобной некоему разрушительному, вернее, всеобщему пожару.

И в самом деле, между тем как в других местах не на что опереться истине, которая бессильна, здесь должна ослабеть несправедливая ненависть. Пусть она господствует на народных сходках, но встречает отпор в суде; пусть она торжествует в мнениях и толках неискушенных людей, но дальновидные пусть ее отвергают; пусть она неожиданно совершает свои стремительные набеги, но с течением времени и после расследования дела пусть теряет свою силу. Пусть, наконец, сохранится в неприкосновенности тот завет, который наши предки дали правому суду: при отсутствии предубеждения, в суде вину надо карать, а при отсутствии вины — предубеждение отметать.

Поэтому, судьи [argumentum adjudicem. —В. М.], прежде чем начинать свою речь о самом деле, прошу вас о следующем: во-первых, — и это вполне справедливо — не являйтесь сюда с уже готовым приговором (ведь мы утратим не только всякий авторитет, но и самое имя судьи, если будем судить не на основании данных следствия и приходить на суд с приговором, уже составленным у себя дома); во-вторых, если у вас уже есть какое-либо предвзятое мнение, не отстаивайте его, если оно будет поколеблено доводами, расшатано моей речью, наконец, опрокинуто силой истины, не сопротивляйтесь и изгоните его из своей души либо охотно, либо, по крайней мере, спокойно; а когда я стану говорить о каждом обстоятельстве в отдельности и опровергать его, прошу вас не размышлять тайком о возражениях, которые можно сделать против моих доводов, а подождать до конца и позволить мне сохранить составленный мной план речи; когда я закончу ее, тогда только спросите себя, не пропустил ли я чего-нибудь.

Цицерон. Речь в защиту Авла Клуенция Габита Речь изобилует нарочитыми длиннотами, отступлениями от темы и интересными, но к делу не относящимися рассказами, однако в конце Цицерон вновь повторяет свой намек: «Если вы, как вам свойственно, любите честь, добро и доблесть, то облегчите, наконец, участь этого просителя. Это будет достойно вас, судьи, достойно вашего звания, вашего милосердия. Мы вправе требовать от вас, чтобы вы, наконец, избавили от этих несчастий честного и ни в чем не повинного человека, дорогого такому множеству людей, дабы все они поняли, что если на народных сходках находится место для ненависти, то в судах господствует правда». Судьям ничего не оставалось, как вынести оправдательный приговор. Эту же уловку (но уже безрезультатно) применяет и современный адвокат Ю. Шмидт в защиту М. Ходорковского. Приведем концовку защитительной речи: ч. 7 передаю в письменном виде формулировки предлагаемых решений.

Обвинение в предвзятости может быть обращено не только против судей, но и против свидетелей и экспертов. Вот как использует этот прием адвокат Анна Ставицкая в своей речи в защиту художников-концептуалистов:

Единственное, что можно сказать в противовес моим рассуждениям — это что может искусство и не преступно, а вот выставка «Осторожно, религия!» — преступна, так как представленные на ней экспонаты искусством не являются. Но так в судебном заседании заявляют либо те, кто выставку разгромил и их почитатели, либо специалисты, вызванные стороной обвинения, которые не являются специалистами в области современного искусства, более того, являются ярыми противниками этого искусства.

Главный тезис этих людей состоит в том, что, с одной стороны, представленные экспонаты — это ширпотреб, который может сделать каждый, что это не эстетично и не красиво, с другой стороны — в этих экспонатах использованы религиозные символы, что недопустимо, так как эти символы принадлежат только церкви и их использование в таком виде — святотатство и кощунство. Ничего другого от этих людей ожидать не приходится, так как одни, как я уже сказала, выставку разгромили, и для оправдания своих действий будут выдвигать и не такие версии, а другие, хотя и относятся к деятелям искусства, но современное искусство терпеть не могут. Например, вызванный стороной обвинения специалист Ямщиков пояснил, что концептуальное искусство разрушает основы мирового сознания, оно антипродуктивно и не является искусством. Специалист Калашников также не признает за современным искусством статус искусства и относит его к художественной публицистике. Именно поэтому к заявлениям этих людей надо подходить с точки зрения их необъективности. На необъективном мнении нельзя построить верные выводы, такие выводы всегда будут порочны.

Д. Уолтон справедливо подчеркивает, что «предвзятость сама по себе не всегда плоха»^[3]. И действительно: к примеру, в споре между Российской Федерацией и Японией о Курильских островах позиция каждой стороны обязательно должна быть предвзятой, ибо патриотизм предполагает некоторую предвзятость. Нейтральной или условно нейтральной была бы позиция какой-нибудь третьей стороны, однако декларирование данной позиции явится вмешательством во внутренние дела или России, или Японии (в зависимости от того, против кого выступит эта третья сторона).

Одним из постулатов критического мышления, культивируемого западной философией, логикой и риторикой, является выяснение того, откуда именно были взяты те или иные факты, откуда пришли те или иные идеи, т. е. тщательная проверка достоверности источника информации¹. Ненадежность и недостоверность источника, сомнительное происхождение факта или идеи используются при косвенной атаке на личность:

Эти подсчеты произвели в США, а США — наш стратегический противник. Их задача — разрушить нашу экономику. Учитывает ли мой уважаемый оппонент этот фактор?

В английской терминологической традиции данный прием называется софизмом происхождения [genetic fallacy, genetic argument]^[4][5], осуждением источника [damning the origin], а также историческим аргументом [historical argument] и считается «наиболее изощренной (the most sophisticated) формой атаки на личность»^[6]. Пример реализации этого софизма в виде иронического намека:

Полное спокойствие может дать человеку только страховой полис, — ответил Остап. — Так вам скажет любой агент по страхованию жизни.

И. Ильф и Е. Петров. Золотой теленок Если при публичном обсуждении проблемы кислотных дождей Сacid rains) представитель угольной компании утверждает, что его оппоненты преувеличивают факты, то он вполне может быть обвинен в предвзятом отношении к дискутируемому вопросу^[7]. Считается, что нельзя доверять информации о продуктах, источником которой является сам производитель этих продуктов^[8] (именно поэтому нельзя доверять и рекламе). Прямое обвинение в ангажированности оформляется такими выражениями, как За вашей точкой зрения стоит американский капитал или деньги таких-то служб, таких-то структур. Намек на имеющиеся мотивы может быть задан выражениями типа хочет нас уверить в том, что…, внушает нам, что… и т. д.

С помощью данного приема можно обвинить любого депутата в том, что он является агентом влияния, в частности в лоббировании (поддержке) интересов своего региона, определенной фирмы, определенной финансовой, промышленной или даже мафиозной группировки, в шпионаже, в поддержке иностранного капитала или даже какойнибудь иностранной державы. Впрочем, как давняя, так и недавняя история России учит, что обвинение в зависимости действий политика или правителя от интересов иностранного государства может быть вполне объективным:

Пармен. Ты много варварства и зверства сотворил, Ты мучишь подданных, Россию разорил, Тирански плаваешь во действиях бесчинных, Ссылаешь и казнишь людей ни в чем не винных, Против отечества неутолим твой жар, Прекрасный стал сей град темницею бояр.

Отечества сыны все счастьем одинаки, И здравие твое брегут одни поляки.

Восточной церкви здесь закон совсем падет,.

Под иго папское царь русский нас ведет И, ежели ко злу влечет тебя природа, Преодолей ее и будь отец народа!

Димитрий. В законе Климент мя присягой обязал, А польский мне народ услуги показал.

Так милости моей Россия не причастна, Коль папской святости не хочет быть подвластна.

А. П. Сумароков. Димитрий Самозванец Абсолютно прав американский логик Кевин Клемент (University of Iowa), утверждая, что осуждение источника не всегда представляет собой уловку (fallacy), как это до сих пор было принято считать¹. Приведенный нами пример вполне подтверждает это мнение.

Заметим, что в специальной литературе софизм происхождения до сих пор не получил однозначной трактовки, а следовательно, и удовлетворительного описания. Так, Дуглас Уолтон приводит (к сожалению, без комментария) точку зрения двух логиков-соавторов М. Коэна и Э. Нагеля^[9][10], в соответствии с которой софизм происхождения «возникает, когда временной порядок событий путают с „логическим [курсив наш. —В. М.] порядком“»^[11]. Комментарий здесь крайне необходим, поскольку в случае некритического принятия данной точки зрения софизм происхождения становится невозможно отграничить от post hoc ergo propter hoc. Далее Д. Уолтон приводит, к сожалению, также без какого бы то ни было комментария точку зрения М. Энджела¹, который трактует софизм происхождения как «попытку обосновать неправильный вывод, осудив его источник — его происхождение. Так, будет неверным утверждать, что поскольку химические элементы участвуют во всех жизненных процессах, жизнь — не более чем химический процесс. Или что, поскольку ранние формы религии базировались на магии, религия — не что иное, как магия» (с. 33). Однако термин источник понимается М. Энджелом слишком широко, что приводит к смешению софизма происхождения с софизмом композиции (в первом примере) и с non sequitur (во втором). На наш взгляд, чтобы избежать такой путаницы, следует понимать термин источник узко — исключительно как источник информации, а не как, например, историю развития какогонибудь понятия. Подводя итог рассмотрению взаимосвязей между аргументом ad personam и софизмом происхождения, Д. Уолтон делает следующий неутешительный, однако вполне закономерный вывод: «Какова на самом деле связь между ними, остается неясным» (с. 34).

Видом обвинения в предвзятости является schesis ["скёсис", греч. oxsGiq ‘удерживание'] — увязывание доводов противника с образом его мыслей, его привычками, что приводит к снижению силы этих доводов, ср.:

Профессор: Я против перехода на первую смену. Студенты будут опаздывать на первую пару.

Декан: Вы, Иван Кузьмич, тоже, видимо, поспать любите.

Чарльз Хэмблин определяет аргумент к личности как «анализ мотивов оппонента»^[12][13], т. е. ограничивает его обвинением в предвзятости. Данное определение представляется слишком узким.

• [1] Thouless R. H. Straight and crooked thinking. Cambridge, 1930. P. 159.
• [2] Walton D. N. Bias, critical doubt, and fallacies // Argumentation and advocacy. Vol. 28.1991. P. 3.
• [3] Уолтон Д. Аргументы ad hominem. М., 2002. С. 264.
• [4] Fisher A. Critical thinking. An introduction. Cambridge Univ. Press, 2001. P. 93—107.
• [5] Напомним, что в английской традиции термин/d/acy обозначает не только ошибку, но и уловку, аргумент: «Fallacy is an argument [курсив наш. — В. М.] that seems to be validbut is not so» (Encyclopedia of rhetoric / ed. Th. O. Sloane. Oxford Univ. Press, 2001. P. 298).Перевод термина genetic fallacy (cp. его вариант: genetic argument) как генетическаяошибка (Уолтон Д. Аргументы ad hominem. М., 2002. С. 33) принять нельзя, посколькуречь идет не столько об ошибке, сколько об уловке.
• [6] Capaldi N. The art of deception. An introduction to critical thinking. How to win anargument, defend a case, recognize a fallacy, see through a deception. Prometheus Books, 1987. P. 94; см. также: Goudge T. A. The genetic fallacy // Synthese. An internationaljournal for epistemology, methodology and philosophy of science. Vol. 13. 1961. P. 41—48;Kleiman L. Pashman on Freud and the genetic fallacy // Southern journal of philosophy. Vol.8. 1970. P. 63—65; Lavine T. Z. Reflections on the genetic fallacy // Social research. Vol. 29.1962. P. 321—336.
• [7] Walton D. Informal logic. A handbook for critical argumentation. Cambridge Univ. Press, 1989. P. 149.
• [8] Weston A. A rulebook for arguments. 3rd ed. Hackett Pub. Comp., 2000. P. 29.
• [9] Klement К. С. When is genetic reasoning not fallacious? // Argumentation. Aninternational journal on reasoning. Vol. 16. 2002. № 4. P. 383.
• [10] Cohen M. R., Nagel E. An Introduction to logic and scientic method. New York, 1934.P. 389.
• [11] Уолтон Д. Аргументы ad hominem. M., 2002. C. 33.
• [12] Engel S. М. With good reason. An introduction to informal fallacies. 2nd ed. New York, 1982. P. 170.
• [13] Hamblin Ch. L. Fallacies. London, 1970. P. 41.