Хозяйство и хозяйственные занятия в конце 19-го, первой трети 20 веков

ЗЕМЛЕДЕЛИЕ.

Основной причиной переселения немцев на Алтай являлось малоземелье в колониях Европейской части России. Переселенцы получали на новых землях по 15 десятин на мужскую душу. Обрабатывали столько земли, на сколько хватало сил.

Когда у отца, хозяина участка, вырастали сыновья, они могли отделиться от хозяйства отца, тогда из отцовского надела выделялся участок земли сыну.

Когда у него рождались свои сыновья, то из специального государственного фонда свободной земли в другом месте выделяли новый участок. Но избыток земли был не во всех селах, особенно в менонитских. Часть земли оставляли под общее пастбище.

Многие были вынуждены уехать из села.

Основной зерновой культурой, выращиваемой немцами, была пшеница («вайц»). В селе Боронск выращивали в основном пшеницу, меньше рожь («корн»), только озимую.

Выращивали раньше кукурузу, которая по сравнению с современной была меньше, стебель ниже, початок меньше. Кукурузу («вельшкорн») привезли переселенцы с Украины. Выращивали ее много, в основном на корм лошадям и свиньям. Так же немецкие переселенцы выращивали просо («херсе», «хиж»), ячмень («кершт»), овес («хафер»). Ячмень и овес использовали в основном на корм скоту.

Картофель сажали как в поле, так и в огороде возле усадьбы. На огороде сажали морковь, лук, тыкву, чеснок, лук. Обычно на огороде была бахча. На бахче росли арбузы, дыни.

Бахчу никогда не поливали — «бахча не любит много дождя». Обычно был хороший урожай бахчевых культур — арбузы, дыни целыми бричками возили на продажу, например в Славгород. На поле сажали подсолнечник («сунроузе»), из которого делали подсолнечное масло. Выращивали свеклу («рибе»), из которой делали свекольный мед («рибхонихь»). Выращивали также табак, обычно немного — полдесятины. Табак был трех сортов: турецкий, русский и немецкий.

Последний сорт использовали для трубок. В материнских колониях выращивали гораздо больше разных сельскохозяйственных культур, а на Алтае это было невозможно из-за более суровых климатических условий.

Посевы обязательно пропалывались, даже пшеница. Пололи, обычно, дети с 7−8 лет, с ними отправляли одного взрослого. Когда на участке возделывались подсолнечник или картофель, земля хорошо очищалась, так как их было легче полоть, чем зерновые, кроме того, картофель еще окучивался, и земля дополнительно разрыхлялась. При прополке использовались тяпки «хаг» .

Кроме тяпки использовались «стругалки», по-немецки «шува». «Шува» представляла собой широкий металлический нож, соединяющийся с черенком под тупым углом, как бы выступая вперед.

Раньше немцы пололи только «шувой». Поливали только огородные культуры: капусту, помидоры, огурцы и т. п.

Хлеб косили лобогрейками — «мелмашин». На лобогрейке сидел человек и откидывал скошенные колосья. Скошенный хлеб собирали в копны, потом везли на телегах домой на двор. Как рассказала Унру А. Я., вслед за лобогрейкой шли девушки с граблями, которые собирали скошенный хлеб в валки. Через сутки, на следующее утро валки собирали и на арбах везли на усадьбу. Также могли вязать и снопы. При уборке хлеба, как только появлялись дождевые тучи, работу прекращали, чтобы скошенный хлеб не намок, так как потом его трудно было высушить.

Молотили на токах во дворе специальным большим ребристым камнем весом в полтора-два центнера, который лошадь, или две, тащила по кругу по разложенным колосьям. Место для тока заранее готовили — зачищали, срезали бугры, поливали водой, утаптывали, утрамбовывали. Пшеницу раскладывали по кругу, в центре стоял человек, который водил под уздцы лошадь. Обмолоченную солому («штро») собирали граблями, а зерно сметали в кучу, потом на веялках — «фухтель», которые представляли собой барабан с лопастями внутри, очищали. Для молотьбы использовались также машины — «ворфмашин». Обмолоченную пшеницу могли веять на ветру с помощью специальной лопаты «ворфшауфель» .

Для рушения проса применялась просорушка. Просорушка представляла собой деревянный бочонок, вкопанный в землю, в него вставлялся поршень, рабочая поверхность которого была оббита железными скобками. К поршню крепился рычаг, при надавливании на который поршень то опускался, то поднимался.

Хлеб и другие продукты возили на продажу на ближайшие крупные рынки, где его скупали купцы. Так, из сел в районе Тельмано, возили в Славгород, Камень-на-Оби, Бийск, из Николаевки возили в Кулунду и Камень-на-Оби. В этих городах немецкие крестьяне могли взять в кредит сельскохозяйственные машины, а потом расплачивались зерном нового урожая. Если у крестьянина не было в хозяйстве достаточного количества лошадей для работы, или не было машины, он мог взять их в аренду у богатого односельчанина. За это «бедняк» должен был отработать у богатого: скосить сено, что-нибудь отвезти и т. д.

Родственники или соседи, имевшие одну-две лошади, могли объединиться и делать определенные работы по очереди, помогая друг другу. Богатые крестьяне (особенно в менонитских деревнях) также широко применяли труд батраков — «арбайтер», «обэда» .

ЖИВОТНОВОДСТВО.

Переселенцам разрешали везти с собой скот, но после долгого пути у многих лошади пали. В Кулундинской степи кочевали казахи с табунами лошадей, у которых немцы могли купить или «взять в найм» лошадей для пахоты целины. Летом на краю села строили общий загон для лошадей, где жители села все вместе держали лошадей во время полевых работ. Коров держали для получения мяса, молока, масла.

В основном эти продукты производили для собственного потребления, но могли и продавать. Поволжские немцы часто использовали в качестве тягловой силы быков.

В среднем хозяйстве держали обычно одну-две свиноматки и одного кабана-хряка. Свиноматка могла принести за один раз 9−13 поросят. Поросят держали круглый год, чтобы в любой момент было свежее мясо. Свиноматку резали после того, как она поросилась два-три раза, так как со временем количество приплода уменьшалось.

Свинья поросилась раз в год, гуляла через год. Поросной свинья ходила три месяца, три недели и три дня, к этому сроку ей готовили место. Кабана держали два-три года.

Поросят держали на мясо один год: осенью возьмут, год откармливали и на следующую осень забивают.

Сейчас обычно держат по полгода, берут с осени на весну, или с весны на осень, и забивают два раза в год. Так, в хозяйстве Беккера Д. Ф., на забой держат две свиньи и бычка. Сейчас поросят кормят «дертем», молотой, запаренной пшеницей, раньше в основном варили картошку, тыкву. Мясо забитой скотины продавали, или сами употребляли — замораживали, коптили или делали колбасу «кохвашт» .

Овец в среднем хозяйстве держали по 15−20 голов овцематок и двух баранов — «бок». Матку держали два-три года, если молодая овца приносила 2−3 ягненка, ее оставляли на следующий год, в противном случае, чаще всего резали. Зимой баранов держали отдельно от овцематок, спаривали их так, чтобы приплод приходился к весне. В селе Тельмано держали сибирских овец, которых приобретали у казахов.

Стригли их один раз осенью перед забоем. Резали овец обычно после того, как устанавливались морозы.

Если овцу оставляли на шубу — резали раньше, чтобы мех был не очень длинным и не скатывался. Выделывать шкуры для изготовления шуб местные немцы умели сами.

Иногда держали кроликов — «штальхазе», как на мясо, так и на шкурки, из кроличьих шкурок шили шапки. Для корма свиней приготавливали «дерт», «шорт» из отходов от помола зерна на мельнице. Дертом кормили также других животных, особенно зимой, но больше овсом, прежде всего лошадей.

Пастбища вокруг села были общие, а сенокосные угодья у каждого хозяина были свои. Под сенокосами была общая земля, непригодная для пашни — возле озера, солонцы. Пастбища в основном, также были на солонцах. Пасти скот начинали в начале мая, и пасли до снега, примерно в начале ноября. Когда уже было холодно, и на полях лежал снег, скот загоняли в зимние стойла.

В пастухи нанимались те из переселенцев, кто был беднее, либо казахи. Жители села договаривались с пастухом об оплате: пастух должен был за определенную цену пасти скот с такого-то по такое-то число, а если погода позволяла пасти дольше, то пастуху доплачивали. Обычно пастбище находилось в 2−3 км. от деревни. Сено косили один раз за лето, в начале июля, второй раз косить у крестьян уже времени не было: мешала уборочная страда. Косили траву косилками. По оврагам, где нельзя было пройти косилкой, косили косой. Скошенное сено собирали в копны, потом — в стога и только после того, как сено подсохнет, его на телегах везли домой. Крестьяне следили за тем, чтобы сено не пересохло на поле, в то же время старались, чтобы скошенное сено не попадало под дождь, как только появлялись дождевые тучи, косить прекращали.

Сено хранили в сеновалах на усадьбе. Сеновал представлял собой раньше большой, высокий сарай.

ПРОМЫСЛЫ И НЕСЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ЗАНЯТИЯ.

Практически в каждой менонитской деревне была своя мельница. Молоть зерно на них возили со всех деревень, где не было своих мельниц.

В деревне Хорошее существовала паровая мельница, владел которой местный богатый крестьянин Герцен. По словам информаторов, на мельнице был дизельный двигатель. Молоть на эту мельницу привозили зерно со всех окрестных деревень. За помол зерна хозяин брал «гарц» — некоторую долю в 10−15 килограмм с центнера муки.

В селе Тельмано имелась ветряная мельница, которой владел богатый крестьянин. Сюда также возили зерно со всех окрестных деревень, с хозяином расплачивались зерном. Как рассказала Фогель П. Е., ветряная мельница в Хох-хейме стояла в низине, ветров сильных почти не было, и мельница молола медленно, поэтому зерно возили в Славгород, где была паровая мельница.

Помимо ветряных и паровых мельниц были распространены ручные мельницы — «рушилки» («хандмиль»), которые использовались, когда нужно было намолоть немного муки или дробленки на один раз суп сварить, хлеб испечь — когда на большую мельницу не имело смысла ехать.

Ручные мельницы часто использовались во время Великой Отечественной войны. Такие рушилки представляли собой два больших, толстых березовых чурбана, в один вбивался стержень, в другом делалось отверстие, эти части соединялись. Трущиеся поверхности жерновов оббивались металлическими скобками.

Для изготовления подсолнечного масла семена подсолнечника давили на масломельницах -" ейлимиль". Такие маслодельни были в основном у богатых. Расплачивались за выжимку масла с хозяевами маслоделен маслом или деньгами. Из свеклы готовили свекольный мед «рибхонихь». Как рассказала Кучер О. А., свеклу чистили, варили, потом давили на специальном прессе. Пресс представлял собой стол размером 60×60 см. в виде корыта с отверстием для слива сиропа, сверху и снизу корыта пропускались доски, соединенные болтами: верхняя доска являлась опорой для винтов, которые упирались в щит, под которые клали свеклу. При затягивании винтов, щит давил на свеклу, выдавливая сироп, который стекал по сливу в ведро. Отжатую свеклу использовали на корм скоту.

Полученный после отжима сок, выпаривали, варили в специальных котлах «кезель», встроенных в печь. Сироп выпаривали несколько суток, чтобы он загустел. По словам информатора, из 10 литров сиропа после выпаривания получалось 3 литра меда. На зиму выпаривали для семьи 5−6 ведер свекольного меда, он использовался для собственного потребления.

Продукты из молока и мяса производили, в основном, для собственного потребления, но излишки могли и продавать. Например, из Боронска возили продавать масло на базар в Суетку.

Как рассказала Беккер М. А., в Боронске для изготовления мясного фарша использовали мясорубки, привезенные еще из Поволжья. В колбасный фарш добавляли для вкуса соль, перец. Фаршем наполняли кишки животных, для этого использовался «вошприц», представлявший собой полую трубку из жести, сужающийся к одному концу, в другой вставлялся поршень. На узкое горлышко надевалась кишка, и фарш выдавливался поршнем. Набитые фаршем кишки потом варились или коптились.

Кожаные изделия — сбрую, хомуты и т. п., немцам сначала продавали казахи, которые хорошо умели выделывать кожу. Казахи могли купить в немецкой деревне «худую» лошадь, зарезать ее, а кожу выделать. Также казахи могли приехать в деревню, где-нибудь остановиться, и немцы шли со своим материалом к ним делать заказы. Иногда к казахам в помощники шли немцы, которые учились выделке кожи.

Со временем в селе появились свои мастера кожевенного дела. В поселке Боронск выделывать кожу умели 2−3 человека. Шкуру «хаут» обмазывали специальной закваской. Эту закваску, которую называли «опарой» делали из дробленного зерна, муки, дрожжей в специальных кадушках «штенер». Квасили шкуру 6−7 дней, пока шерсть с внешней стороны совсем не отойдет. После этого шкуру растягивали и зачищали тупым ножом — собирали мездру с внутренней поверхности и шерсть с внешней, промывали, сушили и мяли на барабане «хаутпрехер» .Этот барабан представлял собой два вкопанных в землю толстых столба, расстояние между которыми было примерно 20 см.

На палку наматывали шкуру, палку вставляли между столбами, и два человека, взявшись за концы палки, опускали и поднимали палку, «мяли» кожу. После этого кожа становилась мягкой, из нее делали уздечки, вожжи, хомуты, обувь. Для этих целей использовали шкуры крупного рогатого скота, лошадей. Овечья и баранья кожа была толще, и поэтому шкуры этих животных использовались только для изготовления тулупов.

Шкуру баранов и овец на тулупы обрабатывали почти также: намазывали опарой, но не квасили в кадушке, а складывали в рулон так, чтобы шерсть не намокала. После очистки мездры и просушки внутреннюю сторону шкуры мяли на барабане.

Широко было распространено изготовление традиционной обуви, которая называлась «шлёры». Шлёры состояли из подошвы, которая делалась из березы, тополя и куска кожи, прибиваемого на носке. Пошивом шлёр обычно занимался определенный человек — «шоста», сапожник. Заказчик нес сапожнику свою кожу и платил ему за работу обычно продуктами — крупами, маслом, молоком, иногда деньгами. Этой работой сапожник занимался в свободное от основных занятий время.

В немецких деревнях возле озер, где была особая глина, часто были свои гончары «тепмахер», «топмоке». В некоторых деревнях были мастера, умевшие катать валенки — пимокаты «борштевельвольте». Этому ремеслу немцы научились у казахов. Шерсть на валенки стригли с грубошерстных овец осенью, когда шерсть была еще мелкая. Перед тем как катать, шерсть теребили — «разрывали на мелочь». В Николаевке не было «теребахи», теребить шерсть возили в соседнюю русскую деревню. «Теребаха» представляла собой два (или более) барабана, обтянутых сеткой с металлическими зубцами. Шерсть пропускали через вращающиеся барабаны, и зубцы, цепляясь за шерсть, разрывали ее.

Потом шерсть скатывали в горячей воде. Сначала из шерсти делали пласт, который скатывали в трубку. В том месте, где должна была быть пятка, оставляли больше места. В образовавшуюся трубку вставляли колодку и обтирали руками, уплотняли — придавали форму.

После этого валенки ставили сушиться.

Для отопления жилищ изготавливали кизяк — «мист». Навоз смешивали с соломой и с помощью лошадей замешивали. Эту массу оставляли сохнуть, потом нарезали на кирпичи. Дерево было очень дорогим для топки, ближайший лес находился зачастую километров за двести, поэтому древесину использовали только для строительства, топили в основном кизяком, а также соломой или полынью. Таким образом, ведущими процессами в хозяйственной сфере были процессы адаптации переселенцев к природно-климатическим условиям Алтая.