Россия и ее роль в мировой культуре

Полемика о поиске путей превращения русского народа в русскую нацию получила свое начало в «Философских письмах» П. Я. Чаадаева, создавшего первую философию истории России. Мыслитель отмечает, что Россия не относится ни к Востоку, ни к Западу, у нее нет традиций ни того, ни другого. Эта исключительность России объясняется Чаадаевым тем, что русский народ принадлежит к числу наций, которые существуют лишь для того, чтобы дать миру какой — нибудь важный урок. В известной степени Россия исключительна, одинока, она не способна усваивать чужое и не вписывается в законы мирового развития.

Дискуссия о месте России в мировом культурном процессе была продолжена в споре западников и славянофилов. Начало полемики между западниками и славянофилами положили статьи А. С. Хомякова «О старом и новом» и Киреевского И. В. «В ответ А.С. Хомякову», напечатанные в 1939 году. Кто мы такие? Европейцы и наш путь — это повторение пути Западной Европы или новая, молодая цивилизация, идущая своей дорогой и способная показать миру образцы нравственности. Основателями западнического направления можно считать как революционно — демократически настроенных А. И. Герцена и В. Г. Белинского, так и мыслителей либерального толка Д. Л. Крюкова, Т. Н. Грановского, И. С. Тургенева, К. Д. Кавелина, Б. И. Чичерина, которые считали, что русский народ — народ европейский и его путь связан с развитием свободы человеческой личности, также как и путь Западной Европы. Им представлялось, что Россия — отсталая страна, она нуждается в просвещении, и именно в этом ее своеобразие. По мнению Н. Бердяева, западники очень мало представляли особенности реальной жизни современной Европы и ориентировались на утопический идеал европейской жизни.

Славянофилы связывали надежды на особые пути развития России с тем, что российская культура формируется на уникальной духовной почве — православии. Православие обеспечивает русской культуре целостность, тогда как раздвоенность европейской культуры покоится на католицизме. Католицизм и католическая схоластика, приведшие Европу к религиозному расколу, лишают европейскую культуру целостности, необходимой для существования цивилизации. Европа с её рациональностью, механизированностью, насильственной государственностью глубоко враждебна русской культуре. Поэтому, оценивая петровские реформы, славянофилы видят в них деяния, несущие опасность органичности и целостности русской жизни. Допетровская Русь обладала этими качествами с точки зрения славянофилов, а постпетровская Россия их лишена.

Будущность России славянофилы связывали только с простым народом, так как образованная часть общества заражена западным рационализмом и государственным абсолютизмом. Источниками здоровья русского народа славянофилы объявили три принципа: православие, народность, самодержавие. Неискаженная православная вера и подлинная народность сохранились только в крестьянстве. Будучи антигосударственниками, славянофилы отстаивали монархию, так как власть представлялась им абсолютным грехом, злом, а потому, чем меньше людей будет замарано властью, тем больше оснований не беспокоиться о нравственном здоровье народа. Демократическое же правление вовлекает во зло народ, поэтому оно менее предпочтительно, чем самодержавие, где один человек берет на себя грех политической власти. У русского народа нет стремления к образованию государственности, у него иное призвание — религиозное, духовное. Славянофилы считали, что греха собственничества нет у русского крестьянина, в отличие от европейца. Это связано с особым укладом русский жизни — с общиной.

Лагерь славянофилов составили такие мыслители, как А. С. Хомяков, И. В. Киреевский, Б. И. Керимов. Их взгляды не были едины, они различно относились к характеру русской культуры и её месту в истории, но объединяло славянофилов критическое отношение к западноевропейской цивилизации, убеждение в принципиальном своеобразии русской истории и культуры, общая православно-христианская культурологическая ориентация. Русские западники, как и славянофилы, были идеалистами: одни идеализировали Запад, другие — Древнюю Русь.

Размышления о месте России в мировом культурном процессе только начинаются в полемике западников и славянофилов. Вторая половина ХIХ века знаменуется бурным развитием культурологической мысли, где проблема развития России исследуется такими мыслителями, как Б. С. Соловьев, Б. И. Чичерин, С. М. Соловьев, Н. Я. Данилевский.

Многие философы и историки связывают с Россией особые надежды развития мирового процесса, так, для Н. Я. Данилевского именно славянский культурно-исторический тип может связать воедино четыре сферы социокультурной жизни (религиозную, собственно культурную, политическую, экономическую), что не удавалось еще ни одному народу в обозримом историческом процессе. С. М. Соловьёв видит в России «образец христианского государства», центр мирового развития, В. С. Соловьев в триаде ''Восток — Запад-Россия" считает, что особенности национального характера русского народа могут превратить русскую цивилизацию из национальной в общечеловеческую.

Духовная атмосфера страны ХIХХХ века проникнута верой в особое предназначение России, верой в особый путь русского народа, чья духовность и нравственный облик должны показать пример созидания нового общества, лишенного недостатков обществ Запада и Востока.

На фоне этих исканий Н. Бердяев большое внимание уделил особенностям русского национального характера. Его работа «Русская идея» стала во многом программной для исследователей русской духовности.

Попытамся ответить на вопрос об особенностях русской ментальности. Ментальность часто понимают как синоним сознания, ассоциирующийся с такими понятиями, как национальное сознание, национальный характер (по терминологии З. В. Сикевича), народный дух (по терминологии В. фон Гумбольдта) или (согласно ей же) «внутренняя форма», которая является отражением народного духа, «социальный архетип» (по терминологии К. А. Касьяновой) и др.

Ментальность понимается как «социальный архетип», в основе которого лежит некоторый набор «предметов», качеств, идей и т. д. Русская ментальность — универсальное культурно-психологическое явление. Основные, глубинные черты и особенности русского народа живут по своей собственной логике, по законам социально-психологической наследственности и трансформации. Эти традиционные особенности влияют на экономические механизмы и структуры, нетипичные для российской культуры (например, ставка на индивидуализм в противопоставлении коллективизму, разграничение деловых и личных взаимоотношений, самостоятельность, быстрый рост доходов, решительность, деловитость, замкнутость и закрытость, агрессивность, предприимчивость и др.). Национальный характер может спровоцировать отторжение экономических преобразований и рыночных изменений на уровне архетипов не только сознания, но и поведения, поскольку истинная причина неприятия той или иной экономической или политической модели не будет осознаваться. Менталитет может быть описан через ряд черт, наиболее характерных для целого народа. К таким чертам следует отнести обостреное чувство справедливости («аттрактивность», по Л. Гумилеву), оборотной стороной которой выступает уравнительная (эгалитаризм) и коллективистская (антииндивидуализм) психология. Но при этом «уравниловка», другой гранью которой является зависть, за советский период превратилась в устойчивую черту русских людей, трудно поддающуюся изменению и вызывающую, быть может, самое сильное недовольство в условиях резкой поляризации общества в ходе экономических реформ.

Русские привыкли принимать слова на веру и оказывать им безграничный кредит, произносить слова и слушать слова, не отдавая себе отчета в их реальном содержании и их реальном весе. Решение любой проблемы для русских людей опосредуется обычно каким-то значимым или сверхзначимым словом.

У русских людей более отчетливо проявляются такие черты, как открытость, свободолюбие, душевность, радушие, веселость, оптимизм, некоторая беззаботность и беспечность в сочетании с недальновидностью. Конечно, эти черты в той или иной мере присущи любому народу, но у русских людей они выражены ярче, выпуклее, сильнее. Сравнение средних показателей на разных национальных выборках показало, что у русских более низкая доминантность по сравнению с другими выборками: британской, норвежской, финской, немецкой и американской. Но в экстремальных ситуациях и условиях поведение русских противоположно тому, как себя ведут в подобных ситуациях представители других национальностей: у всех в ситуации давления доминантность падает, а у русских она возрастает. Неожиданным был результат по шкале «эмоциональная невоспитанность», подчинение своим эмоциям. По этой шкале среднее значение показателей выше среднего значения показателей по американской выборке более чем на 20%. Иными словами, придя в состояние гнева или веселости, русские люди становятся «неудержимыми». Это может быть объяснено следующим образом. Русские люди мягки и терпеливы по культуре, а не по своей природе. Эта культура ведет их путем воздержания и самоограничения вплоть до самопожертвования. Природа же русского человека склонна к бурным, неконтролируемым эмоциональным взрывам.

Русским людям свойственно бегство от личного выбора в критических ситуациях и полагание на «ведущего»; ориентация на этатическую (державную) идентичность, повышенная зависимость от лидеров, потребность в опоре на власть и руководство (этатизм и патернализм), потребность быть ведомыми (авторитарная, популистская, харизматическая психология). «Русский народ, с присущей русской душе страстностью, — отмечал Н. Бердяев, всегда ожидал и ожидает «властелина» Русские издавна привыкли возлагать на лидера заботы и ответственность за происходящее, полагаться на «мудрого рулевого», с ним связывать надежды и усилия по преодолению трудностей, что в условиях существующего психологического и идейного стресса особенно повышает «спрос» на такого лидера, способного своим авторитетом и доверием побуждать людей к действию.

Конечно, выделив некоторые черты русского национального характера нельзя описать все свойства народа, но интерес к данной проблеме и ее дальнейшее исследование позволят понять многие черты национальной культуры. Самохвалова, В. И. Культурология: краткий курс лекций / В. И. Самохвалов. М.: Юрайт. — 2002. — 269 с. ISBN 5−94 879−047−9.с 201−203.