Художник и тиран

Между всесильным генсеком ВКП (б) и талантливейшим русским писателем возникают очень сложные отношения: Булгаков не подвергся репрессиям, подобно другим инакомыслящим (как О. Мандельштам, Б. Пильняк, П. Васильев и др.), однако ему и не дается возможность печатать свои книги и ставить свои пьесы. Правда, Сталин в разговоре с руководством Художественного театра в начале 1932 г. одобрительно отозвался о пьесе «Дни Турбиных», которую он смотрел около двадцати раз, после чего ее постановка была немедленно возобновлена. Это не случайно совпало с ликвидацией Ассоциации пролетарских писателей, претендовавших на роль гегемона в советской литературе (постановление ЦК ВКП (б) «О перестройке литературно-художественных организаций»). После этого умолкли наиболее оголтелые критики Булгакова и других «попутчиков» (термин, изобретенный Л. Троцким). Сами «попутчики», которые составляли большинство и наиболее талантливую часть литературы, выводятся в результате из унизительного положения идеологически неполноценных художников. Булгаков таким образом находит себе отдушину, казалось бы, в наглухо закрытой для него литературной деятельности. Он увлеченно работает над инсценировками романа Толстого «Война и мир» и «Мертвыми душами» Гоголя (премьера ее состоялась в Художественном театре 28 ноября 1932 г.) и заканчивает тогда же для театра-студии Ю. Завадского пьесу по мотивам Мольера «Полоумный Журден». Великий французский комедиограф, его бурная жизнь, его гениальное творчество в условиях «просвещенной монархии» короля-солнца Людовика XIV захватывают его. Еще раньше, в 1929—1930 гг., Булгаков создает пьесу «Кабала святош (Мольер)», где историзм сочетается со злободневностью, веселый бурлеск соседствует с трагедией одиночки-творца и явно прорисовывается тема: художник и тиран.