Путь блаженного Дмитрия Карамазова

Последнее произведение Достоевского «Братья Карамазовы» самим писателем мыслилось как итог значительного творческого периода. Еще неясно представляю себе форму и план будущего произведения, Достоевский знал, что вещь будет обширная, «я замыслил и скоро начну большой роман» — писал он в 1878 г. Когда же писатель выпускал свое детище в свет, то замысел этот рисовался ему даже еще более обширным, чем прежде: речь шла уже не об одном большом романе, а о двух. «Главный роман второй», — сообщал автор в предисловии к «Братьям Карамазовым». Главный второй роман Достоевскому было написать не суждено, поэтому последнее произведение писателя законченным считать нельзя, но оттого оно не потеряло своего итогового значения.

В «Братьях Карамазовых», как и в других романах 70-х годов, нашли частичное отражение отдельные темы и мотивы двух его основополагающих замыслов. В цикле романов под названием «Атеизм» и «Житие великого грешника» он намеревался изобразить «падение» и «восстановление» человеческой души, раскрыть ее сокровенные чаяния и движения в непосредственной связи с новейшими веяниями отечественной и мировой истории, с одной стороны, и в свете коренных жизненных закономерностей, главных религиозных и культурных традиций, неизбывной борьбы добра и зла, веры и безверия в сердцах людей — с другой.

В основу фабулы положены история молодого офицера Дмитрия Ильинского, с которым автор познакомился еще в омском остроге и который был несправедливо осужден на двадцатилетнюю каторгу за мнимое отцеубийство и чужое преступление. Вместе с тем идейно-художественный план «Братьев Карамазовых» требовал такого изображения единичной судьбы, чтобы в ней преломились характерные явления, принципиальные оттенки «живой жизни», ее главные и подспудные причинно-следственные связи, господствующая атмосфера. Отсюда особая многосоставность романа, где, на первый взгляд, обыкновенное уголовное происшествие и любовное соперничество в канве детективного сюжета вписываются в более общую картину духовно-мировоззренческих и социально-психологических связей современного общества, которые, в свою очередь, соотносятся с вечными законами бытия и глубокими философско-историческими обобщениями. Отсюда и его неповторимый идейно-стилистический ритм, разрежающий бурное описание смятенных сцен «надрывов» и «катастроф» периодами умудренного осмысления универсального положения человека на земле. В результате художественное произведение становится повествованием не только о перипетиях семейства Карамазовых, но и о судьбах страны («совокупите все эти 4 характера, — подчеркивал автор, — и вы получите, хоть уменьшенное в 1000-ю долю, изображение нашей современной действительности, нашей современной интеллигентной России») и даже всего человечества, которые всецело зависят от высоты или низости, от качественного содержания душевной жизни составляющих их единиц. Е. Г. Буянова «Романы Ф.М.Достоевского».

Время упадка религиозно-философской мысли совпало в России с необычайным подъемом в области общественной жизни: было отменено крепостное право, менялся освященный вековой традицией жизненный уклад, и сословия теряли прежнюю цельность своего существования. Дворянское сословие, составлявшее прежде основу российской государственности, единственное сословие, связывающее на протяжении веков русскую культурную мысль с историей мировой науки, философии, эстетики и общественно-политических учений, в результате реформ 60-х годов, утрачивая свое ведущее значение в политической и экономической сферах, утрачивало его и в сфере духовной. Религиозно-философская целостность мировоззрения соотносилась в России с уходящим с исторической арены дворянством, несущим на себе грех крепостничества, а следование различного рода материалистическим направлениям в философии и положительной науке связывалось со взглядами демократических слоев общества, не только не несущих на себе исторического греха, но, напротив, исторически от него страдающих. Е. Г. Буянова «Романы Ф. М. Достоевского».

Демократическое свободомыслие своеобразно соединилось в русском сознании середины — конца 19 века с делом милосердия в духе Христовом. «В тоже самое время, — как писал Трубецкой, — мнимые христиане ничем не засвидетельствовали о том, что их вера для них составляла смысл их существования». «С одной стороны, дела без веры, с другой стороны, вера без дел» — все это, по мнению философа, лишь усугубляло чувство утраты человеком целостности своего существования и всеобщего смысла жизни. Но чем глубже ощущение утраты, тем сильнее жажда обретения. Потому именно в это время русское мыслящее общество так устремилось в область религиозных и философских исканий, центром которых становится личность в своем свободном нравственном самоопределении, личность в проявлениях всеобщего, а не частностей социально — сословных мотивов нравственности. Задача религиозно-философского характера, явившаяся в условиях коренных изменений в общественной жизни, в сознании русских мыслителей часто становится самой насущной жизненной задачей, о чем говорил, например В. С. Соловьев в своей «Третьей речи» в память Достоевского: «Вплоть до освободительного акта прошлого царствования жизнь и деятельность русских людей не зависела существенно от их мыслей и убеждений, а заранее определялась теми готовыми рамками, в которые рождение ставило каждого человека и каждую группу людей. Особенного вопроса о задачах жизни, о том, для чего жить и что делать, не могло возникнуть в тогдашнем обществе, потому что его жизнь и деятельность обуславливалась не вопросом для чего, а основанием почему. Помещик жил и действовал известным образом не для чего-нибудь, а прежде всего потому, что он был помещик, и точно так же крестьянин обязан был жить так, а не иначе, потому что он был крестьянин, и между этими крайними формами все остальные группы в готовых условиях государственного быта находили достаточное основание, которым определялся круг их жизни, не оставляя места для вопроса: что делать?». Теперь же вопрос о смысле существования возникает как личный. Е. Г. Буянова «Романы Ф.М.Достоевского».

Практическая жизненная задача поиска смысла поиска личного существования побуждала философствующие умы конца 19 В. К поиску теоретическому. Обращение к Достоевскому, переосмысление Достоевского стало неизбежным. В его творчестве человек представал необычайно свободным от каких бы то ни было внешних, социальных форм связи с действительностью: сословных, имущественных и даже родственных; связи эти, конечно, существовали, но не оказывали существенного воздействия на мысли и поступки героев — сознания Раскольникова и Свидригайлова могут пересекаться в «общей точке», «слово» Ипполита чувствует своим князь Мышкин.

Человек Достоевского был свободен, но он был трагически свободен. Чтобы воспринять эту мысль в творчестве писателя, задуматься над ней, нужно было, чтобы время освободительных реформ породило вопрос: что делать со своей свободой раскрепостившемуся народу и освободившейся личности? И вот тогда, когда это время пришло, русская интеллигенция поразилась глубиной прозрений Достоевского в романе «Братья Карамазовы» и, конечно же, в поэме о великом инквизиторе, «сочинитель» которой был воспринят как «образ нам, русской интеллигенции, самый близкий, самый родной». Только следует сказать, что сам Достоевский над проблемой «освободившейся личности» в религиозно — философском плане размышлял за долго до того, как она явилась практической жизненной задачей для русской общественной и философской мысли.

Кризис, переживаемый русской религиозно — философской мыслью середины — конца 19 столетия, неизбежно вел к тому, что проблема личности выдвигалась на первый план как наиболее актуальная для размышлений. Причем социально — экономические обстоятельства второй половины века сошлись таким образом, что не только гуманитарные, но и другие области знания вынуждены были обратиться к этой проблеме. Кризис — переход от одного состояния к другому, смена ориентиров в различных областях человеческой деятельности, как в практической жизни, так и в сфере духа, — прежде всего меняет взгляд на саму личность, на ее природу, на ее сущность, чтобы затем уже в новом свете осознать место ее в мире и в обществе ей подобных личностей. Е. Г. Буянова «Романы Ф.М.Достоевского».

Свою работу я так же посвящаю изучению проблемы личности у Достоевского, только на конкретном примере: Дмитрий Карамазов. Я считаю, что это один из самых ярких героев Ф. М. Достоевского, и на его примере можно увидеть противоречивость героя того времени.

Сейчас я приступаю к основной части своей работы, и я бы хотела дать ей неофициальное название: «Бунтарь и праведник».

Эта часть моей работы будет разделена на три главы, так как это поможет наиболее точно понять нам образ Мити.

Вот эти три главы:

• 1. Образ Дмитрия Карамазова (в основном это будут цитаты непосредственно из произведения, и по описанию его автором мы уже сможем сделать какието выводы о нем как о герое)
• 2. Суд над Дмитрием Карамазовым (так же будет состоять в основном из цитат, чтобы можно было лучше понять его душевное состояние в тот момент)
• 3. «Верие и Неверие» Дмитрия Карамазова

Итак, вот я представила вам три главы, а теперь я приступлю к более детальному их описанию.