Определение сущности языка

В. Гумбольдт дает несколько определений языка. Он полагает, что языкознание не решит ни одного вопроса, если оно не поднимется до понимания языка как деятельности духа. Поэтому Гумбольдт постоянно апеллирует к «духу народа», под которым он понимает комплекс интеллектуальных ценностей и всю совокупность культуры народа, его духовное своеобразие. «Язык, — говорит он, — представляет собой беспрерывную деятельность духа, стремящуюся превратить артикулированный звук в выражение мысли». Форма языка при этом рассматривается как нечто «постоянное и единообразное в этой деятельности духа». «Дух народа» и язык его настолько взаимосвязаны, что, если существует одно, другое можно вывести из него. Эта связь нашла свое выражение в знаменитой формуле Гумбольдта: «Язык есть как бы внешнее проявление духа народа; его язык есть его дух, и его дух есть его язык — трудно себе представить что-либо более тождественное». Психический склад народа, его образ мыслей, философия, наука, искусство и литература, т. е. все, что входит в понятие «дух народа», определяет мировоззрение этого народа, которое находит отражение в языке. Язык является своеобразным «промежуточным миром», находящимся между народом и окружающим его объективным миром.

В работе «О сравнительном изучении языков применительно к различным эпохам их развития» Гумбольдт приходит к выводу, что «в языке нет ничего единичного, каждый отдельный его элемент проявляет себя лишь как часть целого». язык рассматривается как целостность, как система: «Язык можно сравнить с широкою тканью, в которой каждая нить более или менее заметно переплетена со всеми другими. Пользуясь языком в каком бы то ни было отношении, человек всегда касается только одной части этой великой ткани, но всегда поступает при этом так, как будто бы в ту же минуту он имел перед глазами все, с чем часть эта состоит в неизбежной связи и во внутренней гармонии». [Березин, 1984, с. 42]. Гумбольдт создал также знаковую теорию языка. он отмечал, что язык есть одновременно и отражение, и знак. Слово — знак отдельного понятия, но нельзя себе представить, чтобы создание языка началось с обозначения словами предметов внешнего мира. Для того чтобы слово стало словом, оно не просто должно быть облечено в звуковую оболочку, а должно представлять собой единство звука и понятия. Слово не определяет своим звуковым обликом свойства предмета, оно является не эквивалентом чувственно воспринимаемого предмета, а его пониманием. Таким образом, слово как элемент языка мотивировано тем характерным признаком предмета, который лег в основу его наименования и был закреплен языковой практикой. Гумбольдт различает язык и речь. рассматривая живые языки, он приходит к выводу, что все люди говорят, как бы одним языком и в то же время у каждого человека свой язык, и выдвигает тезис о необходимости изучения живой разговорной речи и речи отдельного индивидуума. И наконец, под формой языка Гумбольдт рассматривает совокупность всех языковых элементов как в индивидуальном их употреблении, так и в общественно закрепленном использовании языка. В его учении придавалось большое значение изучению формы языка, так как она позволяет установить, каким путем выражается мировоззрение народа, и отличить один язык от другого. Однако, Гумбольдт считает, что нам не дано познать форму языка во всей ее совокупности, а потому и описание языка не может быть абсолютно полным. Он утверждает, что язык является формой, и ничем больше. Отсюда очевидно, что под формой языка разумеется не только так называемая грамматическая форма. Различие между грамматикой и лексикой имеет лишь практическое значение для изучения языков, но не устанавливает ни границ, ни правил для познания языка. Понятие формы языка выходит далеко за пределы правил словосочетания и даже словообразования (Гумбольдт считает возможным применить понятие формы к корням и основам). Таким образом, под формой языка понимается язык в целом, включая грамматические способы выражения, фонетику и лексику. «Форме противостоит, конечно, материя», и на основе своих суждений Гумбольдт приходит к заключению: «В абсолютном смысле в языке не может быть материи без формы». Деятельность языка всегда протекает в определенной форме, и если ее отнять, останется неорганизованная, хаотичная груда материи, поэтому «понятие языка существует и исчезает вместе с понятием формы, ибо язык есть форма и ничего кроме формы» [В. Гумбольдт, 1985, с. 84]. Ведь даже то, что в языке «в одном отношении считается материей, в другом отношении оказывается формой». Заимствуя чужие слова, язык может трактовать их как материю, но материей они будут лишь по отношению к данному (заимствующему) языку, а не сами по себе. Гумбольдт не раз подчеркивает важность понятия формы как основы для описания языков. Ведь «по разрозненным элементам нельзя познать то, что есть высшего и тончайшего в языке… Расчленение языка на слова и правила — это лишь мертвый продукт научного анализа». [В. Гумбольдт, 1985, с. 70]. Понятие формы, как считает Гумбольдт, открывает исследователю путь к постижению тайн языка, к выяснению его сущности. Пренебрегая этим путем, он непременно проглядит множество моментов, и они останутся неизученными. Без объяснения останется масса фактов, и, наконец, «отдельные факты будут представляться изолированными там, где в действительности их соединяет живая связь. Частности должны включаться в понятие формы языков не в виде изолированных фактов, а «лишь постольку, поскольку в них вскрывается единый способ образования языка». Как же можно постичь эту самую форму языков, каким путем пойти в ее изучение? — Ее можно постичь и уловить только в связной речи, изучая язык как всю совокупность актов речевой деятельности. Ведь форма языка — это синтез отдельных элементов в «их духовном единстве» .