Нравственно-философский аспект художественного осмысления проблемы «человек и война» в романе И. Машбаша «Жернова»

Нравственно-философский аспект художественного осмысления проблемы «человек и война» в романе И. Машбаша «Жернова»

Значительные изменения, произошедшие в нашей стране в последние десятилетия, позволили ученым и писателям ознакомиться с неизвестными архивными материалами и историческими фактами, прежде всего связанными с Кавказской войной, которая в современных произведениях стала обретать качества объективности.

В 1990;е гг. XX века начинается современный период в литературах народов Северного Кавказа, в частности — в адыгской. Предметом объективного научного исследования становятся произведения, созданные как на исторической родине (Т. Керашев, А. Евтых, И. Машбаш, Н. Куёк, Ю. Чуяко, А. Кешоков, Б. Шинкуба, Б. Тхайцуков и др.), так и за её пределами — произведения писателей адыгского зарубежья (А. Мидхат, М. Кандур, К. Натхо, О. Челик и др.). Поставленные в них проблемы возбуждают у исследователей неразрывную цепь новых вопросов, выводят литературу на рожденную новой эпохой ступень изучения общечеловеческих ценностей. Из множества нравственно-философских проблем в качестве стержневой выделяется проблема моральной оценки трагического исхода адыгов в результате Кавказской войны. Именно в художественном осмыслении темы войны и махаджирства наиболее ярко и глубоко обозначились нравственно-философские ориентиры в эволюции адыгского самосознания.

Нравственно-философская проблематика современной исторической прозы, при всей ее широте, сублимируется на проблему «человек и война», так как адыгская историческая проза сегодня преимущественно сосредоточена на теме Кавказской войны. Объективные причины изменения вектора писательского интереса к этой теме известны, достаточно изучены в науке. Вехи ее развития с конца 70-х годов XX века в литературе обозначены, имена северокавказских авторов и названия их произведений к началу XXI века стали знаковыми.

Однако при значительных изменениях объектов писательского интереса (соответственно — научного) в современной адыгской литературе доминируют проблемы моральной оценки Кавказской войны и махаджирства — в контексте философского осмысления исторической прозы.

Наиболее ярко и художественно убедительно этот интерес реализован в романе И. Машбаша «Жернова» .

Произведения И. Машбаша, обращенные к теме Кавказской войны и махаджирства, положили начало гуманистическому осмыслению важнейшей вехи истории адыгов, воссозданию процесса пробуждения патриотического сознания народа. Такова концепция романа «Жернова» .

Роман «Жернова» — своеобразная эпическая драма: главная сцена — вся адыгская земля, действующее лицо — народ, на фоне повествования о нем крупным планом изображено целое поколение кавказского и русского общества. Отсюда полифоничность романа, так как в нем нашли отражение события и люди — далекого горного аула и царского двора, простые крестьяне, министры и крупные военачальники. Масса людей разных социальных групп, возрастов и национальностей взаимосвязана темой войны на Кавказе, ее разноречивыми оценками.

В жанровом отношении исторический роман «Жернова» может характеризоваться как роман-судьба, окрашенный философским осмыслением самого сложного и трагического этапа жизни черкесов. Основным принципом этого жанра является максимальная приближенность к отображаемому времени, требующая объективного, документально обоснованного подхода [1: 13]. Вместе с тем, «Жернова» причисляют к жанру панорамного романа, так как в нем историческая судьба народа широко, многомерно исследуется с позиций гуманизма. Вот почему это произведение расценивается как одна из попыток передать свойственную сегодняшним людям тревогу за все сущее на земле. Писателем воссоздается целостная картина истории самобытного народа, воскрешается его жизненная философия, социальная судьба. В этой связи тема махаджирства может быть рассмотрена как главнейшая составляющая художественного историзма, включающая в себя реалистическую характеристику быта и бытия героев, психологическую разработку их характеров.

Важным для эпического произведения является и то, насколько глубоко и достоверно писатель раскрывает духовный мир и нравственный характер простого человека из народа. Машбаш пытается проследить конкретные человеческие судьбы, выявить сущность нравственной философии человека. Поэтому в романе так много споров о призвании человека, о его месте в жизни, раздумий о прошлом, настоящем и будущем. Здесь поднимаются вопросы философского характера: война и личность, свобода личности и общества, закон и нравственная позиция человека и т. д. Именно здесь автор признает проблему гибели целой нации как трагически — философскую, общечеловеческую проблему. Писатель показывает, какой безмерно высокой ценой удается сохранить себя и свое национальное достоинство в условиях, когда жизнь поставила народ перед выбором «быть или не быть». Не случайно это историческое событие судьбоносного выбора поставлено в центре сюжета.

Ключевой сюжет романа, по замыслу автора, строится на сложных и многообразных коллизиях взаимоотношений трех стран — России, Турции, Англии. В этом контексте автор воскрешает трагические события из истории адыгов первой половины XIX века в их борьбе за свободу. Воссоздавая правду событий на документальной основе, автор повествует о бессмысленности для названных стран этой полувековой кровавой бойни, в которую были втянуты царизмом многие народы: не только адыги и русские, не только Черкесия и Россия, но Турция, Англия, Франция, Польша, Австро-Венгрия и многие другие страны. Автором глубоко раскрывается трагедия адыгейского народа, попавшего в суровые жернова истории и волею судьбы рассеянного по всему миру. Такого рода конфликты приобретают особую остроту и общественный резонанс, будучи исполнены прямого философско-нравственного смысла, вытекающего из разного отношения людей к моральным ценностям.

Герои романа — люди разных национальностей: адыги (Сафербий, Карбатыр, Трам, Xапат), русские (царь Александр II Бескровный, Вышеславцев), грузины (Газар Серебряков), казаки (Иван и Василий Бутенко, Павел Ракитов, Груня), ногайцы ан-Гирей), турки (султан Махмуд, Xрозер-паша), англичане (Дж. Белл, Лонгворт, Уркварт), поляки (Т. Лапинский). В сюжет произведения включены исторические лица, которые так или иначе были задействованы в событиях Кавказской войны (Зан Сафербий, Xан-Гирей, Берзедж Джирандук, Xаджемук Асланбий, Цей Xатырбай, русские цари Александр II и Николай I).

Помимо того, в романе действуют сотни безымянных героев, чьи судьбы воспроизводит И. Машбаш, наблюдает за их движением в романе, при этом не теряет никого, передвигая в иной план. Xарактер героя раскрывается в конкретно-исторической обстановке мастерским изображением его темперамента и эмоционального мира. Автор всматривается в характеры своих героев, глубоко заглядывает в тайники их душ и желаний, в каждом стараясь уловить диалектику борьбы противоположных начал: света и мрака, добра и зла. Примером служит образ вождя шапсугов Сафербия Зана. Казалось бы, нет более ярого противника разрозненности племен. Писатель создает его образ, акцентируя внимание на постоянных усилиях героя объединить черкесов, создать единое государство, поднять на борьбу все племена под одним флагом. Но автором вводятся еще и другие эпизоды, где князь предстает меркантильным, преследующим свои цели человеком: «Он укорял себя, зачем я хлопочу, что мне, больше других князей надо? Правда, тут же подумал, что при удачном исходе дела он станет великим князем Черкесии» [2: 82]. Да, Сафербий не лишен чувства зависти, превосходства над другими. Честолюбивые мысли нередко появляются у него: «Русские сделают меня почетным князем, мое личное богатство удвоится, утроится!» [2: 82]. Правда, он тут же начинает упрекать себя за корыстные мысли, но всем сердцем желает, чтоб Заны были впереди. Еще один пример — убыхский князь Джирандук Берзедж, который «за спиной шапсугов строил козни, вел свои отдельные переговоры с турками, с англичанами и французами» [2: 583]. На последних страницах романа читатель видит Берзеджа, «заигрывающего с царскими генералами, дающего взятки, чтобы они не разоряли его» [2: 619]. Итак, автор не сглаживает противоречия в героях, показывает противоборствующие начала в каждой отдельной личности. Но дает понять, что эти качества в героях зависят от времени и обстоятельств, но не являются постоянными. Изменения в характере героя главным образом продиктованы ситуацией, в которую он поставлен. Такой подход автора свидетельствует о желании быть верным логике развития характера и обстоятельств и убедительно передавать их связь.

Вот почему в ткани романа привлекают, прежде всего, мастерски созданные Машбашем жизненно правдивые характеры главных участников событий. Это, в первую очередь, род Занов — Магомчерий, его сын Сафербий, внук Карбатыр, это князья Асланбеч Xаджемуков, Джирандук Берзедж, братья Джамбулат и Шекультыр Болотоковы, предводитель абадзехов Xатырбай Цей. Образы князей в романе подчеркиваются колоритными фигурами тфо — котлей, которые сыграли существенную роль в предвоенных и военных событиях:

Трам, Xапат, Нурмагомет Xагур, Тим Некрастфокотли из Бараута, Куматыра, Чилежа. Это носители подлинного героизма, простые, скромные люди. Писателем создается образ народа в тот миг, когда он почувствовал «близость своей национальной катастрофы, и образ воина, готовящегося его защитить» [3: 382]. Выделяя эти фигуры, писатель сосредоточивается на общенациональном в народном характере. Каждый из героев обладает значительными психологическими ресурсами, способными породить и порождающими свою сюжетную повествовательную линию, законченность и цельность ее, — отмечает К. Г. Шаззо [4: 221].

Справедливость этой мысли можно подтвердить, обратившись к таким персонажам романа, как Трам и Нурмагомет Xагур. Их образы Машбашем вырисовываются не менее тщательно, чем главные фигуры романа. Формируя представление о бадыгском народе, автор подробно описывает каждую мелочь в характере и поведении героев. С первых до последних страниц романа Трам показан мудрым, рассудительным, сдержанным человеком. Этот тфокотль из Куматыра — высокий, статный, спокойного нрава — служит Занам, «готов всегда идти куда угодно, лишь бы стоять за свой народ. В каждом ауле есть такие, как Трам, которые по уму, мужеству, душевной красоте не уступят иному родовитому, а то и самому князю.» [2: 66 — 67]. Сафербий считает, что эти «мужики», «скотники» порой бывают «достойнее кичливых бездельников, пустобаев уорков и князей. Они могут стать настоящей и грозной силой в нашем общем деле» [2: 67]. Точно такую же характеристику можно дать и другому «простолюдину» , соратнику Сафер — бия Зана Нурмагомету Xагуру. Xагура из Бастука все знают как «достойнейшего тфокотля не только Шапсугии, но и всей Черкесии» [2: 208].

Трам, Xапат, Нурмагомет «и в счастье и в горе не изменяют своей внутренней сущности» . Они погибли в неравной борьбе, но нравственная победа за ними. На них возлагается надежда на спасение этноса, на его дальнейшее существование. Именно молодое поколение может ответить на вопрос, «существовать адыгам или нет» .

Таким образом, автор ставит в центр повествования образ мужественного человека, для которого главное — защитить свою землю, не допустить войны, сохранить народ. Таким человеком выступает не только князь Зан, но и Тим Некрас. И несмотря на то, что Тим Некрас — русский по происхождению, он показан И. Машбашем «истинным черкесом». Трагедия войны не оставляет ни русского, ни черкеса равнодушными.

Сафербий Зан, Карбатыр, Тим Некрас, Руфат — это далеко не весь перечень имен людей, судьбы которых попали под жернова войны. Неважно, какой именно. Важно то, что некоторые смогли выжить в нелегких условиях, некоторые — нет. Одни нашли родственную душу, другие — нет. Много общего в судьбах этих героев — «это люди, которые до самой смерти своей страдают на чужбине» [5: 323]. Но даже в таких условиях люди смогли сохранить важнейшие нравственные ценности — человеколюбие, чувство справедливости, милосердия. Таковы Xагур и Трам, которым было доверено сопровождать Зана в поездке в Турцию, с ними советовались, считались, им доверяли, к ним прислушивались. Именно им в Турции Сафербий передал флаг Черкесии, попросив показать его всем адыгам, вкладывая в знамя большой смысл. В ходе событий оба героя расходятся во мнениях. Xагур приходит к «мысли о необходимости примирения с Россией» [2: 295]. А Трам считает, что «мира с царскими войсками не может быть» [2: 328]. Однако на последних страницах романа мы видим его с поредевшей, поседевшей бородой, чуть не стариком, который понимает, что «нет смысла драться, если ясно видишь, что не одолеешь врага» [2: 620]. Тем не менее Нурмагомет Xагур и Трам, ощущая драматизм безвыходного положения, остались навсегда на своей земле, найдя единственный выход — защиту родины до конца. Они пытались спасти себя, свой народ, но жернова истории перемололи их.

Таким образом, проблема «человек и война» вновь к концу XX века стала притягивать к себе внимание писателей, мучительно решающих важнейшие вопросы бытия, среди них главные: сущность духовных качеств человека, участвующего в освободительной борьбе, влияние драматических коллизий войны на нравственный мир людей, проблема нравственного выбора, ответственности человека за мир и благо близких, рода, племени, всего народа. Среди размышлений, составляющих нравственно-философский смысл романа, сюжет, корнями уходящий в эпос адыгов и в их культуру, в котором отражены переломные этапы истории адыгского народа. В адыгейской литературе обретает философское звучание тема исторической судьбы адыгского народа, тема исторического выбора пути, тема махаджирства как следствие Кавказской войны.

историческая проза машбаш жернова.

Примечания

• 1. Жачемукова Б. М. Диалог культур в контексте художественного отображения образа черкешенки в романе Исхака Машбаша «Графиня Аиссе» // Вестник Адыгейского государственного университета. Сер. Филология и искусствоведение. Майкоп, 2010. № 4. С.12−15.
• 2. Машбаш И. Ш. Жернова / авторизирован. пер. с адыг. Евг Карпова. Майкоп, 1993.638 с.
• 3. Шаззо К. Г., Шаззо-Ергук Ш. Е. В художественном мире Исхака Машбаша. Майкоп, 2007.487 с.
• 4. Шаззо К. Г. Ступени. Исхак Машбаш: жизнь и творчество. Майкоп, 1991.237 с.
• 5. Шаззо К. Г. Температура выживания // Натхо К. Отчужденные (послесловие). Майкоп, 1992.336 с.