Эволюция взглядов на проблемы языковой категориальности

Разработка понятия языковой категориальности и связанная с этим проблематика имеет длительную традицию, но не имеет общепринятой терминологии и методики описания.

Истоки исследовательского интереса к языковой категориальности связывают с именем В. фон Гумбольдта. Им был выдвинут постулат о существовании особого языкового мировидения. «Язык — это мир, лежащий между миром внешних явлений и внутренним миром человека» [Гумбольдт 1984: 304]. Взгляды В. фон Гумбольдта на строение языка и его влияние на духовное развитие нации известны как учение о «внутренней форме» языка. Таким образом, проблема нетождественности языковой, вербальной категоризации реальной действительности с одной стороны и научным знаниям о мире с другой получила статус научно-философской проблемы [Борискина цит. по Гумбольд 1999].

Учение В. фон Гумбольдта по-разному развивалось, дополнялось, интерпретировалось, наполнялось новым содержанием в построениях лингвистов XIX—XX вв.еков. Так, идея специфического языкового мировидения получила дальнейшее развитие в работах лингвистов. Г. Хольц говорит о выделении, раскрытии с помощью языка определенных аспектов в самих вещах, которые обусловливают те или иные точки зрения на вещи.

Так формируется среди ученых этого направления понятие промежуточный мир), что, в сущности, по замечанию Ю. Д. Апресяна, является вариацией на тему «внутренней формы», равно как и теория семантических полей Й. Трира и понятие значимости у Ф. де Соссюра [Апресян 1986: 30]. Иногда тот глубинный слой, на котором происходит «складирование», хранение информации, слившееся с первичным синтаксисом и базовой лексикой называют наивным реализмом. За этим термином, введенным в лингвистический обиход Р. Халлигом и В. Вартбургом, стоит научная гипотеза о том, что картина мира индивидуума средних способностей, который смотрит на мир и на людей с наивным реализмом, составляется из обусловленных языком донаучных понятий, потому что образ мира, запечатленный в языке, во многих существенных деталях отличается от научной картины мира [Караулов 1976: 242−245]. На схожих теоретических положениях основано и учение Л. В. Щербы.

Гипотеза о том, что язык членит мир, оказалась продуктивной, хотя и не лишенной противоречий, и, главное, способной порождать новые точки зрения и новые постановки задач.

Положения американской этнолингвистики во взглядах на уникальную способность языка конструировать мир, как связное и значимое целое, имеют много общего с постулатами европейского неогумбодтианства. «Антропологический подход» к проблемам языковой категоризации, представленный линией Боас-Сепир-Уорф, не вписавшись в лингвистический контекст научных исследований начала века, по выражению Р. М. Фрумкиной «долго ждал своего воплощения на эмпирическом материале» [Борискина цит. по Фрумкина 1995:89].

Наиболее отчетливо проблемы «языковой категориальности» были поставлены в теоретическом наследии Сепира, который придавал особое значение способности языка преобразовывать действительность и порождать тем самым специфическую картину мира, не являющуюся точной копией реального мира. При этом важно заметить, что акцент в работах Сепира делается на всеобщности языковых характеристик, которые коренятся в содержательной стороне языка, и в прагматических условиях его функционирования.

Целостная картина мира, по убеждению Сепира, «творится человеческим сознанием при помощи языка, не будучи более или менее точным отражением объективного мира» [Сепир 1993]. Эмпирические факты упорядочиваются, распределяются по классам, вступают друг с другом в пространственные, временные и причинно-следственные отношения благодаря творческой активности языка.

А.А Кретов основывается на том, что у языка, как и у сознания, есть функция творения, созидания действительности. «Словосочетания, возникающие в результате использования языка в функции создания действительности, трактуются языковым сознанием как нечто аномальное, невозможное и поэтому маркируются» [Кретов 1993: 131].

По убеждению другого представителя американской лингвистики Б. Л. Уорфа, «мы расчленяем природу в направлении, подсказанным нашим родным языком. Мы расчленяем мир, организуем его в понятия и распределяем значения так, а не иначе в основном потому, что мы участники соглашения, предписывающего подобную систематизацию» [Уорф 1956: 74].

В отечественном языкознании в течение двух десятилетий формируется понятие языковая картина мира. Под языковой картиной мира понимают «глубинный слой миропонимания, слившийся с первичным синтаксисом и базисной лексикой» [Постовалова 1987: 68].

В современном виде эта идея языковой категоризации в трактовке представителей Московской семантической школы выражена в оппозиции: наивная модель мира — научная модель мира [Борискина 1999]. Суть идеи наивной модели мира состоит в следующем: «…в каждом естественном языке отражается определенный способ восприятия мира, навязываемый в качестве обязательного всем носителям языка.

Возможность и допустимость существования языковой картин мира не так давно были предметом научных споров.

Действительно, язык представляет интерес для исследователя, с одной стороны, как автономное образование, «внутренняя информативность которого, значительно выше, чем тот же показатель его описания» [Борискина 1999]. Соответственно, и явление словотворчества, как «стремление языка выразить невыраженное», и развитие новых значений обусловлены способностью языка задавать человеку стереотипы восприятия мира через систему языковых категорий. Языковое «складирование» и моделирование сводимо к понятию языковой категоризации мира [Кретов 1987: 67].

О.О Борискина считает, что круг проблем, связанный с реконструкцией языковой картины мира, логично рассматривать с позиций системного подхода к языку, используя опыт когнитивных исследований в заданном направлении.

Термин «категориальность» в когнитивной науке употребляется как для описания процесса, так и для обозначения результата классификационной деятельности [Борискина 1999].

Согласно Дж. Лакоффу, категоризация является результатом мыслительной деятельности человека, а значит, изучая категории, мы получаем уникальную возможность проникнуть в суть закономерностей человеческого мышления.