Донские писатели о М.А. Шолохове

Донские писатели о М. А. Шолохове Осипова Т.О.

Ростов-на-Дону Тема «Шолохов и донская литература» широка. Остановимся лишь на двух, на наш взгляд, весьма важных ее аспектах: донские писатели как летописцы жизни М. Шолохова, исследователи его творчества и традиции М. Шолохова в донской прозе.

Среди литераторов Дона, постоянно заявлявших о своей принадлежности «шолоховской» школе, безусловно, выделяется В. Закруткин, которого с автором «Тихого Дона» связывали многолетние дружеские отношения. Интересна в связи с этим надпись, которую в 1960 г. Шолохов сделал на экземпляре «Поднятой целины», подаренном Закруткину и хранящемся в Кочетовском государственном доме-музее писателя: «Одному из самых родных моему сердцу друзей по войне и писательскому творчеству — Виталию Закруткину, которого крепко, по-мужски люблю, и в которого столь же крепко верю…» [1].

Впервые Закруткин встретился с Шолоховым летом 1935 г. Этому знаменательному событию в его жизни предшествовала встреча, не менее важная для будущего писателя. Будучи аспирантом ЛГПИ им. А. И. Герцена, он приехал навестить родителей в г. Серафимович (бывшую станицу Усть-Медведицкую), где и познакомился с автором «Железного потока». В свою очередь А. С. Серафимович попросил Закруткина отправиться в Вешенскую, чтобы передать Шолохову письмо. Три с половиной часа, проведенные в доме Шолохова, показались будущему писателю «коротким мгновением». Узнав, что Закруткин получил направление на работу в Ростовский пединститут, Михаил Александрович выразил уверенность в том, что они будут часто встречаться. Однако их следующая встреча произошла лишь через десять с лишним лет, вобравших в себе не только военные испытания, но и личную драму самого Закруткина. В апреле 1938 г. он, заведующий кафедрой русской литературы РГПИ, вместе с другими сотрудниками по ложному доносу был арестован как «немецкий шпион». В 1939 без суда был освобожден и восстановлен в должности.

В. Закруткин — автор ряда статей о жизни и творчестве Шолохова, а в 1965 году увидела свет его книга «Цвет лазоревый: Страницы о Михаиле Шолохове», представляющая собой сплав мемуаристики, литературно-биографического исследования и лирико-публицистического очерка. Автор повествует о своих встречах с великим писателем, о роли Шолохова в его писательской судьбе, приводит высказывания читателей — маститых литераторов и простых казаков — о «Тихом Доне», «Поднятой целине», «Судьбе человека». И в то же время в книге ощущается стремление автора оценить творчество Шолохова с позиций литературоведа. Отсюда достаточно часто встречающиеся в «Цвете лазоревом» высказывания об образном строе шолоховской прозы, ее лексическом богатстве.

Являясь главным героем книги Закруткина, Шолохов окружен в ней писателями-современниками. Это и А. С. Серафимович, одним из первых угадавший в молодом донском литераторе «художника божьей милости» [2], и С.Н. Сергеев-Ценский, отметивший, что Шолохов «владеет всеми сокровищами русского языка, как полновластный хозяин» [3], и др.

В 1977 г. в автобиографическом очерке «От земли к земле» писатель вновь обратился к Шолохову, выделив наиболее дорогие для себя черты его творческого гения: «твердость и постоянную последовательность мировоззрения, глубокую народность, любовь ко всему живому» [4].

Большая роль в развитии донской «шолоховианы» принадлежит и старейшему ростовскому писателю М. Никулину. В 1930;е годы он активно сотрудничал в ростовском журнале «На подъеме», принимал участие в организованной журналом дискуссии по докладу Н. Янчевского «Реакционная романтика», в котором подвергался идеологической критике «Тихий Дон». В частности, Никулин резко выступал против утверждения Янчевского о том, что «Шолохов холуйски почтительно описывает белых генералов…» [5], что в романе четко прослеживается контраст: «черные краски — большевикам, светлые тона — белым» [6]. Никулин же твердо уверен: великий гуманизм автора «Тихого Дона» призван «мирить» всех. Как отмечал современный исследователь творческого наследия Н. Янчевского Н. Мининков, «в этой части выступления Никулина проявилась смелость и критическая настроенность к господствующим тенденциям в советской литературной критике… идея примирения принципиально расходилась с идеей классовой борьбы» [7].

Никулин — автор целого ряда очерков, посвященных творчеству Шолохова, в первую очередь, роману «Тихий Дон», которые в 1982 он объединил в книге «Раздумья над страницами «Тихого Дона». Книга состоит из двенадцати очерков, большинство которых представляет собой авторские размышления о судьбах основных героев «Тихого Дона»: «Наталья Коршунова», «Последние дни Ильиничны», «Тернистый путь Пантелея Прокофьевича» и др. В первом же очерке Никулин повествует о довоенной встрече Шолохова с начинающими литераторами Ростова-на-Дону, участником которой он был. И хотя, по его словам, «память не сохранила всех тех вопросов, которые были заданы писателю», на всю жизнь он запомнил шолоховские слова: «Правда жизни — не просто списывание с действительности, а отображение самого главного в ней и в интересах народа. И чем сильнее художественно отображена эта правда, тем нужнее она народу, тем большую пользу принесет ему» [8].

Велика роль М. А. Шолохова и в творческом становлении писателей послевоенного поколения. Примечательна в этой связи судьба Б. Куликова. В 2004 году, через одиннадцать лет после смерти Куликова, увидела свет его работа «При пике и на коне…»: Воспоминания о Шолохове", над которой автор работал без малого год — с июня 1987 по март 1988 гг. Куликов подробно рассказывает о своей единственной встрече с Шолоховым в январе 1964 года, о той роли, которую сыграл великий писатель в его судьбе, приводит высказывания Шолохова о В. Закруткине, А. Калинине, В. Фирсове и др.

Размышляя о месте Шолохова в национальной культуре, Куликов писал: «Шолохов был для меня гением, примером беззаветного служения родному Народу, Правде, Искусству. Его реализм, его необъяснимое умение рисовать вымышленных героев так, что ни на йоту не сомневаешься в их реальном существовании, его поэтические картины донской природы — ставят его выше живших до него величайших художников» [9].

Литераторам «донской роты» удалось сказать свое слово и в отстаивании имени Шолохова как автора «Тихого Дона». Так, например, безусловной удачей книги Калинина «Время «Тихого Дона» Г. С. Ермолаев считает проведенные в работе «обоснованные параллели между «Тихим Доном» и ранними рассказами» [10], что, безусловно, сыграло позитивную роль в решении «шолоховского вопроса» .

П. Лебеденко, один из старейших донских писателей, в 1990 году направил в редакцию журнала «Дон» письмо по поводу публикации в «Вопросах литературы» некоторых разделов изданной в Париже в 1975 году книги Р. Медведева «Куда течет «Тихий Дон». Упрекая автора, в отсутствии объективности, в подтасовке фактов, Лебеденко заявляет, что попытка Медведева вновь заявить о Ф. Крюкове как авторе «Тихого Дона» — «болезненная фантазия человека, одержимого идеей доказать недоказуемое» [11]. донский писатель шолохов летописец В том же 1990 году в журнале «Дон» была напечатана статья Б. Куликова «Жить болями народа», в которой автор протестовал против тех, кто поднял руку «на светлую память о великом писателе», резко критиковал А. Венкова, автора книги «Печать сурового исхода», за то, что он «фактически реабилитирует Троцкого и всю политику «расказачивания» [12].

Однако проблема литературных традиций не может быть ограничена лишь высказываниями писателей о своих предшественниках. При всей значимости перечисленных работ о М. Шолохове, более важным остается вопрос о влиянии художественного мира автора «Тихого Дона» на творчество их авторов.

Это влияние стало важным фактором в творческом становлении А. Калинина, уже в первом произведении которого, романе «Курганы», посвященном коллективизации в казачьем крае, ощущается влияние «Поднятой целины». Не случайно, А. С. Серафимович, прочитав книгу, пригласил Калинина в гости и встретил его словами: «Здравствуй, молодой Шолохов» [13]. И в дальнейшем, в романах «Суровое поле, «Цыган», повестях «Эхо войны», «Возврата нет» Калинин успешно развивает творческие традиции своего учителя в литературе, особо выделяя народность и гуманизм Шолохова, его веру в человека.

Произведения Шолохова оказали большое влияние на творческое развитие В. Закруткина, о чем неоднократно писали литературоведы и критики. Так, например, В. Петелин отметил шолоховские традиции в художественной реализации Закруткиным основного творческого замысла романа «Сотворение мира»: «…на судьбах различных представителей семьи Ставровых проследить коренные изменения, происходящие в стране» [14]. О влиянии «Судьбы человека» на повесть «Матерь Человеческая» писал А. Метченко, выделяя главное, что объединяет эти произведения: «понимание типического как феноменального, неповторимого» [15].

Не менее значительна роль шолоховских традиций и в произведениях Б. Куликова, как поэтических, так и прозаических. Как отмечали критики, будучи «очень современным писателем», он в своих книгах «Мои дорогие люди», «Быстрина», «Облава» и др. выразил «горячую сыновнюю любовь к Дону, к его былинной истории, к старинным песням и обычаям донских казаков… В этом плане все сходились во мнении, что Борис Куликов — «писатель шолоховской школы» [16].

Интересно в этой связи и поэтическое творчество Куликова. Причем, как отмечали исследователи, в стихах Куликова, в отличие от произведений других донских поэтов, почти нет развернутых характеристик великого писателя, но «присутствует как нравственная и художественная атмосфера частица художественного шолоховского мира» [17]. Это ощущается и в стихотворении «Земля донская», эпиграфом к которому стала строчка из старинной казачьей песне «Чем, земля донская, ты украшена?», хорошо известной по эпиграфу к «Тихому Дону», и в стихотворении «Донские песни», посвященном Шолохову.

Безусловно, тема «Михаил Шолохов и писатели Дона» широка и многоаспектна, ее дальнейшая разработка явится важным этапом дальнейшего исследования вопроса о специфике преломления шолоховских традиций в русской литературе ХХ века.

• 1. Шолохов М. Надпись на книге «Поднятая целина» // Фонды Кочетовского государственного дома-музея В. А. Закруткина. — Ед. хр. 4636.
• 2. Закруткин В. А. Цвет лазоревый: Страницы о Михаиле Шолохове. — М., 1975. С. 11.
• 3. Закруткин В. А. Собр. соч.: В 3 т. Т. 1. Ростов-на-Дону, 2008. С. 34.
• 4. Янчевский Н. Реакционная романтика // На подъеме. — 1930. — № 12. — С. 147.
• 5. Мининков Н. А. Николай Леонардович Янчевский: историк, писатель, революционер. Ростов-на-Дону, 2007. С. 109.
• 6. Никулин М. Раздумья над страницами «Тихого Дона». Ростов-на-Дону, 1982. С. 7.
• 7. Куликов Б. Н. «При пике и на коне…»: Воспоминание о Шолохове // Дон. — 2004. — № 1. — С. 229.
• 8. Ермолаев Г. С. Михаил Шолохов и его творчество. СПб., 2000. С. 363.
• 9. Лебеденко П. Кому это нужно? // Дон. — 1990. — № 2. — С. 174.
• 10. Куликов Б. Жить болями народа // Дон. — 1990. — № 3. — С. 148.
• 11. Шульц С. Калинин Анатолий Вениаминович // Русские писатели 20 века: Биографический словарь. М. 2000. С. 327.
• 12. Петелин В. В. Виталий Закруткин: Литературный портрет. М. 1969. С. 107.
• 13. Метченко А. Кровное и завоеванное: Из истории советской литературы. М., 1975. С. 475.
• 14. Котовсков В. Стремя в стремя. Ростов-на-Дону, 2004. С. 140.
• 15. Ковалева А., Радецкая М. Образ М. Шолохова в советской поэзии // Вопросы русской литературы: Республиканский межвузовский сборник. Вып. 2 (46). Львов, 1985. С. 26.