Процесс и этапы становления односоставных личных предложений в русском языке

Становление односоставных личных предложений — это один из существенных процессов в тысячелетней истории поступательного развития и расширения выразительных возможностей русского синтаксиса. В нем утверждаются новые модели, умножающие собственно синтаксические варианты тонко дифференцированного воплощения одной и той же мысли.

Исходной формой для развития односоставных личных предложений послужили древние двусоставные предложения с личным местоимением в роли подлежащего и личной формой глагола в роли сказуемого. Поскольку оба главных члена в таких конструкциях изоморфно выражали одно и то же лицо (1-е или 2-е), то эти конструкции были плеонастичны, избыточны в представлении субъекта высказывания.

Вообще же плеонастичность — это существенная черта строя древних языков. Достаточно развернуто об этом писал Д. Н. Овсянико-Куликовский, исследуя, в частности, происхождение составного сказуемого, состоящего из глагола и причастия, в русском и других индоевропейских языках и усматривая важнейшую его структурную особенность именно в плеонастичности, тавтологичности. Комментируя природу плеонастических (тавтологических) оборотов в древних языках (периода до образования частей речи как отчетливо противопоставленных друг другу классов слов), он писал: «пошиб мысли, обнаруживающийся в этих сочетаниях, представляется мне в высокой степени архаичным, и первоначально, в древнейшее время, эти обороты были знамением и естественным продуктом того состояния умов, при котором человек должен дважды подумать и сказать одно и то же, чтобы постичь (апперцепироватъ) свою собственную мысль. В эту эпоху имена, еще не вполне обособившиеся в одну сторону, как существительные, в другую — как прилагательные, большею частью мыслились парами — разных сортов»^[1].

Впрочем, имея в виду подобные конструкции в современном русском языке, И. И. Мещанинов отмечал, как бы подтверждая мысль Д. Н. Овсянико-Куликовского, но применительно к новейшим языкам: «в предложении я говорю усматривается мною двойное выражение одного и того же субъекта (в подлежащем и сказуемом). Оба члена предложения оказываются самостоятельными в своем выражении субъекта. Постановка их обоих в этой форме зависит не одно от другого, а оба они в своем оформлении зависят от смыслового значения всего предложения»^[2].

Что же касается древнерусского языка, то в нем избыточность в процессе речи преодолевалась закономерным незамещением позиции собственно субъекта, однозначное указание на который уже содержалось в предикате. Исключение составляли случаи намеренного противоположения, выделения, подчеркивания подлежащего-местоимения, благодаря чему изоморфная местоименная форма приобретала иную функциональную нагрузку, нейтрализующую обычную для нее плеонастичность. Это было общим свойством древних индоевропейских языков: «Как и число, индоевропейская глагольная форма выражает и лицо без прибавки местоимения. Там, где местоимение является в предложении, оно имеет значение самостоятельного слова: лат. amas at esurio значит „ты любишь, а я голодаю“»^[3]. Такие предложения не были односоставными изначально. Односоставность ими приобреталась постепенно, по мере углубления системных изменений, происходивших как в сфере личных форм глагола и местоимений, так и в субъектно-субъективной структуре предложения.

Бытующие в историческом синтаксисе русского языка суждения о генетической первичности односоставных личных предложений, на смену которым с XVII в. приходят личные же предложения с личными местоимениями в роли подлежащего, не только не адекватны истории русского синтаксиса, лишены какой бы то ни было объяснительной силы, но и кардинально противоречат как общепризнанному ходу истории (генезис односоставных предложений в разных языках вполне поддается объяснению с опорой на историю двусоставных, но не наоборот), так и реальностям русского синтаксиса в его поступательном движении.

Данные национального русского синтаксиса, а также памятников древнерусской и среднерусской письменности позволяют выделить два основных этапа в функционально-структурном становлении односоставных личных предложений:

• 1) донациональный этап, до XVII в., когда в процессе действия тенденции к объективированию субъектных форм предложения вырабатываются односоставные конструкции, пока что вариантные и синонимически соотнесенные с двусоставными, но устремленные к подавлению конкретно-личного начала;
• 2) этап национальный, примерно с XVII в., когда односоставные конструкции теряют альтернативную соотнесенность с двусоставными и предстают как внутренне противопоставленные друг другу по степени реализации конкретно-личного, конкретно-субъектного начала в высказывании. Субъект начинает реализовываться как субъективность, как градуированное отношение к лицу. В результате складывается новая парадигма типов простого предложения: двусоставное личное предложение (генетически первичное) — односоставное личное предложение (генетически вторичное) — безличное предложение (генетически также вторичное, а может быть, и третичное, если иметь в виду их системную базу). Следовательно, односоставными личными предложениями, порожденными действовавшей в русском синтаксисе тенденцией к объективированию, обобщению субъектного начала, национальный русский язык противостоит донациональному.

Это результат развития синтаксического строя русского языка в XI— XVI вв.

Те же конструкции в древнерусский период находились на начальной стадии становления и еще не представляли собой отдельных синтаксических структур со специфической семантикой, хотя какие-то из них с известным набором вводящих формул уже тяготели к определенным жанрам письменности^[4].

В собственно синтаксическом плане односоставные личные предложения — это разные ступени, стадии удаления, отстранения субъекта с сохранением имплицитно реализуемой идеи субъектности. Это модификации представления субъектности.

Как принадлежность синтаксической системы русского языка нового времени односоставные личные предложения возникли не изолированно, а в тесном взаимодействии с соответствующими процессами в подсистемах глаголов и местоимений.

• [1] Овсянико-Куликовский Д. Н. Синтаксические наблюдения. Вып. 1. СПб., 1899.С. 21—22.
• [2] Мещанинов И. И. Члены предложения и части речи. Л.: Наука, 1978. С. 207—208.
• [3] Мейе А.

  Введение

  в сравнительное изучение индоевропейских языков. С. 256.

• [4] Историческая грамматика русского языка: Синтаксис. Простое предложение.С. 222—227.