Этнонациональная идентичность как основная тенденция формирования и развития русскоязычной поэзии Калмыкии

Становление русскоязычной литературы Калмыкии в 1920;1930 гг

Русскоязычное творчество национальных писателей — одна из актуальных проблем современного литературоведения. Это вполне объективная, правомерная реальность, учитывая специфическую языковую ситуацию, продолжительное контактирование калмыцкой и русской языковых систем в Калмыкии. При этом предпочтение в настоящее время отдается русскому языку, которым многие калмыки, преимущественно среднего и младшего возраста, владеют значительно лучше, чем калмыцким. Более того, в настоящее время практически отсутствуют представители этноса, владеющие исключительно национальным языком. Причин, объясняющих сложное положение калмыцкого языка и важную общественную функцию русского языка, несколько. Сложившуюся дисгармонию исследователи объясняют «невостребованностью калмыцкого языка социальной средой, условиями реальной жизни, отсутствием мотивации у носителей общения на родном языке…» [Намруева 2008: 46]. При этом отмечается, что «носители калмыцкого языка в силу объективных и субъективных причин уже не испытывают потребность продолжать традицию общения на калмыцком языке, вполне удовлетворяясь русским языком, который обслуживает все коммуникативные потребности» [Намруева 2008: 46].

Относительно сложившейся ситуации, исследователь Л. Б. Четырова отмечает, что «мы имеем дело с новым этническим феноменом — сохранением этноса в условиях, когда его представители не являются в полной мере носителями родного языка» [Четырова 2002: 67]. В качестве этнодифференцирующих характеристик могут выступить самые разные признаки, определяющие стабильность идентичности. Помимо языка, сюда входит «историческое наследие народа, в котором неизменно присутствуют два постоянных фактора» [Бичеев 2003: 3]. Как отмечает калмыцкий исследователь Б. А. Бичеев, первый из них это, прежде всего это «историческая память, обращенная к прошлому и традиция, мера и природа изменений которой зависит от состояния сохранности того комплекса коллективной идентичности, который включает в себя как реальные, так и мифологические события своего исторического прошлого» [Бичеев 2003: 3]. Характерным признаком традиционной культуры, как пишет исследователь, является ее косвенная и прямая связь с повседневной жизнью народа. Сюда входят и представления о родной земле, миф об общих предках, национальный характер, мировоззренческие обрядовые традиции, народное и профессиональное искусство. Самая же главная черта традиционной культуры, считает Четырова, связана с буддийским культурным комплексом. Этого же мнения придерживается Б. А. Бичеев, полагая, что именно «приверженность к буддизму сыграла огромную, если не сказать, решающую роль в сохранении ойратами своей этнической особенности» [Бичеев 2003: 5], национальной идентичности. Буддизм для ойратов представляет собой «феномен более широкий, чем просто как система верований. Он выступает своего рода социорегулятором, нормативно регламентируя духовную и поведенческую сферу деятельности» [Бичеев 2003: 62].

Языковая ситуация Республики Калмыкия, связанная с русскоязычием, не могла не повлиять на развитие литературного процесса в целом. Вместе с тем в современном литературоведении в силу целого ряда объективных причин остаются неразрешенными проблемы, связанные с рассматриваемым явлением. По справедливому утверждению поэта и одновременно исследователя Р. М. Ханиновой, явление русскоязычного творчества находится вне периферии внимания калмыковедения в силу разных следующих причин. «Во-первых, в советское время национальная литература, как правило, определялась принадлежностью авторов к родному языку, созданием произведений на языке титульных наций. Во-вторых, во многом равнодушное отношение к русскоязычным писателям различных республик было продиктовано отчасти и национальной политикой в области литературы и искусства, призванной демонстрировать достижения многонациональной России, отсюда и пресловутые „генералы от литературы“ малых и больших республик СССР, избирательно представлявшие „ум, честь и совесть“ народов. В-третьих, традиционно приоритетным было изучение национальной классики, литературных „маршалов“, „генералов“ и „полковников“, „секретарской“ литературы. Наконец, русскоязычная литература в республиках представлялась иным литературоведам и критикам чем-то вторичным, вненациональным, немощным в силу незнания или недостаточного владения родным языком ее авторами. При этом игнорировалась аксиома, что дух, душа народа могут отражаться и средствами иного, неродного языка» [Ханинова 2012: 3].

Между тем русскоязычное творчество — вполне закономерное, объективное явление, одной из главнейших характеристик которого является «коммуникативный аспект» [Подобрий 2009: 82]. Он заключает в себе плодотворное творческое взаимодействие, взаимовлияние, диалог национальных культур и литератур. «Ни одна литература не может существовать в одноязычном континууме, она живет и развивается только при наличии возможности перевода на другие языки или возможности писать на другом языке…» [Бурыкин 2010: 711]. «Обращение к подобному диалогу разных национальных культур в рамках русского языка и литературной традиции ведет не к „порабощению“ одной культуры другой, а к их „сотрудничеству“, коммуникации между собой и читателями разных национальностей» [Подобрий 2009: 82].

Традиция русскоязычного художественного творчества в Калмыкии берет начало в 1920;1930;е гг., когда закладывались основы многонационального литературного развития и в силу исторической необходимости на этапе становления находилось русско-калмыцкое двуязычие, возникшее и прочно впоследствии вошедшее в культурную жизнь калмыцкого народа.

Периоды, взятые для изучения развития калмыцкой русскоязычной литературы, условно распадаются на три отрезка: 1920;1930;е гг., 1957?1980;е гг. и 1990 гг. — 1990? е гг. — I-ое десятилетие XXI в. и обусловлены всем общественным развитием республики и эволюцией эстетических идеалов калмыцкого этноса. По сути, они являются зеркальной проекцией этапов социально-исторического процесса в калмыцком национальном сообществе. Так, формирование и развитие калмыцкой русскоязычной художественной литературы во время первого этапа (1920?1930), в эпоху строительства советской власти, полностью отражает как историко-социальный, нравственный опыт калмыцкого народа, так и социолингвистическое развитие общества того времени, связанное с общественной функцией русского языка и его прочным вхождением в культурную жизнь калмыцкого народа.

Несмотря на то, что создавались все необходимые условия для развития калмыцкого литературного языка и национальной культуры: издавалась учебная литература, сборники статей по методике преподавания калмыцкого языка, велась подготовка кадров для преподавания родного языка и литературы, переводились на родной язык общественно-политические материалы, учебно-педагогическая, медицинская и художественная литературы, — русский язык становился языком межнационального общения и активно распространялся среди калмыков. Постепенное усиление его позиций именно в 1920;е гг. было обусловлено социалистическим укладом жизни, диктовалось просветительскими, общественными преобразованиями, а также «наступлением на неграмотность, характерным для первых лет Советской власти» [Есенова 2003: 16]. Создавались все условия для изучения русского языка как языка межнационального общения.

Постепенно русский язык стал не только языком межнационального, но и межлитературного общения.

Литература

в это время стала воплощением качественно нового типа эстетической общности, идейного, творческого и организационного единства национальных литератур. Отсюда «всесоюзный, интернациональный характер культуры, представлявший собой небывалую категорию художественного сознания, в котором воплощен интеллектуальный и эстетический потенциал многих наций и народностей» [Гамзатов 2008: 11].

1920;1930;е гг. ХХ столетия в калмыцкой литературе — время первых литературных шагов таких поэтов и писателей, как А. Амур-Санан (1888_1938), Н. Манджиев (1905_1936), С. Каляев (1905_1985), Б. Басангов (1911_1944), А. Сусеев (1905;1995), Х. Сян_Белгин (1909_1980) и др. Все молодые таланты, пришедшие в литературу в этот период своим призванием были обязаны и русским писателям М. Горькому, А. Серафимовичу, Д. Бедному, В. Маяковскому, чьи произведения несли ярко выраженную политическую направленность и затрагивали историко-революционную проблематику. У «собратьев по перу» калмыцкие писатели учились изображению интернационального характера, расширению эстетического мышления и мировоззрения, что подвигало на освоение новых лексических пластов и т. д.

Как свидетельствует хроника литературной жизни Калмыкии, в 1920;1930;е гг. преимущественное внимание в литературе уделяется переводу на калмыцкий язык русской классики. Важную роль в расширении переводческой деятельности сыграл Первый Всесоюзный съезд писателей (1934 г.), впервые объединивший всех писателей страны в одну профессиональную организацию Ї Союз писателей СССР.

Художественная переводная литература в Калмыкии возникла одновременно с профессиональной и стала частью общей национальной литературы. Наряду со своими произведениями, калмыцкие писатели и поэты (Г. Даваев, Х. Сян-Белгин, Л. Инджиев, П. Джидлеев, Г. Даваев и др.) начали публиковать первые переводы, ставшие для них школой мастерства, «существенным подспорьем в формировании реализма в калмыцком искусстве и литературе» [Пюрвеев 2001: 135].

Особенно значимым событием в культурной жизни республики стал перевод четырех песен калмыцкого героического эпоса «Джангар» на русский язык, предпринятый в конце 1930;х гг. С. А. Козиным (первый перевод был сделан А. А. Бобровниковым в 1854 г.). Текст этого перевода был издан в 1940 г. накануне празднования 500-летнего юбилея эпоса и сыграл немалую роль в популяризации калмыцкой культуры.

Первые переводческие опыты калмыцких писателей характеризовались тем, что в текст привносилось много субъективного, редко учитывались стилевые особенности произведения, тем не менее общее значение первых опытов велико. Во-первых, они ознакомили калмыцкого читателя с классическими произведениями художественной литературы других народов; во-вторых, для калмыцких писателей художественный перевод явился своеобразной школой в освоении новых жанров, художественных систем, в совершенствовании писательского мастерства.

Говоря об освоении калмыцкими писателями многонационального, художественного опыта, исследователи замечают, что оно носило поступательный характер. «Отдельные писатели как бы „боялись“, что калмыцкая литература может потерять свое национальное своеобразие. Поэтому, возвращаясь к народно-поэтическим традициям, они замыкались в рамках фольклорной поэтики» [Пюрвеев 2001: 135]. Однако со временем реалистические традиции русской литературы, ее высокая идейность, народность, накопленные приемы мастерства, помогли калмыцкой литературе выйти за пределы эстетики фольклора. Ведущей тенденцией становится «изображение внутреннего мира человека, стремление изобразить жизнь народа с исторической и психологической достоверностью» [Пюрвеев 2001: 136]. При этом решающую роль в формировании и развитии калмыцкой литературы сыграла, разумеется, сама действительность, требовательно стимулирующая, определяющая и направляющая это развитие. Художественно-эстетический опыт мировой и русской литератур дал молодым калмыцким писателям новую направленность в изображении действительности, способствовал формированию собственной реалистической манеры.

Творчество Антона Мудреновича Амур-Санана (1888−1938), известного писателя, публициста, видного общественного деятеля — яркий пример взаимовлияния мировой и русской литератур, обогащение литературы новыми качеством в 1920;е гг. (идеологизация, реалистическое изображение мира и человека, отображение новой общественной действительности). Являясь знаковой фигурой в истории и культуре Калмыкии, он сыграл важную роль в становлении калмыцкой литературы, обозначив совершенно новый этап в ее развитии. С именем писателя связано зарождение калмыцкой русскоязычной прозы, утверждение в ней метода социалистического реализма.

Литературная деятельность А. Амур-Санана начинается с известного романа «Мудрешкин сын» (1925 г.). В 1932 г. Московским товариществом писателей издается повесть калмыцкого писателя «Аранзал», а в 1935 г. Ї повесть «В степи». Роман «Преступление Эренджена» не был закончен и бесследно утерян (возможно, при аресте писателя). Перу Амур-Санана принадлежит и ряд публицистических очерков, посвященный А. С. Пушкину, а также вопросам культуры и нового быта калмыков («В осажденной Калмыкии», «Быт степей»). В 1940 г. Амур-Санан был принят во Всероссийский Союз советских писателей. Кроме того, писатель пробует свои силы и как сценарист. Им написан киносценарий «За скобками рода». По мотивам произведений автора создан ряд кинофильмов: «Князь Церен» (1929), «Безродный». В 1933 г. демонстрировалась кинодрама «Очир». Известнее фильм «Закон степей» (Или «По законам Будды», «Девушка с западной юрты»).

А. Амур-Санан считается основоположником русскоязычного художественного творчества Калмыкии. Все его произведения и роман «Мудрешкин сын», в частности, были написаны на русском языке и потому не были знакомы широкому кругу калмыцких читателей. Огромную роль в становлении А. Амур-Санана как писателя сыграл опыт русской классической литературы, общение с такими мастерами слова как А. Горький, Д. Бедный, А. Сурков и др. Во многом определяющим фактором послужили и годы учебы в университете в Москве, а также государственная и общественная деятельность, связанная со строительством социализма в Калмыкии (активный организатор Советской власти в калмыцкой степи и на Ставрополье, член Ставропольского губисполкома и коммисариата земледелия, заведующий отдела юстиции исполкома Совета депутатов трудового калмыцкого народа, заведующий Калмыцким отделом при Наркомнаце, представителем калмыцкого народа при ВЦИКЕ и т. д.).

Автобиографический роман-хроника «Мудрешкин сын», одно из первых художественных прозаических произведений написанное на русском языке, занимает особое место в калмыцкой литературе. Как отмечают исследователи, Амур-Санан дал яркий образец того, как можно, будучи калмыком, на русском языке создать национально-своеобразное произведение, хорошо принятое всесоюзным читателем. Русский язык явился для писателя тем инструментом, той благодатной почвой, с помощью которой он смог не просто раскрыть свой замысел, но и выйти за пределы ограниченного языковым барьером пространства, сделать книгу достоянием всесоюзной читательской аудитории, увеличив тем самым возможности региональной литературы.

Общеизвестная история создания романа представляет большой интерес не просто как литературный факт, она отражает путь писателя к русскоязычному характеру творчества.

Вначале, как отмечает Т. С. Есенова, он пробовал диктовать воспоминания своей жене К. В. Гавриловой, но остался недоволен результатом, т.к. в тексте не передавалась калмыцкая специфика. В 1922 г., находясь на лечении в Крыму, Амур-Санан продиктовал воспоминания о своей жизни писателю А. Хирьякову (А. Сакмадову), опубликовавшему их в литературной обработке в 1924 г. под названием «Человек, которого зовут Антоном». Книга именовалась «завещанием-автобиографией». Спустя год Амур-Санан, будучи уже здоровым, переработав и дополнив свои воспоминания, переиздает их как полноправный автор в форме романа-хроники под названием «Мудрешкин сын». Это первое крупное прозаическое произведение, написанное на русском языке, стало ярким и убедительным свидетельством растущей художественной зрелости калмыцкой литературы. Писателю требовалось впитать и учесть романный опыт многонациональной советской литературы, в первую очередь — русского советского романа, имеющего богатые традиции.

Жанр романа-хроники, естественно, имел для автора свои преимущества, т.к. позволял наиболее полно и объективно изложить события, рассказать о пережитом, воссоздать картины обветшалого патриархально-феодального калмыцкого общества, показать его приобщение к новой жизни, к «битве за прекрасное будущее». При этом весь исторический материал показан через судьбу одного человека — самого автора, через его позицию и мироощущение. Предметом художественного интереса явились исторические изменения в жизни родного народа, его национальные проблемы, тема народного протеста за свободу личности, против социального неравенства.

Роман «Мудрешкин сын» Ї одно из первых произведений, дошедших до широкого круга читателей. В калмыцкой литературе А. Амур-Санан сыграл важную роль, стал вехой в процессе формирования романа как жанра. Автор сумел передать национальную энциклопедию жизни своего народа широкому кругу читателей, выразить «кровную связь» с ним. Роман стал, как отмечается, одним из ярких проявлений «разомкнутости», расширения сферы национальной художественности [Джамбинова 2003: 7], примером взаимодействия с инонациональной культурой и реалистической литературой.

Картина становления русскоязычного художественного творчества нв калмыцкой литературе не может быть представлена без учета ее развития в условиях эмиграции. Это неисследованный пласт в калмыцком литературном процессе. Яркий представитель литературной диаспоры — Санжи Басанович Балыков (1894−1943). Русскоязычие писателя связано обусловлено его биографией. С. Балыков родился в 1894 г. в Задонской степи Сальского округа Области войска Донского в семье табунщика. Жизнь в казачье-русско-калмыцкой среде позволила ему рано овладеть русским языком. Кроме того, он учился в приходской школе, где хотя и преподавались отдельные предметы на родном языке, в целом обучение велось на русском языке. В 1909 г. Балыков поступил в Великокняжеское высшее училище, по окончании которого получл звание народного учителя.

В 1914 г. в связи с началом гражданской войны С. Балыков поступил в Новочеркасское военное училище. Впоследствии, он участвовал в боевых действиях, получил звание офицера, был награжден Георгиевским крестом, орденом Святой Анны IV степени и орденом Святого Станислава. В 1919 г. вместе со своим полком Балыков был эмигрирован в Турцию. Эмигрантская жизнь началась после отъезда из Турции в Болгарию и другие страны. С 1925 г. писатель работает в редакции калмыцкого журнала «Хонхо», издававшемся на тодо бичиг старокалмыцкой письменности. В 1930;1938 гг. он является соредактором журнала «Ковыльные волны», созданным для калмыцкой диаспоры, проживающей в Европе, сотрудничает в таких эмигрантских изданиях как «Единство и независимость», «Казачий сполох», «Вольное казачество». На страницах этих журналов Балыков публикует свои рассказы, очерки, а также публицистические статьи: «Попытка национального возрождения», «О национальной государственности», «Казачья художественная литература» и др.

Примечательно, что, выбрав русский язык как основной для художественного творчества, Балыков писал и на калмыцком языке. «Будучи билингвиальным, он одинаково легко и свободно писал и по-русски, и по-калмыцки», — подчеркивает профессор А. Борманжинов, «невольно» сравнивая его писателем с В. Набоковым. Что касается литературного творчества, то русскоязычие С. Балыкова не разрушает о нем представление как о калмыцком писателе, а лишь придает многообразие и своеобразие творческой индивидуальности автора.

Несомненно, что С. Балыков не только талантливый писатель, но и разносторонне одаренная личность. Он осуществлял переводы с калмыцкого на русский и с русского на калмыцкий, плодотворно работал в области журналистики, был ярким публицистом, причем писал преимущественно на русском языке.

Как писатель С. Балыков реализовал себя в разных жанрах литературы. К сожалению, многие произведения, созданные как до, так и в период эмиграции, утеряны и потому остается неизвестным, даты написания произведений, их судьбы. Некоторые рукописи, находящиеся в личных архивах родственников писателя, до сих пор не изданы. В Калмыкии, благодаря усилиям народного поэта Е. Буджалова, переизданы лишь две его книги: сборник рассказов «Сильнее власти» (Мюнхен, 1976), повесть «Девичья честь» (Мюнхен, 1983; Элиста, 1993), вызвавшая неподдельный читательский интерес, и сборник рассказов «Воспоминания о Зюнгарском полку» (Прага, 1927, Элиста, 1993), отражающий воспоминания самого писателя (как участника) о событиях гражданской войны 1918;1920 гг.

По мнению литературоведа Р. А. Джамбиновой, в рассказах С. Балыкова этнографические реалии — это только обрамление, национальный мир представлен гораздо глубже — в образе мышления, приметах национального характера, его мировосприятия" [Джамбинова 2003: 232], — отмечает исследователь. «Национальное закодировано в образе его мышления» [Джамбинова 2007: 152−153]. Особенности творческой манеры прозаика определяют такие качества как фактологическая детализация, простой язык, реалистичность, историзм, единение драматизма и обыденности происходящего. Основа его творчества — правда жизни, он не сочинял на отвлеченные темы. Темы, сюжеты, образы писатель черпал прямо из жизни.

А. Борманжинов в очерке о жизни и творчестве писателя писал, что С. Балыков «без всякого сомнения, был в высшей степени удачным анналистом (летописцем) и художником-портретистом нравов и обычаев, превалировавших в то время среди донских калмыков» [Борманжинов 1993: 277]. Красочное описание художником «всех аспектов уклада жизни его сородичей», представляющим «значительный исторический и этнографический интерес и значение» [Балыков 1993: 277], особенно ярко проявилось в повести «Девичья честь», написанной в эмиграции и датированной 1938 г. Это жесткое, лаконичное и концентрированное повествование о лично пережитом, произведение, в котором впервые широко и убедительно раскрыты события гражданской войны. Главным в повести также становится создание полноценного художественного характера современника и жизненных коллизий, исторических обстоятельств, создавших этот характер.

Повесть «Девичья честь», а также сборник «Воспоминания о зюнгарском полку», разрушая стереотипы и ломая штампы, привносят свое видение событий гражданской войны (1918;1920 гг.), трагедия которой состоит в том, что она развела по разным баррикадам один народ, один этнос" [Джамбинова 2006: 151]. При этом сама эпоха выражена в драматической глубине сложных человеческих отношений и противоречий. На примере трагической, а порой драматической судьбы своих героев (Бадни Цагакова, Зиндми Абушиновой, Цецени Кермековой и др.), их родных и близких писатель ярко показал перипетии жизни человека на изломе истории. От описательности темы гражданской войны, свойственной многим авторам, писателю удалось перейти к художественному осмыслению и обобщению реальных фактов и эпизодов.

Правдоподобие описания, максимально реальное изображение событий — характерная особенность художественного почерка С. Балыкова. Отсюда так трагичны в повести сцены, описывающие террор и неоправданную жестокость гражданской войны, картины мародерства и насилия «безумных фанатиков коммунизма» (С. Балыков) над мирным населением, над своими же братьями и сестрами. А. Борманжинов, высоко оценивая его личность как одаренного писателя, подчеркивал, что в его повествовании «нет ничего выдуманного, преувеличенного или преуменьшенного» [Балыков 1993: 278]. Здесь можно отметить такие произведения на исторические темы как «Отцы», «Четыре встречи», «Рассказ женщин-калмычек» и др., также раскрывающие талант Балыкова.

Как уже отмечалось, в повести «Девичья честь», С. Балыков обращается к приметам национального видения мира, традициям и обычаям предков. Текст повести имеет глубокий этнографический контекст. Художественно исследуя национальное своеобразие и специфику векового уклада жизни калмыков, писатель уделяет немалое внимание точному, детальному воспроизведению народных традиций, обрядов и обычаев, что придаёт повествованию не только этнографическую окрашенность, но и нередко становится конструктивным фактором в сюжетно-композиционной структуре произведения, художественно его обогащает, детализирует и делает зримым описание жизни и быта калмыцкого народа (описание скачек в Чепраке, игр: «в кольцо», «в жгут», посещение хурула Пюрвей и Дамбой, указания Ламы, описание примет, связанных с поведением животных, в частности верблюда и т. д.). Особенно подробен и интересен свадебный обряд.

Воссоздание пласта народной жизни, знание традиций и обычаев своего народа «растворяются» буквально в каждом предложении художественного повествования. Надо сказать, что на проявление интереса к национальным истокам, к глубинам духовного наследия своего народа, безусловно, оказали влияние условия, в которых формировался писатель. Санжи Балыков рос в семье, где строго соблюдались обычаи и традиции, высоко чтились нравственные принципы народной мудрости. Лучшие страницы повести в этом плане не только эффектны, но и, несомненно, правдивы, что обогащает реалистическую ткань произведения.

Все литературные произведения писателя представляют определенный интерес для исследователей. К национальной зарубежной диаспоре, представленной в данном случае творчеством С. Балыкова, можно подойти как к истории, которая продолжала формировать этнодуховную культуру и литературу калмыков, отражая тем самым новое национальное самосознание. Литературное зарубежье — особый пласт национальной культуры, выразивший степень духовной силы нации, которая сумела, находясь в совершенно чужой, этнокультурной среде, сохранить себя, свою близость к народу и национальную почву. В художественной форме писатель изложил вся жизнь калмыцкого народа, его традиции, обычаи предков, сложный исторический опыт (сборник «Сильнее власти», повесть «Девичья честь»). Всесторонне отображая глубины народных представлений, писатель смог воспроизвести при этом и общечеловеческое с опорой на вечные ценности (добро и зло, жизнь и смерть, семья, брак, отношение к родителям), воплощая свои глубокие внутренние переживания, продолжая развивать калмыцкую национальную культуру.

Находясь в изгнании более двадцати двух лет, С. Балыков на русском языке, сквозь призму народного воззрения, собственно калмыцкого мироощущения и ментальности, сказал свое слово об уникальности этноса, художественно воссоздал национальную действительность такой, какая она есть и в описании народных, а именно нравственных воззрений, и в отражении особенностей своеобразия этнической психологии калмыцкого народа, и в описании уклада жизни своих сородичей, сохраняя при этом особенности национального художественного мышления.

Как отмечают исследователи, изучение калмыцкого литературного зарубежья сегодня — необходимое звено для выработки новой концепции литературного развития Калмыкии, связанной с новым художественным мышлением, новым взглядом на историю национальных литератур. Эта область калмыцкого литературоведения ждет своих исследователей.

Говоря о становлении русскоязычного художественного творчества Калмыкии в 1920;1930 гг., можно заметить, что оно не носило случайный характер, а было связано непосредственно с формированием межнациональных тенденций в развитии художественных традиций национальных литератур, доминированием интернационального. Для калмыцкой национальной литературы этот период связан с закладыванием основных направлений развития литературно-художественной мысли, связанной с идейно-художественным освоением действительности, усилением интереса к созданию положительного героя времени.

В то же время А. Амур-Санан и С. Балыков два абсолютно разных писателя. Если в творчестве первого традиции и обычаи — это все же больше все-таки внешнее обрамление, то в творчестве второго обращение к приметам национального видения мира не создает впечатление обыкновенной этнографической описательности, а глубоко связано с литературным замыслом произведений. Испытывая чувство «потерянного дома», находясь за «железным занавесом», в своих произведениях автор запечатлел то, что ему было дорого, близко, писал о чувствах, боли, переживаниях, незримой связи с исторической родиной, судьбой своего народа, его историей.

В целом, обращение национальных писателей (А. Амур-Санана и С. Балыкова) к русскому языку в первой половине XX в., желание создавать эстетические ценности на русском языке, было продиктовано пониманием его неисчерпаемого богатства, интернационализацией образа жизни народа, пониманием возможности выхода к всесоюзному читателю, а также связано с формированием межнациональных тенденций в развитии художественных традиций в 1920;х гг. Кроме того, обращение писателей к русскому языку было во многом связано и со сложившимися социально-историческими и социолингвистическими условиями. В целом же русскоязычное художественное творчество Калмыкии стало ярким примером того, как важно для литературы преодоление «национальной замкнутости», а также взаимодействие с инонациональной литературой, в частности с русской, с ее многовековыми традициями.