Процедуры и механизмы, предлагаемые к обсуждению

• — Можно ли предложить какой-нибудь еще механизм вытеснения миноритарных акционеров или указать на какие-то иные институты, которые могли бы служить, по крайней мере, его суррогатами? Несомненно, и не один.
• 3) Механизм консолидации акций. Все новое это, как известно, хорошо забыто старое. Ранее упоминалось о постановлении Конституционного Суда РФ от 24 февраля 2004 г. № 3-П, признавшем конституционность принудительного выкупа дробных частей акций, образующихся при консолидации. Возможность такого выкупа существовала до тех пор, пока Акционерный закон не признал возможность существования дробных акций (1 января 2002 г.), после чего безусловная необходимость выкупа таковых отпала, а это, в свою очередь, повлекло и отмену сомнительного (на тот момент) законоположения об обязанности общества-эмитента такой выкуп произвести. Теперь же нам известно, что отношение Конституционного Суда РФ к этому институту в целом положительно; так почему бы в таком случае не попробовать вернуться к нему? Сделать это можно, однако, по-разному.

Самый радикальный (и, полагаем, наиболее правильный) выход заключается, безусловно, в том, чтобы ликвидировать понятие дробной акции, и, тем самым, вернуться к институту обязательного выкупа частей акций, образующихся при их консолидации. Увы, этот вариант может быть рассчитан только на относительно долгосрочную перспективу, поэтому пока следует остановиться на варианте более «мягком»: дробные акции не запрещать¹, но предоставить право мажоритарному акционеру и (или) акционерному обществу-эмитенту требовать от держателей дробных акций их принудительной продажи по рыночной цене, определенной в соответствии со ст. 77 Акционерного закона. Определение же дальнейшей судьбы выкупленных дробных акций может быть различным: они могут стать предметом погашения, либо предметом реализации новым приобретателям в объединенном виде, т. е. в качестве целых акций.

Данный вариант плох тем, что он не преследует вытеснения миноритариев в качестве своей основной цели. Вытеснение в нем носит, скорее, характер побочного действия. В нем объектом принудительного выкупа становятся не акции, принадлежащие миноритариям, а дробные акции (части акций). Другое дело, что таковые принадлежат, как правило, именно миноритарным акционерам, чем и объясняется наступающий в данном случае эффект вытеснения.

Однако, в различных акционерных обществах этот эффект окажется неодинаковым. Так, если число акций, принадлежащих различным акционерам различно, но при этом акции распределены между ними более-менее равномерно, высока вероятность того, что дробные акции образуются у всех акционеров, а не только у миноритариев. Вправе ли общество выкупить дробные части акций, принадлежащие «мажорам», или объектом принудительного выкупа дробные акции следует делать только в том случае, если их владельцы не имеют ни одной целой акции?

Кроме того, у группы миноритариев, владеющих, в общей сложности, по крайней мере, одной целой акцией, будет способ защиты от «включения» в их отношении такого механизма: им нужно продать принадлежащие им дробные части акций одному из них, так чтобы в собственности последнего оказалась целая акция, которую ни общество, ни мажор принудительно выкупить уже не смогут^[1][2].

Наконец, при высокой степени диверсификации консолидируемых акций, образовавшиеся после консолидации части акций могут составить в совокупности весьма значительную долю уставного капитала, в том числе и существенно превышающую и пяти, и десятипроцентный, и даже блоее высокий порог, выделяющий круг «миноров» в общем числе акционеров. Можно ли признать право выкупа дробных акций без ограничения их общей доли в уставном капитале?

Итак, механизм консолидации акций с последующим выкупом образовавшихся вследствие этого дробных частей, в принципе способен служить делу вытеснения миноритарных акционеров, но лишь при условии его тщательной нормативной детализации, причем, по вопросам, которые в рамках предложенных законопроектов даже не поднимались. Очевидно, что его разработка потребует значительного времени, а потому вряд ли может быть задачей настоящего момента.

4) Гораздо большего внимания заслуживает, на наш взгляд, механизм, реализуемый в порядке, аналогичном процедуре выхода, применяемой в обществах с ограниченной ответственностью.

Существует единственный способ покинуть акционерное общество: продать принадлежащие акции. А что если отступить от этого тезиса? Оформление участия в капитале акционерного общества акциями — оборотоспособными документами (ценными бумагами) дает акционеру возможность, которой не имеет участник общества с ограниченной ответственностью — возможность выйти с акциями на публичный рынок. Но почему же эта возможность тут же превращается в необходимость? Почему отсюда автоматически заключается, что такая возможность должна быть единственной? что ее предоставление отнимает другой, наличествующий у участника общества с ограниченной ответственностью, вариант поведения, а именно — возможность во всякое время и независимо от согласия других участников выйти из общества? Ни юридических, ни логических оснований к такому выводу в действительности нет¹, а значит, процедура выхода из общества не так уж и несовместима с его акционерной организацией, как обыкновенно считается^[3][4]. Этот вывод подтверждается положениями ст. 75 и 76 Акционерного закона, которые предусматривают право акционера потребовать от общества выкупа принадлежащих им акций, правда, не во всякое время, а лишь в строго определенных случаях^[5]. Осуществление этого требования приводит, по сути, к тем же последствиям, что и реализация участником общества с ограниченной ответственностью права на выход из общества¹. А действовавшее ранее Положение об акционерных обществах, утвержденное постановлением Совета Министров РСФСР от 25 декабря 1990 г. № 601 (п. 8), и вовсе позволяло предусматривать в уставах конкретных акционерных обществ право акционера требовать возврата внесенного им вклада — чем не право выхода?

Если наши рассуждения правильны, и выход акционера из компании не противоречит ее акционерной природе, то пойдем дальше. Допустим, что в акционерном обществе имеются два акционера, владеющие, соответственно, 95 и 5% обыкновенных акций. Что будет, если право на выход захочет реализовать миноритарный акционер? Очевидно, общество выкупит его акции по рыночной цене (действительной стоимости), соответствующей, как минимум, стоимости 5 % чистых активов общества. Но как практически реализовать право выхода акционеру мажоритарному? Как выдать аж 95 % чистых активов, и при этом сохранить работоспособность общества? Если в каких-то исключительных случаях такое и возможно, то все же подобная практика никак не может стать общим правилом. Значит, нужно позволить мажоритарному акционеру… «уйти», забрав с собой компанию, т. е. «уйти» вместе с компанией! Со всеми ее активами, а также различного рода благами и преимуществами фактического порядка — деловой репутацией, устойчивыми позитивными потребительскими ассоциациями с фирменным наименованием и местонахождением, деловыми связями с партнерами и клиентами, коммерческой информацией и др. В составе такого комплекса сохранятся и все недостатки, как юридического свойства (долги, обременения, ограничения), так и фактического, в том числе круг конкурентов, устойчивые негативные ассоциации с фирменным наименованием и местонахождением у потребителей и должностных лиц государственных органов и т. п. Акционеру же миноритарному «мажор» должен при этом заплатить денежную компенсацию в размере действительной стоимости его акций — 5% стоимости чистых активов общества, т. е. поступить так, как поступают при разделе неделимой вещи, находящейся в общей собственности: сама вещь оставляется бывшему сособственнику, имевшему наибольшую долю в общем праве на нее или сособственнику, имевшему более заслуживающий внимания интерес в использовании вещи, в то время, как другому сособственнику платится денежная компенсация. Быть может, наименование предлагаемого механизма разделом имущества акционерного общества, или выделом из него натуральной доли, даже более точно отражало бы его сущность, чем термин «выход» из общества^[6][7].

5) Представляется, что в некоторых (исключительных) случаях механизм «вытеснения» миноритариев мог бы быть весьма эффективно заменен институтом исключения акционера из акционерного общества, известным Закону об обществах с ограниченной ответственностью (ст. 10)¹, но неизвестным закону Акционерному. Опятьтаки, возникает вопрос: почему? Что такого «хитрого» есть в обществе с ограниченной ответственностью и производственном кооперативе, чего нет в акционерном обществе, и чем обусловливается применимость данного института?

Обратившись к упомянутой статье Закона об обществах с ограниченной ответственностью мы найдем, что существуют два основания для постановки вопроса об исключении участника из общества: 1) грубое нарушение им своих обязанностей^[8][9][10] и 2) совершение деяний, которые делают невозможной деятельность общества или существенно ее затрудняют. И если относительно применимости первого основания действительно могут существовать (по крайней мере, теоретически) какие-то сомнения, то в отношении второго основания нельзя заметить ничего иного, кроме того, что жизнь оказалась значительно богаче законодательных представлений о ней. Казалось бы: ну в самом деле, ну как отдельно взятый акционер, тем более — миноритарный, мог бы хоть сколько-нибудь «затруднить» деятельность акционерного общества, или тем более сделать ее невозможной? Решений общего собрания акционеров, по которым требовалось бы единогласие, не существует (по крайней мере — по закону); кворум принятия решений акционерного собрания считается от числа присутствующих акционеров, а не от общего числа, как в обществах с ограниченной ответственностью. В чем же проблема? Допустим, будет миноритарий голосовать «против» всех решений — так этого ж никто и не заметит! И тем не менее, оказывается, что даже один подобный миноритарий может доставить акционерному обществу в целом массу проблем.

Так, например, он может предъявить иск об оспаривании решения общего собрания акционеров с ходатайством о применении судом обеспечителъных мер вроде запрещения совету директоров принимать решения по каким-либо вопросам, а генеральному директору — совершать какие бы то ни было действия по управлению обществом. Деятельности компании, персонал которой станет добросовестно выполнять подобные предписания, неизбежно приостановится. Пусть в дальнейшем выяснится, что иск был неоснователен — это уже неважно: текущей деятельности компании было поставлено непреодолимое препятствие. Не должен ли акционер, столь легкомысленно (а тем более — злоумышленно) потребовавший принятия таких обеспечительных мер понести за это ответственность? И чем его принудительное прекращение (лишение) прав акционера, которыми он, по сути, злоупотребил, хуже других мер гражданско-правовой ответственности^[11]?

Конечно, институт исключения акционеров из общества может быть применен только к тем из них, которые уличены в факте злоупотребления своими акционерными правами; извести с его помощью всех миноритариев, уничтожить их, что называется, как класс, конечно не удастся. Вместе с тем, несколько показательных примеров подобного рода станут суровым предостережением для других, а это значит, что, по крайней мере, от какого-то количества проблем общество избавится, предупредив самое их возникновение. Да, ему придется и дальше нести расходы, связанные с многочисленными уведомлениями и извещениями оставшихся миноритариев, но это будут уже мирные миноритарии, имеющие адекватное представление об акционерном деле и о своем в нем месте, миноритарии, умеющие соизмерять свои действия с их последствиями, а характер этих действий — с законом, правопорядком и справедливостью. Исключение из общества — еще один «мягкий» суррогат института вытеснения миноритариев, «приятный» именно своей избирательностью, тонкостью, ибо позволяет не стричь всех под единую гребенку, а «вытеснить» из общества в качестве наказания лишь тех «акционеров», кто этого действительно заслужил.

6. Конвертация обыкновенных акций. Процедура, по действующему законодательству немыслимая. Обыкновенная акция предоставляет своему держателю самый широкий набор акционерных прав, а значит, их конвертация в какие бы то ни было ценные бумаги неизбежно повлечет лишение акционеров тех или иных прав или, как минимум, их ограничение. Но само по себе это обстоятельство еще не означает принципиальной недопустимости конвертации обыкновенных акций; из этого следует лишь то, что такая конвертация применима лишь в тех случаях, когда имеются налицо основания, достаточные для ограничения или принудительного прекращения субъективных гражданских прав (см. первую часть настоящей статьи), т. е. в тех же условиях, что и интересующее нас вытеснение. Достаточно конвертировать обыкновенные акции миноритариев в привилегированные акции или облигации, и 75% проблем будет решено: миноритариев не нужно будет уведомлять, по общему правилу, ни о каких акционерных собраниях, от них можно будет не опасаться никаких исков, кроме действительно основательных. Взамен потребуется лишь исправная уплата дивидендов и воздержание от решений, которые были бы направлены на ущемление их прав по привилегированным акциям.

А если пойти дальше и предоставить акционерным обществам право выпускать так называемые бумаги участия, широко распространенные в акционерной практике Великобритании и США — сертификаты участия, паи, дивидендные мандаты и пр. Их аналоги небезызвестны и нашему праву — это инвестиционные паи (выпускаются компаниями, управляющими паевыми инвестиционными фондами), акции предприятий и акции трудовых коллективов (попытки их выпуска предпринимались в конце 1980 — начале 90 гг.). Бумагами участия являются также акции коммандитных товариществ — ценные бумаги, удостоверяющие право участия в прибыли вкладчиков коммандитного товарищества на акциях — акционерной коммандиты (впрочем, нашем правопорядку такая форма юридического лица неизвестна). Классические акции акционерных обществ также содержат в себе основную черту бумаг участия одного из возможных типов — удостоверяют право участия в прибыли компании-эмитента и при этом: 1) удостоверяют еще ряд прав, бумагам участия не присущих, но 2) не удостоверяют права участия в приросте имущества (чистых активов) компании-эмитента. Не конвертировать ли обыкновенные акции миноритариев в полноценные бумаги участия — участия в прибыли и приросте чистых активов компании? Конечно, такая конвертация приведет к необходимости уменьшения уставного капитала, а значит, вызовет к жизни все, связанные с этим неудобства, упоминавшиеся ранее. Но зато формальный (юридический) статус миноритариев будет приведен, с одной стороны, в полное соответствие с их фактическим положением (максимум, на что они могут рассчитывать, так это на участие в прибыли), а с другой — по существу сравняется со статусом любого олигарха (за счет предоставления права участия в приросте чистых активов). При этом вопроса о «справедливой цене» денежного возмещения здесь просто не возникает, а утрата такими участниками статуса акционеров оградит общество и «мажоров» от безосновательных исков в защиту несуществующих прав.

Текст печатается по изданию:

Законодательство. 2005. № 2. С. 36—43; № 3. С. 15—22.

• [1] Больше того: при условии установления описанного ниже механизма возможнодаже расширить количество случаев, при которых они могут образовываться.
• [2] Как они урегулируют взаимоотношения друг с другом — это на принадлежностиакции никак не отразится.
• [3] А даже если бы они были, то применять их в современной России было бы преждевременно за отсутствием сколько-нибудь развитого фондового рынка, на которомрядовой российский обыватель, имевший несчастье стать акционером в ходе приватизационной аферы, мог бы продать свои «кровные» акции.
• [4] В качестве одного из преимуществ акционерного общества перед обществомс ограниченной ответственностью в литературе называется то, что поскольку акционер не имеет права выхода из общества, то имущество акционерного общества остается неприкосновенным для его участников на всем времени его деятельности. Это так, но нужно разобраться, что здесь является причиной, а что следствием; что средством, а что целью: акционера лишают права выхода для того, чтобы капитал общества не подвергался притязаниям участников, или он не подвергается таким притязаниям оттого, что акционер не имеет права выхода?
• [5] Это означает лишь, что в законодательных нормах, регламентирующих правовыхода из акционерного общества, необходимо установить исчерпывающий переченьслучаев, в которых возникает такое право, а также — четкое ограничить круг акционеров, его приобретающих. Для акционеров миноритарных (совокупная доля участия которых не превышает 10% уставного капитала) такими случаями вполне могли бы быть те, что предусмотрены ст. 75 Акционерного закона в качестве оснований возникновениятребования о выкупе акций; для акционеров мажоритарных — самый факт возрастанияих доли участия до определенного размера (например, до 90%).
• [6] Правда, подлежащая выдаче выходящему участнику стоимость доли и выкупнаяцена акций определяются по-разному. Но это не аргумент против нашего воззрения, а повод задуматься о справедливости и целесообразности такого законодательного различия.
• [7] Разумеется, мы отдаем себе отчет и в недостатках этого термина: как можноделать объектом раздела между акционерами чужое для них имущество — имуществоакционерного общества? На этот вопрос мы ответили бы другим вопросом: а откуда
• [8] вообще существует непоколебимая уверенность в том, что участники общей собственности подвергают разделу свое имущество? Ведь общее имущество в целом для каждого отдельного сособственника свое ничуть не в большей мере, чем чужое! И потом: а разве решением собрания акционеров о реорганизации общества в форме разделенияне делится чужое для акционеров имущество — имущество общества? Никого, однако, слово «разделение» здесь не смущает. Больше того: не будь в Акционерном законе нормабз. 2 п. 3 ст. 18 и абз. 3 п. 3 ст. 19 миноритариев можно было бы вытеснять в… другиеобщества, специально создаваемые для этой цели, путем разделения на них исходнойкомпании или выделения их из нее.
• [9] А также кооперативному законодательству, которое здесь, за недостатком местаи, строго говоря, отсутствием надобности, не рассматривается.
• [10] Не сказано, обязанностей перед кем — обществом, другими участниками илии тем и другими. Видимо, все-таки, только перед обществом; иначе можно дойтии до совсем широкого толкования — любых обязанностей, перед кем было ни быловообще.
• [11] Тем более, что само исключение производится в судебном порядке, по требованиюучастника (участников), общества, доли которых в совокупности составляют не менеечем 10% уставного капитала общества.