Персонажи-иностранцы в образной системе

Жизнь продолжается, но в этой жизни нет места для Сильвио. Для того. чтобы найти себе хоть какое-то применение в жизни, он, подобно байроновскому герою, отправляется воевать с турками за свободу Греции. Однако. уточнение героя-рассказчика относительно судьбы Сильвио достаточно иронично и опять лишает героя романтического ореола. Под Скулянами, где погиб Сильвио, турки и греки-этеристы (а также их добровольные сторонники вроде Сильвио) должны были биться врукопашную, иначе пули и снаряды попадали бы в русский карантин на противоположном берегу реки Прут; так что стрелок Сильвио погиб не от выстрела — и не от выстреловпогибли его последние враги.

Пуля, которую он всадил в идиллическую «швейцарскую» картину, оказалась «метафизически последней». А счастье «незаслуженного» счастливца, баловня судьбы графа р*** — продолжается, хотя бы и омраченное произошедшим. Таким образом, трагедия Сильвио заключается в том, что он в целом не смог соответствовать типу байроновского героя. Причиной загадочности персонажа явилась не необычная судьба главного героя, но несоответствие его романтическим представлениям о себе и реального, совсем не романтического поведения. в полном смысле иностранцем этот герой не может называться — иностранное имя становится причиной ироничногно переосмысления героя.

2.2. Иностранные персонажи в повести «Гробовщик» Для того, чтобы раскрыть всю сущность иностранных героев в «Гробовщике», необходимо учесть, что в повести встречаются как Явные иностранные персонажи, так и скрытые. Если говорить о скрытых, то необходимо обратить внимание на интенцию, которая содержится в повести и отсылает к героям Шекспира и Вальтера Скотта: «Просвещённый читатель ведает, что Шекспир и Вальтер Скотт оба представили своих гробокопателей людьми весёлыми и шутливыми, дабы сей противоположностию сильнее поразить наше воображение. Из уважения к истине мы не можем следовать их примеру и принуждены признаться, что нрав нашего гробовщика совершенно соответствовал мрачному его ремеслу. Адриян Прохоров обыкновенно был угрюм и задумчив» .Перед читателем сразу встает целый ряд героев и герои эти так или иначе достаточно остроумны. Пушкинский же Прохоров совершенно соответствует своему ремеслу — он мрачен и скуп. И на этой антитезе происходит прощание Пушкина со своими романтическими героями. Впрочем, иронический тон повествования подчеркиваетсяеще одним персонажем, персонажем явным — немцем Шульцем. «Сии размышления были прерваны нечаянно тремя фран—масонскими ударами в дверь».

В черновике вначале было: «тремя тихими ударами». Это пример того, как Пушкин усиливал остроумную окраску текста вокруг печальных размышлений своего героя. Определение «фран—масонскими», конечно, принадлежит остроумному повествователю. Оно при этом имеет отношение к самой сути рассказываемого: с ним в повесть входит цеховое товарищество в лице сапожника Готлиба Шульца, который «вошел в комнату и с весёлым видом приближился к гробовщику». Этим новым контрастом характеры персонажей элементарно приравниваются характеру их профессий: весёлый нрав сапожника—немца так же «совершенно соответствует» в этой ситуации «нормальному», мирному его ремеслу. В то же время данные герои равны друг другу как собратья ремесленники. На основе этих расссуждений происходит поистинне франкмассонский разговор между представителями двух профессий. «

Каково торгует ваша милость?" - спросил Адриян. — «Э—хе—хе, — отвечал Шульц, — и так и сяк. Пожаловаться не могу. Хоть конечно мой товар не то, что ваш: живой без сапог обойдётся, а мёртвый без гроба не живёт». Первоначально в черновике: «Живой бывает без сапог, а мёртвый без гроба не обойдется. Мы же все смертные». Переправляя, Пушкин вводит оксюморон («мёртвый.

живёт") и снимает неуместную в этой повести философическую сентенцию. — «Сущая правда, — заметил Адриян; - однако ж, если живому не на что купить сапог, то, не прогневайся, ходит он и босой; а нищий мертвец и даром берёт себе гроб». Перед нами своего рода уравнение, составленное из двух контрастирующих друг другу реплик (аргументы сапожника и гробовщика), каждая из которых в свою очередь строится на контрасте; но все эти «оппозиции» полностью уравновешены. Готлиб Шульц, само общение по-русски вызывает смех, становится, с одной стороны, антиподом мрачному Прохорову, а, с другой, его продолжением, в ходе общения с гробовщиком, создающим в смеховой форме смешение жизни со смертью. Шульц помогает гробовщику реализовать отношения с миром.

Таким образом. Герой этот помогает, с одной стороны, раскрыться главному герою, а, с другой, передать ироничный тон повествования. Заключение

Проанализировав идею в «Повестях Белкина» мы пришли к выводу о том, что иностранные герои в полном смысле этого слова несколько уступают перед русскими. Основное назначение этих персонажей — оттенить главных героев, создать необходимое звучание повестей. Герои-иностранцы встречаются только в двух повестях — в «выстреле» и в «Гробовщике». Образ Сильвио восходит к романтическому колориту. Байронический герой, попавший в сюжет жизни, испытывает большие трудности, так как сюжет, намеченный героем, завершен — он должен, в любом случае, окончиться дуэлью. Сюжет же самой жизни открыт и настраивает на восприятие героя в несколько ироническом ключе. Готлиб Шульц, само общение по-русски вызывает смех, становится, с одной стороны, антиподом мрачному Прохорову, а, с другой, его продолжением, в ходе общения с гробовщиком, создающим в смеховой форме смешение жизни со смертью.

Список литературы

Дарвин М. Н. Художественная циклизация лирических произведений. Кемерово, 1997. С. 9−12.Дарвин М. Н. К проблеме цикла в типологическом изучении лирики//Типологический анализ литературного произведения. Кемерово, 1983 — 312 с. Ефименко Н. «

Поэты не рождаются случайно…"/ Н. Ефименко// «Литература в школе»., 2005. — № 1.

— с. 42 — 44Жирмунский В.М. «Творчество Анны Ахматовой» Л., 1973 г. — 128 с. Ляпина Л. Е. Проблема целостности лирического цикла // Целостность художественного произведения и проблемы его анализа в школьном и вузовском изучении литературы. Донецк: 1977.С. 165. Сапогов В. А. О некоторых структурных особенностях лирического цикла А. Блока//Язык и стиль художественного произведения.

М., 1966 — 402 с. Сапогов В. А. Лирический цикл и лирическая поэма в творчестве А. Блока//Русская литература XX века (дооктябрьский период). Калуга, 1968. С. 182. Томашевский Б. В. Проза Лермонтова и западная литературная традиция//Литературное наследство.

1941. Т.43- 44Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. С.

256Muller J. D as Zyklische Prinzip in der Lyrik// Germanich — Romanische Monatsschrift. XX.

1932. — 102 р.