Современные тренды исследований процесса решения задач

Из многих интересных современных направлений изучения процесса решения задач, активно развивающихся в последние годы, мы выбрали два, которые, как кажется, отражают наиболее глубокие теоретические и экспериментальные сдвиги, происходящие в названной области психологии.

Долгая дискуссия об инсайте

Понятие инсайта было введено в психологию мышления одним из отцов-основателей гештальтпсихологии В. Келером. В книге 1917 г. «Intelligenzpriifungen an Menschenaffen» («Интеллект человекообразных обезьян») он описал свои эксперименты с шимпанзе на острове Тенерифе, которые были призваны продемонстрировать несостоятельность ассоциативных теорий научения [В. Келер, 1930]. В качестве альтернативы Келер предложил модель, в которой решение задач происходит путем независимого от предыдущего опыта решателя понимания проблемной ситуации, целостно представленной в его поле зрения. Этот момент — неожиданного понимания ситуации и адекватного поведенческого ответа на нее — и получил название инсайта. Впоследствии идеи Келера были развиты и доработаны другими гештальтпсихологами, которые сделали их одной из теоретических доминант всего этого направления [К. Дункер, 1965; М. Вертгеймер, 1987].

При всей своей узнаваемости и субъективной очевидности (скажем, большинство решателей уверенно сообщают о том, что переживали его в какой-то момент решения определенных задач) существование инсайта отнюдь не является общепризнанным. Сомнения в реальности этого феномена появились практически сразу после цитированной работы Келера. Уже в 1949 г. Д. Хебб описывал острые многолетние споры между теми, кто был уверен в существовании инсайта (configurationists), и теми, кто отрицал необходимость привлечения этого понятия (learning theorists) [D. О. Hebb, 1949].

Чрезвычайно поучительно проследить, как «работает» теоретикоэкспериментальная наука: как постепенно происходило уточнение понятия инсайта, связанных с ним теоретических моделей и экспериментальных гипотез. Как шаг за шагом формулировались все более внятные объяснения этого сложного феномена и все более адекватные методы его изучения.

Современная дискуссия об инсайте (правда, длящаяся уже более 30 лет) была инициирована теоретическими и экспериментальными исследованиями, возникшими в рамках когнитивной психологии и связанными с теорией заданного пространства [A. Newell, Н. A. Simon, 1972]. Начиная с 1981 г., Р. Вейсберг и Дж. Альба провели целую серию экспериментов [R. W. Weisberg, J. W. Alba, 1981а; 1981b; 1982], стремясь продемонстрировать отсутствие инсайта в процессе решения «инсайтных» задач и доказывая избыточность данного понятия для психологической теории. В качестве мишени для критики они избрали понятие фиксации, которое использовалось последователями гештальтпсихологов для объяснения трудности некоторых задач для решения [М. Scheerer, 1963].

Подобные задачи выступали явным контрпримером для набирающей в те годы популярность теории заданного пространства, поскольку не допускали пошагового решения, а с необходимостью требовали инсайта, т. е. резкого переструктурирования репрезентации задачи (обсуждение этой проблемы см., например, в авторитетной монографии того времени [L. Bourne, В. Ekstrand, R. L. Dominowski, 1971]). Доминирующими на тот момент были представления о том, что инсайтные задачи чрезвычайно просты и представляют трудность для решения только в силу того, что провоцируют неосознаваемую фиксацию решателей на неверных имплицитных предположениях, касающихся условий и способа решения [D. Rumelhart, 1977]. Соответственно, инсайт, ведущий к преодолению фиксации, должен существенно упрощать эти задачи или даже непосредственно приводить к решению [A. S. Luchins, Е. Н. Luchins, 1959].

В своих экспериментах Вейсберг и Альба предъявляли испытуемым, решавшим инсайтные задачи, прямые вербальные подсказки, направленные на ослабление возможной фиксации. Было продемонстрировано, что после таких подсказок задачи не становятся проще (процент правильных решений остается низким) и инсайта не случается (время решения не изменяется). В результате авторы сделали четыре вывода:

• 1. Понятия инсайта и фиксации не должны использоваться для описания и объяснения поведения испытуемых в процессе решения инсайтных задач.
• 2. Инсайтные задачи являются чрезвычайно трудными сами по себе (фиксация не является определяющим фактором их сложности) по нескольким причинам. Во-первых, особенности такой задачи заставляют искать решение «там, где его нет». Во-вторых, если испытуемый и найдет правильное направление поиска решения, то это еще не значит, что он решит задачу. В-третьих, правильного решения для конкретного испытуемого вообще может не существовать в силу того, что у него нет необходимого предшествующего опыта решения сходных задач.
• 3. Инсайтные задачи — обычная разновидность проблемных ситуаций, решение которых может быть описано и объяснено с позиций когнитивных теорий, сходных с теорией заданного пространства.
• 4. Роль предшествующего опыта чрезвычайно важна для решения инсайтных задач (особенно, если между новыми и уже решенными задачами имеется определенное сходство). (Этот вывод опирался на эксперименты, продемонстрировавшие, что для успешного решения таких проблемных ситуаций испытуемым требовалась подсказка, содержавшая большое количество детальной информации [R. W. Weisberg,

J. W. Alba, 1981а]).

Подобные формулировки спровоцировали поток критики со стороны оппонентов. В обсуждение оказались втянуты самые разные аспекты обсуждаемой проблемы.

В частности, Р. Доминовский [R. L. Dominowski, 1981] в своем комментарии к цитированной статье попытался показать, что не стоит отказываться от понятия фиксации, поскольку оно может быть использовано для оценки степени «приверженности» решателя избранному направлению поисков решения задачи. Понятие же инсайта более многозначно. Так, Вейсберг и Альба в своей статье отождествляют инсайтное и «быстрое» решение (т. е. возникающее в сознании сразу в готовом виде), в то время как «быстрое решение — просто быстрое», не более того. Помимо этого, понятие инсайта может использоваться для описания осведомленности решателя о том, что действительно значимо, необходимо или кажется ему преимуществом в ходе решения конкретной задачи. Таким образом, для того чтобы изучать инсайт, нельзя ограничиваться такими зависимыми переменными, как время решения или процент правильных ответов. Кроме того, под сомнение была поставлена адекватность понимания авторами понятия инсайта у гештальтпсихологов.

В ответ на этот критический отзыв Вейсберг и Альба сформулировали несколько тезисов [R. W. Weisberg, J. W. Alba, 1981b]:

• 1. Понятие фиксации, на котором настаивает Доминовский, достаточно интересно, но не релевантно полученным экспериментальным результатам, т. е. фиксация действительно может обозначать некоторую степень приверженности тому или иному направлению поиска решения задачи, но испытуемые не демонстрировали ничего подобного — «они просто не знали, как решать».
• 2. У понятия инсайта действительно существует большое количество различных значений. И если определять его самым общим образом как форму понимания проблемной ситуации, то это будет соответствовать результатам любых экспериментальных исследований. Однако если, сузив определение, связывать инсайт с преодолением фиксации посредством нахождения других функциональных отношений задачи, то результаты исследований прямо опровергают эту идею: они демонстрируют, что выделение (даже в виде прямой словесной подсказки) отдельных функциональных решений, которые необходимо найти или узнать для решения задачи, не ведет к правильному ответу.
• 3. Критика предложенной интерпретации гештальтистских идей неоправданна, поскольку в целой группе текущих на тот момент публикаций [A. Newell, Н. A. Simon, 1972; Н. R. РоШо, 1974; A. L. Glass,

К. J. Holyoak, J. L. Santa, 1979] предлагался вполне согласованный набор воззрений относительно гештальттеории мышления, т. е. они являлись общепринятыми.

Еще одна заметная критическая работа принадлежала П. Эллену [Р. Ellen, 1982]. В первую очередь, он поддержал позицию Доминовского в том, что если целью исследования является опровержение гештальтистской точки зрения на инсайт, то необходимо опираться непосредственно на идеи гештальтпсихологов, а не на современную интерпретацию их работ. Эллен утверждал даже, что гештальтисты в принципе не приняли бы приписываемые им идеи. Например, с точки зрения гештальттеории мышления, использованные в вышеупомянутом исследовании Вейсберга и Альбы подсказки и не обязаны были упрощать задачу, поскольку авторы не учитывали того, как испытуемые представляют проблемную ситуацию: эффективность подсказки в явном виде зависит от направления мышления решателя. Если направление мышления решателя «принимает во внимание» факторы, не существенные для решения, то и подсказки окажутся неэффективными. В итоге Эллен делает вывод, что работа Вейсберга и Альбы не позволяет продвинуться вперед в понимании процесса решения инсайтных задач, а является теоретической «вкусовщиной»: авторы просто отвергают гештальтпсихологическую теорию в пользу более современных когнитивно-ориентированных представлений.

Комментируя этот критический отзыв, Вейсберг и Альба подробно ответили на все аргументы оппонента.

• 1. Эллен в своей работе апеллирует к понятию «направление», которое среди гештальтпсихологов использовал только Н. Майер. Он привлекал это понятие, чтобы объяснить результаты эксперимента, в котором испытуемые, обладая опытом, релевантным решаемой задаче, не используют этот опыт из-за «направления» мышления, которое им было задано [N. Maier, 1930]. Целесообразность использования этого понятия сомнительна. В частности, К. Дункер не видел достаточных оснований для выделения «направления» как отдельного фактора в процессе решения.
• 2. Результаты исследований Майера, связанные с понятием «направление», не реплицируются и поэтому не могут стать аргументом в пользу ценности данного конструкта.
• 3. Чтение классических работ гештальтпсихологов о процессе решения задач зачастую вызывает недоумение. В частности, Майер и Дункер писали как о влиянии прошлого опыта на протекание решения задачи, так и об одномоментных и похожих на инсайт моментах отыскания ответа, относительно независимых от влияний прошлого опыта. Позиции этих авторов явно противоречивы и могут служить аргументом как «за», так и «против» инсайта.
• 4. Некоторые идеи гештальтпсихологов принципиально важны для когнитивной психологии мышления (в частности, идеи Дункера о роли эвристик в процессе решения задачи). Однако стоит понимать, что эти идеи никогда не занимали центрального места в концепциях гештальтистов [R. W. Weisberg, J. W. Alba, 1982].

Последним заметным критиком обсуждаемой работы Вейсберга и Альбы выступил С. Олссон, высказавший ряд существенных замечаний [S. Ohlsson, 1984а].

Во-первых, не совсем понятно, что именно утверждают в своей статье эти авторы:

• — либо то, что феномена инсайта (сопровождающего преодоление фиксации) вообще не существует;
• — либо то, что инсайт существует, но никак не связан с процессом решения задач;
• — либо то, что инсайт является одной из функциональных частей процесса решения задач, но именно точка зрения гештальтпсихологов является некорректной;
• — либо то, что инсайт не обязателен для решения тех инсайтных задач, которые изучались в описанных экспериментах.

Скорее всего, Вейсберг и Альба склонялись к последнему варианту критики, но периодически переходили в обсуждении и к другим названным позициям.

Во-вторых, их экспериментальные результаты не позволяют сделать те выводы, к которым они приходят. А именно: Вейсберг и Альба искали в своих исследованиях конкретный феномен (переструктурирование, проявляющееся в молниеносном достижении цели) и не нашли его. И вследствие этого они пришли к заключению, что этого явления не существует. Иными словами, у них не получилось опровергнуть нулевую гипотезу, и они сделали вывод, что они ее подтвердили, а это ошибка.

В-третьих, хотя в своем исследовании Вейсберг и Альба практически не получили свидетельств в пользу существования инсайта, это не позволяет игнорировать результаты других работ, которые хоть и косвенно, но демонстрируют существование этого феномена ([J. W. Reid, 1951; М. Scheerer, 1963] и др.).

В-четвертых, Вейсберг и Альба критикуют позицию гештальтпсихологов, но не предлагают альтернативной теории.

Поставив точку в обсуждении данной статьи, Олссон предпринял первую серьезную попытку объединить проблематику инсайта и теорию заданного пространства (см. выше описание этой теории), вписывая этот феномен в новый теоретический контекст [S. Ohlsson, 1984b]. С этого момента дискуссия об инсайте получила новое измерение.

Чтобы вписать инсайт и переструктурирование в теорию заданного пространства, Олссон сформулировал несколько общих принципов:

• 1. Переструктурирование — это резкое изменение репрезентации задачи решателя.
• 2. Решение о применимости того или иного оператора в конкретном случае — нетривиальная процедура, требующая использования большого количества знаний о мире.
• 3. Функция переструктурирования — пересмотр набора применимых операторов за счет изменения отношения между условиями применимости и знаниями о задаче.
• 4. Механизм переструктурирования состоит из двух процессов. Первый из них — это поиск подходящих понятий в семантической памяти, необходимых для изменения определенных частей репрезентации задачи. Второй — распространение новой интерпретации на другие части проблемной ситуации.
• 5. Решение задачи изначально проходит как поиск в заданном пространстве. При определенных условиях решатель начинает поиск новой репрезентации. Переключение между поиском решения в заданном пространстве и поиском новой репрезентации задачи в пространстве описаний контролируется особыми метаэвристиками (т. е. эвристиками более высокого уровня).
• 6. Горизонт планирования (или предвосхищения) у человека в ходе решения задачи довольно ограничен.
• 7. Инсайт — тот момент в ходе решения, когда переструктурирование приводит к тому, что цель (решение задачи) становится «видна на горизонте».

Эта модель оказала огромное влияние на последующие исследования инсайта в рамках когнитивной психологии.

Однако следующей значимой вехой в описываемой дискуссии стало исследование, предложившее совершенно иной взгляд на проблему. Ж. Меткалф предприняла попытку продемонстрировать принципиальное отличие инсайтных и неинсайтных задач с опорой на метакогнитивные^[1] суждения самого решателя о разворачивающихся поисках решения (эту работу мы рассматривали в разделе об изучении процессуальной стороны решения задач). Ее исследование продемонстрировало, что инсайтные задачи решаются неожиданно как для внешнего наблюдателя, так и для самого решателя [J. Metcalfe, 1986а; 1986b; J. Metcalfe, D. Wiebe, 1987]. Чуть позже оказалось, что описанный результат является устойчивым и хорошо воспроизводимым [N. Jausovec, К. Bakracevic, 1995]. Ключевое значение полученных результатов заключается в том, что они очевидным образом не вписываются в теорию заданного пространства.

Исследование Меткалф вызвало широкую полемику. Вейсберг [R. W. Weisberg, 1992] в ответной статье заявил, что:

• 1. Меткалф и Вибе обнаружили тот факт, что испытуемые не могут предсказать собственную успешность в решении инсайтных задач. Однако из неспособности делать адекватные метакогнитивные суждения о собственном процессе решения совсем не следует, что эти задачи решались посредством инсайта. Последовательное аналитическое решение задачи также возможно при отсутствии планомерно нарастающих оценок приближения к цели.
• 2. Определение инсайта, на которое опирается Меткалф, тавтологично. В обсуждаемом исследовании паттерн метакогнитивных оценок выступил в роли критерия выбора инсайтных задач для исследования. Однако объяснение отличий этого специфического «инсайтного» паттерна оценок от оценок, полученных в ходе решения алгебраических задач, было сделано через особенности самих инсайтных задач, для решения которых и необходим инсайт.
• 3. Инсайтные паттерны оценок Меткалф получила в ряде исследований, где в качестве стимульного материала использовались не только классические инсайтные задачи, но и анаграммы. Это задачи совсем другого типа, поскольку на эффективность их решения влияет большое количество факторов, связанных с процессами припоминания и семантической близостью отгадываемых слов в последовательности анаграмм. Совпадение оценочных паттернов в двух названных случаях показывает, что обсуждаемые результаты не могут служить однозначным свидетельством в пользу выделения однородного класса инсайтных задач.

Практически параллельно одним из авторов теории заданного пространства, Г. Саймоном, была совершена попытка объяснить закономерности решения инсайтных задач, не вступая в противоречие с исходными посылками его собственной теории. Совместно с К. Капланом он провел исследование, посвященное изучению инсайта на материале решения задачи «поврежденная шахматная доска»^[2]. В этой работе авторы предложили метафору решения как поиска бриллианта в темноте (мы ее уже обсуждали выше): если вам необходимо найти бриллиант в абсолютно темной комнате, вы можете попробовать найти его на ощупь. Но подобная стратегия будет эффективной лишь в том случае, если у вас есть конкретные идеи относительно того, где он лежит. Если же их нет или они оказались неверными, вы, осознав тщетность поисков в темноте, начинаете искать источник света. В терминах теории заданного пространства это означает, что решатель с поиска решения переключается на поиск новой репрезентации инсайтной задачи («освещенной комнаты»), необходимой для ее решения. Это уточнение позволяет рассматривать процесс решения инсайтных и неинсайтных задач с единых теоретических позиций, описывая их с помощью одних и тех же механизмов, поскольку и поиск решения, и поиск новой репрезентации подчиняются одним и тем же закономерностям. Нетрудно заметить, что подобная позиция вступает в острое противоречие с позицией Олссона, который полагал, что для описания решения инсайтных задач необходим дополнительный набор понятий (по крайней мере, переструктурирование и инсайт).

Каплан и Саймон отталкивались от идеи о том, что эффективный поиск имеет определенное направление, заданное некоторыми ограничениями. В частности, поиск решения инсайтной задачи ограничен ее исходной репрезентацией. Основной трудностью в объяснении феномена инсайта они полагали поиск новой репрезентации задачи, поскольку старая его явно лимитирует. Было выделено четыре источника подобных ограничений:

• 1. Особенности самой задачи: некоторые ее характеристики являются более «наглядными» и «очевидными», чем другие. Те характеристики, которые сразу «бросаются в глаза», ограничивают поиск в большей степени.
• 2. Подсказки, т. е. сообщения экспериментатора о ключевых особенностях самой задачи.
• 3. Предметно-специфичное знание — опыт решения сходных задач, который может стать как причиной формирования дисфункциональной репрезентации, так и превратить инсайтную задачу в рутинную.
• 4. Предметно-неспецифичные (т. е. не связанные с конкретным материалом) эвристики.

Каплан и Саймон провели целую серию экспериментов, в которых проверили каждое из выделенных ими ограничений. Варьируя «наглядность» ключевых особенностей задачи, они продемонстрировали, что более «очевидные» варианты решаются намного быстрее. Подсказки экспериментатора также значительно упрощали задачу. Наличие предшествующего знания могло как упрощать задачу, так и усложнять ее. Также было подтверждено влияние эвристик на ограничение зоны поиска [К. Kaplan, Н. A. Simon, 1990].

Примерно в это же время были получены эмпирические результаты, примиряющие понятие инсайта и постепенное приближение к решению задачи. Так, в эксперименте Ф. Дюрсо с соавторами испытуемые, решая инсайтную задачу, должны были несколько раз в ходе решения оценить сходство внутри одних и тех же пар понятий. Две таких пары были семантически связаны с содержанием решения задачи. Они оценивались как непохожие на ранних этапах решения, как умеренно сходные в середине процесса и как очень близкие после обнаружения ответа. Характерно, что другие пары понятий (как сходные, так и несходные между собой) свои оценки в ходе решения не меняли. Полученный результат был интерпретирован авторами как показатель постепенного развития инсайта у решателей [F. Т. Durso, С. В. Rea, Т. Dayton, 1994].

Однако наиболее значимым шагом в возникновении современных моделей инсайта стала работа Олссона [S. Ohlsson, 1992], в которой он дополнил свою предыдущую концепцию, добавив в нее понятие тупика (англ, impasse), чтобы акцентировать принципиальное отличие между переструктурированием и инсайтом. Олссон заявил, что исследователи, утверждающие, что в основе решения инсайтных задач лежат те же процессы, что и в основе решения неинсайтных, просто концентрируются на роли эвристик в ходе решения задачи. Феномен инсайта требует и других процессов (в первую очередь изменения репрезентации решаемой задачи), включающих в себя работу с перцептивными образами и ответственных за распределение активации в долговременной памяти. Подобная позиция, по мнению Олссона, подтверждается вышеописанными результатами Меткалф и Вибе [J. Metcalfe, D. Wiebe, 1987], а также исследованиями, согласно которым вербализация в ходе решения интерферирует с процессами решения инсайтных задач, но не влияет на процесс решения неинсайтных [J. Schooler,.

S. Ohlsson, К. Brooks, 1993].

На основании критики предыдущих попыток определить понятие инсайта в рамках когнитивной психологии, Олссон выдвинул следующую концепцию. Феномен инсайта состоит из двух процессов: преодоления тупика и появления в сознании готового решения задачи. Тупик возникает в том случае, если из нескольких возможных репрезентаций задачи автоматически была выбрана та, которая не позволяет использовать операторы, необходимые для ее решения. Поэтому, даже если решатель способен решить задачу с помощью имеющихся у него операторов, невозможность извлечь из памяти именно их не позволяет найти ответ. Тупик можно преодолеть за счет переструктурирования. В качестве примеров таких механизмов Олссон рассматривал: разработку (elaboration), перекодирование (reencoding) и ослабление ограничений (constraint relaxation). Первые два механизма относятся к изменению репрезентации актуальных условий задачи, а третий — к переструктурированию репрезентации цели. Эти механизмы — всего лишь три возможных варианта переструктурирования. При этом их работа не обязательно приводит к решению, но может быть и ошибочной и вести к новым тупикам. Даже верное переструктурирование не всегда приводит к появлению в сознании готового решения. Только в том случае, если в результате преодоления тупика решатель непосредственно видит, как можно достичь цели (т. е. ему становится доступно практически готовое решение), можно говорить об инсайте в полном смысле слова.

Для того чтобы проверить эту модель, Г. Кноблих с коллегами провел исследование, посвященное изучению двух из перечисленных механизмов: ослабления ограничения и декомпозиции чанка (один из вариантов перекодирования) [Knoblich et al., 1999]. Авторы исходили из того, что первоначально активированные у решателя знания задают начальную репрезентацию задачи. Это значит, что за счет активации понятий, чанков, запретов и ограничений разного рода, операторов, процедур, правил, схем и т. д. имплицитно задается пространство поиска решения. Если прошлый опыт и активированные знания не позволяют решить задачу, это значит, что данное заданное пространство не содержит решения, и возникает тупик. Названные психологические механизмы предназначены для его преодоления.

Это исследование было проведено на так называемых задачах со спичками^[3]. Авторы предположили, что возникающие по ходу решения ограничения могут быть разными по своей силе, т. е. сложность задачи зависит от типа тех ограничений, которые будет необходимо преодолеть для построения ее адекватной репрезентации. Показав отсутствие переноса способа решения с задач с одним типом ограничений на другие задачи, авторы подтвердили свои гипотезы [Knoblich et al., 1999]. Впоследствии модель Олссона была подтверждена на аналогичном материале и с использованием айтрекинга [G. Knoblich,.

S. Ohlsson, G. Е. Raney, 2001]. Получившая подтверждение позиция стала называться теорией изменения репрезентации (Representational change theory — RCT).

Несколько позже Р. Вейсберг совместно с Дж. Флек предприняли попытку продемонстрировать возможности метода «рассуждения вслух» для исследований инсайта и заодно опровергнуть некоторые важные следствия RCT. В качестве одной из своих мишеней они избрали ключевой в данном контексте феномен интерференции процессов вербализации с процессами решения инсайтных задач. Для этого Вейсберг операционализировал понятия, лежащие в основе проверяемой теории, таким образом, чтобы можно было демонстрировать наличие тупика и различных видов переструктурирования репрезентации на основе анализа вербальных протоколов (т. е. высказываний испытуемого). В итоге он обнаружил, что в ходе решения классических инсайтных задач признаки переструктурирования имели место в большинстве протоколов, в то время как маркеры тупика встречались намного реже. Анализ протоколов показал, что переструктурирование могло происходить не только за счет преодоления тупика, но и за счет включения в репрезентацию решателя дополнительной информации, полученной в результате неудачных попыток решения задачи (например, в ходе проверки им своих неверных гипотез). Модель Олссона Вейсберг назвал переструктурированием «снизу вверх» («bottom-ир»), а свою модель — переструктурированием «сверху вниз» («top-down»). При этом он особо подчеркнул, что его модель не исключает и не опровергает модель Олссона, а лишь дополняет ее, демонстрируя необязательность тупика для осуществления переструктурирования в ходе решения задачи [J. I. Fleck, R. W. Weisberg, 2004].

Примерно в то же время в анализируемой дискуссии появилась еще одна конкурирующая теоретическая линия, связанная с ролью эвристических средств в ходе решения инсайтных задач. Она представлена работами Дж. МакГрегора, Т. Ормерода и Э. Кроникла. Их позиция опирается на описанную выше модель Каплана и Саймона, а также на закономерное следствие из нее, состоящее в том, что задачное пространство многих задач чрезмерно велико, чтобы решатель имел возможность охватить его полностью в ходе решения. В таких ситуациях он вынужден использовать эвристические средства для повышения эффективности поиска и сокращения количества возможных шагов в этом громадном объеме.

В частности, МакГрегор с коллегами предположили, что решение задачи 9 точек^[4] достигается за счет сочетания эвристики максимизации (это один из вариантов эвристики «карабканье в гору», речь о которой шла выше) и эвристики контроля продвижения к цели (progress monitoring). Эвристика максимизации побуждает решателя делать только те шаги в заданном пространстве, которые в максимальной степени сокращают дистанцию между исходным состоянием задачи и целевым. Эвристика контроля продвижения к цели, в свою очередь, используется для сравнения эффективности того шага, который был сделан, с потенциальной эффективностью отброшенных шагов. Когда решатель пытается справиться с задачей, используя эти две эвристики, и терпит неудачу, он начинает искать новые, более «многообещающие» части задачного пространства. Таким образом, инсайт заключается в обнаружении той части задачного пространства, которая играет ключевую роль в решении задачи, но не была изначально доступна решателю. Анализируя процент успешных решений, количество проб и те точки, с которых испытуемые начинали решать различные модификации использованной задачи 9 точек, авторы подтвердили свои предположения. Психологические механизмы, лежащие в основе решения данной задачи, оказались сведены к эвристическому поиску [J. N. MacGregor,.

Т. С. Ormerod, Е. Р. Chronicle, 2001].

Еще одно подтверждение этой теоретической позиции, которая была названа теорией критериев продвижения к цели (Criterion for satisfactory progress theory — CSPT), было получено на материале другой инсайтной задачи (8 монеток). Согласно предсказаниям теории, сложность задачи зависит от количества возможных движений (шагов) решателя, удовлетворяющих критерию максимизации. Продвижение к цели при этом будет определяться как количество совершенных движений, которые соответствуют данному критерию. Если решатель не может обнаружить такие движения, он начинает искать новые, еще не исследованные части задачного пространства. В случае наличия большого количества движений, удовлетворяющих критерию максимизации, поиск новых «рукавов» задачного пространства будет происходить медленней: у решателя остается большое количество возможностей в рамках исходной репрезентации. Именно такой результат и был получен Т. Ормеродом с коллегами в серии экспериментов [Т. С. Ormerod,.

J. N. MacGregor, Е. Р. Chronicle, 2002].

На основании ряда исследований эти авторы и другие сторонники различных теоретических вариантов «последовательного» приближения к цели (например, цитированные выше Каплан и Саймон) полагают, что в решении инсайтных задач участвуют те же процессы, что и в решении неинсайтных, а включение в объяснительные модели каких-то дополнений ничем не обосновано.

Появление двух четких теоретических позиций позволило осуществить прямое экспериментальное сравнение конкурирующих гипотез, сформулированных на основе теории изменения репрезентации и теории критериев продвижения к цели. Одной из наиболее ярких и показательных в этом отношении стала еще одна работа Кноблиха с коллегами [М. Ollinger et al., 2013]. На материале задачи 8 монеток и ее модификаций авторы проверили целый спектр конкурирующих предположений о процессе решения этой задачи. Результаты проде¹

монстрировали, что теория изменения репрезентация лучше объясняет сложность данной проблемной ситуации, а также механизмы, обеспечивающие ее решение: большинство следствий из этой теории нашли свое подтверждение. Из предсказаний конкурирующей теории подтвердилось только одно.

Однако так как теория критериев продвижения имеет существенные объяснительные возможности применительно к другим мыслительным задачам, то результаты локального исследования не могут претендовать на опровержение этой теории в целом [М. Ollinger et al., 2013].^[5][6]

больше данных о предметной специфичности (domain specificity) психических процессов, которые оказываются предназначенными для работы лишь с одним типом материала или решения единственного типа проблемных ситуаций (в этом случае разумно говорить об их «заданной» специфичности)^[7].

3. Возможным следующим шагом в рамках обсуждаемой дискуссии станут поиски новых синтетических моделей инсайта, которые, по предположению Вейсберга, объединят сильные стороны теорийпредшественниц. Основой для подобной интеграции могут выступить ответы на вопросы, которые описанные выше конкурирующие теории игнорируют: в чем заключается неадекватность (или даже дисфункциональность) репрезентации задачи на ранних этапах решения; что именно в ее структуре не позволяет решателю сразу отыскать ответ; или чем структура «неадекватной» репрезентации задачи, нуждающейся в переструктурировании, отличается от «адекватной» репрезентации, в рамках которой решение обнаруживается?

Таким образом, точка в понимании инсайта еще не поставлена, и дискуссия продолжается.

• [1] Метакогнитивные суждения — собственные суждения человека о своих когнитивных процессах.
• [2] В этой задаче необходимо заполнить костяшками домино шахматную доску, в которой отсутствуют два угловых квадрата, лежащих на большой белой диагонали.
• [3] Они представляют собой некорректные арифметические выражения, выложенныеиз спичек, которые нужно перемещением одной спички превратить в истинные.
• [4] Условия этой проблемной ситуации состоят в том, что нужно перечеркнутьчетырьмя прямыми линиями, не отрывая карандаша от бумаги, 9 точек, расположенных по углам, на серединах сторон и на пересечении диагоналей квадрата [N. Maier, 1930].
• [5] Столетие не прошло даром: точность и строгость теоретическихформулировок по сравнению с первыми работами существенно возросли. Появились конкурирующие объяснительные модели, на основании которых были выдвинуты проверяемые гипотезы. Инсайт был опе-рационализирован несколькими разными способами и стал доступендля экспериментального анализа.
• [6] Динамика исследований (и выдвигаемых идей, и способових эмпирической проверки) весьма красноречива: от глобальных обобщений в ранних работах до скрупулезного анализа процесса решенияодной-единственной задачи в последних. Подобное развитие событий (очень характерное для всей когнитивной психологии) связано с трудностями обнаружения универсальных высших психических процессов. Будучи рассмотрена «под микроскопом», любая психологическая структура такого рода оказывается составной — состоящей из множествафункционально разнородных частей. Более того, накапливается все
• [7] 2