Лекция вторая. ОБ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЙ ПАТОЛОГИИ

СОДЕРЖАНИЕ. Необходимость знакомства с другими науками для изучения медицины. — Патологические симптомы могут быть вызваны искусственными средствами. — Они могут быть объяснены на основе принципов физиологии. — Нервная система служит для проявления нормальных функций жизни, а также патологических реакций. — Сложность нервной системы возрастает по мере восхождения по лестнице животных. — Болезненные симптомы можно вызвать по желанию, воздействуя на различные точки нервной системы и не вводя никакого нового начала в организм. — Эффекты, наблюдаемые в мышце или в кости, от прекращения нервного тока. — Некоторые болезненные симптомы, которые с первого взгляда, казалось бы, невозможно воспроизвести, находятся, однако, в зависимости от нервной системы, и физиолог может их вызвать путем эксперимента. Нельзя ли искусственными приемами вызывать некоторые болезни? Достигнет ли когда-нибудь физиолог этого результата? Или он всегда будет принужден принять болезнетворные начала, не объяснимые физиологическими данными? — Каждый вид животных имеет свои специальные болезни, которые не могут передаваться соседним видам. — Нарушения питания являются источником всех патологических тканей. — Влияние нервной системы на питание. — Болезнь не есть изолированный симптом, но ряд симптомов. — Примеры: следствие удаления почек и лигатуры почечной артерии. — Добавочное выделение мочевины кишечной поверхностью. — Следствие прекращения этого добавочного выделения. — Экстирпация обеих почек всегда ведет к смерти. — Удаление одной почки не обязательно смертельно. — Перерезка нервов почки приводит всегда к смерти, вызывая гангрену органа и порождая гнойный вирус в организме. — Научная медицина является результатом тесного союза между физиологией и клиникой.

Господа, в моей первой лекции я указал вам на план, которому предполагаю следовать в изучении экспериментальной патологии. Я пытался показать вам, как трудно начать изучение такой сложной науки, как медицина, не приобретая предварительно других, более простых, научных знаний. Наконец, я старался опровергнуть мнение, к несчастью, слишком распространенное, согласно которому нужно установить радикальное отделение физиологических явлений от тех, которые происходят вне состояния здоровья.

преждевременным объяснениям. Они более вредят, чем действительно служат научной медицине.

Мы займемся теперь явлениями или симптомами, специально относящимися к патологическому состоянию, а также и причинами, их порождающими; это в то же время научит нас и средствам борьбы с ними. Для этого мы искусственно вызовем все явления болезни и затем попытаемся заставить их исчезнуть.

Но при изучении этого предмета никогда не надо забывать, что мы желаем знать, могут ли болезненные проявления всегда объясняться принципами физиологии, или же нужно признать за болезнью таинственную способность создавать в живом существе совершенно новые законы, которые не могут существовать в здоровом животном?

Возьмем взрослого субъекта во всей полноте его способностей и спросим себя: каков регулирующий агент его физиологических отправлений? Мы будем принуждены ответить, что он заключается в нервной системе, которой мы действительно обязаны чувствительностью и произвольными движениями — этим двойным источником всех наших отношений к внешнему миру. Нервы управляют даже всеми органическими функциями, и я скоро докажу вам, что если они являются агентами всех нормальных явлений жизни, то они являются также исходной точкой массы патологических явлений.

По мере того как мы поднимаемся вверх по лестнице животных, мы видим, как нервная система все более развивается, и в то же время можно констатировать, что болезни становятся более частыми, что они проявляются в более разнообразных формах и становятся бесконечно сложнее. Нечего удивляться этому совпадению, потому что все наши органы в своих жизненных проявлениях, нормальных или патологических, зависят от нервной системы. Если переберем один за другим все аппараты организма, то нам легко будет показать, что все симптомы проявляющихся болезней могут находиться под непосредственным влиянием соответствующих нервов. Мы можем даже вызвать этим способом все характеризующие их анатомические поражения.

Каковы, например, главные признаки поражения дыхательного аппарата? Кашель, диспноэ, обилие бронхиальных выделений — таковы признаки, чаще всего указывающие на это поражение. И вот все эти явления могут быть по желанию вызваны вмешательством, направленным на легочно-желудочный нерв или на другие нервы. Мы можем даже вызвать анатомические поражения, свойственные плевриту и перикардиту. Таким образом, причины этих болезненных изменений должны быть, по-видимому, поставлены в непосредственную зависимость от нервной системы. Если мы теперь обратимся к органам брюшной полости, то легко убедимся, что физиолог может воздействовать на пищеварительный аппарат так же, как и на дыхательные органы. Действуя на солнечное сплетение или на его приводящие ветви, мы можем вызвать понос или дизентерию, так же как и анатомические изменения, являющиеся их обычными спутниками; можно даже вызвать острый перитонит со всеми его последствиями;

и в самом деле, при вскрытии животного можно констатировать наличие гноя и ложных перепонок в брюшной полости.

Итак, вы видите, что, не вводя никакого нового начала в организм, можно вызвать множество различных поражений простым изменением нервного влияния. Аналогичные результаты являет нам изучение других аппаратов, кроме упомянутых: даже сама лихорадка, этот по существу медицинский симптом, также вызывается простым механическим раздражением нервной системы. Выше мы сказали, что продукты воспаления, гной, ложные перепонки, пластические экссудаты могут быть произведены у животного и что достаточно перерезать симпатический нерв для того, чтобы непосредственно вызвать гнойный плеврит; однако для того, чтобы этот опыт удался, нужно, чтобы общее здоровье субъекта было предварительно ослаблено.

Итак, несомненно, что расстройства нервной системы вызывают большое количество не только общих, но и местных болезней. Лишите мускул или кость нервного тока, их одушевляющего, и вы увидите, как в первом случае наступит жировая дегенерация, во втором случае — рахитизм. В самом деле, если перевязать нервы, входящие в питательное отверстие кости, то клетки пластинчатой ткани начинают увеличиваться, сосуды становятся более многочисленными, и быстро развиваются все явления рахитизма. Мы можем даже вызвать этот эффект на одной части кости, не затрагивая остальную часть. Этот опыт был с успехом проделан г. Шифом из Верна на одной стороне нижней челюсти.

Но существует бесконечное количество других явлений болезненного состояния, которые с первого взгляда, по видимому, невозможно вызвать одним лишь повреждением нервной системы. Я говорю о тех изменениях жидкостей организма, которые возникают при некоторых заболеваниях. Однако можно показать, что если не все, то очень многие патологические изменения находятся в зависимости от нервного импульса и могут быть воспроизведены по воле физиолога. Среди различных жидкостей организма моча есть одна из тех, патологические изменения которых были наиболее полно и наиболее тщательно изучены. А вы хорошо знаете, что альбуминурия, полиурия и диабет вызываются раздражением некоторых определенных точек продолговатого мозга и что даже характер нарушений выделений мочи определяется местом повреждения. Значение этого экспериментального факта в особенности ясно показано при диабете. Раньше предполагали, что в организме диабетика под влиянием болезненного состояния развивались совершенно новые условия и что в силу этого возникал особый патологический продукт, сахар. Но теперь нужно принять, что эти явления объясняются просто усилением нормальной функции, благодаря которой глюкоза образуется у всех субъектов и в здоровом состоянии. Ясно, следовательно, что болезнь в этом случае есть не что иное, как нарушенное или усиленное физиологическое явление.

Существует, однако, некоторое число патологических продуктов и болезненных проявлений, которых нам до сего времени не удалось искусственно воспроизвести. Сумеем ли мы впоследствии присоединить эти явления к тем, которые входят в область экспериментальной физиологии?

Такова научная проблема, которую мы должны себе теперь поставить. Нужно узнать, можем ли мы со временем включить всю патологию целиком в круг наших физиологических познаний или всегда будет оставаться нечто, чего мы не сможем воссоздать или объяснить при помощи физиологии, нечто неуловимое, что нужно будет признать сущностью болезненных явлений.

Возьмем, например, сыпные лихорадки, оспу, скарлатину, корь. Вот поражения, которые нам невозможно воспроизвести без помощи специального вируса. Сможем ли мы когда-нибудь вызвать целиком эти болезни без помощи этого специального яда, от которого они, по-видимому, зависят? Не нужно ли, однако, прежде решить предварительный вопрос: могут ли эти болезни быть у животных, даже наиболее близких к человеку? Не являются ли они в основе исключительным свойством нашей особой организации?

По-видимому, трудно вообще вызвать через посредство нервной системы сыпные заболевания у животных: жизненные свойства их кожного покрова существенно отличаются от того, что мы имеем у человека. Во всяком случае мы можем вызвать кровоподтеки, приливы крови, железистые опухания, но нужно помнить, что каждый вид животного имеет свои особые болезни, которые не могут быть передаваемы соседнему виду. Известно, что человек один только имеет больше специфических болезней, чем все остальные животные.

Правда, туберкулез, рак и много других болезненных образований встречаются как у животных, так и у человека. Все эти поражения, вызывающие болезненные новообразования, суть, очевидно, нарушения питательной функции, и никто не осмелится отрицать влияние нервной системы на это физиологическое отправление.

Итак, пойдем решительно по тому пути, который открывается перед нами, не пугаясь и не отступая перед затруднениями в разрабатываемой нами науке. Во всяком случае не нужно забывать, что болезнь никогда не характеризуется одним симптомом; наоборот, она состоит из ряда симптомов, связанных между собою отношением причины к действию. Всякая болезнь представляет собою развитие, имеющее начало, середину и конец, так что искусный наблюдатель с самого начала болезни может предсказать ее ход, а часто даже и ее окончание. Эти ряды болезненных явлений мы можем воспроизводить у животных, жизненные функции которых видоизменяются на тысячу ладов благодаря массе различных факторов. Яды вызывают настоящие болезни, представляющие непрерывный ряд явлений, следующих за введением токсического агента в организм; здесь мы находим целый класс болезней от отравления, которые по желанию легко воспроизвести.

Но, оставляя в стороне эту тему, которая очень обширна и к которой мы вернемся позже, спросим себя, не можем ли мы вызвать у подвергнутых опыту животных некоторые болезни или ряд болезненных симптомов простыми хирургическими операциями, простыми механическими повреждениями? Если мы у собаки, например, одновременно удалим обе почки или если мы просто перевяжем почечные артерии, то немедленно вызовем расстройство во всем организме. Животное теряет способность освобождаться от продуктов обмена, которые должны выделяться этим путем, и весь организм постепенно отравляется. В первые дни животное не поражено серьезно, оно продолжает есть и переваривать пищу в течение некоторого времени, соответствующего инкубационному периоду болезней. Однако вскоре начинаются рвоты и понос, и наступает смерть.

Что же произошло у объекта этого опыта? Попытаемся дать объяснение. В течение первого периода мочевина, которая не может быть более удалена через почки, выделяется через кишечник. Ее находят в соединении с аммиачными солями в испражнениях животного и даже в желудочном соке. Если этот новый способ удаления мог бы продолжаться неопределенно долго, то животное не заболело и не умерло бы. Но скоро слизистая кишечника, раздражаемая непрестанным контактом с аммиачными солями, подвергается болезненным изменениям; с другой стороны, мочевина, пока она выделялась через кишечник, не накоплялась в крови; факт этот был замечен гг. Прево и Дюма, которым, однако, не удалось его объяснить. Но в более поздний период, когда слизистая кишок отказывается продолжать эту чуждую ей функцию, мочевина остается в крови, и животное умирает при явлениях комы или конвульсий.

Когда остановка секреции мочи происходит от перевязки почечных артерий, то это состояние может иногда быть изменено снятием лигатуры. То же самое произошло бы с человеком, если бы имелось препятствие прохождению мочи и если бы его можно было устранить. Но в тех случаях, когда были удалены обе почки, неизменно наступала смерть; расстройство функций организма было постоянным завершением ряда болезненных явлений.

Болезнь, которую мы искусственно вызвали посредством удаления обеих почек, есть следствие прекращения важной функции, но существуют другие заболевания, причины которых внешние; заразные болезни относятся к этому классу. Влияние заражения было экспериментально доказано, например, для перипневмонии рогатого скота; допуская сообщение между двумя хлевами, из которых в одном находились здоровые животные, в другом — больные, можно было наблюдать последовательное развитие многих случаев заболевания перипневмонией во втором хлеву, заключавшем здоровых животных.

Мы можем также вызвать в организме внутренние изменения, которые становятся источником настоящих болезней. Мы имеем экспериментальное доказательство этому. Действительно, мы знаем, что если удаляют у животного одновременно обе почки, то оно должно умереть, а если удовлетвориться удалением одной почки, то оно продолжает жить. Сохраненный орган гипертрофируется и выполняет одновременно и свои собственные функции, и функции однородного с ним органа. В этом легко убедиться, вскрывая животное через несколько времени после опыта. Но если вместо того, чтобы удалить почки, ограничиваются лишь перерезкой нервов, то животное все же вскоре умирает. В течение первых дней после операции обнаруживается альбуминурия, вскоре затем почка изменяется и совершенно разрушается. Продукты этого изменения действуют, в конце концов, на организм как септические яды. Таково, по нашему мнению, естественное объяснение этого, по видимости, странного факта*.

Мне думается, господа, что я вам доказал сформулированное мною вначале положение, что мы не только достигли того, что вызываем у животных болезненные симптомы искусственными средствами, но и развиваем у них ряды симптомов, т. е. настоящие болезни, со всей совокупностью их последствий.

Рассматриваемая с этой точки зрения патология объединяет в себе все средства физиологии и клинического наблюдения, которое показывает нам процесс развития болезни.

После опубликования этих лекций было доказано, что ни мочевина, ни углекислый аммоний, ни различные продукты мочи не достаточны для того, чтобы объяснить все явления уремии. Можно ли объяснить эти факты септическим отравлением, которое вызывается изменением самой почки? Второй опыт как будто подтверждает этот взгляд. В конце концов, очевидно, что, несмотря на важность и интерес исследований, посвященных этому вопросу, окончательное решение проблемы еще не найдено.