Подготовка к новой мировой войне

Поражение Германии, самоубийство первой жены, осуждение учёного английскими, американскими и французскими коллегами привели Габера к тяжелой депрессии; кроме того, у него развился сахарный диабет. Несмотря на это, он провел реорганизацию Института кайзера Вильгельма в Берлине в условиях жестких ограничений, характерных для послевоенной Германии.

В 1919 году Германия начинает секретную программу по разработке и производству химического оружия под руководством Фрица Габера. Чтобы избежать инспекции, учреждённой Версальским договором, работы над программой переводятся в третьи страны, в том числе и в Советский Союз. 16 апреля 1922 г. во время Генуэзской конференции в городе Рапалло (Италия) был заключён Рапалльский договор между РСФСР и Веймарской республикой. Он означал срыв международной дипломатической изоляции большевистской диктатуры России. Договор предусматривал немедленное восстановление в полном объёме дипломатических отношений между РСФСР и Германией. Стороны взаимно отказывались от претензий на возмещение военных расходов и невоенных убытков и договаривались о порядке урегулирования имеющихся разногласий. Обе стороны признали принцип наибольшего благоприятствования в качестве основы их правовых и экономических отношений, обязывались содействовать развитию их торгово-экономических связей. Договор так же включал в себя и секретную статью о сотрудничестве в развитии военной технологии.

В январе 1923 года уполномоченные представители Советской России появились в Берлине, чтобы сделать значительный заказ на компоненты вооружений и попросить финансовую помощь от Германии. Россия дала согласие на строительство заводов для производства запрещённого вооружения и испытаний запрещённых вооружений на своей территории. Сразу же после Берлинской встречи, глава армейского артиллерийского департмента, Отто Хассе, вызвал к себе Фрица Габера и спросил какова вероятность размещения предприятий по производству химического оружия в России и кто бы мог возглавить этот проект.

Габер предложил Дитриха Столценберга. В дальнейшем в своей автобиографии, написанной в 1946 году, Владимир Ипатьев, занимающий в то время должность заведующего Химическим управлением, а также председателя Научно-технического отдела (НТО), отмечает, что химическое оружие в Советском Союзе вряд ли бы когда ни будь производилось без активной помощи Столценберга.

Вскоре в Москве было подписано тайное соглашение о строительстве фабрики по производству смертельных газов. В специальных инструкциях, написанных Львом Троцким и Михаилом Калининым, было отмечено, что газовое оружие, произведённое на этой фабрике, будет поставляться на равных условиях, как в красную армию, так и в немецкую армию, в обход Версальского договора. Место для строительства этой фабрики было выбрано в Самаре, строительство началось немедленно. К 1926 году планировались ввести цеха по производству горчичного газа, фoзгена и хлорина. За заслуги в развитии газового оружия в России, в 1932 году Габер становится почётным членом Академии наук СССР. Было ясно, что до начала производства газового оружия в СССР пройдёт нескольких лет, a германская армия хотела иметь его немедленно.

Тогда, по совету Габера, линии по производству химического оружия, демонтажа которых требовали Англия и Франция, были переоборудованы на производство химических дизенфицирующих средств, что не было запрещено Версальским договором. Необходимые исследования и разработки были представлены Габером и его институтом. Среди веществ разработанных в те дни Габеровским институтом является и ставший впоследствии печально известный газ Циклон-Б.

Циклон Б" (нем. Zyklon B) — название товарного продукта химической промышленности Германии, использовавшегося для массового уничтожения людей в газовых камерах лагерей смерти. В период после первой мировой войны широко использовался в Германии в качестве инсектицида. Во время второй Мировой Войны Циклон Б" требовался армии Третьего рейха и концентрационным лагерям для дезинфекционных мероприятий. Свыше 95% «Циклона Б», поставлявшегося в лагеря, действительно применялось для уничтожения клопов как переносчиков болезней[2].

«Циклон Б» представляет собой адсорбент (сначала диатомитовая земля, позже использовались высокопористые гипсовые гранулы), насыщенный синильной кислотой. В состав также входит 5% предупреждающего ароматизатора (метиловый эфир бромуксусной кислоты), поскольку сама синильная кислота имеет слабый запах и стабилизатор. Согласно данным фирмы-изготовителя, гранулы при комнатной температуре выделяют газ в течение двух часов; при более низкой — дольше. «Циклон Б» до сих пор производится в Чехии, в городе Колине, под торговой маркой «Uragan D2"[5].

Нацистские учёные быстро выяснили что в процентном отношении минимальной части поставлявшегося в лагеря «Циклона Б» будет хватать для массового уничтожения людей, так как для умерщвления теплокровных форм жизни достаточна значительно меньшая дозировка (1/22 дозировки для беспозвоночных). На процессе против управляющего фирмой Degesch, производившей «Циклон Б», было подсчитано, что 4 килограммов «Циклона Б» было достаточно для умертвления 1000 человек.

Впервые для массового уничтожения людей «Циклон Б» был применён в сентябре 1941 г. В лагере Освенцим по инициативе первого заместителя коменданта лагеря Карла Фрицша, для уничтожения 900 советских военнопленных. Комендант лагеря Рудольф Гёсс одобрил инициативу Фрицша, и впоследствии именно в Освенциме этот газ применялся для убийства людей в газовых камерах. С 10 декабря 1941 г. в администрацию 8 концлагерей поступило распоряжение о проведении комиссиями врачей СС проверок и отбора заключенных, и умерщвлении газом всех заключённых, болевших больше 4 недель. Для умерщвления стал применяться газ «Циклон Б». В дальнейшем он широко применялся для уничтожения евреев.

Начиная с 1926 года Габера постепенно отстраняют от активного участия в секретной программе по химическому вооружению. В июне 1929 года Габер подаёт жалобу в министерство обороны, что его больше не привлекают к работе над разработкой химического оружия. С того же 1926 года даёт трещину и его личная жизнь. В 1927 году он разводится со второй женой Шарлотой, нa которой он женился 10 лет назад. В их браке родились двое детей, Людвиг и Ева[2].

В 1933 г., после прихода к власти Гитлера, положение Габера стало опасным, поскольку он был евреем (не по вероисповеданию, а по происхождению). Одним из первых действий нацистского правительства было издание законов гражданского кодекса, не позволяющих евреям состоять на службе в академических и правительственных учреждениях. Так как Габер находился на германской службе во время первой мировой войны, для него было сделано исключение, но 7 апреля этого же года ему пришлось уволить из своего штата 12 евреев. Габер сильно переживал увольнение своих коллег из-за национальной принадлежности и, после того, как смог устроить их всех на работу за границей, сам послал письмо с заявлением об отставке в министерство искусства, науки и народного образования. «За более чем 40-летнюю службу я подбирал своих сотрудников по их интеллектуальному развитию и характеру, а не на основании происхождения их бабушек, — писал он, — и я не желаю в последние годы моей жизни изменять этому принципу». Его отставка была принята 30 апреля 1933 года.

Бежав от нацистов в Англию, Габер работал в течение четырех месяцев со своим бывшим помощником Уильямом Поупом в Кембриджском университете. Затем химик и будущий первый президент Израиля Хаим Вейцман предложил Габерy работать в палестинском исследовательском институте Даниэля Сиффа в Реховоте (позднее переименованный в Институт Вейцмана). Нo тяжёлая английская зима резко ухудшила здоровье Габерa. Он перенес сердечный приступ, поправился и выехал по приглашению в январе 1934 г.

Oн умер в возрасте 65 лет, 29 января 1934 года, во время остановки на отдых в Базеле (Швейцария). Согласно его завещанию, его прах был захоронен вместе с прахом его первой жены Клары в Базеле. Согласно его завещанию, вся его огромная библиотека была передана в институт Даниэля Сиффа в Реховоте[2].

Компания БАСФ (позднее концерн «Имперское общество по производству красителей») в то время господствовала на внутреннем рынке соединений азота. После того как были удовлетворены потребности в азоте для мирных целей, акционеры «Имперского общества» стали рассматривать подготовку к новой мировой войне как чрезвычайно выгодное мероприятие для вкладывания капитала. В этот период концерн увеличил производство азотных соединений в Германии таким образом, что в 1939; 1940 гг. оно составило 1 миллион тонн — почти треть мировой продукции. Мы знаем, однако, что никакие экономические приготовления не смогли предотвратить поражения германского империализма[11].

В то время как у Боша не сложилось с американцами, Гитлер начнет превращать автомобилизацию всей страны чуть ли не в национальную идею: скоростные дороги — автобаны, народный автомобиль — «Фольксваген», свой «лейнабензин» и своя резина из бунакаучука (от слов «бутадиен» и «натрий» — необходимых компонентов для его синтеза). Топливо из угля получалось намного дороже, чем из нефти. Однако было ясно: грядет «война моторов», и любой ценой нужен свой бензин. После выборов в рейхстаг 1932 года группа промышленников и банкиров поддержала Гитлера. В нее входил и Бош, только не Карл, а его дядя Роберт. Карлу нужны были деловые контакты с властью, позже он через коммерческого директора ИГ барона Георга Шницлера направил в поддержку Гитлера 400 тысяч марок. В свою очередь, в декабре 1933 года сам фюрер утвердит соглашение с ИГ, по которому годовой выпуск синтетического топлива в Лёйне к 1937 году должен быть доведен до 300—350 тысяч тонн при полной гарантии протекционистских мер.

Гитлер пожелал встретиться с Бошем и внимательно выслушал его. Когда же Бош, воспользовавшись, случаем, заговорил о том, что государственный антисемитизм наносит вред научно-техническому потенциалу Германии, фюрер грубо его оборвал, почти впал в невменяемость и вызвал помощника: мол, посетитель собрался уйти и его надо проводить. Случай Гитлеру запомнился: на одной из встреч с промышленниками он сделал так, чтобы выступление Боша не состоялось.

Бош не стал или уже не мог скрывать своих либеральных взглядов и неприязни к нацизму. Об этом знали и в гестапо. В конце января 1935 года стараниями Макса фон Лауэ и Макса Планка в годовщине смерти Габера был устроен вечер его памяти. Габер, как известно, из-за еврейского происхождения вынужден был покинуть фатерланд, потеряв здесь все. Вечер был вызовом нацистам, за всем следили сыщики. Когда Габер был еще жив, Бош в письме предлагал ему помощь, а теперь он не только присутствовал лично, но и организовал поездку большой группы старых работников БАСФ из Людвигсхафена в Далем через всю Германию. Такой человек не мог оставаться во главе концерна, в том же году при удобном случае его перевели просто в члены совета директоров ИГ. Бош еще больше стал стремиться к уединению. Много времени проводил на своей вилле, но прежние увлечения, за исключением алкоголя, по-видимому, уже не доставляли радости. Нацисты не были всесильны. Через два 3ода Боша выбрали председателем Общества кайзера Вильгельма — этот пост освободился после ухода Планка в отставку. В мае 1939 года его попросили выступить на приеме в Мюнхенском национальном музее. Близким он сказал, что не может и откажется, сославшись на болезнь. И все же Бош появился в музее. Он был нетрезв и принялся сбивчиво говорить в защиту свободы и независимости науки, Гитлера упомянул один раз, и то в неподобающем тоне. Нацисты вскакивали и с руганью покидали зал. Бош не был арестован, но этот случай еще больше усугубил его изоляцию. Он поддерживал связь лишь с Краухом, который, оставаясь в правлении ИГ, стал теперь помощником Геринга. (По приговору Нюрнбергского трибунала над руководителями «ИГ ФарбениндСстри» в 1948 году Краух получил шесть лет заключения.) Бош чувствовал приближение не только своей кончины, но и конца всему, что ему было дорого. После вторжения фашистов в Данию и Норвегию Бош сказал сыну, сидящему у его кровати: «Поначалу у него (Гитлера) все пойдет гладко. Франция и, возможно, даже Англия будут оккупированы. Но затем он принесет самую большую беду, напав на Россию. Это будет сходить с рук некоторое время. Но потом я вижу что-то ужасное. Все будет абсолютно черным. Небо полно самолетов. Они разрушат всю Германию, ее города, ее фабрики, и в том числе ИГ». Бош скончался за две недели до вторжения фашистов во Францию, 26 апреля 1940 года[1].