Морально-интенциональный подход. 
Морально-этические проблемы "статуса эмбриона"

Морально-интенциональный подход к проблеме статуса эмбриона разработан и предлагается в качестве авторской позиции кафедры биомедицинской этики РГМУ.

Исходным тезисом данного подхода является признание того факта, что любое моральное отношение предполагает наличие, по крайней мере, двух субъектов, для того, чтобы это отношение могло состояться (S+S).

Первый субъект морального отношения — это тот человек, кто относится к кому-то. Второй субъект — это тот человек, к кому кто-то относится. Например, моральное отношение благодарности, безусловно, предполагает того, кто испытывает чувство благодарности и того, к кому относится эта благодарность. Или, например, такое моральное отношение, как ненависть, опять же не может быть бессубъектной. Как правило кто-то ненавидит кого-то. Да и любовь — это отношение, предполагающее того, кто любит и того, на кого это чувство направлено.

Моральное отношение, в отличие от каких-либо отношений другого рода, например, производственных, как правило, всегда эмоционально окрашено, имеет четкую направленность, напряженность, намеренность, устремленность.

Персидский поэт X века Абур Шукур писал:

" Порой мучительней недуга Пронзающие нам сердца Стон матери и слезы друга И горечь в речи мудреца". (Истины. Изречения персидского и таджикского народов, их поэтов и мудрецов. Изд-во Наука. М. 1968, с. 103).

Именно эта эмоциональная и целевая направленность к другому человеку, как субъекту или цели нашего отношения, уточняется и обозначается нами понятием «интециональность» (от английского intention — намерение, стремление, цель).

В контексте обсуждаемой проблемы статуса эмбриона, понятия «мать» и «отец» уникальны тем, что представляют собой понятия, содержащие морально-интенциональное содержание. Каждое из этих понятий предполагает наличие ребенка, существа, родителями которого они являются. «Мать» чья? «Отец» кого? Понятия «ребенок», «дитя», также морально-интенциональны, ибо предполагают, включают наличие родителей, их зачавших и родивших. Само русское слово «беременность» уходит своими корнями в древние слова «бремя», «беру», в которых сохраняется значение «нести» и «сохранять». Смысл этих слов раскрывается в дополнении — «кого», «чего» нести и сохранять. (М. Фасмер. Этимологический словарь русского языка в 4-х томах. Т. 1, М. 1986, с. 155). Неудивительно, что в «Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин» ГА ООН 1979 г. (ст. 5) утверждается «понимание материнства как социальной функции и признание общей ответственности мужчин и женщин за воспитание и развитие своих детей…» При этом, «во всех случаях интересы детей являются преобладающими» (Международные акты о правах человека. Сборник документов. М. 1999, с. 247.).

В связи с вышесказанным вызывает сомнение принцип либеральной идеологии, на котором базируется аргументация оправдания абортов. Это так называемое «право женщины распоряжаться своим телом». Во-первых, необходимо отметить, что ни один из документов международного права, который непосредственно касается проблемы прав человека — ни «Декларация прав человека и гражданина» 1789 г., ни «Всеобщая декларация прав человека» 1948 г., ни «Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах» 1966 г., ни «Международный пакт о гражданских и политических правах» 1966 г., ни «Конвенция о защите прав человека и основных свобод» Совета Европы, 1950 г., ни один правовой или официальный этический документ не содержит и не упоминает даже близкого к данному «праву» положения.

И это не случайно. «Право женщины распоряжаться своим телом» можно отнести к категории так называемых «беспредельных прав». К этим «беспредельным правам» относятся — право человека на убийство другого человека, права на воровство, на ложь, на насилие и так далее. Беспредельное право — это право человека, не признающего для себя никаких ограничений, в том числе и, прежде всего не признающее права другого человека. В нашем случае не признание права ребенка на жизнь. Кстати, право на жизнь во всех перечисленных международных документах рассматривается как основное, первое, фундаментальное право. Так, статья 3 «Всеобщей декларации прав человека» 1948 г., утверждает: «Каждый человек имеет право на жизнь, на свободу и на личную неприкосновенность» (Международные акты о правах человека. Сборник документов. М., 1999, с. 40). «Конвенция о правах ребенка» ГА ООН, 1989 г. в статье 1 утверждается, что «ребенком является каждое человеческое существо до достижении 19 летнего возраста» .

(Международные акты о правах человека. Сборник документов., М., — 1999, с. 307). В известной Американской конвенции о правах человека 1969 г. (Конвенция вступила в силу в 1978 г.) в статье 4, пункте 1 говорится: «Каждый человек имеет право на уважение его жизни. Это право защищается законом (и, как правило) с момента зачатия. Никто не может быть произвольно лишен жизни» (Международные акты о правах человека. Сборник документов. М. 1999, с. 721.).

Признание «права женщины распоряжаться своим телом» весьма сомнительно не только по юридическим, и по медицинским критериям. Искусственное прерывание беременности — это не терапевтическая, т. е. целебная, излечивающая от болезни процедура. Искусственное прерывание беременности — это «распоряжение своим телом», которое весьма трудно отличить от членовредительства. Перечень медицинских осложнений, следующих после подобного «распоряжения» велик, вплоть до смертельных исходов. Например, в психиатрии известно, что стремление пациента распоряжаться своим телом, вплоть до нанесения себе повреждений, увечий, проведение над собой калечащих и болезненных процедур, может рассматриваться как разновидность расстройства личности, как синдром психопатоподобной шизофрении.

Несостоятельность лозунга о «правах женщины распоряжаться своим телом» имеет свои строгие научные биомедицинские, медико-генетические основания. Новое человеческое существо, растущее в теле женщины, не является ее телом. Этот организм отличается от ее тела, по всему спектру биохимических, биофизиологических параметров. Во-первых, он в половине случаев беременностей является существом другого — мужского — пола. Во-вторых, эти тела матери и ребенка могут иметь разные биохимические показатели крови. В-третьих, геном зачатого существа всегда уникален и отличен от генома женщины. Зачатое существо представляет собой индивидуальный на генетическом уровне субъект, которого никогда ранее в мире не существовало, и которого никогда в будущем не будет существовать. В-четвертых, субъект бремени может существенно обременять женщину, вплоть до явных ощущений принципиальных изменений своего физического состояния в широком диапазоне проявлений этого изменения — от прекращения менструального цикла до различных форм токсикоза, сопровождающихся изнуряющей рвотой.

Жизнь любого человеческого существа завит от окружающей его среды и пищи. Жизнь развивающегося ребенка зависит от среды и пищи, которые обеспечивает ему вынашивающая его мать. Во всех других отношениях — это полностью отличное от матери, уникальное существо. Или, другими словами, уникальный биофизиологический субъект. Данный факт — это «биологическое» основание моральной субъектности человеческого эмбриона. Выявленное нами «биологическое» основание моральной субъектности человеческого эмбриона достаточно, но не необходимо для констатации морального статуса начавшейся человеческой жизни. Необходимое основание и моральный признак начавшейся человеческой жизни — уникально прост. Это факт того, что Вы слушаете нашу лекцию, это сама реальность нашего обсуждения этого вопроса. Сами факты обсуждения, факты принятия решения о сохранении жизни или лишения жизни существа, говорят о том, что это существо — реальное действующее лицо морального отношения и действия. И от нашего морального к нему отношения — любви, милосердия, справедливости — зависит быть или не быть его жизни, зависит то, сохраним ли мы его в качестве субъекта нашего к нему морального отношения, или уничтожим его, или, точнее, дадим, предоставим «право» его уничтожить, т. е. преступить моральную заповедь «не убий». Или совершим действие, которое, словам христианского богослова св. Иоанна Златоустого, «хуже убийства». Действие, которое оценивается как-то, что «хуже убийства» — это нарушение моральной заповеди любви — любви матери к своему ребенку. Вряд, кто в состоянии подвергнуть сомнению то, что любовь это моральное чувство, характеризующее отношение между людьми. Вряд ли можно сомневаться в том, что моральное отношение предполагает наличие, по крайней мере, двух субъектов, для того, чтобы моральное отношение могло состояться. По этому основанию, вряд ли разумно отрицать то, что зачатый плод, судьбу которого мы здесь и сейчас решаем, является реальным моральным действующим лицом нашего нравственного к нему отношения и действия. Однако необходимо отметить одну особенность морального статуса человеческого эмбриона, которая отличает его от морального статуса взрослого человека. Эта особенность — беззащитность формирующейся жизни. Она не может ответить на насилие, она не может сопротивляться несправедливым решениям, она не может остановить преступление. Однако именно эта особенность начальной стадии человеческой жизни, повышает меру нашей моральной ответственности за нее. Чем беззащитней существо, тем более оно нуждается в защите.

Итак, морально-интенциональный подход к проблеме статуса эмбриона, выявил то, что эмбрион человека является реальным субъектом моральной рефлексии. Как таковой, он может быть подвергнут моральному или аморальному действию и, следовательно, его включенность в моральные отношения и его статус морального субъекта не может вызывать сомнение.