«Характер Александра II, несомненно, повлиявший на дела его царствования, сформировался в детстве и юности и в целом оставался присущ ему и в зрелые годы, а особенно на склоне лет. Становление личности наследника престола проходило под влиянием отца, грозного самодержца, который хотел видеть в сыне „военного в душе“, и вместе с тем под руководством поэта В. А. Жуковского, который хотел воспитать в будущем монархе человека просвещенного, дарующего своему народу разумные законы, монарха-законодателя, а не военного, действующего „в сжатом горизонте генерала“. Различные, даже противоположные по цели, оба эти влияния оставили глубокий след в характере, склонностях, мировосприятии наследника и отразились в делах его царствования.».
Говоря о характере Александра Николаевича, в первую очередь можно отметить, что он вступил на престол в возрасте 37 лет, то есть совершенно зрелым человеком. О каком-то психологическом взрослении, изменении черт характера в такие годы говорить уже не приходится. Родившийся наследником престола и воспитанный Зимним дворцом, он усвоил традиционное отношение к положению монарха. Это положение требовало полнейшего самоотречения, растворения царствующего лица в том, что называется монаршим долгом, подчинения каждого дня жизни императора, всех сторон его существования выполнению этого долга.
Однако, когда речь заходит о Александре II, во всех этих вроде бы бесспорных сентенциях начинает проклевываться некая особенность, привлекательная для любителей загадок, хитрость, характерная не столько для Александра II, сколько для времени его правления. Абсолютная монархия, иными словами, все абсолютное, связанное с монархией, изживало себя, постепенно отмирало, в том числе и абсолютное одиночество монарха, абсолютное отличие его от других людей. В силу черт своего характера он был готов к такому развитию событий более чем любой из его предшественников и преемников. Прусский канцлер Бисмарк однажды записал в дневнике следующее: «Я всегда чувствовал симпатию к нему (Александру II) на обедах у нашего императора, где подают немецкое шампанское и по одной котлетке на человека; царь ел и пил с отвращением и не очень умело старался это скрыть. Он бывал мил за столом… Я более типичного русского не видел… А эта способность влюбиться… Он всегда был влюблен и потому почти всегда благожелателен к людям».
