Испытания творческой личности жизнью

В интервью газете «Голос Москвы» в 1912 году Бунин говорит об эволюции своих идейно-политических взглядов или увлечений молодости: «Прошел я не очень долгое народничество, затем толстовство, теперь тяготею больше всего к социал-демократам, хотя сторонюсь всякой партийности» [33].

Иван Бунин прошел путь от народничества к разочарованию представителями русского народа, участвующих в красном терроре большевиков. Такой путь прошел и Алексей Арсеньев.

Творческая личность и общество: поиск идеала

С социально-политическими проблемами Алексей Арсеньев встретился в то время, когда он перешел в 4-й класс. Тогда случилось несчастье: был арестован за причастность к «социалистам» брат Георгий. Он долго жил под чужим именем, скрывался, а потом приехал в Батурино, где его по доносу приказчика одного из соседей и взяли жандармы. Это событие стало большим потрясением для Алеши.

Через год он бросил гимназию и возвратился под родительский кров. Долгие разговоры с Георгием, которого освободили из тюрьмы и выслали в Батурино под надзор полиции, очень способствовали развитию Алеши. Из подростка он превращался в юношу, возмужал телесно и духовно, ощущал в себе крепнущие силы и радость бытия, много читал, размышлял о жизни и смерти, бродил по окрестностям, бывал в соседних усадьбах, искал путь служения народу. Решил посвятить себя «словесному творчеству».

В юноше созревало желание покинуть почти разорённое родное гнездо и начать самостоятельную жизнь. Георгий к этому времени перебрался в Харьков, и младший брат решил поехать туда же.

С первого дня на него обрушилось множество новых знакомств и впечатлений. Окружение Георгия резко отличалось от деревенского. Многие из входивших в него людей прошли через студенческие кружки и движения, побывали в тюрьмах и ссылках. При встречах кипели разговоры о насущных вопросах русской жизни, порицался образ правления и сами правители, провозглашалась необходимость борьбы за конституцию и республику, обсуждались политические позиции литературных кумиров — Короленко, Чехова, Толстого. Эти застольные беседы и споры подогревали в Алексее желание писать, но вместе с тем мучила неспособность к его практическому воплощению.

Смутное душевное неустройство побуждало Алексея к каким-нибудь переменам. Он решил повидать новые места, отправился в Крым, где ночует на почтовой станции, был в Севастополе, на берегах Донца, наведывается в Киев и Курск, решил уже вернуться в Батурино, но по пути заехал в Орёл, чтобы взглянуть на «город Лескова и Тургенева». Там он разыскал редакцию «Голоса», где ещё раньше задумывал найти работу, познакомился с редактором Надеждой Авиловой и получил предложение сотрудничать в издании.

Это был тот отрезок жизни, который Алексей обозначает для себя как годы скитаний и бездомности.

В биографии Ивана Бунина также был период скитаний. С осени 1889 года началась его работа в редакции газеты «Орловский вестник», нередко он был фактическим редактором; печатал в ней свои рассказы, стихи, литературно-критические статьи и заметки в постоянном разделе «Литература и печать». Жил он литературным трудом и сильно нуждался. В 1893—1894 годах он, по его выражению, «от влюбленности в Толстого как художника», был толстовцем и «прилаживался к бондарному ремеслу». Тогда он посещал колонии толстовцев под Полтавой и ездил в Сумской уезд к сектантам села Павлувки — «малёванцам», по своим взглядам близким толстовцам. В самом конце 1893 года он побывал у толстовцев хутора Хилкуво, принадлежавшего кн. Д. А. Хилкуву. Оттуда отправился в Москву к Толстому и посетил его в один из дней между 4 и 8 января 1894 года. Встреча произвела на Бунина, как он писал, «потрясающее впечатление». Толстой и отговорил его от того, чтобы «опрощаться до конца» [см.: 36].

Весной и летом 1894 года Бунин путешествовал по Украине. «Я в те годы, — вспоминал он, — был влюблен в Малороссию, в ее села и степи, жадно искал сближения с ее народом, жадно слушал песни, душу его» [5].

А.К. Бабореко в предисловие к книге «Жизнь Бунина» В. Муромцевой-Буниной сказал о противоречии между автором романа и героем этого романа Алешей Арсеньевым: «Очевидно, что в „Жизни Арсеньева“ запечатлено не просто формирование художника, писателя особого, определенного склада. Мы наблюдаем явное противоречие между героем романа и автором его: судя по ранним произведениям самого Бунина, его привлекала социальная проблематика (рассказы „Танька“, „Вести с родины“, „На край света“, „На хуторе“); по произведениям же Арсеньева, как раз бескорыстная художественная выразительность непрестанно мучила его, в то время как гражданское звучание оставляло равнодушным» [5].

Покинув почти разорённое родное гнездо в Батурине, Алеша едет к брату Георгию в Харьков. и младший брат решил поехать туда же. С первого дня на него обрушилось множество новых знакомств и впечатлений. Окружение Георгия резко отличалось от деревенского.

Иван Бунин с послереволюционного далека взглянул глазами юного Арсеньева на харьковскую группу народников-революционеров обобщающее и немножко критически, особенно по линии противопоставления их всему обществу; на это указывают закавыченные автором характеризующие их цели и деятельность слова «движение», «работа», «бороться»:

«Замечательней всего было то, что члены ее, пройдя еще на школьной скамье все то особое, что полагалось им для начала, то есть какой-нибудь кружок, затем участие во всяких студенческих „движениях“ и в той или иной „работе“, затем высылку, тюрьму или ссылку и так или иначе продолжая эту „работу“ и потом, жили, в общем, очень обособленно от прочих русских людей, даже как бы и за людей не считая всяких практических деятелей, купцов, земледельцев, врачей и педагогов (чуждых политике), чиновников, духовных, военных и особенно полицейских и жандармов, малейшее общение с которыми считалось не только позорным, но даже преступным, и имели все свое, особое и непоколебимое: свои дела, свои интересы, свои события, своих знаменитостей, свою нравственность, свои любовные, семейные и дружеские обычаи и свое собственное отношение к России: отрицание ее прошлого и настоящего и мечту о ее будущем, веру в это будущее, за которое и нужно было „бороться“. В этой среде были, конечно, люди весьма разные не только по степени револю внешнему и внутреннему облику. Однако, в общем, все были достаточно узки, прямолинейны, нетерпимы, исповедывали нечто достаточно несложное: люди — это только мы да всякие „униженные и оскорбленные“; все злое — направо, все доброе — налево; все светлое — в народе, в его „устоях и чаяниях“; все беды — в образе правления и дурных правителях (которые почитались даже за какое-то особое племя); все спасение — в перевороте, в конституции или республике .» [11, с.167].

Арсеньев признается, что многое в среде народников-революционеров ему не нравилось. Но было там и то, что завлекало: «студенческая скромность его существования, простота обычаев, обращение друг с другом. При встречах кипели разговоры о насущных вопросах русской жизни, обсуждались политические позиции литературных кумиров — Короленко, Чехова, Толстого. Эти застольные беседы и споры подогревали в Алексее желание писать, но вместе с тем мучила неспособность к его практическому воплощению.

Характерно описание революционной семьи Богдановых:

«У Богдановых большой вечер, в маленькой квартире их многолюдство и табачный дым, со стола не сходит самовар, углы полны опустевшими пивными бутылками: собрались в честь тайно приехавшего в Харьков старого, знаменитого „борца“, прославившегося своей огромной и жестокой деятельностью… Сам Богданов всячески незначителен, но жена его давно и заслуженно пользуется известностью… Она меня любит, но пробирает на каждом шагу. Теперь я „губы кривлю“, потому, что, вдоволь наслушавшись знаменитости, вдоволь наговорившись и порядочно выпив, уже поют в одном углу: „Мы пошлем всем злодеям проклятье, на борьбу всех борцов позовем!“ — Мне тяжко, неловко, и хозяйка, сидящая возле меня на диване с тонкой папироской в руке, замечает это и раздражается…» [11, с.169−170].

Гость объяснил свою позицию тем, что среди кружковцев он не увидел «униженных и оскорбленных, не воспринимал их крайности в отрицании действительности, их требования к творческой личности подчиниться идеологии насилия, что для него, увлеченного «легкомысленной революционностью», были чуждыми призывы к борьбе:

«Я не был правее их в общем, то есть в своей легкомысленной революционности, в искренней жажде доброго, человечного, справедливого, но я просто не мог слушать, когда мне даже шутя (а все-таки, разумеется, наставительно) напоминали: „Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан!“ — когда в меня внедряли эту обязательность, когда мне проповедывали, что весь смысл жизни заключается „в работе на пользу общества“, то есть мужика или рабочего» [11, с.170−171].

Так в романе возникает тема революции и революционеров, и Бунин вступает в спор с историей, ясно и прямо выражая свое полное неприятие русской революционной мысли, начиная с декабризма.

Из своих странствий на юге России Бунин вписал в биографию Арсеньева только те, которые соответствовали устремлению творческой личности: он посетил места, связанные со «Словом о полку Игореве», усадьбу Лермонтова в Кропотове, Севастополь, защитником которого были его отец и Лев Толстой. А затем он приехал в Орел и застревает там надолго: зайдя в редакцию местной газеты «Голос», он не только получает предложение о сотрудничестве вкупе с авансом, но и встречает Лику. Он даже предположить не мог, какую важную роль предназначила судьба этому случайному знакомству.