Выводы по главе 3

Третья глава посвящена подробному анализу трёх выразительных средств — метафоры, каламбура и индивидуально-стилистических неологизмов, выделенных во второй главе, как наиболее характерных для языка пьесы Оскара Уайльда «Как важно быть серьёзным», — и способов их переводов на немецкий и русский языки.

Анализ построен на классификации метафор по признаку новизны (языковые и речевые (индивидуально-авторские) метафоры), а также по частям речи (именные, глагольные, адъективные).

Индивидуально-авторская метафора играет важную роль в языке художественного произведения. Выполняя функцию образной характеристики путём перенесения признаков предмета (явления) на другой предмет (явление) она даёт возможность:

• 1. более ярко и чётко подчеркнуть вид, характер предмета или явления;
• 2. более чётко выделить его особенности;
• 3. придать ему конкретность;
• 4. наиболее ярко и экономно охарактеризовать изображаемое, избегая определений и описаний, которые часто удаляют от цели художественного изложения.

Метафоры Уайльда очень разноплановы. Он часто прибегает к мифологическим и литературным образам, и метафоры, построенные на этой основе, могут быть понятны не всем. Поэтому хорошим вариантом является приведение сносок, что и делает переводчик Чухно. С этой же целью он периодически (чаще, чем другие переводчики) пользуется приёмами добавления и уточнения.

В целом же немецкие переводы метафор Уайльда часто ближе к оригиналу как в плане образности, так и в плане соответствия значений. Объясняется это большей степенью родства английского и немецкого языков, чем английского и русского.

Ещё одним важным для языка пьесы выразительным средством являются каламбуры. Они не только придают пьесе колорит, но и часто имеют идейное, смысловое значение.

В пьесе представлены каламбуры, основанные на омонимии и полисемии (многозначности), а также построенные на основе фразеологизмов.

Перевод каламбуров — сложная задача. Очень редко удаётся сохранить и сам образ, и смысловое содержание. Поэтому часто переводчики стоят перед выбором: что сохранить? Ответ на этот вопрос зависит от возможностей языка перевода. Проанализировав каламбуры в пьесе и их переводы, мы замечаем, что большее количество каламбуров могло быть переведено «без потерь» на немецкий язык, чем на русский. Кроме того, немецкий язык позволил переводчикам «провести» основной каламбур пьесы «Ernest-earnest» по всему тексту перевода, обращая на него внимание в тех местах, где автор этого не делал. В случае же с русским языком в большинстве случаев переводчикам приходилось либо уточнять и объяснять путём вставления сносок (если от этого зависел смысл), либо просто отказываться от каламбура (если его отсутствие не влияло на понимание и адекватное восприятие текста читателем). Объясняется это большей степенью родства между английским и немецким языками, нежели между английским и русским языками.

Третьим средством, к которому прибегает автор, являются индивидуально-стилистические неологизмы. Они не имеют прямого отношения к тропам, но приближаются к ним по своей художественной значимости: «в основе создания и тех и других лежит стремление дать образное описание предмета» [Голуб, 2004: 97].

В пьесе авторских неологизмов немного, но они несут на себе важную смысловую и идейную нагрузку.

Все авторские неологизмы образованы продуктивными способами (а именно, путём конверсии, аффиксации, а также сложения основ).

Основой для главного ряда авторских неологизмов в пьесе является фамилия героя, выдуманного Алджерноном, Bunbury. Она становится базой для формирования нескольких новых единиц, которые были подвергнуты анализу.

Переводчики пошли теми же путями, что и автор (используя вышеперечисленные методы для перевода неологизмов), но подстроив их при этом под законы языков перевода. В некоторых случаях неологизм в тексте оригинала был заменён на более подходящий для языка перевода вариант, но это никак не сказалось на новизне звучания и смысловой нагрузке авторских неологизмов.

Результаты анализа были сгруппированы в таблицы, демонстрирующие статистические данные по количеству сохранённых образных средств. Приведём полученные процентные показатели по отношению к тексту оригинала:

Перевод Кольмайера: 82% метафор, 67% каламбуров, 100% авторских неологизмов;

Перевод Хёппенер: 86% метафор, 67% каламбуров; 100% авторских неологизмов;

Перевод Кашкина: 64% метафор, 50% каламбуров, 100% авторских неологизмов;

Перевод Чухно: 71% метафор, 33% каламбуров; 100% авторских неологизмов.

Заключительным этапом анализа стал краткий обзор приёмов перевода, использованных переводчиками. Это способствовало ещё более чёткому выявлению тенденций и особенностей переводов. Вот какие выводы удалось сделать.

Во всех четырёх переводах наблюдается периодический уход от авторских образов и замена их на более понятные иноязычному читателю, либо полный отказ от образного средства и лишь передача смысла. Вопрос лишь в том, какие переводы в большей, а какие в меньшей степени теряют в плане образности.

Сопоставляя переводы трёх стилистических приёмов на немецкий и русский языки, можно сказать, что немецкие переводы более близки к оригиналу по степени их выразительности. В русских переводах подмена образов, передача лишь фактов, общего смысла встречается чаще. В результате текст доходит до читателя в несколько искажённом виде. Изменению подвергается имплицитная, стилистическая, оценочно-эмоциональная информации. Теряются едва уловимые нюансы значений, благодаря которым достигается движение в русле авторской мысли.

Теперь дадим комментарии работам конкретных переводчиков. Имеет смысл рассмотреть сначала переводы на один язык, затем на другой. Перевод Чухно отличается от перевода Кашкина большим стремлением к сохранению авторской образности. Но поскольку русскоязычному читателю далеко не всегда понятно, что имеет в виду автор, вводя ту или иную метафору, или же тот или иной каламбур (а некоторые каламбуры и вовсе не поддаются переводу на русский язык «без потерь»), то часто переводчику приходилось прибегать к комментированию текста, к добавлению сносок и пояснений. Также перевод Чухно отличается тем, что помимо авторских образов, он время от времени добавлял свои, несколько теряя при этом в лаконичности и ритмике фраз.

Кашкин больше других склонен к передаче лишь смысловой стороны образных фраз. При чтении его перевода сразу заметно, что значительная часть выразительных средств не сохраняется, и язык теряет в плане образности и приобретает известную степень «суховатости»: часто речь героев теряет «возвышенный» характер, что имеет большое значение для передачи отношения к ним автора и для их характеристики как личностей. Поэтому можно сказать, что перевод Кашкина полностью передаёт смысловую сторону произведения, но несколько теряет в плане образности и выразительности.

Далее обратимся к переводам на немецкий язык.

Перевод Кольмайера отличается ещё большей простотой и лаконичностью предложений по сравнению с оригиналом. Это, конечно, облегчает чтение, но опять же часто теряется «возвышенность» речи персонажей. Что касается образов, то переводчику удаётся сохранить большую их часть, что значительно больше приближает текст перевода к тексту оригинала по сравнению с русскими переводами.

Что касается перевода неологизмов, то на наш взгляд Кольмайер нашёл более удачный способ их передачи, нежели Хёппенер. Это касается в частности передачи глагола «to Bunbury» и существительного «Bunburying». Им придаётся более «немецкое» звучание.

Также плюсом, относящимся к переводу Кольмайера в целом, на наш взгляд, является обращение особого внимания на перевод междометий. Их сохранение и переработка с учётом законов немецкого языка придаёт речи героев живость, лёгкость и создаёт у читателя впечатление того, что пьеса слушается, а не читается.

Перевод Хёппенер, на наш взгляд, также удачно передаёт образные интенции, заложенные в оригинале, но, как и перевод Чухно, теряет в простоте и лаконичности фраз. Язык производит впечатление слишком «тяжёлого» и даже временами трудного для восприятия. Это важно ещё и потому, что любая пьеса предназначена для постановки её на сцене, то есть для устного проговаривания всех реплик. Поэтому необходимо учитывать, что они должны быть легко воспринимаемы на слух. Как раз то, чем отличается перевод Кольмайера.

Исходя из всего вышесказанного, хочется отметить, что на наш взгляд наиболее близкими к оригиналу в плане образности являются переводы на немецкий язык, а именно перевод Райнера Кольмайера.

Анализируя переводы на разные языки, нельзя забывать о том, что разницы между текстом оригинала и текстом переводов избежать невозможно. Причин этому много: отличия в строе языков, разные подходов переводчиков к тексту оригинала, разные прочтения …

Правильная передача языковой образности зависит не только от лингвистической компетенции переводчика, но и от его экстралингвистической компетенции. Переводчик должен постигать не только созданные авторским воображением образы, но и ту действительность, благодаря которой стало возможным рождение этих образов. Следовательно, для перевода выразительных средств необходимы и так называемые фоновые знания, включающие знания философии, культуры и эпохи переводимого произведения. Именно учет как лингвистических, так и экстралингвистических факторов, способствует верной передаче языковой образности.

Сопоставительный анализ переводов исходного и оригинального текстов не только позволяет увидеть перевод с различных сторон, но и является показателем множества возможных интерпретаций информации, заложенной в оригинале, в данном случае в его образных средствах.

Наши наблюдения дают основания полагать, что языковые возможности в процессе перевода образных средств пьесы О. Уайльда «Как важно быть серьёзным» далеко не всегда совпадают, а следовательно, верная передача образного фонда пьесы на русский и на немецкий языки возможна не всегда. Немецкий язык, вследствие большего родства с английским языком, даёт больше возможностей в этом плане. Работа переводчика Кольмайера свидетельствует о бережном отношении к смыслу подлинника, к авторскому восприятию действительности, не нарушает смысловое содержание и стиль произведения. Кроме того, следует отметить, что при работе с текстом оригинала Кольмайер учитывает тот факт, что оригиналом является именно пьеса и что она предназначена для сценической постановки. Это также отражается в языке перевода.

Возможности русского языка в передаче образной системы английского языка неплохо демонстрирует переводчик Чухно. Его перевод, правда, отличается от других частыми добавлениями и демонстрацией собственного видения тех или иных моментов.

Следует отметить, что во всех переводах время от времени имеют место потери авторской образности и передача фактов.

В результате переводное произведение в той или иной степени обедняется, поскольку лишается всей той выразительности, экспрессивности и эмоциональности, которые составляют дух произведения, заставляют перечитывать его снова и снова, каждый раз испытывая чувство новизны.