Римское право: пока фирма жива — нельзя посчитать ее прибыль

Как отмечает известный итальянский романист Чезаре Санфилиппо (1911;2001), «понятие „римское право“ означает правопорядок, действовавший на протяжении тринадцативековой истории Рима, со времени традиционной даты основания Города (754 г. до н. э.) до смерти императора Юстиниана (565 г. н. э.), когда завершилась более чем тысячелетняя эпоха этого правопорядка, что отразилось в знаменитой кодификации, известной под восходящим к средневековым интерпретаторам названием Corpus iuris civilis („Свод гражданского права“)» ([7], стр. 39). «Значение римского права, — пишет И. Б. Новицкий, — определяется, … тем огромным влиянием, которое выпало на его долю в истории человечества, притом влияние не только на последующее развитие права, но и на развитие культуры в целом. … Особенности римского права способствовали тому, что когда развивающаяся промышленность и торговля средневековой Европы потребовали более совершенной правовой надстройки, когда феодальные нормы обычного права перестали удовлетворять требованиям жизни, имел место интереснейший процесс — рецепция римского права. … Войдя через рецепцию в практику средневековых государств, римское право пропитало собой затем и (последующие — М.П.) кодификации гражданского права» ([8], стр. 11).

Почему же именно римское право связывает определение прибыли или убытка от работы компании с ее ликвидацией?

Как отмечает Новицкий, «римские юристы не разработали понятия юридического лица как особого субъекта, противопоставляемого лицу физическому» ([8], стр. 55). Хотя, как указывает В. М. Хвостов, в рамках римского права «под понятие субъекта права … подходили, кроме отдельных людей, еще и те социальные организмы, которые также преследуют человеческие интересы и имеют особую организацию, дозволяющую им выработать самостоятельную волю, отличную от воли отдельных сочленов, входящих в состав этих социальных организмов, и стоящую над волей этих последних» ([9], стр. 89).

«В древнереспубликанском праве еще не было имущества корпорации; это была общая собственность членов корпорации, но только неделимая, пока существовала корпорация. В случае прекращения корпорации имущество делилось между последним составом членов. Корпорация как таковая не могла выступать и в гражданском процессе» ([8], стр. 56). Однако, «потребность в том, чтобы появилось юридическое лицо» … определялась «двумя типами явлений: подпадающих под понятие „компания“ (т. е. совокупность лиц, объединившихся для достижения общей цели) и подпадающих под понятие „фонд“ (т. е. совокупность имущества, объединенного постоянным предназначением одной цели)» ([7], стр. 88). «Прекращалось юридическое лицо (в его понимании римским правом — М. П.) с достижением цели его деятельности, с распадением личного состава» ([8], стр. 58) и т. п.

При этом самое широкое распространение получал договор товарищества как «контракт, по которому две или большее число сторон договариваются о том, чтобы сделать общим определенное имущество с целью достижения дозволенных законом целей. …У римского товарищества не было юридического лица… На основании контракта члены товарищества получают право участвовать в получаемых выгодах. В случае умолчания доходы распределялись в равных долях» ([7], стр. 326−327). «В качестве договора строго личного и основанного на взаимном доверии, договор товарищества прекращался, как только отпадало согласие всех товарищей на продолжение общего дела» ([8], стр. 187).

Таким образом, прообразам современных юридических лиц в римском праве были свойственны конечность (сравните с бухгалтерским принципом непрерывности деятельности организации сегодня) и связанность с определенными целями создававших их лиц, достижение которых означало и окончание общей предпринимательской деятельности. Прибыль или убыток представляли собой не условный финансовый результат, исчисляемый за искусственно отграниченный отрезок времени, а вполне реальное приращение имущества собственников фирмы или его потери в результате их совместной деятельности.

Как отмечает Г. Дж. Берман, «к концу XI в. в Италии, Англии и других странах Европы вошел в употребление новый вид деловой договоренности, так называемая „commenda“, по которой капитал мобилизовался на дальнюю морскую торговлю и реже — сухопутную. …В Северной Италии и за Альпами комменда, вероятно, началась в XI в. как договор займа, но скоро развилась в договор о товариществе на одно предприятие. Обычно это была поездка туда и обратно на Ближний восток, в Африку или Испанию. Один партнер, именуемый „stans“, вкладывал капитал, но оставался дома; другой, именуемый „tractator“, совершал путешествие. За свой трудный и опасный путь tractator получал обычно четверть прибыли, а рисковавший деньгами stans — остальные три четверти … жизнь стоила дешево, а капитала было мало» ([10], стр. 332).

«Разновидностью комменды было „societas maris“ („морское товарищество“), в котором трактатор обеспечивал треть капитала, станс — две трети, а прибыли они делили поровну. … Долгосрочные сухопутные предприятия в конце XI, в XII и XIII столетиях часто организовывались в виде другой формы товарищества, именуемой „compagnia“. Первоначально это была ассоциация членов одной семьи, которые все вместе трудились ради увеличения семейного богатства. Такие „компаньоны“ часто начинали заниматься торговлей. Потом к ним присоединялись посторонние, и получалась деловая единица, „компания“. В противоположность комменде компания обычно вела разнообразную торговую деятельность в течение многих лет. Часто она была настолько велика, прочна и гибка, что образовывала филиалы в разных городах» ([10], стр. 332−333). При этом развитие института таких совместных предприятий формировало их фактически как «разновидность акционерной компании, в которой ответственность каждого ограничена размером его вклада» ([10], стр. 329).

Рецепция римского права с одной стороны и развитие института юридических лиц с другой требовали от бухгалтеров решений относительно того, как повествовать о финансовом положении изменяющихся компаний. И вот юристы, во многом определявшие в рассматриваемый нами период порядок составления отчетности компаний, как пишет Ж. Ришар, «начиная с XVI—XVII вв.еков, а может быть и раньше, … столкнулись с серьезным противоречием. С одной стороны, они констатируют, что предприятия, в отличие от того, что имело во времена римского права или венецианских мореходов, все более и более продлевают свою деятельность, и что их собственники не забывают выплачивать себе, по крайней мере, часть прибыли, не дожидаясь ликвидации фирмы. С другой стороны, согласно идеям римского права, они знают, что результат не может быть подведен до момента полного закрытия предприятия (и обеспечения покрытия его долгов)» ([1], стр. 46).