Лекция четвертая. ОБ ИЗМЕНЕНИЯХ, ПРОИСХОДЯЩИХ В НЕРВАХ ПОСЛЕ ИХ ПОЛНОЙ ПОПЕРЕЧНОЙ ПЕРЕРЕЗКИ, И О ПРИСУЩИХ СПИННОМУ МОЗГУ СВОЙСТВАХ

СОДЕРЖАНИЕ. Изменения, которым подвергаются корешки спинномозговых пар после их перерезки. — Раздавленные или разрушенные нервы не восстанавливаются. — Когда перерезка сделана острым инструментом, то результаты отличны. — Двигательные корешки продолжают жить своим центральным концом, который превращается в маленькое вздутие, тогда как периферический конец атрофируется. — С чувствительными корешками происходит противоположное. — Эти факты согласуются с результатами клинического наблюдения. — Состояние нервных окончаний в культе ампутированных. — Опыты Уоллера. — Эффекты перерезки смешанных нервов. — Через некоторое время нерв зарубцовывается и восстанавливает свои функции. — Перерезка пятой пары в случае невралгии лица. — Свойства спинного мозга. — Некогда его считали соединением всех нервных волокон, содержащихся в передних и задних корешках. — Этот взгляд согласовался с представлениями Чарльза Белла. — В настоящее время знают, что головной мозг, спинной мозг и корешки спинных нервов суть различные, хотя и смежные друг с другом органы. — Собственная чувствительность спинного мозга. — Опыт ван Деена. — Спинной мозг сам по себе лишен чувствительности. — Свойственную ему чувствительность он получает от задних корешков. — Спинной мозг предназначен к восприятию нервных вибраций, подобно тому, как зрительный нерв предназначен к восприятию световых впечатлений. — Опыты Мажанди над сетчаткой. — Опыты над возвратной чувствительностью. — Результаты перерезки седалищного нерва. — Вытекающие отсюда выводы.

Господа, мы изучили перед этим странное свойство передних нервных корешков, получившее название возвратной чувствительности, в силу которой нервы, исходящие из переднего и бокового столбов спинного мозга, хотя и предназначенные для движения, оказываются совершенно особым способом наделенными чувствительностью, порою столь же интенсивной, как и чувствительность задних корешков. Мы повторили перед вами главные опыты, доказывающие наличие этого интересного явления.

Нам остается теперь рассмотреть изменения, происходящие в нервных корешках после их перерезки. Мы увидим, что отсюда можно вывести много важных следствий как для физиологии, так и для патологии.

Когда нервные корешки просто разрезаются острым инструментом, то видят, что один из концов вздувается, гипертрофируется и остается в таком состоянии, тогда как другой конец атрофируется и исчезает. Однако в этом отношении существует очень большое различие между двумя родами нервов: у двигательных волокон продолжает жить центральный конец, тогда как периферическая часть нерва исчезает; в чувствительных волокнах, напротив, происходит как раз обратное: периферический конец нерва гипертрофируется, тогда как центральный конец атрофируется и исчезает вплоть до самого своего начала в спинном мозгу.

Этот факт можно сопоставить с научными наблюдениями в отношении ампутированных, умерших через несколько времени после операции. Часто попадались случаи, когда вскрытие производилось несколько лет спустя после утери конечности, и происшедшие изменения можно было считать тогда окончательными. Во всех подобных случаях неизменно констатировали, что нервы заканчиваются большим вздутием, что, по всей видимости, является результатом гипертрофии нервных волокон или неврилемм. В самом деле, в случаях, когда смешанный нерв просто перерезывался, то оба сохранившихся конца заканчивались вздутием.

Опыты Уоллера, относящиеся к этому вопросу, находятся в полном согласии с изложенными мною вам результатами. Перерезав в шейной области несколько передних и задних корешков, этот наблюдатель исследовал их под микроскопом. Уже на следующий день после операции замечается зернистая дегенерация в волокнах, обреченных на атрофию; в то же время они становятся мутными; одним словом, имеется ряд явлений, аналогичных тем, какие наблюдаются в нервах после их смерти. Поэтому можно заключить, что атрофированные нервы погибают в данном случае от отсутствия питания.

Не менее интересно рассмотреть то, что происходит после перерезки смешанных нервов. Уже давно установлен факт, что как у человека, так и у животных параличи, происходящие от перерезки нерва, не всегда стойкие: наблюдали, что чувствительность мало-помалу восстанавливается, равно как и способность движения. Это происходит, например, в случаях, когда перерезают большой нервный ствол или одну из ветвей пятой пары в целях устранения невралгии лица. Улучшение лишь временное, так как по прошествии более или менее долгого времени нерв зарубцовывается и боль возобновляется. Что происходит в подобном случае? После атрофии в одной из его частей нерв восстанавливается, проходя все фазы своей эволюции в эмбриональном состоянии. Микроскопическое наблюдение установило это вне всякого сомнения.

Но если смешанные нервы восстанавливаются, то происходит ли то же самое с корешками, состоящими исключительно из волокон одного рода? Несомненно, да: многочисленные опыты, предпринятые мною с этой целью на собаках, давали всегда один и тот же результат: я видел, как чувствительность и способность движения восстанавливались даже в тех случаях, когда я экстирпировал значительную часть нерва. Уже вышеприведенный пример с пятой парой позволял предвидеть такой результат: дело шло в действительности о восстановлении исключительно чувствительных ветвей тройничного нерва.

Перейдем теперь к рассмотрению свойств самого спинного мозга. Еще недавно анатомы были согласны считать его большим нервным стволом — выражение, которое постоянно употреблялось авторами как синоним спинного мозга. Пытались даже сравнивать объем этого центрального ствола с объемом всех корешков, передних и задних, от него исходящих. Было установлено, что сумма этих последних значительно превышала толщину спинного мозга, и пытались объяснить это различие исчезновением неврилеммы, более ненужной благодаря специальным оболочкам, служащим для предохранения медуллярного ствола. Наконец, занялись исследованием хода нервных волокон в головном мозгу, и по этому вопросу блестящее воображение анатомов построило много совершенно различных гипотез. Тогда создалась гипотеза, называемая обычно теорией непрерывного волокна: в конце концов, это не что иное, как развитие чисто анатомических взглядов Ч. Белла. Мы ведь уже видели, что он допускал существование трех родов нервов: чувствительных, произвольнодвигательных, наконец, непроизвольнодвигательных, так как этот именно смысл нужно приписать выражению: дыхательные нервы.

Многочисленные работы о нервной системе в последние годы совершенно изменили представления о ней. Теперь считают головной мозг, спинной мозг и нервы совершенно различными органами как по их структуре, так и по их свойствам; они далеко не непрерывны, а просто плотно соединены или приложены друг к другу.

Рассмотрим с этой новой точки зрения вопрос о чувствительности спинного мозга. Нетрудно понять расхождение взглядов в этом отношении: разве мы не видели, как могут быть различны результаты одного и того же опыта вследствие разных непредвиденных условий? Спор, возгоревшийся по вопросу о возвратной чувствительности, дал нам тому единственный в своем роде пример.

Ван Деену обязаны мы опытом, который может быть назван основным, если принять во внимание его результаты. Обнажите спинной мозг, вскрыв спинномозговой канал на довольно большом протяжении, — вы убедитесь, что он чувствителен во всех точках, особенно позади, если производить опыт при обычных условиях. Но, если вы разрушаете последовательно все задние корешки до некоторой точки, то увидите, что мозговой ствол стал нечувствительным в частях, лишенных задних корешков, тогда как на остальном своем протяжении чувствительность вполне сохранилась, как сохранилась она и в исходящих из него нервах. Из этого опыта ясно вытекает, что чувствительность спинного мозга происходит исключительно от нервов, которыми снабжают его задние корешки. В одну из следующих лекций мы попытаемся показать вам этот столь замечательный факт.

Остроумный автор этого опыта допускает, что только одни периферические нервы, кончающиеся в спинном мозгу, чувствительны к обычным возбудителям, тогда как сам по себе спинной мозг подвергается влиянию только через воздействие нервов, другими словами, если внешние агенты — холод, тепло, электричество и т. д. — производят на чувствительные нервы очень заметные эффекты, то спинной мозг остается совершенно безучастным к этим внешним возбудителям; но он чувствителен к своему собственному возбудителю, т. е. к раздражению, производимому периферическими нервами. Вот каким образом он обладает способностью воспринимать внешние впечатления и передавать их головному мозгу. В этом отношении нервные центры можно было бы сравнить с нервами специфической чувствительности. Припомните опыты Мажанди над сетчаткой. Он разрывал ее у животных, не вызывая никакой боли; он укалывал ее у человека иглой во время операции, и больной не замечал опыта, невольным объектом которого он был. Известен эффект, производимый перерезкой зрительного нерва в случаях удаления глаза: острое ощущение света и все. Итак, сетчатка, зрительный нерв суть органы, совершенно нечувствительные к обычным болевым раздражителям, они подвергаются влиянию только одного специфического агента — света. На этом примере мы можем понять исключительное положение спинного мозга; будучи органом специальной чувствительности, он не способен сам по себе воспринимать болевые ощущения.

Итак, в дальнейшем мы будем считать, что нервы суть органы, простирающиеся от периферии к нервным центрам, но не далее, и что спинной мозг так же, как и головной, есть нервный центр, обладающий совершенно особыми свойствами, отличными от свойств нервов, в него внедряющихся.

Теперь мы повторим на ваших глазах опыты, относящиеся к возвратной чувствительности, чтобы дополнить те, которые я показал вам на предшествующей лекции. Животное, которое я вам теперь представляю, сильнее, чем-то, которое было на предшествующей лекции; оно обнаружит, конечно, более острую чувствительность. Обращаю ваше внимание на то, что оно стоит на лапах без труда и могло дойти сюда из лаборатории; оно, конечно, не могло бы этого сделать, если бы спинномозговой канал был вскрыт на большом протяжении: вы видите, таким образом, сами, насколько предпочтительнее прием, с которым я вас познакомил.

Мы сделаем перед вами опыт. Чувствительность животного столь остра, что достаточно поднять передний корешок при помощи пропущенной под него нитки, чтобы вызвать пронзительный визг, а когда слегка касаешься его, то он кажется столь же чувствительным, как и задний корешок. Опыт удался во всех частях; произведя перерезку переднего корешка и пожертвовав таким образом одной из двух обнаженных пар, мы обнажили седалищный нерв, перерезали передний корешок и убедились в наличии возвратной чувствительности; затем мы удалили значительную часть седалищного нерва у выхода его из таза; снова раздражаем периферический конец двигательного корешка и видим, как животное мечется, хотя чувствительность, как кажется, значительно ослабела.

Этот последний опыт, по-видимому, доказывает, что передние корешки поясничных и крестцовых пар не все свои чувствительные нити получают от периферии тела, ибо если бы это было так, то разве недостаточно было бы пресечь путь нерва, чтобы прекратить эту заимствованную чувствительность. Следовательно, вполне вероятно, что подчревное сплетение посылает этим двигательным пучкам несколько возвратных ветвей, на что указывает ослабление, но не прекращение чувствительности. К тому же, после перерезки заднего корешка всякая чувствительность исчезает на периферическом конце двигательного пучка.