Коннотативная семантика прецедентных наименований мужчины

КОННОТАТИВНАЯ СЕМАНТИКА ПРЕЦЕДЕНТНЫХ НАИМЕНОВАНИЙ МУЖЧИНЫ

В широком смысле коннотация — это любой компонент, который дополняет предметно-понятийное содержание языковой единицы и придает ей экспрессивную функцию. В широком смысле она понимается как «добавочное значение оценочного, эмоционального или стилистического характера, приобретаемое языковой единицей (т. е. закрепленной в системе языка) в процессе ее реализации в тексте (как устном, так и письменном)»¹. В узком смысле коннотация представляет собой некий компонент значения языковой единицы, выступающей во вторичной для нее функции наименования, который дополняет ее объективные значения ассоциативно-образным представлением об обозначаемом в реальности действии, предмете, состоянии на основе внутренней формы наименования².

В классификации С. Ульмана значения, выражаемые коннотациями, подразделяются на три группы: 1) коннотации, связанные с именем; 2) коннотации, связанные со смыслом; 3) коннотации, ассоциируемые с определенными регистрами³. Значения первой группы могут инициировать эстетические обертоны (приятные и неприятные). Например, мифологические ассоциации, вызванные именами Гектора, Елены, Ахилла, могут подкрепляться эстетическим эффектом, который не производится обычными именами.

Рассмотрим коннотации первой группы, то есть ассоциируемые с прецедентными именами, соотносимые со словом «мужчина».

Реконструкция семантической структуры слова оказывается возможной в случае установления его ассоциативных связей, на что неоднократно указывалось в работах Ю. Н. Караулова⁴. Задаваемое в ходе ассоциативного эксперимента слово-стимул выполняет функцию импульса, приводящего в состояние предречевой готовности значительную часть сознания субъекта речи, организацию которой можно представить в виде семантической сети. Получаемое в результате эксперимента ассоциативное поле объективирует, таким образом, не только фрагмент вербальной памяти информантов, но и образы сознания, мотивы и оценки, что позволяет интерпретировать ассоциаты в качестве возможных способов языковой репрезентации коннотативных смыслов.

Исследователь национально-культурной семантики языка Т. Г. Попова отмечает: «Значение слова, имеющее понятийную основу, рассматривается как пакет информации, хранимый в социальной памяти культурно-языковой общности, извлекаемый по мере надобности. Когнитивный процесс как бы замыкается на трех аспектах: психологические ассоциации, языковые коннотации и их воплощение в аллюзивном значении»⁵. Ассоциативные связи носят глобальный характер и, как показывают исследования, интегрируют все типы словесных и межсловесных связей, что позволяет представить образ мира в русской лингвокультуре, увидеть ценностные и эмотивные ориентиры ее носителей.

В «Русском ассоциативном словаре» содержатся статьи, представляющие центральную оппозицию гендерной теории: «Мужчина» и «Женщина»⁶. В прямом словаре на слово-стимул «мужчина» было получено 547 реакций (только 3 информанта отказались участвовать в эксперименте), число разных реакций 217, число единичных реакций 160. Обращает на себя внимание тот факт, что все ассоциаты являются оценочно маркированными. Многие из ассоциатов на словостимул «мужчина» имеют коннотативную аксиологическую семантику, например такие, как животное, самец, козел, дуб, орел, принц, Дон Жуан и др.

Как было указано выше, возникновение коннотативного оценочного эффекта связано с процессом вторичной номинации. В основе всех видов вторичной номинации лежит ассоциативный характер человеческого мышления. Ассоциативные признаки, актуализируемые в процессе вторичной номинации, могут соответствовать компонентам переосмысляемого значения, а могут соотноситься с такими смысловыми составляющими, которые, не входя в набор дистинктивных признаков значения, относятся к фоновым знаниям носителей языка о данной реалии или о внутренней форме значения.

В качестве одного из частных случаев реализации этого последнего способа вторичной номинации можно рассматривать, как нам кажется, прием, с помощью которого в дискурс языковой личности вводится прецедентный текст. Напомним, что прецедентные тексты.

• 1) значимы для той или иной личности в познавательном и эмоциональном отношениях;
• 2) имеют сверхличностный характер, т. е. хорошо известны широкому окружению данной личности, включая ее предшественников и современников;
• 3) обращение к ним возобновляется в дискурсе данной языковой личности⁷.

Выделяют несколько способов существования и функционирования прецедентных текстов. Нас интересует семиотический, при котором обращение к оригинальному тексту дается намеком, отсылкой, признаком, и тем самым в процесс коммуникации включается либо весь текст, либо соотносимые с ситуацией общения или более крупным жизненным событием отдельные его фрагменты. Это включение осуществляется подобно замыканию рефлекторной дуги: намек — и некоторое социально-психологическое явление, некоторая национально-специфическая идея, событие истории или современности появляется и приходит в движение в сознании слушателя.

При описании семиотического приема введения прецедентного текста в дискурс говорящего Ю. Н. Караулов замечает, что этот прием «в чем-то сродни языковой номинации»⁸. Для подтверждения этой мысли ученый проводит параллель между номинацией и способом ввода прецедентного текста, сопоставляя языковые средства и потенциально актуализируемые ими в коммуникативном пространстве интеллектуально-лингвистические значимости. Так, при восприятии слова актуализируется представление о денотате или сигнификате, при восприятии понятия — его семантическое поле. При восприятии же имени персонажа актуализируется так или иначе весь прецедентный текст, то есть приводится в состояние готовности для использования в дискурсе по разным параметрам: либо со стороны своей проблематики, либо эстетических характеристик, либо как источник определенных эмоционально-оценочных стереотипов, либо аналогий, либо как образец (антиобразец) для подражания и т. п.

Мобилизованная таким образом в памяти информация становится, по нашему мнению, внутренней формой для переосмысляемого имени. Конечно, информация, стоящая за знаком прецедентного текста, индивидуальна для конкретной языковой личности, но во многом она обусловлена и принадлежностью к определенной эпохе и культуре. Представляется также, что, хотя многие прецеденты русской культуры, например

XVIII века, сейчас забыты, они не перестают быть составляющими национальной культуры, подобно тому, как все когда-то возникавшие внутренние формы слов продолжают существовать как многообразные проявления «внутренней формы языка».

XIX Проанализируем прецедентные имена словарной статьи слова-стимула мужчина, а именно: Дон Жуан, Тарзан, Шварценеггер. Все эти имена ярко и колоритно воплощают идею мужественности благодаря способности возбуждать в сознании образы всем известных мужчин, являющихся носителями мужских черт, не оставляющих женщин равнодушными.

Дон Жуан — имя неутомимого соблазнителя женщин и авантюриста, героя испанской саги XIV века, в которой рассказывается о попытке Дон Жуана похитить дочь Командора, убитого им на дуэли. Эта легенда послужила основой сюжета более ста произведений мировой литературы: пьесы испанского драматурга Тирсо де Молина «Севильский соблазнитель» (1630), комедии Мольера «Дон Жуан» (1665), трагедии А. С. Пушкина «Каменный гость» (1839) и других. Рассмотрим высказывание, содержащее номинант Дон Жуан: «Развеян столетиями лелеянный миф об итальянце как о неисправимом Дон Жуане. Оказалось, что менее трети их изменяют своим женам, в то время как 66 процентов замужних женщин признали, что наставляют своим супругам рога «.

В приведенном контексте типовой приметой, внутренней формой номинанта Дон Жуан является его `способность изменять'. Внутренняя форма, несмотря на имплицитную выраженность, выполняет в данном сверхфразовом единстве роль смысловой скрепы между первой и второй фразами, поскольку является общеизвестной.

Имя Дон Жуан стало настолько распространенным и понятным, что получило однозначное толкование в словарях: `человек, который падок на любовные похождения, искатель любовных приключений'<sup>10</sup>, `о волоките, искателе любовных приключений, соблазнителе'¹¹:

«Всего за несколько лет Пенелопа Крус совершила головокружительную карьеру в кино и была замечена, кажется, всеми донжуанами Голливуда» (GalaБиография, 2006, № 7. С. 30).

Это значение сохраняется и в производных словах донжуанство (`поведение донжуана') и донжуанский (`имеющий отношение к донжуану, принадлежащий ему'): «Выбрать себе донжуанство, когда общество живет или начинает жить полною жизнью, значит обнаружить замечательное скудоумие» (Д. И. Писемский. Реалисты);

«В знаменитом „донжуанском списке“ Пушкина было 34 имени» (http//www.explan. ruarchive200737s3. htm).

Таким образом, в знаке Дон Жуан дескриптивные семантические признаки `способность изменить', `легко увлекающийся женщинами', `имеющий много любовных связей', совмещены с экспрессивной оценкой, в фокус которой попадает признак, ассоциируемый с внутренней формой: `как если бы некоторое лицо было Дон Жуаном'. Этот механизм есть механизм вторичной номинации. Вместе с тем, знак Дон Жуан указывает на некоторое характерное свойство, типовую примету, отождествляется с наиболее заметной, запоминающейся и потому всем известной чертой этого лица, что и является, по Караулову, семиотическим приемом введения прецедентного текста (или его части)¹².

Отмечая гендерную специфику восприятия номинанта Дон Жуан, а также образа, лежащего в его основе, следует указать на то, что некоторые женщины не связывают с ними отрицательных коннотаций. Более того, они имеют свое представление о Дон Жуане, могут «не узнавать» его в герое, который, как им кажется, не похож на идеальный эталон:

«Дон Жуан оставил какое-то странное ощущение. Я не поверила, что эта двухметровая гора мускулов и жира, с трудом передвигающаяся и переносящая свой вес, могла владеть умами и сердцами женщин. В чем уникальность Дон Жуана? В том, что он как никто другой мог понять психологию женщины. Дон Жуан мог иметь рост не более 175 см в лучшем случае. Этот же явно питается исключительно в Мак Дональдсе. Я не верю, что в такого можно влюбиться, я не увидела в нем никакой уникальности. Все кричало во мне: не верю! Это не Дон Жуан, это подделка. Нет в нем тонкости, нет изысканного ума, а без этих качеств как ему бы удалось влюблять в себя столько женщин» (О фильме, http//www. kinoexpert. ruindex. aspcomm=4&num=15 649).

Как можно заметить, с прецедентным именем Дон Жуан у респондента ассоциируются положительные коннотативные семы `уникальность', `способность понять женщину', `тонкость', `изысканный ум' и не ассоциируются отрицательная сема `способность изменить'. Эстетическая квалификация двухметровая гора мускулов не является положительной, поскольку для респондента Дон Жуан имеет ценность как субъект воображаемого идеального мира, а не как красивый мужчина.

Идеализированная интерпретация образа Дон Жуана не нова и имеет давнюю традицию. Так, например, немецкий романтик Гофман дает свое истолкование образа севильского соблазнителя. Дон Жуан у Гофмана не вероломный искатель любовных приключений, а напротив, натура мятежная и страдающая, он томится от отсутствия идеала, который ему насущно необходим. По Гофману, Дон Жуан — любимейшее дитя природы, и она наделила его всем тем, что роднит человека с божественным началом. Герой легенды, как утверждается в новелле Гофмана, возымел дерзкую мечту обрести на земле неземное счастье, потому Дон Жуан обречен на кару, которая грянет с небес. Дон Жуан Гофмана возвышается над реальностью и устремляется всеми помыслами к идеалу. Такая трактовка образа является источником положительных эмоционально-оценочных стереотипов, вызываемых прецедентным именем Дон Жуан.

Другим прецедентным именем среди ассоциативных реакций на словостимул «мужчина» является номинант Шварценеггер:

«Арнольд Шварценеггер — великая американская мечта. И не только американская. Он живое воплощение древнего мифа о Геркулесе, человеке, ставшем богом за свои заслуги. Он символ надежды: если много трудиться, жить честно, не изменять жене и платить налоги, когда-нибудь награда тебя найдет. Начав путь в глухой австрийской деревне, Арнольд-варвар стал губернатором райского сада — Калифорнии» (Gala-Биография, 2006, № 7. С. 123).

В настоящее время имя Шварценеггер приобрело новые типовые приметы, делающие его прецедентным: `воплощенная великая американская мечта', `символ надежды'. Для участников же ассоциативного эксперимента, результаты которого сейчас анализируются, Шварценеггер — культурист, многократно бывший «Мистером Вселенная» и «Мистером Олимпия», герой фильмов «Терминатор» и «Геркулес в Нью-Йорке», в связи с чем типичными признаками его прецедентного имени являются `человек-машина', `полубог', `непобедимый', `способный уничтожить', `вселяющий ужас' и др.

Описывая властный взгляд как один из трех основных типов взглядов в книге «Язык телодвижений», Аллан Пиз делает такой комментарий:

«Чтобы посмотреть в сторону, медленно переведите взгляд, а затем поверните голову, не разворачивая плечи. Так смотрел на своих врагов Арнольд Шварценеггер в „Терминаторе“, и взгляд этот вселял ужас»¹³.

Будучи актером боевиков, Шварценеггер демонстрировал языком своих телодвижений культ силы, беспощадности, иногда жестокости, что неотделимо от образа настоящего мужчины. Вот почему прецедентное имя Шварценеггер дополняет синонимический ряд ассоциатов на слово-стимул «мужчина» с доминантой сильный, в который входят лексемы боец, культурист, мускулы, воин, атлет. В обратном ассоциативном словаре отмечено, что реакция Шварценеггер возникала в ходе ассоциативного эксперимента на слова-стимулы боевик, мускулы, могучий, хищник, борец, качалка, правдивый, сильный, спина.

Слово Тарзан выступило в качестве ассоциации на слова-стимулы мужчина, джунгли, горилла, терзание. Пара «терзание — Тарзан» является, очевидно, ассоциативной по звучанию. Какими же коннотативными семантическими признаками связана пара «мужчина — Тарзан»? В качестве материала для семантического анализа используем фрагменты статьи Л. Ястребовой «Русский Тарзан Австралии Михаил Фоменко», в заглавии которой номинант Тарзан используется как прецедентное имя.

«В представлении нашего поколения Тарзан — это Джонни Вейсмюллер, такой, каким мы видели его в детстве на экранах кино. После него были, конечно, и другие Тарзаны, но они не запомнились. И вдруг — Тарзан в Австралии! И не в кино, а в жизни! Да еще русский! Жизнь русского Тарзана весьма необычна и хочется познакомить с ней читателей Австралиады.

В беседе с репортерами он вспоминал прошлую сиднейскую жизнь, но не скучал о ней. Он увлекся приключениями в джунглях, даже несмотря на то, что ему пришлось невыносимо страдать от ран, нанесенных клыками дикого кабана, и в самозащите убивать охотничьим ножом крокодилов и акул. Еще он рассказывал о нескольких случаях, когда он чуть не погиб — как он однажды упал, поднимаясь по утесу, как он бился с акулами и крокодилами, как был ужален электрическим скатом, и как выдержал борьбу с бурями, и невыносимо страдал от жажды при переезде через Торресов Пролив на своем челноке. Его сестра Ренэ, когда ей было 17 лет, сказала: «Михаил — настоящий мужчина, а не запуганная мышь, как многие другие»" (http://nature.web.ru/db/author.html?id=1 003 039).

Фигура Тарзана олицетворяет образ дикого человека, жителя джунглей, предпочитающего мир природы и далекого от современной цивилизации. Образ этот символизирует романтику свободного от условностей человеческого духа, природную силу человека, его близость естественным стихиям. Эти составляющие образа Тарзана вполне могут быть отнесены к коннотативным компонентам одноименного прецедентного номинанта, что в совокупности с такими смыслами, как `борьба с кабаном', `убийство с помощью ножа крокодилов и акул', `способность подниматься по утесу, выдерживать борьбу с бурями', создает концепт «настоящий мужчина».

Итак, коннотативная семантика является элементом значения языковой единицы во вторичной номинации, который дополняет ее объективное содержание ассоциативно-образным представлением о денотате на основе внутренней формы наименования. Внутренней формой при восприятии имени персонажа выступает прецедентный текст (в широком понимании) со стороны эстетических характеристик, а также определенных эмоционально-оценочных стереотипов и аналогий. Отметим, что выявленные коннотативные признаки прецедентных наименований (ПН) мужчины: `уникальность', `способность понять женщину', `тонкость', `изысканный ум' (ПН Дон Жуан), `мускулы', `могучий', `хищник', `сильный' (ПН Шварценеггер), `способность подниматься по утесу, `выдерживать борьбу с бурями', `бороться с помощью ножа с крокодилами и акулами' (ПН Тарзан), — представляют собой те свойства мужчины, которые обычно нравятся женщинам и характеризуют настоящего мужчину¹⁴. Иными словами, эти коннотативные признаки демонстрируют семантику гендерного предпочтения.

коннотация семантика языковая единица мужчина.

Примечания

• 1. Исаева, Л. А. Коммуникативный и коннотативный аспекты книжных лексических и фразеологических единиц в художественных текстах: (на материале рассказов М. М. Зощенко): дис.. канд. филол. наук / Л. А. Исаева. — Махачкала, 2004. — С. 91.
• 2. См.: Телия, В. Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц / В. Н. Телия. — М., 1986.
• 3. См.: Ульман, С. Стилистика и семантика / С. Ульман // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. IX. Лингвостилистика. — М, 1980. — С. 236−239.
• 4. См.: Караулов, Ю. Н. Русский ассоциативный словарь как новый лингвистический источник и инструмент анализа языковой способности / Ю. Н. Караулов // Русский ассоциативный словарь. Кн. 1. Прямой словарь: от стимула к реакции: Ассоциативный тезаурус современного русского языка / Ю. Н. Караулов и др. — М., 1994. — Ч. I. — С. 190−218.
• 5. Попова, Т. Г. Национально-культурная семантика языка и когнитивносоциокоммуникативные аспекты: дис. … д-ра филол. наук / Т. Г. Попова. — М., 2004. — С. 122.
• 6. Выходные данные указ. словаря см. в сноске 4.
• 7. Караулов, Ю. Н. Роль прецедентных текстов в структуре и функционировании языковой личности / Ю. Н. Караулов // Научные традиции и новые направления в преподавании русского языка и литературы. — М., 1986. — С. 105−126.
• 8. Там же. — С. 107.
• 9. Берков, В. П. Большой словарь крылатых слов русского языка: ок. 4000 ед. / В. П. Берков, В. М. Мокиенко, С. Г. Шулежкова. — М., 2005. — С. 148.
• 10. Ожегов, С. И. Словарь русского языка: ок. 57 000 слов / С. И. Ожегов. — М., 1988. — С. 142.
• 11. Берков, В. П. Большой словарь… — С. 148.
• 12. Караулов, Ю. Н. Роль прецедентных текстов… — С. 111.
• 12. Пиз, А. Язык телодвижений / А. Пиз. — М., 2007. — С. 220.
• 13. О том, что женщины ищут в мужчинах, см.: Пиз, А. Почему мужчины врут / А. Пиз, Б. Пиз. — М., 2006.