Проблема статуса русского языка на территории современной Белоруссии

Проблема статуса русского языка на территории современной Белоруссии

Несмотря на то, что языковой вопрос в белорусском обществе считается формально урегулированным (в стране принято официальное двуязычие — белорусский и русский языки имеют равный государственный статус), данная тема не может быть признана окончательно закрытой. Несмотря на официальное равноправие белорусского и русского языков, основным языком повседневного бытового общения граждан, официального делопроизводства, средств массовой информации по факту является русский. Доля белорусскоязычного культурноинформационного продукта, а также сфера употребления белорусского языка как простыми гражданами, так и на государственном уровне остается незначительной. Между тем, в белорусском обществе негласно продолжает действовать унаследованная с советских времен система представлений, в соответствии с которой национальная идентичность белорусов связывается исключительно с белорусскоязычной культурно-языковой традицией. Государственный статус русского языка при этом обосновывается соображениями «прагматичного» характера: это язык международного общения, один из шести языков ООН, а также один из ведущих языков мировой науки, поэтому русский язык для белорусов является инструментом приобщения к достижениям мировой цивилизации.

Такая аргументация в пользу государственного двуязычия оказывается неубедительной для значительной части белорусской гуманитарной интеллигенции, а также политических сил, выступающих с националистических позиций: они твердят о засилии «неродного» для белорусов языка, забвении белорусской национальной культуры и призывают к «возрождению» последней, что автоматически подразумевает упразднение официального двуязычия и вытеснение русского языка из большинства сфер общественной жизни. Очевидно, подобная риторика не может не способствовать росту напряженности и нервозности в обществе, а также выработке у определенной части населения комплекса национальной неполноценности, что способствует возникновению агрессии по отношению к иным этническим группам, проживающим в стране. С другой стороны, высказывания белорусских национальных активистов в пользу ликвидации двуязычия вызывают ответную реакцию со стороны части общества, ориентированной на культурно-политическое сближение с Россией: в этой среде нередки высказывания о полной национальной тождественности белорусов и русских, искусственном характере белорусского языка и, как следствие, его априорной нежизнеспособности [1]. Таким образом, языковой вопрос остается потенциально конфликтогенным фактором жизни белорусского общества, чреватым непредвиденными социально-политическими потрясениями в будущем.

Снятие напряженности вокруг статуса русского языка потребует кардинального пересмотра подходов к истории функционирования этого языка на белорусских землях. Бытует мнение, что экспансия русского языка была вызвана длительным пребыванием белорусских земель в составе Российской империи и СССР и явилась результатом более или менее осознанной ассимиляционной политики центральных властей этих государств. При этом априорно подразумевается языковая обособленность Беларуси от России в предшествующие исторические периоды (прежде всего, имеется в виду эпоха пребывания белорусских земель в составе Литвы и Речи Посполитой). Так, общим местом белорусской историографии и филологии стало определение актового языка Великого княжества Литовского (ВКЛ) как «старобелорусского», чем подчеркивается самостоятельный характер этого языка по отношению к языку Московской Руси, а также прямая генетическая связь с современным белорусским языком. Между тем, современники называли этот язык «русским». Не подлежит сомнению, что «русский» язык Великого княжества Литовского отличался от «русского» языка Московского государства, и что языковые процессы в обоих государствах существенно отличались друг от друга. Вместе с тем, не стоит недооценивать и факт общей этноязыковой идентификации восточнославянского населения ВКЛ и Московии. Он свидетельствует о том, что в самосознании восточных славян по инерции сохранялись многие этнополитические установки древнерусского периода, когда все восточные славяне были объединены в общем государственном образовании (Киевской Руси) и пользовались единым наддиалектным языковым стандартом (древнерусским). Не следует также забывать, что культурно-языковые связи между (велико)русскими и белорусскими землями, пусть и в ослабленном виде, поддерживались и в период их раздельного государственного существования [2] [3]. Все это закладывало предпосылки для возможной реинтеграции былых древнерусских земель в единое национальное сообщество, а также выработки нового наддиалектного «общерусского» языкового стандарта, объединяющего всех восточных славян.

В результате экспансии польской культуры и униатства на восточнославянских землях, входивших в состав Речи Посполитой, происходит упадок местного языкового стандарта, а православные деятели как в политическом, так и в культурно-языковом плане все отчетливее ориентируются на Россию, воспринимая ее языковой стандарт как эталонный для всех восточных славян — «русичей». Своего пика эта тенденция достигла в результате объединения большинства восточнославянских земель под эгидой Российской империи, где на официальном уровне была принята доктрина триединого русского народа. В рамках этой концепции русский язык понимался как совокупность всех восточнославянских наречий и диалектов, объединенных общей наддиалектной литературной формой на основе российского языкового стандарта. В Беларуси данной концепции придерживались последователи политико-идеологического течения западноруссизма — в основном выходцы из православной среды, а также русофильски настроенные униаты.

Белорусскоязычная традиция получила развитие на принципиально иной культурноидеологической основе. Ее основными локомотивами стали мелкопоместная католическая шляхта, увлекшаяся народной этнографией и фольклористикой, а также та часть униатов, которая во многом утратила связь с древнерусской культурной традицией и после формального воссоединения с русской церковью оставалась чуждой православию и общерусской национальной идее. В силу своих социокультурных характеристик эти слои не принимали идею триединого русского народа и стали развивать альтернативную традицию, основанную на акцентуации культурно-языковых и исторических отличий белорусов от великороссов.

Таким образом, белорусский и русский языки олицетворяют две альтернативные модели национального самоопределения, носителями которых были весьма несхожие по своим социокультурным параметрам слои белорусского общества. На протяжении последних двух столетий происходило противоборство этих моделей, сторонники каждой из которых стремились доказать верность «своей» концепции и ложность убеждений оппонентов.

На сегодняшний день ни одна из этих концепций не достигла безоговорочного доминирования в белорусском обществе. В связи с этим представляется оправданным признать обе традиции равноправными и автохтонными, выражающими интересы и самосознание разных групп белорусского общества. Это предполагает свободное и равноправное развитие как белорусского, так и русского языков и связанных с ними политико-культурных традиций, без навязывания какой-либо из них в качестве единственно верной всему социуму.

статус язык белорусский.

Забульбяный, И. Размышления белоруса о своем языке // Империя [Электронный ресурс]. — Режим доступа: www.imperiya.by/ rusworld. html?id=8615. — Дата доступа: 26.11.2010.

Андраш, З. Западнорусско-великорусские языковые контакты в области лексики в XV в.: дис… канд. филол. наук. — М., 1984.

Пашуто, В. Т. Древнерусское наследие и исторические судьбы восточного славянства / В. Т. Пашуто, Б. Н. Флоря, А. Л. Хорошкевич. — М., 1982.