Мотивационная сфера личности в психологии

КУРСОВАЯ РАБОТА Мотивационная сфера личности в психологии.

Актуальность исследования мотивационной сферы обусловлена все возрастающим интересом к психологии личности, а мотивационная сфера, безусловно, является ее ядром. Усложнение деятельности людей, их поступков, изменяющаяся социальная обстановка делают изучение мотивации поведения человека актуальной проблемой психологии.

Сложность и противоречивость изучения процесса мотивации объясняется тем, что каждый автор имеет свой взгляд на данную проблему, каждый по-своему трактует содержание данного процесса, структуру мотива.

В современной психологии термин «Мотив» применяется для обозначения различных явлений и состояний, вызывающих активную деятельность субъекта. Изучение причин активности человека и животных началось еще с Древнегреческих и Древнеримских философов, таких как Аристотель, Гераклит, Сократ, Платон и другие. Но наряду со значительными успехами в области изучения причин поведения человека, философское течение обладало рядом недостатков, человек виделся философам уникальным существом, совершенно отличным от животного, обладающим мышлением, сознанием, свободой выбора. И соответственно, мотивация связывалась только с разумом и волей, а поведение животного определялось биологическими силами, что делало его не свободным и не разумным. Из-за такой точки зрения на мотивацию не учитывались инстинкты и рефлексы у человека, влияющие на его поведение. В дальнейшем стали изучаться формы разумного поведения у животного, борьба их мотивов. Исследователи того времени пытались найти общие черты поведения животного и человека, что порой приводило к отождествлению психики выше указанных. В то время под мотивацией понимали любую причину, вызывающую какую либо реакцию человека или животного. С 20-х годов нашего столетия появляются теории мотивации, относящиеся только к человеку.

Как раньше, так и сейчас взгляды психологов на сущность мотива существенно расходятся, но за мотив чаще всего принимается один, конкретный феномен, различный у разных авторов.

Первая точка зрения на мотив, как на потребность, исследователи придерживались различных точек зрения на их соотношение: Потребность дает толчок к возникновению мотива. Возможно, что мотив частично и определяется потребностью человека в данный момент, но далеко не всегда деятельность определяется удовлетворением своих потребностей, человек зачастую действует на основе требований общества, коллектива, своих интересов и склонностей, иногда идущих в разрез с потребностью.

Потребность преобразуется в мотив после нахождения предмета, который может ее удовлетворить. На мой взгляд, как раз когда происходит определение предмета удовлетворения потребности и определены ощущения, связанные с ним, мотивация не происходит, т.к. она предполагает волевые усилия, выбор способа действия, а не шаблонную реакцию, которая больше похожа на рефлекс.

Потребность является мотивом. Напрямую поведение человека не связано с потребностями, но без них побуждение к деятельности невозможно. Но потребность не полностью объясняет причину действия, поведение человека далеко не всегда определяется его потребностями, а цель не всегда удовлетворение нужды, иначе личность лишается волевой активности, что не верно.

Теперь рассмотрим следующую точку зрения на мотив, а именно мотив, как предмет удовлетворения потребности. Представители данного направления считали, что мотив является предметом, который может удовлетворить потребность, т. е. в качестве мотива выступает цель, т. е. потребность порождается определенными предметами и явлениями. Зачастую потребность вначале выступает как психическое состояние напряженности, когда человек не знает чего ему хочется, когда же он встречает объект, который может удовлетворить эту потребность, наблюдается стремление к этому объекту. Но остается не решенным вопрос, всегда ли предмет будет порождать потребность, и почему человек не всегда удовлетворяет ее. Ответить на этот вопрос попыталось следующее направление, понимающее мотив, как побуждение, готовность к действию, т. е. стимул побуждает мотив, а действие побуждается внутренним осознанным побуждением, что многими психологами считается мотивом. Отождествление мотива и побуждения не совсем верно, т.к. побудительной силой обладают и потребности. Тем более что у человека мы можем наблюдать поступки, связанные с запретом или отказом что-либо делать, т. е. побуждение есть, а действия нет. Интересным, на мой взгляд, в этой концепции представляется то, что уделяется внимание значимости стимула для конкретного человека, внутренняя готовность к действию, субъективное принятие или не принятие стимула.

Не менее интересен взгляд на мотив как на намерение. Интересно, что в намерениях подчеркивается интеллектуальная сторона побуждения, связанная с принятием решения. Намерение подчеркивает замысел человека, готовность сделать что-то, но, не смотря на это, подход не раскрывает первоначальную причину действия, хотя, на мой взгляд, раскрывает волевую сторону принятия решения. Совершенно иной точки зрения придерживаются психологи, приравнивающие мотив к устойчивым свойствам.

Представители этого взгляда считают, что поведение личности обусловлено склонностями, мировоззрением, идеалами, ценностями. Безусловно, эти качества оказывают влияние на принимаемое человеком решение, но не объясняют мотив, так как это более широкое образование, не сводящееся к склонностям и интересам, не сводится оно и к состоянию, как считали представители следующего направления.

Под мотивом здесь понимается особое состояние человека, которое заставляет его либо действовать, либо не действовать. Конечно, было бы не верно отрицать, что побуждение к действию может быть обусловлено возникновением различных состояний, но было бы не правильно сводить мотив только к состоянию. Не менее интересно и понимание мотива польскими психологами. Они считали, что мотив — это формировка цели и средств. Мотив, в данной концепции, это фактор, помогающий человеку сформировать решение о начале деятельности, что помогает уяснить цель действия и принять решение. За мотивом оставляется содержательная сторона, т. е. мотив — это довод, аргумент. Но непонятно что дает возможность человеку начать действие, какова причина его поступков, не отвечает на этот вопрос и следующее течение, понимающее мотив, как удовлетворенность. Удовлетворенность — это положительная оценка субъектом своей деятельности, что формирует положительное отношение к ней и влияет на принятие решения о продолжении деятельности. Но, скорее всего удовлетворенность не является мотивом, а лишь усиливает его, объясняет почему человек длительное время занимается данной деятельностью.

В рассмотренных выше концепциях мотив приравнивается к одному отдельному феномену, но как сказал Е. П. Ильин, что попытка искать одну единственную детерминанту того или иного явления — это тупиковый путь.

Для объяснения мотива, как сложного психологического образования, недостаточно рассматривать одну сторону этого процесса, необходим системный подход к исследованию этого феномена. Сначала надо определить границу и структуру рассматриваемого нами явления. Границами мотива с одной стороны является потребность, а с другой — намерение что-то сделать. Выделение границ мотива позволяет выделить психологические компоненты, которые могут входить в структуру мотива.

Е.П. Ильин относит их к трем блокам «потребностному», «блоку внутреннего фильтра» и «целевому блоку». Рассмотрим подробнее, что входит в каждый блок.

«Потребностный блок» состоит из биологических, социальных потребностей, осознания необходимости.

«Блок внутреннего фильтра» включает в себя нравственный контроль, оценку внешней ситуации, оценку своих возможностей и личные предпочтения.

В «целевой блок» входит образ предмета, могущего удовлетворить потребность, опредмеченное действие, потребностная цель, представление процесса удовлетворения потребности.

На мой взгляд, основным должен являться блок внутреннего фильтра, а остальные два должны ему подчиняться, так как в основе мотива должны лежать предпочтения, уровень притязаний, учет условий достижения цели и безусловно волевой момент принятия решения.

Проблемы мотивации.

Вопросам мотивации посвящено большое количество монографий, как отечественных (В.Г. Асеев; В. К. Вилюнас; Е. П. Ильин; В. И. Ковалев; А. Н. Леонтьев; М.Ш. Магомед-Эминов; В. С. Мерлин; П. В. Симонов; Д. Н. Узнадзе; А. А. Файзуллаев; П.М. Якобсон), так и зарубежных (А. Адлер; Дж. Аткинсон; К. Левин; К. Мадсен; А. Маслоу; Дж. Роттер; X. Хекхаузен; Г. Холл и др.) авторов (см.: Вахнина, 1998; Ильин, 1995; Хекхаузен, 2003).

Обилие литературы по проблеме мотивации и мотивов сопровождается и многообразием точек зрения на их природу. До настоящего времени так и не сложилось непротиворечивой и общепризнанной теории мотивации и, соответственно, системы основных ее понятий. В связи с этим проблема анализа и обобщения имеющихся мотивационных теорий приобретает особую актуальность.

В зарубежной психологии исторически сложились три направления исследования мотивации личности: психоаналитическое, когнитивное и гуманистическое. В последнее время делаются шаги в направлении синтеза этих подходов. Так исследования, проведенные Дж. Аткитсоном и Д. Мак-Клелландом, сочетают в себе особенности психоаналитического и когнитивного направлений.

Наиболее перспективным, как мне представляется, является исследование мотивации с позиций когнитивного и гуманистического направлений. Когнитивное направление получило развитие в русле исследований каузальной атрибуции, которые ориентированы на обоснование возможностей и поиск способов прогнозирования поведении. Гуманистическое направление наиболее эффективно развивается в области изучения целеполагания и самоактуализации личности.

Отечественные ученые, занимающиеся вопросами мотивации, образуют несколько направлений, соответственно своим взглядам. Первое направление развивали Л. С. Выготский, А. Н. Леонтьев и их ученики, в частности, В. К. Вилюнас; второе — С. Л. Рубинштейн, Б. Г. Ананьев; третье — В. Н. Мясищев; четвертое — Д. Н. Узнадзе и его ученики — А. С. Прангишвили, И. В. Имедадзе.

Первыми собственно мотивационными психологическими теориями, вобравшими в себя рационалистические и иррационалистические идеи, следует считать возникшие в XVII—XVIII вв.еках теорию принятия решений, объясняющую на рационалистической основе поведение человека, и теорию автомата, объясняющую поведение животного на иррационалистической основе.

Развитие теории автомата, стимулированное успехами механики в XVII—XVIII вв.еках, далее соединилось с идеей рефлекса как механического, автоматического, врожденного ответа живого организма на внешние воздействия. Раздельное, независимое существование двух мотивационных теорий: одной — для человека, другой — для животных, поддержанное теологией и разделением философий на два противоборствующих лагеря — материализм и идеализм, — продолжалось вплоть до конца XIX столетия.

Вторая половина XIX века ознаменовалась рядом выдающихся открытий в разных областях науки, в том числе в биологии, развитие которой привело к появлению эволюционной теории Ч. Дарвина. Под влиянием учения Дарвина в психологии началось интенсивное изучение разумных форм поведения у животных (В. Келер; Э. Торндайк) и инстинктов у человека (У. Макдауголл; И. П. Павлов; З. Фрейд и др.). З. Фрейд и У. Макдауголл предприняли попытки свести все формы человеческого поведения к врожденным инстинктам. В теории Фрейда было выделено три основных инстинкта: инстинкт жизни, инстинкт смерти и инстинкт агрессивности. Макдауголл предложил набор из десяти инстинктов, к которым позже добавил еще восемь.

В 20-е годы ХХ столетия на смену теории инстинктов пришла концепция, опирающаяся в объяснении поведения человека на биологические потребности. Оба понятия — «инстинкт» и «потребность» — обладали одним существенным недостатком: их использование не предполагало наличия в живом организме когнитивных факторов, связанных с сознанием, с субъективными или психическими состояниями. В силу данного обстоятельства эти два понятия были заменены понятием влечения.

Кроме теорий биологических потребностей человека, инстинктов и влечений, в эти же годы возникли еще два новых направления, становление которых стимулировалось не только эволюционным учением Ч. Дарвина, но также открытиями И. П. Павлова — поведенческая (бихевиористская) теория мотивации и теория высшей нервной деятельности. Оба эти направления выступали как логическое продолжение идей Д. Уотсона в теории, объясняющей поведение. Кроме Д. Уотсона и Э. Толмена, среди представителей этого направления, получивших наибольшую известность, можно назвать К. Халла и Б. Скиннера (см.: Хекхаузен, 2003). Для них было характерно детерминистическое объяснение поведения в рамках исходной стимульно-реактивной схемы.

Исследования, начатые И. П. Павловым, были продолжены, углублены и расширены не только его непосредственными учениками и последователями, но также другими физиологами и психологами. Среди них можно назвать Н. А. Бернштейна, автора оригинальной теории психофизиологической регуляции движений; П. К. Анохина, предложившего модель функциональной системы, описывающую и объясняющую на современном уровне динамику поведенческого акта; Е. Н. Соколова, исследовавшего ориентировочный рефлекс, имеющий большое значение для понимания психофизиологических механизмов восприятия, внимания и мотивации.

Наконец, последней из теорий, уже существовавших в начале нашего столетия и продолжающих разрабатываться в настоящее время, стала теория органических потребностей животных.

Начиная с 30-х годов XX века, появляются и выделяются специальные концепции мотивации, относящиеся только к человеку. Одной из первых таких концепций явилась теория мотивации, предложенная К. Левиным. Вслед за ней были опубликованы работы представителей гуманистической психологии, таких, как А. Маслоу, Г. Оллпорт, К. Роджерс и других.

Американский исследователь мотивации Г. Мюррей, наряду с выделенным У. Макдауголлом перечнем органических или первичных потребностей, идентичных основным инстинктам, предложил список вторичных (психогенных) потребностей, возникающих на базе инстинктоподобных влечений в результате воспитания и обучения.

Иная классификация человеческих потребностей, выстроенных в иерархической последовательности, отражающей порядок появления потребностей в процессе онтогенеза, а также уровень развития мотивационной сферы, в целом, была предложена А. Маслоу (Маслоу, 2003). У человека, согласно его концепции, с рождения последовательно появляются и сопровождают личностное взросление следующие потребности: физиологические потребности, потребность в безопасности, социальные потребности, потребности в уважении, потребности самовыражения.

Позже К. Альдерфер несколько переработал иерархию потребностей Маслоу, предложив выделить три основные группы потребностей: экзистенциальные, социальные, развития (growth) (Alderfer, 1969). В отличие от Маслоу, Альдерфер отрицал иерархическое строение потребностей и необходимость их строго последовательного удовлетворения. Так, человек может, например, стремиться к развитию, даже если его экзистенциальные или социальные потребности не удовлетворены. Более того, индивид может одновременно иметь несколько доминирующих потребностей. Ряд исследований подтверждают теорию Альдерфера, однако, по-видимому, ее скорее можно рассматривать как развитие идей Маслоу, чем как самостоятельную теорию (Schneider, Alderfer, 1993).

Во второй половине XX века теории потребностей человека были дополнены рядом специальных мотивационных концепций, представленных в трудах Д. Мак-Клелланда, Дж. Аткинсона, Х. Хекхаузена, Г. Келли, Дж. Роттера (см. Вахнина, 1998). Общими для них являются следующие положения:

1. Отрицание принципиальной возможности создания единой универсальной теории мотивации, одинаково удовлетворительно объясняющей поведение животных и человека.

2. Убежденность в том, что редукция напряжения как основной мотивационный источник целенаправленной активности поведения на уровне человека не работает, во всяком случае, не является для него основным мотивационным принципом.

3. Использование вместо редукции напряжения принципа активности, согласно которому человек в своем поведении не реактивен, а изначально активен; источники его имманентной активности — мотивации — находятся в нем самом, в его психике.

4. Признание, наряду с бессознательным, главенствующей роли сознания человека в детерминации его поведения.

5. Стремление ввести в научный оборот специфические понятия, отражающие особенности человеческой мотивации. К их числу относятся понятия «социальные потребности» и «мотивы» (Дж. Аткинсон; Д. Мак-Клелланд; Х. Хекхаузен), «жизненные цели» (Р. Мей; К. Роджерс), «когнитивные факторы» (Г. Келли; Дж. Роттер и др.).

6. Отрицание адекватности для человека таких методов изучения (порождения) мотивационных состояний, которые применяются на уровне животных, в частности, пищевой, биологической депривации, физических стимулов, типа ударов электрическим током, и других чисто физических наказаний.

7. Поиск специальных методов изучения мотивации, подходящих только для человека и лишенных недостатков тех приемов, при помощи которых исследуется мотивация животных. Стремление напрямую связать эти методы с речью и сознанием человека — его основными отличительными особенностями.

В теории Мак-Клелланда выделяются три типа потребностей — власти, успеха и причастности. Согласно теории X-Y Д. МакГрегора, поведение человека регулируется с помощью контролируемых компонентов, таких, как задания, которые получает подчиненный; формальные аспекты выполнения задания; временные параметры выполнения и другие.

К середине 60-х годов А. Н. Леонтьевым была предложена теория деятельностного происхождения мотивационной сферы человека (см. Ильин, 1995). Леонтьев утверждает, что мотивационная сфера человека, как и другие психологические образования, имеет своим источником практическую деятельность. В самой деятельности можно обнаружить те составляющие, которые соответствуют элементам мотивационной сферы, функционально и генетически связаны с ними.

Поведению, в целом, например, соответствуют потребности человека; системе деятельностей, из которых оно складывается — разнообразие мотивов; множеству действий, формирующих деятельность — упорядоченный набор целей. Таким образом, между структурой деятельности и строением мотивационной сферы человека существуют отношения изоморфизма. Данная концепция объясняет происхождение и динамику мотивационной сферы человека, показывает, как может изменяться система деятельностей, как преобразуется ее иерархизированностъ, каким образом возникают и исчезают отдельные виды деятельности и операции, какие модификации происходят с действиями. Согласно этим законам происходят изменения и в мотивационной сфере человека, приобретение им новых потребностей, мотивов и целей. Среди новейших психологических концепций мотивации, претендующих на объяснение поведения человека, преобладающим в настоящее время является когнитивный подход к мотивации, основоположником которого является Л. Фестингер. Основным постулатом его теории когнитивного диссонанса является утверждение о том, что система знаний человека о мире и о себе стремится к согласованию. При возникновении рассогласованности или дисбаланса, индивид стремится снять или уменьшить его, и такое стремление само по себе может стать сильным мотивом его поведения.

Американский ученый Дж. Аткинсон одним из первых предложил общую теорию мотивации, объясняющую поведение человека, направленное на достижение определенной цели. В его теории нашли отражение моменты инициации, ориентации и поддержки поведенческой активности человека на определенном уровне. Эта же теория явила собой один из первых примеров символического представления мотивации.

В качестве другого примера символического представления системы взаимодействующих факторов, влияющих на поведение человека, можно привести учения Дж. Роттера. С понятием ожидания ученый связывает понятие локуса контроля.

Большую роль в современных теориях мотивации играет понятие инструментального действия. Чем больше некоторое действие служит средством для достижения поставленной цели, тем выше его инструментальность для данной цели. С учетом этого понятия В. Вроом предложил определять стремление человека к успеху в том или ином виде деятельности. По мнению автора, это стремление зависит от сочетания вероятности достижения привлекательных целей в заданной ситуации и ожидания того, что предпринятое действие на самом деле приведет к достижению поставленной цели.

Согласно теории мотиваций Мак-Клелланда — Аткинсона, поведение человека в ситуациях, связанных с деятельностью в группе, формирует следующие стремление:

1) к успеху — желание выделиться, решать проблемы и быть за них ответственными;

2) к власти — желание влиять на других;

3) к признанию — желание установить тесные дружеские связи с окружающими.

В соответствии с теорией поля К. Левина, наблюдаемое в любой момент поведение есть функция поля, в котором оно проявляется. Двумя основными компонентами этого поля являются личность и среда.

Таким образом, все рассмотренные модели мотивации можно классифицировать на два вида: содержательные и процессуальные. Содержательные теории мотивации основаны на идентификации внутренних побуждений (потребностей), заставляющих людей действовать определенным образом. К таким моделям мотивации могут быть отнесены модели, описанные в работах А. Маслоу, Д. Мак-Клелланда и Ф. Герцберга. Содержательные теории мотивации делают упор на исследовании и объяснении того, что мотивирует и каковы мотивы определенного поведения.

Более современными являются процессуальные теории мотивации, в основе которых лежит исследование того, как ведут себя люди с учетом их воспитания и познаний. Сторонники этого направления пытаются выявить процесс, который приводит к конкретному поведению человека, концентрируя внимание на выборе поведения, способного привести к желательным результатам.

Подводя итоги теоретического анализа различных мотивационных концепций, можно сделать следующие выводы. Существующие концепции мотивации фокусируются на динамических, изменяющихся особенностях поведения человека и пытаются дать ответ на вопрос о том, какие мотивы побуждают человека действовать и направляют его поступки. В ряде теорий многие виды жизненных потребностей объясняются с позиции редукционистских теорий мотивации. В других теориях, напротив, утверждается, что человек стремится к саморазвитию, к повышению компетентности и эффективности взаимодействия с окружением.

Эволюция теории мотивации происходит благодаря развитию психологической мысли ученых различных исторических эпох, которые своими трудами дополняют предшествующий опыт и открывают новые перспективы науки.

Каждая из рассмотренных теорий в отдельности в состоянии объяснить лишь некоторые феномены мотивации, ответить на небольшую часть вопросов, возникающих в этой области психологических исследований. Только интеграция всех теорий, глубокий анализ и вычленение всего положительного, что в них содержится, способны дать более или менее полную картину детерминации человеческого поведения. Такое сближение, однако, серьезно затрудняется из-за несогласованности исходных позиций, различий в методах исследования, терминологическом аппарате, а также из-за недостатка твердо установленных фактов о мотивации человека. Исследователям нового поколения предстоит на основе переосмысления и обобщения накопленного в этой области опыта предложить свои оригинальные подхода к разработке этой ключевой проблемы психологической науки.

Структура мотивационной сферы личности.

Структура мотивационной сферы характеризуется сменой доминирующих мотивов по содержанию, возрастанием роли опосредованных потребностей и все большей их иерархизацией. С возрастом растет также устойчивость возникшей мотивационной структуры, что увеличивает роль доминирующих мотивов в жизни и поведении человека. Характер доминирующих мотивов зависит прежде всего от биографии человека и его воспитания. Устойчивые доминирующие мотивы поведения приобретают для человека ведущее значение и тем самым подчиняют себе все другие его мотивы. Иерархическая структура мотивационной сферы в наиболее развитой ее форме предполагает усвоение определенных моральных ценностей-представлений, понятий, идей, становящихся доминирующими мотивами поведения.

Цели, поставленные человеком, способны подчинить себе непосредственные побуждения, что определяет волевой характер поведения человека. Но когда усвоенные ценности приобретают силу непосредственных побуждений, они могут непроизвольно подчинять себе все другие его побуждения, в том числе и не осознаваемые им самим. В этом случае можно говорить о гармонической структуре мотивационной сферы человека, а следовательно, и о гармонической структуре его личности.

Иерархическая структура мотивационной сферы определяет направленность личности человека, которая имеет разный характер в зависимости от того, какие именно мотивы по своему строению и содержанию стали доминирующими.

Итак, потребность непосредственно побуждает индивида к активности, направленной на удовлетворение этой потребности. Она, таким образом, является внутренним стимулом его поведения и деятельности. Первоначально потребность вызывает ненаправленную активность индивида, связанную с неосознанным поиском своего удовлетворения, когда же предмет найден, активность индивида приобретает целенаправленный характер. Потребности лежат в основе всех других побудителей поведения, в том числе и самых высоких, характерных только для человека.

Мотивы представляют собой род побудителей человеческого поведения. В качестве мотива могут выступать предметы внешнего мира, представления, идеи, чувства и переживания.

Формирование специфически человеческих побудителей поведения ставит человека в совершенно новые взаимоотношения с окружающей действительностью. Эти взаимоотношения характеризуются тем, что человек перестает лишь приспосабливаться к обстоятельствам, а начинает вмешиваться в них, «творить самого себя» и эти обстоятельства.

Под развитием мотивационной сферы можно понимать развитие и изменение самих мотивов по их содержанию, силе, напряженности, действенности. В процессе жизни какие-то мотивы приобретают первенствующее значение, другие отходят на второй план. По мере развития личности какие-то мотивы начинают доминировать, подчиняя себе действия всех остальных. У одних людей доминирующие мотивы имеют относительно устойчивый характер; у других они легко меняются в процессе жизни.

Иерархические структуры мотивов у ребенка складываются очень рано. Вначале они основаны на доминировании непосредственных побуждений, подчиняющих себе все другие мотивы (структуры первого вида). Характеризуются доминированием органических потребностей (пищевых, половых, двигательных) или небиологических потребностей (любовь к искусству, семье, нравственные чувства).

Мотивационная структура второго вида имеет произвольный характер. Она предполагает наличие у человека идей, ставших мотивами поведения. Организованная таким образом мотивационная сфера составляет основу зрелой личности. Эта структура дает субъекту возможность управлять своим поведением и быть относительно независимым от внешних влияний. По мере развития личности эти мотивы становятся непосредственно действующими потребностями.

Мотивационная структура такого типа возникает лишь на основе опыта, приобретаемого субъектом, в процессе его развития. Произвольная или непроизвольная иерархия мотивов и создает направленность его личности.

Направленность личности является показателем наличия устойчивости иерархической структуры мотивов.

Существует и так называемая ситуативная направленность, связанная с удовлетворением каких-либо жизненно важных потребностей.

Потребности же, определяющие направленность личности, практически ненасыщаемы. Они действуют все время, определяя и все остальные потребности, и в частности — способы их удовлетворения. Различают три вида направленности: коллективистскую, личную и деловую.

Личная направленность имеется тогда, когда в системе мотивов преобладают мотивы собственного благополучия.

Если поступки человека определяются в основном интересами других людей, т. е. преобладают коллективистские мотивы, мы говорим об общественной направленности.

Если интересы дела преобладают над всеми другими, можно говорить о деловой направленности.

Конечно, доминирование или преобладание — величина статистическая и сама относительна, но даже ее относительная устойчивость — это уже новое качество мотивационной сферы.

Онтогенетические аспекты мотивации и структуры мотива.

Поскольку процесс формирования мотива (мотивация) связан с использованием многих личностных образований, постепенно формирующихся по мере развития личности, очевидно, что на каждом возрастном этапе будут иметься какие-то особенности мотивации и структуры мотива.

Но прежде чем перейти к изложению этого вопроса, считаю необходимым подчеркнуть, что новообразованием является не мотивация, как пишут некоторые авторы, а мотиваторы, т. е. психологические факторы, влияющие на процесс мотивации и формирование намерения.

1. Период младенчества.

Сказать, с какого возраста у ребенка появляются мотивированные, т. е. сознательные действия, чрезвычайно трудно. Альбрехт Пейпер писал: «Мы отказываемся судить о содержании сознания грудного ребенка; последнее недоступно исследованию; невозможно установить, когда именно у растущего ребенка появляется сознание. Ведь единственным способом узнать об этом является самонаблюдение, а его в первый год жизни не существует». И еще: «Поэтому невозможно избежать грубых ошибок, когда грудным детям приписывают субъективную среду взрослого, что часто имеет место» (1962, с. 468).

Все это так. И все же трудно представить себе, что на протяжении целого первого года ребенок живет как существо, активность которого проявляется только по типу стимул-реакция.

Так, ребенок трех месяцев кричит во время подготовки к кормлению, поскольку ожидание для него непереносимо; однако к концу года в той же ситуации он может смеяться, предвосхищая удовольствие. Речь, следовательно, должна уже идти об эмоционально положительном переживании потребности в связи с восприятием предмета и условий удовлетворения потребности. В этот же период у младенцев обнаруживаются не только витальные (пищевые) потребности, но и зачатки духовных: во взаимодействии со взрослыми (Т. Бауэр, 1979), в интимно-личностном общении, в обмене положительными эмоциями (М.И. Лисина, 1986), Такие попытки я наблюдал у младшего сына, когда ему было около трех месяцев. Он, например, лежа на спине, играл в прятки: набрасывал себе на лицо платочек, потом сдергивал его и улыбался. По данным МИ. Лисиной, уже в первые полгода жизни появляется потребность во внимании и доброжелательности взрослого.

Конечно, не все поведенческие реакции в первые недели после рождения следует считать мотивированными, как, например, в случае, описываемом чешским психологом Йозефом Шванцера (1978). Он пишет, что «поведение самых маленьких детей… мотивировано также проявлениями, которые иногда обозначаются как „творческая экспансия“. Признаки таких тенденций можно наблюдать уже на третьей неделе жизни. Это, например, движения пальчиков, за которыми ребенок наблюдает, Он не реагирует здесь на внешний стимул, он спонтанен, причем это проявление имеет выборочный характер… Значит, совсем маленький ребенок» выбирает" (хотя и бессознательно), в каком направлении и на какие стимулы он «хочет» направить свою активность" (И. Шванцера и др., 1978, с, 153). Но если ребенок выбирает бессознательно, а слово «хочет» взято в кавычки, то о какой же мотивированности действий младенца может идти речь?

Вопрос о времени появления мотивированных действий можно связать с вопросом о появлении у младенцев первых произвольных движений, хотя и в отношении них много еще неясного. Считается, что первые произвольные хватательные движения грудных детей появляются в возрасте 4,5−7 месяцев. Произвольные же движения напрямую связаны с волей, преднамеренностью, следовательно и с мотивами.

Для «ползунков» и малышей характерно повторение определенного действия, например бросание игрушки на пол. Эти повторяющиеся действия приписываются влиянию циркулярного рефлекса. Однако поражает настойчивость ребенка в осуществлении этих действий, которые к спонтанным не отнесешь, они явно доставляют ему удовольствие. Та же настойчивость проявляется маленькими детьми, умеющими еще только стоять, в надевании очков родителям, если те их снимают. В этом же возрасте мой старший сын отказывался брать знакомую игрушку в правую руку, беря ее левой. Правой рукой он брал только незнакомую игрушку, т. е. проявлял избирательность, похожую на осмысленность.

И. Шванцера отмечает, что «ползунки» могут переживать мотивационный конфликт первого типа (по К. Левину), при котором имеются две положительные альтернативы: ребенок хочет завладеть новой игрушкой, но не выпустить из рук и ту, которую держит.

Поведение ребенка до года зависит от доминирующей потребности (проявляющейся постоянно), поэтому его направленность на определенный объект из многих имеющихся может создать для наблюдателя иллюзию сознательного выбора (предпочтения) и мотивированности поведения, в то время как, считает Л. И. Божович. на самом деле все может обстоять проще — срабатывает потребностная доминанта. Так это или нет, сказать трудно. Возможно, имеет значение и то и другое.

2. Период раннего детства (1-3 года).

В возрасте полутора лет наряду с такими побудителями, как предмет или родители, относящимися (по К. Левину) к «психическому полю», возникают и внутренние психические побудители — представления и образы воображения (цели), вызывающие стремление ребенка к достижению внешнего стимула (например, игрушки) даже тогда, когда этот стимул исчезает (прячется взрослыми) из поля непосредственного восприятия. Так, если раньше достаточно было убрать привлекавшую ребенка игрушку (вещь), чтобы он успокоился, позабыл о ней, то в возрасте 14−15 месяцев ребенок уже настойчиво добивается ее, несмотря на попытки отвлечь или переключить его внимание на другой предмет. Если вещь убирается, он плачет и ищет ее, а при переключении внимания через некоторое время снова возвращается к поиску исчезнувшей вещи. Это объясняется тем, что внешняя среда начинает у ребенка переноситься во внутренний план, который все чаще определяет его поведение.

В возрасте около двух лет важным моментом в развитии ребенка становятся переживания выбора, когда он поймет, что на указания родителей можно ответить не только «да», но также и «нет». Однако выбор предметов желаний еще затруднен в связи с тем, что все желания обладают одинаковой силой и соподчинение их отсутствует.

Например, если ребенка 2−3 лет попросить выбрать себе одну из нескольких новых игрушек, он будет долго рассматривать и перебирать их. Затем все-таки выберет одну, но, после просьбы уйти с ней в другую комнату, снова начнет колебаться. Положив игрушку на место, ребенок будет перебирать остальные, пока его не уведут от одинаково притягательных вещей.

Таким образом, развитие детского самосознания до 3-летнего возраста связано с выделением побуждений к выполняемым действиям (желаний), с формулированием ребенком цели своего действия, поступка, с отнесением желаний к самому себе. Наличие же представляемой цели, желания означает, что поведение ребенка стало мотивированным, совершаемым под влиянием мотива. Правда, первые формы мотивации еще несовершенны, подвержены импульсивности: потребности неустойчивы, ребенок не может их контролировать, сдерживать. Это, как отмечает Л. И. Божович, только начало, за которым ребенок должен научиться действовать не только вопреки внешним, но и внутренним препятствиям, научиться преодолевать свои желания. Пока же он почти целиком зависит от взрослых, его потребности не удовлетворяются им самим. «Взрослый — главный предмет, в котором кристаллизуются все потребности малыша», — пишет Л. И. Божович. Естественно, это накладывает отпечаток на структуру большинства мотивов малышей. Возникновение потребности, ее осознание и вербализация приводят ребенка не к поиску предмета удовлетворения потребности и пути его достижения, а к обращению к родителям: «Хочу, дай». Поисковая активность в большинстве случаев исключается, в результате чего первая стадия формирования мотива сразу переходит в третью, связанную с формированием намерения (чаще всего — обратиться к взрослым). Мотивы оказываются редуцированными и плохо осознаваемыми. При этом у 3-лет-них детей наблюдаются случаи проявления строптивости, когда ребенок стремится настоять на своих желаниях, недоволен всем, что ему предлагают и что делают другие.

Структура мотивационной сферы ребенка 2−3-летнего возраста характеризуется значительной аморфностью, отсутствием устойчивой иерархии потребностей и ценностей, а следовательно и мотивов. У него имеется рядоположный набор знаемых потребностей, сменяющих друг друга в случайном порядке. Жизненно важные потребности и капризы (необоснованные желания) часто имеют для него одинаковую значимость. Побуждения сменяются во времени, не подчиняясь сознательно-волевому контролю.

Желания в этом возрасте носят ситуативный характер; висящий плод вызывает у ребенка желание съесть его, вид игрушки — поиграть с ней и т. д. По этому поводу С. Л. Рубинштейн писал:

Каждое непосредственно на ребенка воздействующее побуждение имеет в раннем детстве еще очень большую власть над ребенком. Поэтому внутренняя мотивация еще очень неустойчива: при каждой перемене ситуации ребенок может оказаться во власти других побуждений. Неустойчивость мотивации обусловливает известную бессистемность действий (1946, с. 532).

Таким образом, для детей этого возраста характерна мотивация третьего типа, возникающая из-за привлекательности объекта.

Еще одной особенностью мотивов детей 2−3-летнего возраста является эмоциональная насыщенность их желаний. С. Л. Рубинштейн писал, что каждое их желание сродни аффекту. Эмоции ребенка непосредственно переходят в действия, что означает отсутствие второго этапа в процессе формирования мотива и значительное редуцирование третьего, последнего этапа, т. е. — обдумывания. Поэтому поведение ребенка раннего возраста характеризуется импульсивностью (чрезмерной зависимостью от потребности) и ситуативностью (чрезмерной зависимостью от случайных внешних обстоятельств). То и другое связано с ближайшей действительностью, с сиюминутностью.

И. Шванцера тоже отмечает эти особенности побуждений детей: быструю «истощаемость», «забываемость» при небольшой актуальности потребности, а в случае значительной актуальности — установку на быструю, иногда немедленную, реализацию побуждения и в случае неудовлетворения — возникновение аффективной реакции, которая является своеобразной формой «разрядки» эмоционального возбуждения. Выражением этого может быть появляющееся у детей 3 лет упрямство. Ребенок настаивает на чем-то не потому, что ему этого очень хочется (может, ему уже расхотелось или не очень хочется), а потому, что он желает, чтобы с его мнением считались. Он не может отказаться от своего первоначального решения даже при изменившихся обстоятельствах, с которыми не хочет считаться.

В 3-летнем возрасте ребенок начинает решать мотивационные конфликты второго типа (по К. Левину), т. е. делает выбор между двумя отрицательными альтернативами (из двух зол выбирает наименьшее). А несколько ранее, приблизительно в 2-летнем возрасте, он решает конфликты третьего типа, т. е. выбирает между положительной и отрицательной альтернативами (например, конфликт нормативной ценности и реальной: «хочешь быть хорошим или злым ребенком», тогда как действительной ценностью для него является игрушка, прогулка и т. п.). У детей этого возраста, да и у более старших, в большинстве случаев встречаются близкие и «небольшие» цели, превращающиеся затем при соответствующем воспитании в привычные (умывание, определенные способы еды и т. п.).

В общем, можно сказать, что в этом возрасте дети в большей мере являются рабами своих желаний, чем сознательными личностями. В силу своей беспомощности они являются рабами и своего окружения. Сохранение такого положения до взрослости приводит к деформированному развитию личности. А. Маслоу пишет, что если человек находится в таком зависимом положении, то вряд ли можно считать его хозяином своей судьбы. Он должен держаться источников желаемого удовлетворения, подчиняться их правилам, вынужден удовлетворять их желания и капризы, ибо в противном случае он рискует потерять все. Он обязан быть ориентированным на других людей и не может не зависеть от их одобрения, расположения и доброй воли. Иными словами, такой человек вынужден приспосабливаться, подгоняя себя под внешнюю ситуацию.

И все же уже на третьем году жизни в мотивационный процесс могут включаться мотиваторы из блока «внутреннего фильтра», так как начинает формироваться нравственная сфера ребенка (он начинает понимать со слов старших, что хорошо, а что плохо, что правильно, а что неправильно, как красиво, а как некрасиво себя вести и т. д., причем эти критерии он принимает «на веру»). Таким образом, его нравственность ориентирована на взрослых, и оценка себя и своих поступков осуществляется с учетом их оценок и мнений. А это означает, что у малыша становится выраженной потребность в сотрудничестве со взрослыми и в получении от них одобрения.

Интересный в этом плане пример приводит Н. А. Менчинская, наблюдавшая поведение своего маленького сына и ведшая в связи с этим дневник (1957, с. 14). Она пишет:

Ему очень хотелось тронуть игрушку, он сел на корточки у ванны и повторял несколько раз: «не тогаю», спрашивал: «мозьна мотеть? а. Но потом, после очередного «не тогаю», он схватил одну из игрушек.

В данном случае желание 2-летнего ребенка все-таки победило запрет трогать игрушки, но борьба потребности с долженствованием (запретом) выразилась очень отчетливо.

А в возрасте 2 лет 7 месяцев он, совершив недозволенный поступок (плюнул в сторону отца), отказался затем по моральным соображениям от кофе, заявив при этом: «Я не буду пить кофе, я плохой». Он как бы сам наказал себя за свое плохое поведение.

В 3 года поведение ребенка начинает мотивироваться не только содержанием ситуации, в которой он оказывается, но и отношениями с другими людьми. При этом в общении со взрослыми у него преобладают мотивы сотрудничества (ожидание участия взрослых в его делах).

У детей 3 лет появляется желание делать все самому («я сам»); а гипертрофированная тенденция к самостоятельности приводит к своеволию детей. Однако они еще не могут организовать свои действия в соответствии с заранее намеченной целью. которую легко утрачивают. Они любят, например, рисовать, но рисуют каракули и очень редко придают им значение какого-либо объекта, т. е. не могут сказать, что они нарисовали. Лишь немногие дети этого возраста придавали своим «рисункам» смысл (К, Бюллер [К. Buller, 1924]; X. Хетцер [Н. Hetzer, 1931]). В конце третьего и начале четвертого года жизни у ребенка появляется умение различать степень затруднительности достижения цели, оценивать свои возможности, т. е. определять возможность успеха или неудачи (X. Хекхаузен).

3. Период дошкольного детства.

Ведущий в этот возрастной период вид деятельности дошкольниковигра — способствует развитию мотивационной сферы ребенка. Возникают новые интересы и связанные с ними цели. При этом начинает реализовываться сформулированный О. К. Тихомировым закон онтогенетического развития целеобразования; постановка цели и ее достижение, первоначально разделенные между детьми и родителями, затем объединяются в деятельности ребенка. Многие четырехлетние дети, например, уже до рисования говорят, что собираются нарисовать, т. е. обозначают цель-объект. В пятилетнем возрасте уже 80% детей составляют предварительный план рисунка, в шестилетнем — все дети при рисовании обозначают цель, т. е. то, что должно получиться.

Такое постепенное формирование целенаправленности характерно и для других видов деятельности ребенка-дошкольника. Однако даже для 6−7-летних детей еще характерно окончательное оформление цели в их сознании по ходу выполнения действия, что зависит от предметной ситуации и от «строительного» материала (формы, цвета кубиков при постройке дома). Все же важно отметить, что уже с 4 лет начинает проявляться смыслообразующая функция мотива, так как ребенок начинает планировать смысл своей деятельности.

В 4 года появляется соподчиненность потребностей, желаний. Они приобретают разную силу и значимость. Появляются доминирующие установки: у одних — престижные (эгоистические), у других, наоборот, — альтруистические, у третьих — на достижение успеха. Правда, у некоторых детей даже к 7 годам доминирующие мотиваторы не появляются.

Разнообразные интересы приобретают относительную устойчивость. Вследствие всего перечисленного начинает складываться индивидуальная мотивационная система (сфера) ребенка.

В процессе игры со сверстниками дошкольники учатся подчинять свое поведение определенным правилам, вступающим в противоречие с их мимолетными желаниями, Как отмечал Л. С. Выготский, в игре ребенок учится действовать в познаваемой, т. е. мысленной, а не видимой ситуации, опираясь на внутренние тенденции и мотивы, а не на мотивы и побуждения, которые идут от вещи. Этим облегчается переход от мотивов, имеющих форму аффективно окрашенных непосредственных желаний, к мотивам-намерениям, связанным с самоконтролем.

Сдерживанию непосредственных побуждений ребенка способствует присутствие взрослого или других детей. В более старшем дошкольном возрасте ребенок начинает сдерживаться уже при воображаемом контроле других: образ другого человека помогает ему регулировать свое поведение вследствие предвидения осуждения, наказания. В последующем начинается усвоение этических норм, которые тоже учитываются ребенком при планировании своих поступков. Происходит подавление внутренних побуждений в связи с привлекательностью предметов, а не только выбор одного предмета из многих, как у младших дошкольников. Этот переход хорошо обрисовал Д. Б. Эльконин (1960). Он пишет, что у младшего дошкольника желания носят характер аффекта: не ребенок владеет желаниями, а они владеют им. Он находится во власти желаний так же, как раньше находился во власти притягательных предметов. Старший дошкольник уже может во многих случаях побороть и свои желания.

Если у младших и средних дошкольников «внутренний фильтр» используется детьми в процессе мотивации от случая к случаю, то в преддошкольном возрасте он начинает принимать активное участие в процессе принятия решения, что связано с развитием не только нравственной, но и волевой сфер личности. К шести годам у детей отчетливо проявляется способность ставить себя на место другого человека (идентификация) и видеть вещи с его позиции, учитывать не только свои желания, принимать их в расчет. Появляется чувство долга, регулирующее поведение ребенка в простых ситуациях.

Ради достижения желаемой цели старшие дошкольники могут выполнять работу, не вызывающую у них интереса: подметать пол, мыть посуду (чтобы разрешили поиграть, посмотреть кинофильм и т. п.). Это свидетельствует о том, что появляются мотивы, формирующиеся на базе не только желаний («хочу»), но и на базе осознания необходимости («надо»).

К концу дошкольного возраста ребенок начинает оценивать себя с точки зрения усвоенных правил и норм поведения уже постоянно, а не от случая к случаю. Обогащение представлений о самом себе ведет к появлению потребности в уважении, во взаимопонимании с окружающими, в их сопереживании (М.И. Лисина). Однако осознаваемость мотива остается еще слабой. В реальной жизни ребенок постоянно сталкивается с собой как с не знающим, не могущим, не понимающим, что к тому же подкрепляется взрослыми: «Ты неправ!», «Ты еще маленькая, вырастешь — поймешь». Ребенок в этом возрасте постоянно обнаруживает самонедостаточность. Очевидно, это связано и с неумением дошкольников, в связи с малым словарным и понятийным запасом, анализировать побудительные причины и вербализовать свои потребности и эти причины. Поэтому на данном этапе возрастного развития имеется много непонятых и невербализованных мотиваторов. Вместо них дети указывают на внешние обстоятельства, которые их привлекают или способствуют удовлетворению их потребности. Так, они говорят, что хотят в школу, потому что «там ребята», «там весело», «там будут ставить отметки», не понимая, что за этими внешними атрибутами стоят потребности в общении, в повышении своего социального статуса в глазах близких и товарищей. Лишь в беседе и экспериментальных играх эти потребности выявляются отчетливо.

В преддошкольном возрасте у детей появляются новые мотивы: достижения успеха, соревнования, соперничества, избегания неудачи. Равнодушие младших дошкольников к удачам и неудачам сменяется у средних дошкольников переживанием успеха и неуспеха (успех вызывает у них усиление мотива, а неуспех — уменьшение его). У старших дошкольников стимулировать может и неуспех. В игровой мотивации смещается акцент с процесса на результат: если дети 3−5 лет получают удовольствие от процесса игры (поэтому, по данным ученицы Е. Ф. Рыбалко В.П. Вальковой, 1972, 5-летние дети в половине случаев предпочитают для игры тех, с кем интересно играть), то 5−6-летние получают удовольствие не только от процесса, но и от результата игры, т. е. от выигрыша (Н.И. Гуткина, 1993),.

В связи с этим, как отмечает В. П, Валькова, в 6−7 лет дети более дифференцирование подходят к выбору партнеров по играм, называя несколько причин: их умение играть в группе, умение хорошо играть, наличие у них творческих способностей в игре, оказание помощи в процессе игры, В связи с этим Е. Ф. Рыбалко (1990) считает, что формирование игровой мотивации является одним из важных показателей зрелости психического развития дошкольников.