«Инклинги» и «Потерянное поколение» как представители литературных объединений ХХ века

литературный объединение терминология англоязычный.

«Потерянное поколение» (Lost Generation) — это понятие, возникшее в период между двумя войнами (Первой и Второй мировой). Оно стало лейтмотивом творчества таких писателей, как Эрнест Хемингуэй, Эрих Мария Ремарк, Анри Барбюс, Ричард Олдингтон, Эзра Паунд, Джон Дос Пассос, Фрэнсис Скотт Фицджеральд, Шервуд Андерсон, Томас Вулф, Натаниэль Уэст, Джон О’Хара.

Потерянное поколение — это молодые люди, призванные на фронт в возрасте 18 лет, часто еще не окончившие школу, рано начавшие убивать. После войны такие люди часто не могли адаптироваться к мирной жизни, спивались, заканчивали жизнь самоубийством, некоторые сходили с ума.

Термин «потерянное поколение» приписывают Гертруде Стайн. Впоследствии стал известен благодаря упоминанию в романе Эрнеста Хемингуэя «Праздник, который всегда с тобой»:

Когда мы вернулись из Канады и поселились на улице Нотр-Дам-де-Шан, а мисс Стайн и я были еще добрыми друзьями, она и произнесла свою фразу о потерянном поколении. У старого «форда» модели «Т», на котором в те годы ездила мисс Стайн, что-то случилось с зажиганием, и молодой механик, который пробыл на фронте последний год войны и теперь работал в гараже, не сумел его исправить, а может быть, просто не захотел чинить ее «форд» вне очереди. Как бы там ни было, он оказался недостаточно sйrieux, и после жалобы мисс Стайн хозяин сделал ему строгий выговор. Хозяин сказал ему: «Все вы — gйnйration perdue!».

— Вот кто вы такие! И все вы такие! — сказала мисс Стайн. — Вся молодежь, побывавшая на войне. Вы — потерянное поколение" [32].

В 1930;1931 годах Эрих Ремарк пишет роман «Возвращение» («Der Weg zurьck»), в котором рассказывает о возвращении на родину после Первой мировой молодых солдат, которые уже не могут жить нормально, и, остро ощущая всю бессмысленность, жестокость, грязь жизни, все-таки пытаются как-то жить. Эпиграфом к роману стали строки:

Солдаты, возвращенные отчизне, Хотят найти дорогу к новой жизни [26].

В романе «Три товарища» он предрекает печальную судьбу потерянному поколению. Ремарк описывает положение, в котором оказались эти люди. Возвратившись, многие из них нашли воронки вместо своих прежних домов, большинство потеряло своих родных и друзей. В послевоенной Германии царит разруха, бедность, безработица, нестабильность, нервозная атмосфера.

Ремарк также дает и характеристику самим представителям «потерянного поколения». Это люди жесткие, решительные, признающие только конкретную помощь, ироничные с женщинами. Чувственность у них стоит впереди чувств [10].

«Потерянное поколение» в литературе. Творческий эксперимент, начатый парижскими экспатриантами, модернистами довоенной генерации Гертрудой Стайн и Шервудом Андерсоном, был продолжен молодыми прозаиками и поэтами, которые именно в 1920;е годы пришли в американскую литературу и принесли ей впоследствии всемирную славу. Их имена на протяжении всего двадцатого столетия прочно ассоциировались в сознании зарубежных читателей с представлением о литературе США в целом. Это Эрнест Хемингуэй, Уильям Фолкнер, Фрэнсис Скотт Фитцджеральд, Джон Дос Пассос, Торнтон Уайлдер и другие, преимущественно писатели-модернисты.

Вместе с тем модернизм в американском развороте отличается от европейского более очевидной вовлеченностью в общественные и политические события эпохи: шоковый военный опыт большинства авторов невозможно было замолчать или обойти, он требовал художественного воплощения. Это неизменно вводило в заблуждение советских исследователей, объявлявших этих писателей «критическими реалистами». Американская критика обозначила их как «потерянное поколение» [24].

Само определение «потерянное поколение» было походя обронено Г. Стайн в разговоре с ее шофером. Она сказала: «Все вы потерянное поколение, вся молодежь, побывавшая на войне. У вас ни к чему нет уважения. Все вы сопьетесь». Это изречение было случайно услышано Э. Хемингуэем и пущено им в обиход.

Слова «Все вы потерянное поколение» он поставил одним из двух эпиграфов к своему первому роману «И восходит солнце» («Фиеста», 1926). Со временем данное определение, точное и емкое, получило статус литературоведческого термина [24].

Другим программным поэтическим произведениям «потерянного поколения» — поэмам Т. Элиота «Бесплодная земля» (1922) и «Полые люди» (1925) свойственны то же чувство опустошенности и безысходности и та же стилистическая виртуозность.

Однако Гертруда Стайн, утверждавшая, что у «потерянных» не было уважения «ни к чему», оказалась слишком категоричной в своих суждениях. Не по годам богатый опыт страданий, смерти и преодоления не только сделал эту генерацию очень стойкой (ни один из пишущей братии не «спился», как им было предсказано), но и научил их безошибочно различать и высоко чтить непреходящие жизненные ценности: общение с природой, любовь к женщине, мужскую дружбу и творчество.

Писатели «потерянного поколения» никогда не составляли какой-либо литературной группы и не имели единой теоретической платформы, но общность судеб и впечатлений сформировала их сходные жизненные позиции: разочарование в социальных идеалах, поиски непреходящих ценностей, стоический индивидуализм.

Вкупе с одинаковым, обостренно трагическим мироощущением, это определило наличие в прозе «потерянных» ряда общих черт, очевидных, несмотря на разнообразие индивидуальных художественных почерков отдельных авторов [22].

Общность проявляется во всем, начиная с тематики и кончая формой их произведений. Главные темы писателей этого поколения — война, фронтовые будни («Прощай оружие» (1929 год) Хемингуэя, «Три солдата» (1921 год) Дос Пассоса, сборник рассказов «Эти тринадцать» (1926 год) Фолкнера и др.) и послевоенная действительность — «век джаза» («И восходит солнце» (1926 год) Хемингуэя, «Солдатская награда» (1926 год) и «Москиты» (1927 год) Фолкнера, романы «Прекрасные, но обреченные» (1922 год) и «Великий Гэтсби» (1925 год), новеллистические сборники «Рассказы джазового века» (1922 год) и «Все печальные молодые люди» (1926 год) Скотта Фитцджеральда) [14].

Обе темы в творчестве «потерянных» взаимосвязаны, и эта связь имеет причинно-следственный характер. В «военных» произведениях показаны истоки потерянности поколения: фронтовые эпизоды поданы всеми авторами жестко и неприукрашенно — вразрез с тенденцией романтизации Первой мировой в официальной литературе.

В произведениях о «мире после войны» показаны следствия — судорожное веселье «джазового века», напоминающее пляску на краю пропасти или пир во время чумы. Это мир искалеченных войной судеб и изломанных человеческих отношений [6].

Проблематика, занимающая «потерянных», тяготеет к изначальным мифологическим оппозициям человеческого мышления: война и мир, жизнь и смерть, любовь и смерть. Симптоматично, что смерть (и война как ее синоним) непременно выступает одним из элементов этих противопоставлений, а также и то, что эти вопросы решаются «потерянными» отнюдь не в мифопоэтическом и не в отвлеченно-философском плане, а предельно конкретно и в большей или меньшей степени социально определенно.

Все герои «военных» произведений чувствуют, что их одурачили, а затем предали. Все герои писателей «потерянного поколения» теряют веру в общество, принесшее своих детей в жертву «торгашеским расчетам», и демонстративно порывают с ним.

Герои произведений «потерянных» видят смысл в самой жизни как она есть, в жизни каждого отдельного человека, и, прежде всего — в любви. Именно любовь занимает главенствующее место в системе их ценностей [16].

Любовь, понимаемая как совершенный, гармоничный союз с женщиной — это и творчество, и товарищество (человеческое тепло рядом), и природное начало.

Это сконцентрированная радость бытия, своего рода квинтэссенция всего, что есть стоящего в жизни, квинтэссенция самой жизни. Помимо того, любовь — самое индивидуальное, самое личное, единственно тебе принадлежащее переживание, что для «потерянных» весьма важно. По сути, доминирующая идея их произведений — идея безраздельного господства частного мира.

Все герои «потерянных» строят свой, альтернативный мир, где не должно быть места «торгашеским расчетам», политическим амбициям, войнам и смертям, всему тому безумию, которое творится вокруг.

«Я не создан, чтобы воевать. Я создан, чтобы есть, пить и спать с Кэтрин», — говорит Фредерик Генри. Это кредо всех «потерянных» [30].

Они, однако, сами чувствуют непрочность и уязвимость своей позиции. Невозможно абсолютно отгородиться от большого враждебного мира: он то и дело вторгается в их жизнь. Не случайно любовь в произведениях писателей «потерянного поколения» спаяна со смертью: она почти всегда пресекается смертью.

Эти безвременные и бессмысленные смерти выступают в романах «потерянных» своего рода художественным выражением мысли о неразумности и жестокости мира, о невозможности уйти от него, о недолговечности счастья. Эта мысль, в свою очередь, является прямым следствием военного опыта авторов, их душевного надлома, их травмированности. Смерть для них — синоним войны, и обе они — и война и смерть — выступают в их произведениях некоей апокалипсической метафорой современного мира. Мир произведений молодых писателей двадцатых годов — это мир, отрезанный Первой мировой от прошлого, изменившийся, мрачный, обреченный [12].

Прозе «потерянного поколения» свойственна безошибочно узнаваемая поэтика. Это лирическая проза, где факты действительности пропущены через призму восприятия смятенного героя, очень близкого автору. Не случайно, излюбленная форма «потерянных» — повествование от первого лица, предполагающее взамен эпически обстоятельного описания событий взволнованный, эмоциональный отклик на них.

Проза «потерянных» центростремительна: она не развертывает человеческие судьбы во времени и пространстве, а напротив, сгущает, уплотняет действие.

Для прозы «потерянных» характерен краткий временной отрезок, как правило, кризисный в судьбе героя; он может включать в себя и воспоминания о прошлом, за счет чего происходит расширение тематики и уточнение обстоятельств, что отличает произведения Фолкнера и Фитцджеральда. Ведущий композиционный принцип американской прозы двадцатых — принцип «сжатого времени», открытие английского писателя Джеймса Джойса, одного из трех «китов» европейского модернизма (наряду с М. Прустом и Ф. Кафкой) [21].

Нельзя не заметить и определенного сходства сюжетных решений произведений писателей «потерянного поколения». Среди наиболее часто повторяющихся мотивов (элементарных единиц сюжета) — кратковременное, но полное счастье любви, тщетные поиски бывшим фронтовиком своего места в послевоенной жизни, нелепая и безвременная смерть одного из героев. Все эти мотивы позднее были растиражированы самими «потерянными» (Хемингуэем и Фитцджеральдом), а главное — их подражателями, не нюхавшими пороха и не жившими на изломе эпох.

Вследствие этого они порой воспринимаются как некие клише. Однако сходные сюжетные решения подсказывала писателям «потерянного поколения» сама жизнь: на фронте они ежедневно видели бессмысленную и безвременную смерть, они сами мучительно ощущали отсутствие твердой почвы под ногами в послевоенное время, и они, как никто, умели быть счастливыми, но их счастье часто было мимолетным, потому что война разводила людей и ломала судьбы [15].

Обостренное чувство трагического и художественное чутье, свойственные «потерянному поколению», диктовали их обращение к предельным ситуациям человеческой жизни.

Стиль «потерянных» также узнаваем. Типичная для них проза — это внешне беспристрастный отчет с глубинным лирическим подтекстом. Произведения Э. Хемингуэя особенно отличает крайний лаконизм, порой лапидарность фраз, простота лексики и огромная сдержанность эмоций. Лаконично и почти сухо решены в его романах даже любовные сцены, что заведомо исключает всякую фальшь в отношениях между героями и, в конечном счете, оказывает на читателя исключительно сильное воздействие.

Большинству писателей «потерянного поколения» суждены были еще годы, а некоторым (Хемингуэю, Фолкнеру, Уайлдеру) и десятилетия творчества, но один лишь Фолкнер сумел вырваться из определенного в 20-е круга тем, проблематики, поэтики и стилистики, из магического круга щемящей печали и обреченности «потерянного поколения». Общность «потерянных», их духовное братство, замешанное на молодой горячей крови, оказалось сильнее продуманных выкладок различных литературных групп, которые распадались, не оставляя следа в творчестве их участников.

«Все вы потерянное поколение» — эпиграф Хемингуэя затем стал лит. термином.

«Инклинги» (Inklings) — неофициальная литературная дискуссионная группа в Оксфордском университете, существовавшая в течение почти двух десятилетий в период с1930 по 1950;х годы. Инклинги были литературными энтузиастами, которые высоко ценили значение повествования в художественной литературе и поощрявшими к написанию фэнтези.

Хотя христианские ценности присутствуют в работе нескольких членов, были и нерелигиозные участники дискуссионной группы. В пабе «The Eagle and Child» («Орел и дитя»), собирались Инклинги.

Членами группы были в основном представители оксфордских академических кругов, в том числе Дж.Р. Р. Толкин, К. С. Льюис, Оуэн Барфилд, Чарльз Уильямс, Кристофер Толкин (сын Дж Р. Р. Толкина), Адам Фокс и другие [12].

«Инклинги» были литературными энтузиастами, поддерживающими нарратив в фантастике и поощрявшими написание фэнтези. Большинство их работ содержит христианские ценности, хотя группу нельзя назвать исключительно христианским образованием (в ее состав входили также атеисты и антропософы).

Основной целью встреч «инклингов» было чтение и обсуждение неоконченых литературных произведений участников.

Среди произведений, впервые зачитанных именно на встречах «инклингов», был и «Властелин колец» Дж.Р. Р. Толкина, и «Канун дня всех святых» Ч. Уильямса [23].

Группа Инклингов объединяла около 20 человек. Членами группы были в основном представители оксфордских академических кругов, так или иначе близких к литературе. Не все они являлись писателями, но основной темой их бесед все-таки была литература.

Основным ядром группы, несомненно, были Дж.Р. Р. Толкин и К. С. Льюис. Кроме того, собрания группы так же посещали:

• · Уоррен Льюис — брат К. С. Льюиса, был военным, дослужился до звания майор. Кроме того, Уоррен написал несколько историй о войне, редактировал некоторые произведения своего брата.
• · Чарльз Уильямс — писатель, поэт и литературный критик, теолог. Начинал свою карьеру простым корректором в типографии Оксфордского университета, потом стал редактором. Хотя Уильямс не имел высшего образования, за многолетнюю издательскую и литературную деятельность ему была присуждена почетная степень магистра искусств Оксфордского университета.
• · Оуэн Барфилд — писатель, филолог, антропософ, автор романов «Серебряная труба», «Эта несходная пара» и работ «Отдельно от мира», «Ненаследственный голос». Заслужил репутацию «человека, который будет спорить с тобой по любому поводу». Барфилд, кроме того, что был хорошим другом К. С. Льюиса, был и его адвокатом. Его приемная дочь Люси Барфилд была крестницей К. С. Льюиса, которой он и посвятил повесть «Лев, колдунья и платяной шкаф».
• · Кристофер Толкин — третий и младший сын Дж.Р. Р. Толкина. Известен как редактор своего отца, после смерти Дж.Р. Р. Толкина по его черновикам воссоздал несколько произведений. Впоследствии Кристофер Толкин стал преподавателем английского языка в Оксфордском университете, где проработал с 1964 по 1975 годы.
• · Адам Фокс — Британский каноник, поэт и биограф. Был деканом богословия в Оксфорде, стал одним из первых членов клуба Инклингов, в котором, однако, не играл значительной роли. Позднее стал каноником Вестминстерского аббатства, где и был похоронен в Уголке Поэтов.
• · Чарльз Лесли Ренн — британский ученый, профессор Оксфордского университета с 1945 по 1963 год [10].

В собраниях также принимали участие Перси Бейтс, Колин Харди, Джеймс Дандас-Грант, Джон Фромке, Джон Уэйн, Р. Мак-Каллум, Джервейс Мэтью и Ес Стивенс. Иногда, по личным приглашениям Льюиса на собраниях также присутствовали писатель Эрика Рюккер Эддисон и южноафриканский поэт Рой Кэмпбелл.

Термин «Inkling» достаточно многозначен, чтобы послужить прекрасным названием для британского клуба. Слово Inklings нельзя однозначно перевести на русский язык.

С одной стороны, при дословном переводе оно означает «намек», что само по себе несет неоднозначность [16].

С другой стороны, если рассматривать слово Inklings как производное от слова Ink «чернила», то слово можно перевести как «из чернильного рода», что может намекать на их общую страсть и основную тему их собраний — литературу, которая, несомненно, прославила эту группу на весь мир. В любом случае это название как нельзя лучше подходит для британского клуба, члены которого имеют прямое отношение к литературе.

Кроме того, название группы связано с обществом, созданным в Оксфордском университете Эдвардом Лином для чтения вслух незавершенных произведений.

Это общество состояло из студентов и профессоров Оксфордского университета, в числе которых были Дж.Р. Р. Толкин и К. С. Льюис.

Когда в 1933 году Эдвард Лин покинул университет, общество прекратило свое существование, а удачное имя Толкин и Льюис использовали для своей группы в Колледже Магдалины [12].

Члены группы по четвергам собирались в квартире К. С. Льюиса в Колледже Магдалины (Magdalen College, Oxford). Эти встречи происходили регулярно вплоть до конца 1949 года.

Кроме того, каждое утро вторника (с 11:30 до 13:00) в течение 23-х лет, с 1939 по 1962 год, «Инклинги» собирались в пабе The Eagle and Child, который они ласково именовали «Птичка с младенцем». Иногда собрания группы проходили в пабе напротив — «Lamb and Flag», а также в других пабах, но The Eagle and Child является наиболее известным, и его имя чаще всего ассоциируют с Инклингами.

Основной целью встреч «Инклингов» было чтение и обсуждение неоконченых литературных произведений участников. Среди произведений, впервые зачитанных именно на встречах «Инклингов», был и «Властелин колец» Дж.Р. Р. Толкина, и «Канун дня всех святых» Ч. Уильямса, и «За пределы безмолвной планеты» К. С. Льюиса.

На этих встречах проходили философские и литературные дискуссии, участники зачитывали фрагменты своих неопубликованных произведений и критиковали друг друга.

«Инклинги» были литературными энтузиастами, поддерживающими нарратив в фантастике и поощрявшими написание фэнтези. Большинство их работ содержит христианские ценности, хотя группу нельзя назвать исключительно христианским образованием (в ее состав входили также атеисты и антропософы) [22].

Даже формально клуб «Инклинги» нельзя считать чисто литературным. И входили в него не только литераторы (даже — не столько литераторы), и содержание клубных бесед оказывалось порой столь же теологическим, сколь и литературным.

Однако в Великобритании этот клуб полагают литературным. Это обусловлено тем, что его членами были не кто-нибудь, а Джон Рональд Толкин и Клайв Льюис. Почти вся история «Инклингов» являет собой историю отношений этих двух великих англичан.

«Инклинги» были не более (но и не менее) чем просто группой друзей: все — мужчины, христиане, как правило, увлекавшиеся литературой; никакой реальной системы членства в клубе не существовало.

В 1954 году ради профессиональной карьеры Льюис был вынужден уехать в Кембридж, и это скорее всего послужило главной причиной распада «Инклингов». Слишком уж могучей личностью был Льюис, слишком сильным центром притяжения.

«Инклинги» стало в результате литературоведческим термином, точно также как и «Потерянное поколение». Иногда название «Инклинги» переводят как «Чернильники», однако многие исследователи творчества Толкиена и Льюиса считают, что куда более точным был бы перевод Инклинги как «Намеки»).