Предпосылки возникновения славянской письменности

Предыстория возникновения славянской письменности

Ученые-культурологи, как отечественные, так и зарубежные, в отношении к письменности часто разделяют народы на две категории: письменные и бесписьменные. Однако это слишком упрощенная классификация. Если под письмом понимать способ фиксации и передачи информации, то надо признать, что между названными категориями располагается целый ряд промежуточных форм, которые сводят на нет значение крайних точек.

При таком подходе не должны казаться нереальными утверждения ряда русских ученых о существовании славянской письменности в весьма глубокой древности. Так, А. А. Формозов полагал, что какая-то письменность, состоящая из условных знаков, оформленных в строки, существовала в степной полосе России уже в середине II тысячелетия до н. э. А. С. Львов и Н. А. Константинов датировали зарождение славянской письменности концом I тысячелетия до н. э., причем первый выводил ее из клинописи, второй через причерноморские знаки из кипрского слогового письма. «Можно говорить о непрерывной (с доисторической эпохи) письменной традиции на территории Древней Руси», — настаивал П. Я. Черных. Более осторожно высказывался академик С. П. Обнорский, предполагая «какие-то формы письменности» у русов антского периода (VI в. н. э.).

На чем основаны эти заявления? Существует целая группа археологических памятников, содержащих знаки и обрывки текстов древнего не прочитанного еще письма. Это прежде всего памятники русского Причерноморья (Херсонес, Керчь, Ольвия) — каменные плиты, надгробья, амфоры, монеты и т. п. Большинство знаков на этих памятниках имеет условную линейно-геометрическую форму, другие представляют собой схематические рисунки.

Большой интерес вызывает так называемая алекановская надпись — группа из 14 знаков, расположенных в строку, на глиняном сосуде Х—XI вв. Сосуд обнаружен во время раскопок у с. Алеканово под Рязанью. Позже там на обломках посуды было выявлено еще 5 аналогичных знаков. Они, как считает В. А. Городцов, принадлежат местному писцу, славянину. Их нельзя расценивать как клеймо мастера, это — текст, составленный из литер неизвестного письма. Сходные знаки обнаружены на медных бляхах из Тверских курганов XIв. на двух бляхах знаки идут по кругу, образуя две одинаковые надписи. В Северянских курганах у Чернигова найдены изображения (нарезки) на кости, относящиеся к Х в. и, возможно, представляющие собой одну из разновидностей древнего славянского письма. «Черты и резы».

Указания на славянскую письменность, существовавшую до Константина и Мефодия, содержатся в летописных и иных литературных источниках IX—Х вв. Важнейший из них — сказание Черноризца Храбра «О письменах», касающееся ряда славянских племен, в том числе, возможно, и восточных. Здесь указывается, что славяне до принятия ими христианства книг не имели, но для гадания и счета использовали «черты и резы». Точность этого наблюдения подтверждается тем, что следы гадания «резами» (нарезывание известных знаков) уцелели в более позднее время, например, о них упоминается в былинах. После принятия христианства, продолжает Храбр, славяне записывали свою речь латинскими и греческими буквами, правда, неточно («без устроения»), так как латинское и греческое письмена не могли передать многих славянских звуков. Показательно, что инициативу освоения античных алфавитов Храбр приписывает самим славянам, а не пришедшим в славянские страны христианским миссионерам.

Почти все остальные сообщения о древнеславянском письме относятся к восточным славянам. О каком-то восточнославянском письме сообщается в VIII главе Паннонского «Жития Константина Философа». Согласно этому «Житию» Константин нашел в Крыму, в Херсонесе, Евангелие и Псалтырь, написанные «русьскыми письмены». Затем Константин встретил человека, говорившего по-русски, вступил с ним в беседу и быстро изучил этот язык.

В одной из русских рукописей XV в. * «В толковой Палее» это событие описывается еще более определенно: «А грамота русская явилася, богом дана, в Корсуни русину, от нее же научился философ Константин и оттуду сложив и написав книгы русским языком». Именно о славянских книгах, существовавших до создания азбуки Константином, рассказывается и в «Житии» его брата Мефодия: «Тут явил Бог философу славянские книги и тотчас устроив письмена и беседу составив, поехал в Моравию».

Одна из ранних русских летописей «Повесть временных лет» документально свидетельствует о том, что Киевская Русь в начале Х в. имела письменность. При этом следует иметь в виду, что в этой летописи, составленной в конце XI в., запись событий начинается с 852 г. Надо полагать, что летописец не мог точно и верно восстановить минувшие события за два века по памяти и на основе устных преданий. Он, скорее всего, использовал более ранние исторические записи, а это значит, что начало русского летописания должно быть отнесено к середине IX в.

По мнению академика Б. А. Рыбакова, первые реальные следы киевского летописания относятся к 60-м годам IX в. и связываются с деятельностью киевского князя Осколда, вероломно убитого варягом Олегом в 882 г. В отрывках этих летописаний нет никакого следа христианства и явно ощущается антиваряжская настроенность автора.

Вторично языческая летопись обнаруживается в описании княжения Игоря и Ольги. Здесь прославляется мудрость и волшебная сила волхвов, которые предрекли смерть Олегу от своего коня — что можно сопоставить с клятвой при заключении договора 944 г. между Киевской Русью и Византией, где говорится, что нарушители клятвы «посечени будут мечи своими, от стрел и от иного оружья своего».

Рассказ о мести княгини Ольга древлянам, убившим Игоря, принадлежит русскому летописцу-язычнику. В тексте летописи нет ни слова осуждения кровавых дел княгини, убившей два древлянских посольства и приказавшей изрубить на тризне тысячи древлян.

Раздел летописи, посвященный эпохе Святослава (959—972 гг.), также лишен каких бы то ни было признаков христианской книжности. Естественно полагать, что у князя-язычника был и летописец-язычник. Охватывая перечисленные отрывки одним взглядом, можно заключить, что летописное дело Киевской Руси уже имело систематический характер в княжение Игоря Старого (912—945 гг.). Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. — М., 1987. — С. 772−773.

Ярким свидетельством наличия на Руси письменности еще до принятия христианства являются тексты договоров русских князей с Византией Х в. Так, в договоре князя Олега с греками (911 г.) есть указание на письменные завещания у русских. Если кто-то из русских купцов или княжеских послов умирал в Византии, его имущество должно было возвращаться на Русь и передаваться родственникам — «кому будет писал наследити именье его». В русском языке есть два слова для обозначения «завещать» (наследство) — «отказать» и «отписать». Первоначально слово «отказать» выражало устное завещание, а «отписать» — письменное, позже их значения уравнялись.

Договор 911 г. отразил высокое развитие собственнических отношений в верхах русского общества: в руках одного лица сосредоточивались значительные богатства, что порождало споры о наследстве. Но этот договор показывает, что письменность стала бытовым явлением феодального класса.

В договоре князя Игоря с греками (944 г.) зафиксировано установление новой разновидности письменные документов, предназначавшихся для русско-византийских дипломатических отношений. Раньше русские, прибывая в Константинополь, в качестве удостоверения личности предъявляли золотые и серебряные «печати». Древнерусская печать была носителем родового знака и на определенном уровне развития общества вполне исполняла функцию документа. Теперь устанавливался новый порядок: все русские должны приносить «грамоту» от князя.

Являются памятниками русской письменности Х в; и сами русские договоры с Византией, так как перевод их с греческого на русский был, как это установлено, современен самим договорам. Особенно интересно имеющееся в договоре 911 г. указание, что Русь и Византия и в более давние времена (т. е. еще в IX в.) решали спорные вопросы «не только словесно, но и письменно».

Не вызывает сомнения, что знаки и группы знаков на археологических памятниках, с одной стороны, и тексты, отмеченные позднейшими наблюдателями, с другой — разные явления. Но это не значит, что эти разнородные материалы противоречат друг другу. Размышляя об эволюции славянского письма, Л. В. Черепнин предположил, что оно прошло путь, общий всем народам, от рисунка, изображающего определенный образ или понятие, через изображения, соответствующие словам, к слоговому и, наконец, звуковому (или фонетическому) письму" Черепнин Л. В. Русская палеография. — М., 1956. — С. 82−83. — т. е. на первых шагах ему были свойственны и пиктографические, и идеографические (символические) знаки. В. А. Истрин выразил сомнение в том, чтобы один народ мог пройти все эти стадии самостоятельно, без заимствований у соседей, так как при этом история письма должна бы растянуться на века и даже тысячелетия. Недавние исследования Б. А. Рыбакова снимают это возражение: ясные следы протослявянской культуры просматриваются с конца III тысячелетия до н. э., праславянской — середины II тысячелетия до н. э.

Итак, безусловным историческим фактом является то, что накануне деятельности Константина и Мефодия славяне имели и одновременно пользовались тремя видами письма. Во-первых, существовали различные местные разновидности самобытного пиктографического и счетного (цифрового) письма. Во-вторых, славянские «черты и резы» уже приобрели буквенно-звуковое значение, возможно, сохранив частично свою первоначальную форму; из истории письма известно, что аналогичный путь прошло германское и скандинавское руническое — письмо. Впрочем, согласно одной из гипотез (ее защищал, в частности, И. И. Срезневский) древнеславянское письмо тоже было руническим. Гипотеза не получила поддержки: славянские руны на идолах из Прильвица и на плитах из Микоржина (Познань) признаны поддельными. Однако общий вывод о непричастности славянского письма к руническому, * Своеобразное письмо, восходящее к пиктографическому, свойственно северным народам Европы и тюркоязычным народам Азии. возможно, преждевременен: Новгородская археологическая экспедиция МГУ в 1987 г. обнаружила деревянную чашу, датируемую 940 г., на которой имеется надпись, выполненная знаками трех алфавитов, в том числе сходным с руническим. И, наконец, третьим видом письма, которым пользовались славяне до официального принятия христианства, было письмо посредством греческих и латинских букв. Начало использования славянами греческого письма относится ко времени развития тесных торговых и культурных отношений славян с Византией, т. е. к VII—VIII вв.

Славянское письмо находило применение в различных сферах жизни. Им пользовались при заключении договоров с другими государствами, при записи количества товаров, долгов, различных обязательств, при составлении завещаний о наследовании имущества, в надписях на могильных памятниках, при написании молитвенных формул и пророчеств в храмах, для подписи имени мастера или владельца и т. д. Такое разнообразное и широкое применение письменности могло явиться результатом длительного развития славянской культуры в предшествующий период.

Отсюда следует, что подвиг Константина и Мефодия, состоящий в «создании славянской письменности», нельзя понимать таким образом, будто они создали ее на пустом месте, «с нуля», превратив славян из народа бесписьменного в народ письменный. Но они действительно «создали письменность» — ту, которая сразу вошла в культурный фонд большинства славянских народов, ту, развитым вариантом которой пользуемся сейчас мы.