Использование однообразия. 
Риторика и теория аргументации

Речь разнообразная свободна от различного рода повторов. Соответственно, однообразной следует признать речь, содержащую повторы звуков, морфем, слов, синтаксических конструкций.

Виды повторов выявляются по целому ряду параметров¹. Случайный (так называемый тавтологический) повтор считается недостатком речи, поскольку делает ее однообразной и не в меру пространной. Нарочитый повтор используется как прием, который «облегчает слушателю запоминание и усиливает впечатление»^[1][2]. Под функционально оправданным повтором принято понимать прием, состоящий в повторении одной и той же единицы (звука, морфемы, слова и т. д.) либо в использовании сходных единиц (например, похожих звуков, созвучных слов) в непосредственной близости друг от друга^[3]. Функционально оправданный повтор будем рассматривать как фигуру нарочитого однообразия. В зависимости от принадлежности повторяемой единицы определенному уровню языковой системы повторы подразделяются на звуковые, морфемные, лексические и синтаксические; в зависимости от количества повторений выделяют повторы двойные, тройные и т. д. (удвоение, трипликация, простой, сквозной повтор и др.). Известно, что «кроме частоты повторяемости одних и тех же фонем, существенна повторяемость их позиции»^[4]. В позиционном отношении повторы могут быть: 1) асимметричные, т. е. не привязанные к какой-либо определенной позиции в слове или тексте: Лунный луч лениво протянулся (А. Ахматова); 2) симметричные (иногда именуемые латинским термином secutio ‘последовательность'^[5]), привязанные к определенной словесной или текстовой позиции:

Четыре черненьких чумазеньких чертенка Чертили черными чернилами чертеж.

Симметричный повтор предсказуем, а потому более заметен, даже если он однокомпонентный. В зависимости от позиции повторяющейся единицы в составе речевой единицы выделяются такие позиционные типы повторов, как анафора, эпифора, симплока, подхват, хиазм, кольцо и др.

Ученые нередко говорят о «гипнотическом влиянии» повторов. Еще Горгий Леонтинский отметил чарующую силу ритмических повторов и необходимость их использования в риторических целях^[6]. Музыка и ритмика повтора завораживают; выделяя ключевые понятия текста, поддерживая определенные смысловые ассоциации, повтор незаметно воздействует на подсознание. Характеризуя риторическую значимость повторов в судебной речи^[7], известный русский адвокат пишет:

В разговоре кто повторяется, считается несносным болтуном; что сказано раз, то неприлично повторять. А перед присяжными повторение — один из самых нужных приемов. Сжатая речь — опасное достоинство для оратора. Мысли привычные, вполне очевидные скользят в мозгу слушателей, не задевая его. Менее обыкновенные, сложные не успевают в него проникнуть. Всякий отлично знает, что такое дневной свет, знает, что без света нет зрения. Однако, любуясь на красоты божьего мира, мы не думаем о свете. С другой стороны, для человека малоразвитого новая мысль есть трудность. Надо дать ему время вдуматься, усвоить ее, надо задержать на ней его внимание. Возьмем известное стихотворение Тютчева:

Два демона ему служили.

Две силы чудно в нем слились:

В его главе — орлы парили, В его груди — змеи вились…

Ширококрылых вдохновений Орлиный, дерзостный полет И в самом буйстве дерзновений Змеиной мудрости расчет!

В этих восьми строках четыре раза повторяется одна и та же мысль; однако повторение не надоедает, а как бы увлекает нас с каждым разом дальше в глубину мысли поэта. Чтобы не быть утомительным и скучным в повторении, оратор, как видно из этого образца, должен излагать повторяемые мысли в различных оборотах речи. То, что первоначально высказано в прямых выражениях, может быть повторено в виде метафоры, в антитезе можно переставить противополагаемые понятия, в умозаключении — вывод и посылку, можно повторить ряд высказанных соображении в новой последовательности и т. п.

Все это крайне легко. Возьмем для примера дело Золотова. По обвинительному акту, два хулигана совершили убийство вследствие подкупа богатого человека. Основная мысль так очевидна, что не привлекает к себе внимания, не может заинтересовать слушателя и становится, как дневной свет, незаметной. Надо навязать ее присяжным. Применим к этому случаю каждый из четырех приемов, указанных выше.

• 1. Метафора. Золотов подкупил Киреева и Рапацкого убить Федорова. Что такое Рапацкий и Киреев? Это палка и нож, послушные вещи в руках Золотова.
• 2. Антитеза. Для Киреева и Рапацкого Федоров первый встречный: ни друг, ни недруг; для подсудимого — ненавистный враг; он — в золоте, они — в грязи; он может заплатить; они рады продать себя; они привыкли к крови, он боится ее.

• 3. Перестановка посылок и вывода. У Киреева была палка, у Рапацкого — нож. Чтобы побить Федорова, довольно было палки. Золотов требовал убийства. Палкой убить не так просто. У Киреева в руках палка, у Рапацкого — нож.
• 4. Перемена в порядке изложения. Почему стали убийцами Киреев и Рапацкий? Потому, что Золотову нужно было убийство. Почему приказчик Лучин пошел нанимать убийц? Потому, что велел хозяин. Почему взят у старухи-матери единственный работник Чирков, почему оторван от жены и детей Рябинин? Потому, что для семейного благополучия Золотова было необходимо их соучастие в убийстве. То же в другом порядке. В чем виноват Золотов? Лучше спросить, не он ли виноват во всем и за всех. Кто, как не он, сделал убийцами послушного Лучина, невежественных Киреева и Рапацкого, жадного Рябинина и легкомысленного Чиркова?

Само собой разумеется, все это нельзя говорить так, как оно сейчас написано, одно вслед за другим. Мысль слишком простая. Она должна быть разбросана по всей речи обвинителя, повторяясь как бы нечаянно, мимоходом.

П. Сергеич. Искусство речи на суде Повтор является одним из наиболее действенных средств языкового манипулирования, которое заключается в использовании средств языка «с целью скрытого воздействия на адресата в нужном на говорящего направлении»¹. Именно поэтому фигурами повтора с античных времен пользуются, с одной стороны, ораторы и политики, с другой — поэты. На протяжении тысячелетий использовали магию повтора служители культа, а также волхвы и знахари; отсюда обилие самых разнообразных фигур повтора в молитвах и заговорах: Поди, стрела, железом в землю, цевьем в древо, перъем во птицу… (Заговор от стрелы). К заговорам, по мнению ученых, близки колыбельные песни, назначение которых — усыпить младенца «однородно повторяющимися звуками и плавными напевами, не обязательно со словами. Поэтическим первоэлементом этих песен, — справедливо считает их исследователь В. А. Василенко, — является не слово, а звук. Так что это не столько поэзия словесной игры, сколько поэзия звуков»^[8][9]:

Ай люли, люли, люли, Прилетели к Вале гули…

Стали гули ворковать, Стали Валю усыплять.

Судя по всему, повторы (ассонанс, аллитерация, рифма и др.) принадлежат к числу наиболее древних приемов выразительной речи, и именно эти приемы отдаляют практические стили (разговорный, научный, официально-деловой, публицистический) где «языковые представления (звуки, морфологические части и проч.) самостоятельной цели не имеют и являются лишь средством общения», от художественной, прежде всего поэтической речи, в которой «практическая цель отступает на задний план и языковые сочетания приобретают самоценность», а звуки «всплывают в светлое поле сознания»¹. Ораторский стиль в этом плане сближается с художественным. Рассмотрим эристически значимые типы повтора.

• [1] Данная классификация была представлена в статье: Москвин В. П. Типологияповторов как стилистической фигуры // Русский язык в школе. 2000. № 5. С. 81—85.
• [2] Миклошич Ф. Изобразительные средства славянского эпоса // Труды славянскойкомиссии Московского археологического общества. Т. 1. М., 1895. С. 207.
• [3] Арнольд И. В. Стилистика современного английского языка. М., 1990. С. 182.
• [4] Лотман Ю. М. Анализ поэтического текста: структура стиха. Л., 1972. С. 64.
• [5] См., например: Брюсов В. Я. Звукопись Пушкина // Собр. соч.: в 7 т. Т. 7. М., 1975.С. 137.
• [6] McComiskey В. Gorgias and the new sophistic rhetoric. Southern Illinois University, 2002.P. 44.
• [7] Тщательную разработку этой темы находим в диссертации: Тархова Е. В. Повторыи их функции в судебной речи: автореф. дис. … канд. филол. наук. Тамбов, 2007. 21 с.
• [8] Имплицитность в языке и речи. М., 1999. С. 145.
• [9] Русское народное поэтич. творчество. М., 1986. С. 125 и 127.