Фразеологические единицы как часть языковой картины мира

Картина мира не есть простой набор «фотографий» предметов, процессов, свойств и т. д., потому что она включает в себя не только отраженные объекты, но и позицию отражающего субъекта, его отношение к этим объектам, причем позиция субъекта — такая же реальность, как и сами объекты. Таким образом, ЯКМ в целом и главном совпадает с логическим отражением мира в сознании людей. Но при этом сохраняются как бы отдельные участки в языковой картине мира, к которым, по нашему убеждению, относится и фразеология; она своя в каждом языке. [Маслова: 61].

Фразеологические единицы (ФЕ), отражая в своей семантике длительный процесс развития культуры народа, фиксируют и передают от поколения к поколению культурные установки и стереотипы, эталоны и архетипы. Фразеологизмы, по Ф. И. Буслаеву, — своеобразные микромиры, они содержат в себе «и нравственный закон, и здравый смысл, выраженные в кратком изречении, которые завещали предки в руководство потомкам» [Буслаев: 37]. Это душа всякого национального языка, в которой неповторимым образом выражаются дух и своеобразие нации.

При рассмотрении русской фразеологии Масловой были выдвинуты следующие гипотезы.

• 1. В большинстве фразеологизмов есть «следы» национальной культуры, которые должны быть выявлены.
• 2. Культурная информация хранится во внутренней форме ФЕ, которая, являясь образным представлением о мире, придает фразеологизму культурно-национальный колорит.
• 3. Главное при выявлении культурно-национальной специфики — вскрыть культурно-национальную коннотацию.

В языке в большинстве своем закрепляются и фразеологизируются те аспекты, которые ассоциируются с культурно-национальными эталонами, стереотипами, мифологемами. Они как раз и формируют значение ФЕ [Маслова: 79].

Фразеологизмы играют особую роль в создании ЯКМ. Они своеобразное «зеркало жизни нации». [Маслова: 67].

Поэтому при сравнении ЯКМ разных национальных языков становятся очевидны лакуны. Языковые единицы играют различную роль в создании национальной языковой картины мира, в силу чего не все из них способны образовывать в ней своей совокупностью частные картины мира. Номинативные единицы (лексемы фразеологизмов) играют существенную роль в образовании картины мира [Смоленцева: 81].

Фразеологические единицы всегда обращены на субъект, т. е. возникают они не столько для того, чтобы описывать мир, сколько для того, чтобы его интерпретировать, оценивать и выражать к нему субъективное отношение [Маслова: 75]. Природа значения ФЕ тесно связана с фоновыми знаниями носителя языка (фоновые знания, как известно, это «знания, присутствующие в сознание человека той общности людей, к которой данный индивид принадлежит» [Верещагин, Костомаров 1983: 57], с практическим опытом личности, с культурно-историческими традициями народа, говорящего на данном языке. ФЕ приписывают объектам признаки, которые ассоциируются с картиной мира, подразумевают целую дескриптивную ситуацию (текст), оценивают ее, выражают к ней отношение. Своей семантикой ФЕ направлены на характеристику человека и его деятельности [Маслова: 67]. Характеристика, как правило, экспрессивна, так как составляет образное описание действительности. Особенностью ФКМ является её свойство выражать дух народа, его менталитет, закреплять культурно-исторический опыт познания мира в виде образных устойчивых оборотов, не только называющих их, но и всегда оценивающих явления, предметы действия и состояния мира и человека. ФКМ содержит уникальную эмоциональную информацию о мире [Смоленцева: 81].

Одним из источников культурно-национальной интерпретации фразеологизмов В. Н. Телия называет слова-символы или слова и словосочетания, получающие символичное прочтение. Роль языкового символа заключена в смене значения языковой сущности на символическую функцию. В этом случае словосочетание ассоциативно «замещает» некоторую идею. [Телия: 243].

Некоторые исследователи считают символ частью метафоры, указывая на то, что символы могут иметь как исключительно личностную значимость (personal significance), так и коллективное культурное значение (shared cultural meaning) [Lawley, Tompkins: 6].

Символ есть феномен культуры народа. Отечественная наука прежде всего подчеркивает социальную значимость символа, т. е. его включенность в социальный контекст — его традиционность, конвенциональность, понятность [Иванов: 113].

Специфика языкового символа состоит в мотивации языкового знака, связанной не с переносом значения, как это характерно для тропов, а с картиной мира, фоновыми знаниями, прагматикой в широком смысле этого слова [Телия: 85].

Большинство символов национально специфичны. Однако существует символизм, понятный многим народам, например книга — символ знания, лев — величие, сердце — орган чувств и пр.

В языке символы выражаются словами или словосочетаниями. В. Н. Телия полагает, что между метафорой и языковым символом существуют взаимодополняющие отношения. Метафора передает сходство двух денотатов на основе общих сем (черт и функций денотатов), создает образ, чаще всего эмоциональный. Символ же, напротив, не содержит оценки, он указывает лишь на замену одного именования другим не только на образной, но и на рациональной основе [Телия: 89] Символами становятся отдельные элементы фразеологизмов, пословиц и поговорок.

Мощным кулътуроносным источником для русского миропонимания послужило христианство с его теософией, нравственными установками и ритуалами. Известный этнограф Д. Фрэзер утверждал, что вся русская культура вышла из храма. [Телия: 244].

Именно эта стереотипность, символичность или эталонизированностъ образного основания фразеологизмов обусловливает их культурно-национальную специфику. Даже при сходстве денотативного аспекта значения фразеологизмы обычно не имеют полных эквивалентов в других, даже близкородственных языках, если у носителей этих языков сложились разные групповые представления о символах, эталонах и стереотипах. [Телия: 250].

Как указывает В. Н. Телия, система образов, закрепленная во фразеологическом составе языка, служит своего рода «нишей» для аккумуляции мироведения и так или иначе связана с материальной, социальной или духовной культурой данной языковой общности, а потому может свидетельствовать о её культурно-национальном опыте и традициях [Телия: 215].

Общие фоновые знания, наличие ассоциативных реалий позволяет носителям языка правильно интерпретировать закодированную в образной форме информацию или оценку. Эмоциональная оценка людей, их свойств, различных качеств, ощущений, ситуаций является продуктом деятельности индивидуального осознания, преломленный сквозь призму языкового сознания народа на определенном этапе его культурно-исторического и социального развития.

Символ — концепт, родственный образу, поэтому часто говорят о символических образах. Символу сопутствуют высокие смыслы, в то время как образ может ассоциироваться с объектом любого уровня. Если переход от образа к метафоре вызван семантическими и художественными нуждами, то переход к символу (и от образа, и от знака) определяется факторами экстралингвистического характера. С точки зрения Арутюновой Н. Д символ имеет более высокий семиотический статус, чем образ. Это связано с тем, что символ чаще интерпретируется в терминах культуры [Арутюнова: 338].

Каждый человек способен говорить на языке символов и понимать его; язык символов, как отметчает Телия В. Н. не надо учить, его распространение не ограничивается какими-то определенными группами людей, потому что символ имеет архетипическую природу и передается нам на бессознательном уровне [Телия: 253].

Архетип понимается нами как генетически фиксированные древние образы и социально-культурные идеи, которые являются достоянием «коллективного бессознательного» и лежат в основе творчества. Например, заяц — символ трусости, ворон — вещая птица, которая, подлетая к жилью, приносит несчастья, и т. д. [Маслова: 93].

Фразеологический компонент языка не только воспроизводит элементы и черты культурно-национального миропонимания, но и формирует их. И каждый фразеологизм, если он содержит культурную коннотацию, вносит свой вклад в общую мозаичную картину национальной культуры.