Дипломатические отношения и торговля

«Подарки», дань и грабежи были не единственными источниками обогащения гуннских военачальников. Пришло время поговорить о таком жизненно важном вопросе, как торговые отношения гуннов. Ученые сходятся во мнении, что кочевое общество существовало исключительно за счет стад скота и не имело никаких связей с оседлыми сельскохозяйственными общинами — но это только теоретически, а практически этому нет никаких подтверждений. Обмен с этими общинами был необходим для существования кочевников, и именно эта потребность в обмене впервые заставила гуннов установить связи с пограничными городами Римской империи. Ни Аммиан, ни Нестор не упоминают об этих отношениях, и то, что в сохранившихся с древних времен описаниях жизни кочевников эта информация отсутствует, сильно затрудняет работу ученых.

Имеющиеся у нас источники, касающиеся периода до появления Аттилы, ничего не говорят о торговых отношениях кочевников, за исключением фразы Аммиана, что «они покупают и продают, сидя на лошадях». У Иордана можно найти уже более существенное замечание, когда он пишет об альтцигирах: «Альтцигиры рядом с Херсоном, где жадные торговцы ввозят азиатские товары»; кроме того, он упоминает оногур, торговавших кожей. Внутренняя торговля между кочевниками не имела особого значения, поскольку все кочевники обладали одними и теми же ограниченными ресурсами. Кочевые племена действительно отличаются практически отсутствием внутренней торговли, но зато внешнюю торговлю ведут весьма оживленно. Мы уже рассказывали об одежде гуннов, которую они носили до тех пор, пока она не истлевала и расползалась прямо на них. Эта одежда шилась из льняного полотна. Помимо этого, Приск пишет, что Аттила и его приближенные носили одежду «из шкурок лесных мышей». Кочевникам требовалось много оружия, но примитивные кочевые племена сами были не в состоянии изготавливать оружие, в первую очередь потому, что жили в безлесной степи (в степях, во всяком случае европейских, существуют ленточные леса вдоль рек, древесная растительность вдоль балок и др.; даже в Центральной Азии все не так просто, как представляет автор. — Ред.), правда, в их распоряжении были рог и кость; гунны укрепляли луки с помощью костяных накладок. Но даже если бы у них были необходимые для изготовления оружия орудия труда и специалисты, они не могли сами изготавливать оружие из-за нехватки сырья (прежде всего качественного металла. — Ред.). Даже монголы в XII веке, не менее, если не более воинственный народ, чем гунны, были вынуждены покупать оружие в Китае и Хорезме. В мирное время они сами делали луки, стрелы, копья, но в военное время им уже не хватало собственных ресурсов, и они были вынуждены закупать оружие в других странах. В отношении гуннов об этом факте не упоминается ни в одном из древних источников. Однако об этом было известно в Увеке, и мы увидим, что этот факт не ускользнул от внимания правительства Восточной Римской империи. Следует также отметить, что Менандр Протектор говорит о неспособности ранних тюрок изготавливать оружие и подчеркивает возникавшие у них проблемы с железом.

Нам известно, что у аваров были те же проблемы, и в 562 году их послы приехали в Константинополь, чтобы договориться о поставках оружия; они собирались начать кампанию против самих же восточных римлян, однако римляне, получив деньги за оружие, арестовали послов. Едва ли найдется народ в первые четыре века новой эры, который бы не закупал товары у римлян, и в первую очередь доспехи и оружие. Однако германцы, имея в своем распоряжении леса и месторождения руд, возможно, обходились без закупки оружия у римлян. (Археологические раскопки показывают, что производство железа из болотных руд (сыродутный способ) было широко поставлено у кельтов и славян (у германцев, кстати, меньше), крицы железа могли даже продаваться и в Римскую империю. — Ред.) В 337 году, стремясь увеличить свою ударную мощь, иранский шах решил закупать железо в Римской империи. Но даже и без этого покупного железа Сасанидский Иран был достаточно силен, о чем было известно римлянам. Все это не относится к таким народам, как гунны, авары, тюрки и прочие степные кочевники. Они не могли самостоятельно вооружиться для проведения крупномасштабных операций и были вынуждены закупать оружие.

К тканям и оружию мы можем уверенно добавить зерно. В 409 году Гонорий для обеспечения пищей армии гуннов обеспечил поставку зерна из Далмации в Италию. Однако Клавдиан говорит, что гунны не ели хлеб; по заявлению Пейскера, хлеб был для кочевников роскошью. Исходя из этого мы можем сделать вывод, что хлеб ели только избранные. Действительно, торговыми операциями в основном занимались вожди, военачальники, и мы можем с большой долей уверенности утверждать, что купленные или обмененные товары — мечи, одежда, зерно и примитивные предметы роскоши — доставались исключительно избранным, причем это относилось ко всем племенам, когда даже самые необходимые для существования вещи и продовольствие доставались с огромным трудом. В обмен на необходимые товары и продукты гунны предлагали оседлым земледельческим племенам лошадей, мясо, меха, кожу и рабов. Даже во времена Аттилы, когда гунны нашли другой способ расплачиваться за товары, они надеялись, что римские послы, следуя по их территориям, будут покупать у них рабов, лошадей и меха.

Во времена Аттилы торговля предметами роскоши стала основным фактором, определившим существование гуннской империи. Читатель, не способный осознать всю значимость этого вида торговли, не сможет понять социальную организацию гуннов. Известно, что, когда предметы первой необходимости более или менее равномерно распространились по всем степным племенам, появилась потребность в предметах роскоши. Произошло разделение на высших и низших, военачальников и рядовых конников. Следовательно, бесконечные требования Аттилы, что гуннские послы должны принимать в Константинополе «подарки», нельзя относить только за счет проводимой Аттилой politique de prestige, как считает Алфельди. Это была жизненно необходимая поддержка общественного строя, преобладавшая в то время у кочевников. Избранные были преданы одному Аттиле, потому что только он и никто другой мог обеспечить их таким обилием «подарков». Гунны проделали долгий путь с того времени, когда у них не было «неработающего класса», и они, по словам Аммиана Марцеллина, не знали «строгой царской власти, а довольствуются случайным предводительством знатнейших и сокрушают все, что попадается на пути». Растущее богатство раскололо их ряды.

Правительству Восточной Римской империи было хорошо известно, что их злейшие враги зависят от продукции, производимой в империи, не только в военном, но и в экономическом и социальном отношениях. Гунны вели торговлю практически только с купцами из Восточной Римской империи, а также на городских рынках в самой империи. Однако изучение римских монет, найденных в Румынии, дало интересные результаты. Были обнаружены монеты всех преемников императора Аврелия до Феодосия I; и этот факт говорит о том, что с Западом в это время велась не менее оживленная торговля, чем с Востоком. Однако было найдено множество золотых монет с изображениями Аркадия, Феодосия II, Маркиана и Льва I и очень мало монет с изображением императоров Западной империи. Уместно предположить, что в более позднее время гунны торговали исключительно с восточными римлянами.

К сожалению, невозможно сказать, какую роль сыграла торговля между гуннами и Восточной Римской империей в возвышении первых гуннских королей (если точнее, верховных вождей. — Ред.), Ульдина, Доната и прочих, и в процессе, благодаря которому гуннские военачальники превратились в избранных Аттилы. Латтимор (американский востоковед. — Ред.) твердо убежден, что само существование торговли между кочевниками и оседлыми народами было обусловлено неоднократными предложениями военачальников кочевников — сначала для того, чтобы получать прибыль от торговых операций, а затем — чтобы требовать дань. Имеющиеся у нас греко-римские источники не слишком проясняют этот вопрос, но все-таки мы можем сделать пару выводов относительно точки зрения Восточной Римской империи. Весьма вероятно, что в торговых отношениях с гуннами были одинаково заинтересованы и городские рынки империи, и отдельные торговцы, отправлявшиеся к кочевникам. Грек, с которым Приск разговаривал в лагере Аттилы, «по торговым делам приехал в Виминаций… но лишился своего состояния при завоевании города варварами и благодаря своему прежнему богатству был выбран самим Онегесием при дележе добычи… Отличившись в битвах с римлянами и акатирским [акацирском] народом и отдав твоему хозяину-варвару по скифскому обычаю приобретенные на войне богатства, он получил свободу, женился на варварской женщине», завел детей и, «разделяя трапезу с Онегесием, считает свою настоящую жизнь лучше прежней». Нам не известно, по какой причине он стал жить лучше, но вполне может быть, что именно благодаря торговым операциям. (Автор по своей простоте не понял, почему бывший купец, а теперь уважаемый среди гуннов человек стал считать свою жизнь лучше — совсем не из-за «торговых операций». — Ред.) Более показателен в этом смысле случай с торговцем из Апамеи (город в верховьях Евфрата. — Ред.), который в 484 году, спустя много лет после смерти Аттилы, сопровождал отряд гуннских налетчиков во время грабительских набегов в Иран в качестве главного советника. Если мы согласимся с мнением Хирта (Хирт Герман (1865−1939) — германский языковед, специалист в области индоевропейских языков. Сторонник нордической теории. Главная работа — «Основные проблемы индоевропейского языкознания» (издана в 1939 г. после смерти ученого). — Ред.), то будем вынуждены признать торговые отношения между гуннским царством Эллака, сына Аттилы, и его восточными соседями вплоть до границы с Китаем и наличие большого количества купцов на территории подвластной Эллаку сразу же после смерти Аттилы. Но выводы Хирта более чем сомнительны (они подтверждены более поздними исследованиями и археологическими находками. — Ред.), и мы не считаем возможным использовать их на страницах этой книги. Нам представляется более ценным свидетельство Иордана, о котором мы говорили раньше, что альтцигиры живут рядом с Херсоном, куда жадные купцы привозят товары из Азии. Нет ничего удивительного в том, что наши источники так редко упоминают торговцев (купцов) и так мало говорят о торговле между гуннами и Восточной Римской империей, — историки, похоже, не испытывают симпатии к купцам. Удивительно, что они вообще упомянули купцов из Виминация и Апамеи, и оногуров, торговавших кожей. Но даже если бы в источниках не было никаких имен, мы бы все равно пришли к выводу, что шла активная торговля между римлянами и кочевниками; современное исследование кочевых племен, обитавших в степи, принесло свои плоды. Огромная часть монет, отданная правительством Феодосия II (и не только им) кочевникам, должна была вернуться в империю благодаря торговле с кочевниками. Каким еще образом могли израсходовать гунны полученные деньги? На что еще они могли их потратить? (Они их тратили на товары из Сасанидского Ирана, Китая, Индии (через Иран). — Ред.) Многие римляне должны были понимать, что существование гуннской империи служит основой процветания Римской империи. Купцы в приграничных городах, странствующие мелкие купцы (или стоит их называть коробейниками?), продавцы мехов, кожи и рабов — все они получали хорошую прибыль, и прибылью этой были те самые монеты, которые Феодосий II с таким нежеланием выплачивал Аттиле.

Торговля, как мы уже говорили, отразилась на политике. Еще во времена Руа римлян заставили обеспечить рынки для гуннов; торговые отношения играли важную роль и в проводимой Аттилой политике. В 435 году, в первом соглашении с римлянами, были оговорены торговые права гуннов: ярмарки должны быть равноправны и безопасны как для римлян, так и для гуннов. В 448 году Аттила, который до этого был, видимо, удовлетворен торговыми отношениями (во всяком случае, о них ничего не говорится в соглашении, достигнутом Анатолием в 443 году), опять поднимает вопрос о благоприятных условиях для своих людей в торговле с империей. Теперь он настаивает на переносе главного торгового центра из Иллирии в Наис (Верхняя Мёзия, ныне Ниш в Сербии). Основная цель этого требования заключалась в том, чтобы раздвинуть границы, увеличив территорию, и заставить римлян очистить дунайскую границу от фортификационных сооружений. Достигнутые соглашения оставались в силе в течение нескольких лет, во всяком случае Аттила больше не поднимал этот вопрос. Едва ли он мог предполагать, насколько важной станет эта проблема после его смерти.