Хронотоп в творчестве М. Горького

Социокультурная составляющая горьковского хронотопа

Объектом исследования является раннее творчество Горького: от его первого литературного опыта — публикации в 1892 году рассказа «Макар Чудра» — до выхода трехтомника горьковских сочинений в 1898 — 1899 годах, после чего он получает широкую всероссийскую известность как писатель.

Предметом исследования предстают пространственно-образные идеи в их структурно-типологической среде, содержательно отражающих естественно-природные и социокультурные реалии.

Намеченный здесь аспект рассмотрения горьковского хронотопа, конечно, не исчерпывает проблемы изучения в целом; вместе с тем конкретика предметной очерченности диктуется стремлением вычленить наиболее показательные (и наименее изученные) параметры формирования художественного мира писателя.

В этой связи нужно также оговорить, что при рассмотрении социокультурной составляющей горьковского хронотопа первоочередным предстает образ «города» — как наиболее явно и по-своему традиционно маркирующий понятия социума, цивилизации, организованных форм человеческого сообщества, — и приоритетно представленный в этом плане творчеством писателя.

В данном случае следует отметить, что понятия культуры и цивилизации, долгое время отождествляемые как синонимичные, на протяжении именно XX столетия «стали все более настойчиво разводиться между собой, тяготея к образованию некой оппозиции.

С понятием цивилизации чаще всего связаны определения «индустриальная», «техногенная», «инструментальная», понятию же культуры преимущественно сопутствуют определения «гуманитарная», «духовная». Таким образом, в соотношении «цивилизация — культура» просматривается сопоставление «вещно-материального» и «духовно-гуманитарного» начал".

Такое разделение по-своему оправдано и логично. При определении в указанных понятийно-смысловых координатах семантики термина «социума», следует подчеркнуть его онтологическую направленность в развитии европейской философской мысли и социологии именно «урбанистической» тематикой, где город является своеобразным эпицентром сосредоточия различных форм социокультурного бытия.

Таким образом, в контексте обширной и имеющей свою историю изучения проблемы соотношения «природного» и «социокультурного» начал в творчестве писателя мы выделяем один из ее конкретных аспектов, спроецированный на уяснение художественной топологии ранних произведений Горького.

Рассмотрение категории пространства в ранних произведениях М. Горького показывает репрезентативность этого аспекта поэтики как слагаемого хронотопа и шире — картины мира, воплощенной творческим наследием писателя, где выстраивается определенная система пространственных координат художественной картины мира, характеризующаяся многомерностью, иерархической структурированностью, многолинейным взаимодействием структурных элементов. Можно выделить топологические ряды, образующие естественно-природный и социальный «миры», которые имеют различную образно-смысловую наполненность в зависимости от авторской задачи и способа изображения.

В ранних реалистических рассказах естественно-природный хронотоп имеет доминирующие пространственные образования — земли (степи), моря и неба, — тяготеющие в их принципиальной «разомкнутости» к расширению до бесконечности космических масштабов. При этом текстовое взаимодействие трех пространств может быть организовано по-разному. Примат одного из топосов в сюжете и композиции произведения определяет его идейно-тематическое содержание. Поэтому иерархия пространственных отношений не всегда соответствует традиционной «вертикальной» взаимосвязи, где небо «подчиняет» себе землю — степь и море.

Если в одних случаях картина мира с главенством неба воспринимается как всеобъемлющая вселенская конструкция, имеющая особый признак Божественности, то доминирование степи в других текстах наделено символикой национальной идентичности в ее геоисторической и ментальной специфике («русская равнина»).

Вместе с тем соотношение образов степи, неба и моря в ряде произведений тяготеет к разрушению иерархической подчиненности и сотрясению в определенной гармонии, — что воплощает авторский поиск целостной в своей неоднородности картины мира.

Образы реки и поля не обладают таким концептуальным значением, как пространства неба, степи и моря. Образ поля обозначает по-своему замкнутую территорию, формирующую для персонажей ограниченное представление об окружающей их действительности. Образ реки в ранних рассказах Горького раскрывает, с одной стороны, символику жизненного пути человека, с другой, конкретизирует воплощение личностно-творческого феномена самого художника — волжанина по происхождению, духовное становление которого происходило в «мире Волги».

В сказочно-аллегорических сюжетах раннего творчества писателя основными структурообразующими моделями естественно-природного хронотопа являются акцентированные оппозиции неба и земли (подземелья) («Девушка и Смерть»), леса и степи («О маленькой фее и молодом чабане»,.

легенда о Данко, включенная в рассказ «Старуха Изергиль»), рощи и неизвестной страны «счастья» («О Чиже, который лгал, и о Дятле — любителе истины»), болота и неба («О комарах»), ущелья и неба («Песня о Соколе»).

В указанных оппозициях художественное пространство характеризуется параметрами замкнутости / разомкнутости, которые могут приобретать различные оценочные (как позитивное, так и негативное) значения в зависимости от точки зрения и системы ценностных ориентиров образов-персонажей. При этом сюжетообразующим началом выступает, как правило, пересечение (фактическое, либо прогнозируемое) героями некой границы между различными «мирами».

В целом же естественно-природный сказочный хронотоп ранних произведений Горького имеет существенные различия по сравнению с художественными текстами реалистического типа. Социальный хронотоп ранних произведений Горького представлен прежде всего реалистическими художественными произведениями, публицистикой и эпистолярным наследием, где центральной становится тема города, как концентрированного воплощения процессов человеческой жизнедеятельности на уровне артефактов культуры и цивилизации.

Достижения и «издержки» последней по-своему пространственно позиционированы, что воплощается в оппозициях городских образов — центра и окраины; внутриокраинных образах «выморочного» дома (подвала, ночлежки, маленьких комнат) и улицы; пространств окраины и деревни; окраины и естественно-природных образов.

В изображении городского социума реализуются следующие принципы пространственного изображения: 1) пространство горьковского города принципиально разделено на две неравные, враждебные друг другу половины — центр и окраину, где центр занимает самое выгодное и удобное положение «верха», окраина же, наоборот, — «низа»; 2) принадлежность к одному из двух образов отражает самосознание изображенных Горьким персонажей: действующие лица, функционирующие на городской окраине, обладают мироощущением собственной ненужности для общества, герои же «центра» позиционируют себя как «хозяева жизни»; 3) сюжетно-фабульное действие разворачивается преимущественно на окраине города и концентрируется на сравнительно небольшом по размерам пространстве — «яме"-подвале, ночлежке, заброшенном доме.

Важно при этом то, что внутренние хронотопические особенности «вертикали» и «горизонтали» разделяются также на замкнутые и разомкнутые пространства. «Вертикаль» — это оппозиция замкнутости и разомкнутости «земли» и «неба», «горизонталь» — «города» и «негорода». Последнее понятие, получающее обобщенное обозначение контекста городской темы, представляет «остальную» Россию, страну, прежде всего, аграрную, где угадывается пространство «деревни», — не представленной, впрочем, развернутой и структурированной топологией, а намеченное рядом образов-персонажей и сюжетных ситуаций, воплощающих взаимодействие города и деревни в миграционных процессах внутри современного писателю социума.

В связи с этим по-своему значимым предстает образ дороги — не только как места личностной самореализации горьковских странников, но и как включенный в естественно-природное пространство артефакт цивилизации, имеющий коммуникативную функцию — взаимосвязь между российскими «городами и весями», отражающей системное единство социума как в территориально-пространственном, так и в социально-организационном плане.

Вместе с тем дорога в значении жизненного пути воплощает с одной сторонытягу человека к социальному пространству города, фокусирующему в себе достижения культуры и цивилизации, а с другой — стремление к освобождению от «несвободы», неизбежно налагаемой нормами социального общежития, к «разомкнутости» естественно-природных топосов. Такое двойственное отношение к феномену города в социокультурном и естественно-природном контексте достаточно последовательно воплощалось писателем и на уровне художественно-образных решений и в формах прямых высказываний — от лица повествователя, а также в публицистических и эпистолярных текстах.

Вывод: Таким образом, естественно-природный и социальный хронотопы раннего горьковского творчества образуют не просто антитезу (по традиционной схеме «природа — цивилизация»), но сложное системное единство, построенное на взаимодействии двух разнонаправленных тенденций — центростремительной и центробежной, что демонстрирует своеобразный художнический алгоритм или — системообразующий принцип, проецируемый и на построение авторской картины мира в целом.

Здесь пересечение, столкновение, взаимодействие видятся главными для возникновения пространственных оппозиций, по-своему тотально присутствующих как в естественно-природных, так и в социальных слагаемых хронотопа раннего творчества писателя.

В этой связи первостепенное значение приобретает понятие границы, разделяющей различные топические образования — как особым образом организованного пространства, наделенного функциональной спецификой. Пересечение топологической границы не только инициирует развитие сюжетного действия в повествовании; пограничный топос — будь то опушка волшебного леса или городская окраина — позволяет совместить в едином поле зрения разные пространства-«миры» и формирует ситуацию выбора как реализации смысла жизненных устремлений.

Тем самым граница выступает как своего рода смыслопорождающее пространство, генерирующее рефлексии героев. В силу этого известная «маргинальность» горьковских образов-персонажей становится и в авторском представлении определенной нормой адекватной ментальной специфики национального самосознания.