Перевод англоязычных лексических единиц с негативной коннотацией на английский язык

Курсовая работа

" Перевод англоязычных лексических единиц с негативной коннотацией на английский язык"

Содержание Введение

1. О коннотации

1.1 Понятие коннотации

1.2 Типы коннотаций

1.3 Функции эмоционально-оценочной лексики в художественном тексте

1.4 Образность как компонент коннотации и функции эмоционально-оценочной лексики в художественном тексте

2. Коннотативная эквивалентность

2.1 Способы достижения коннотативной эквивалентности

3. Особенности воспроизведения коннотации при переводе Заключение Список литературы

Коннотация — дополнительное, сопутствующее значение какого-либо понятия или языкового выражения, определенным образом связанное с основным значением и влияющее на него.

Коннотативный компонент любого слова включает в себя оценочность (соотнесенность слова с оценкой) и эмоциональность (связанность слова с эмоциями). Они представляют собой единое целое в структуре лексической единицы так же, как неразрывна оценка и эмоциональность на внеязыковом уровне. Положительная оценка может быть передана только через положительную эмоцию: одобрение, похвалу, восхищение. Отрицательная оценка, естественно, передается через отрицательную эмоцию: осуждение, презрение, неодобрение.

Оценка впитывает в себя соответствующую эмоцию, и параметры оценки и эмоции совпадают. Эмоциональная оценка может выражать пренебрежение, неодобрение, порицание, презрение, отвращение, одобрение, удовольствие, восторг и тому подобное.

Коннотация — это, прежде всего, отражение в лексическом значении слова эмоционального отношения к соответствующим объектам действительности, это их оценка. В данном случае оценка представляет собой субъективное выражение значимости, а под значимостью можно рассматривать способность или неспособность той или иной языковой единицы отвечать коммуникативным потребностям человека.

Коннотативные семы слов общелитературного языка играют важную роль в появлении лексических единиц, образованных в результате метафорической субстантивации.

Следует отметить, что существует проблема воспроизведения в русско-английском переводе оценочной лексики, как одного из средств реализации эмоциональности художественного текста.

Известно, что не существует полных эквивалентов слов, поэтому актуальность исследования данной курсовой работы определена как: «проблема перевода эмоционально-оценочной лексики с отрицательной коннотацией».

Объектом исследования выступает оценочная лексика, функционирующая преимущественно в художественных и публицистических текстах на русском и английском языках. Предметом исследования являются структурно-семантические и функционально-прагматические особенности реализации оценочной лексики в русско-английском и англо-русском переводе. Цель данной работы — выявить особенности воспроизведения оценочных лексических единиц в русско-английском и англо-русском переводе художественных и публицистических текстов.

Поставленная цель реализуется в решении следующих задач:

1) определить специфику понятия коннотации и исследовать ее функциональные возможности и типы.

2) интерпретировать категорию оценочности в ее соотнесенности с категориями эмотивности, экспрессивности и аффективности, а также определить позицию оценочного значения в семантической структуре слова;

3) рассмотреть основные положения теории перевода, релевантные для исследования специфики воспроизведения оценочных лексических средств в переводе;

4) исследовать аспекты воспроизведения оценочной лексики при переводе художественных и публицистических текстов.

5) выявить базовые переводческие стратегии, реализуемые при воспроизведении оценочной лексики;

Материалом исследования послужили художественные и публицистические тексты, содержащие оценочные лексические единицы, извлеченные методом сплошной выборки из текстов художественных произведений и газет.

1. О коннотации

1.1 Понятие коннотации

коннотация лексика перевод английский

Лексическое значение каждого отдельного лексико-семантического варианта слова представляет сложное единство. Денотативное значение слова связано с информацией, составляющей предмет сообщения, оно называет понятие и фиксируется в словарях. Коннотативное значение передает информацию, связанную с условиями и участниками коммуникации, оно отражает ассоциации, эмоции, оценки и даже личный опыт собеседников. Как правило, денотативные значения понятны без контекста и не вызывают больших трудностей при изучении, через понятия, которые отражают действительность, эти значения соотносятся с внеязыковой действительностью. Коннотация, куда входят эмоциональный, оценочный, экспрессивный компоненты, более сложна для изучения, так как является факультативной частью значения. Трудности практического разграничения оценочного компонента, эмоциональности, экспрессивности и образности связаны с тем, что эти элементы легко взаимодействуют, группируются с разной долей участия, а также зачастую предопределяют появление друг друга в семантике той или иной лексической единицы.

В работе В. Н. Телия коннотация определяется как «семантическая сущность, узуально или окказионально входящая в семантику языковых единиц и выражающая эмотивно-оценочное и стилистически маркированное отношение субъекта речи к действительности при ее обозначении в высказывании, которое получает на основе той информации экспрессивный эффект». Коннотация слова отражает такой признак обозначаемого им объекта, который, хотя и не составляет необходимого условия для применения данного слова, но устойчиво связан с обозначаемым объектом в сознании носителей языка. Коннотации воплощают принятую в данном языковом коллективе и закрепленную в культуре данного общества оценку обозначаемого словом предмета или факта действительности и отражают культурные традиции. Коннотации являются разновидностью связанной со словом, так называемой прагматической информации, поскольку отражают не сами предметы и явления действительного мира, а отношение к ним, определенный взгляд на них.

Коннотация лексико-семантического варианта и его предметно-логическое значение обычно связаны между собой, но характер этой связи у разных компонентов коннотации различен. Эмоциональный компонент, например, возникает на базе предметно-логического, но, раз возникнув, характеризуется тенденцией вытеснять предметно-логическое значение или значительно его модифицировать. Однако особое внимание при изучении коннотации, как нам кажется, следует уделить оценочному компоненту, так как чаще всего мы говорим о положительной (одобрение) или отрицательной (неодобрение) коннотации.

Оценочный компонент, то есть наличие так называемой избирательной заинтересованности, которая заключается в преимущественном выделении одних объектов (или одних свойств, признаков, качеств предметов) по сравнению с другими, играет большую роль в процессе номинации.

Оценочный компонент часто неразрывно связан с предметно-логическим, уточняет и дополняет его и поэтому может входить в словарную дефиницию. Слово childlike звучит одобрительно, значение его связано с положительными оттенками — простой, искренний, непосредственный как ребенок. Слово childish обладает отрицательной коннотацией и переводится на русский язык как ребяческий, несерьезный. Приведу еще несколько примеров слов с оценочными коннотациями. Прилагательные firm, obstinate, pig-headed имеют одно и то же денотативное значение, эквивалентное нейтральному not easily influenced by other people`s opinion, но firm предполагает похвальную твердость, obstinate содержит мягкое неодобрение, а pig-headed — резко отрицательную оценку, сочетающуюся с коннотацией экспрессивности.

Оценочная лексика сегодня используется достаточно часто. Она характерна не только для описания общественной жизни и политических событий и нередко использует разные виды переносных значений, в то время как прямые значения нейтральны. Например, слово lemon в прямом основном значении коннотаций не содержит, однако его производные значения — некрасивая девушка, простофиля, неудачник, ненужная вещь — имеют четко выраженную оценку — неодобрение. Слово dog может считаться нейтральным, но в выражениях «he worked like a dog» и «he looks like a dog» коннотация очевидна. Следует отметить, что иногда только контекст определяет коннотацию того или иного слова.

1.2 Типы коннотаций

Коннотация слова отражает такое свойство означаемого им предмета, которое устойчиво объединено с обозначаемым предметом в сознании носителей языка, хотя и не составляет необходимого условия для применения данного слова. Например, во многих европейских языках у слова, обозначающего лису, имеется коннотация 'хитрости' или 'коварства'. Конечно, эти качества не представляют этот класс животных: чтобы назвать какое-нибудь животное лисой, не нужно проверять, является ли оно хитрым. Таким образом, черта хитрости не входит в определение (трактовка) данного слова, но при всем том неизменно ассоциируется с ним в языке, что доказывает как минимум непрямое значение слова лис (а). Коннотации олицетворяют принятую в данной языковой сфере и фиксированную в культуре определенного общества оценку означаемого словом объекта или факта действительности и отображают культурные обычаи. Так, хитрость и коварство обнаруживаются постоянными характеристиками лисы как персонажа сказок о животных в фольклоре многих народов.

Коннотация лексико-семантического варианта — эмоциональная (например, междометия), оценочная (положительная/отрицательная), экспрессивная (существует образная и увеличительная), стилистическая.

Стилистическая коннотация предполагает использование слова в конкретном функциональном стиле. К ней присоединяется культурная коннотация — компонент, содержащийся в культуре слова, определенный национальной культурой и обладающий для носителей конкретного языка какую-либо информацию, отражающую культурное восприятие его народа.

Коннотации бывают постоянные (ингерентные) и контекстные (окказиональные). Слова, которые имеют ингерентную коннотацию — маркированные. Маркированность по стилистическому принципу делит лексику на разговорную, с нейтральной стилистической окраской и литературно-книжную (например, mummy-mother-female parent; kid-child-infant). Большинство коллоквиальных слов начали употребляться как отдельные лексико-семантические варианты 1) путем перемещения значения смежности (cinema->movies->pictures) 2) с помощью ласкательных суффиксов (dad-daddy, loony, shorty). Разговорная лексика как правило делится на общелитературную лексику и фразеологию и нелитературную лексику и фразеологию.

1.3 Функции эмоционально-оценочной лексики в художественном тексте

В настоящее время, лингвисты и литературоведы уделяют большое внимание роли эмоционально-оценочной лексики в структуре художественного произведения. Художественный текст многофункционален. В нем эстетическая функция наслаивается на целый ряд других — коммуникативную, экспрессивную, прагматическую, эмотивную, но не замещает их, а наоборот, увеличивает. Язык художественного текста живет по своим собственным правилам, которые отличаются от жизни живого языка, «он имеет особые механизмы возникновения художественных смыслов». О специфике слова в художественном тексте писали многие лингвисты, в том числе и А. М. Пешковский, А. А. Потебня, В. В. Виноградов, Г. О. Винокур, В. П. Григорьев, Д. Н. Шмелев и другие исследователи. Они подчеркивали, что слово в художественном тексте, из-за своеобразных условий функционирования, семантически реформируется, заключает в себе добавочный смысл. Взаимосвязь прямого и переносного значения вызывает и эстетический, и экспрессивный эффекты художественного текста, делает этот текст образным и многозначащим. Многие ученые признают, что экспрессивно не обозначенных текстов не существует, так как любой текст может и способен оказывать конкретное воздействие на сознание и поведение читателя, потому что именно эмоциональность способствует достижению цели речевого сообщения и оказывает воздействие текста на реципиента. Количество экспрессивных языковых средств в тексте не обусловливает экспрессивный эффект восприятия текста, а всего лишь увеличивает вероятность его возникновения. Кроме того, помимо особых языковых средств, а именно эмотивных, связанных с определенным образом, стилистически маркированных, экспрессивной может оказаться любая нейтральная единица языка, которая зависит от целей автора, от контекстуальной ситуации. Эмотивный текст из-за своей семантической особенности может целиком редуцировать логико-предметное значение слова, нейтрального в эмоциональном плане, и постигнуть его как контекстуальный эмотив или даже аффектив.

Источники возникновения эмотивности текста многообразны и не всеми исследователями понимаются в равной мере. С одной стороны, главным источником эмотивности текста обнаруживаются собственно эмотивные языковые средства. Способы манифестации эмотивных ситуаций в художественном тексте разнообразны: «от свернутых и минимально развернутых до максимально развернутых».

Основываясь на коммуникативном подходе, В. А. Маслова считает, что важнейшим источником эмотивности текста является его содержание. По ее мнению, «содержание текста является потенциально эмоциогенным, потому что всегда найдется реципиент, для которого оно окажется личностно значимым. Эмоциогенность содержания текста — это, в конечном счете, эмоциогенность фрагментов мира, отраженных в тексте».

Но, тем не менее, изначально эмотивность — лингвистическая категория, принимающая актуализацию с помощью художественного слова в любой части текста. Эмотивное пространство текста, представляется двумя уровнями — уровнем персонажа и уровнем его создателя-автора: «целостное эмотивное содержание предполагает обязательную интерпретацию мира людских эмоций (уровень персонажа) и оценку этого мира с позиции автора с целью воздействия на этот мир, его преобразования». В строении образов персонажей открывается многообразие эмотивных смыслов. «Совокупность эмоций в тексте (в образе персонажа) — неповторимое динамическое множество, модифицирующееся по мере развития сюжета, воспроизводящее внутренний мир персонажа в различных обстоятельствах, в отношениях с другими персонажами». При этом в эмоциональном круге любого персонажа выделяется «эмоциональная доминанта» — преобладание какого-то эмоционального состояния, свойства, направления над остальными. «Конфликтность эмоциональной сферы персонажа, с одной стороны, и наличие эмоциональной доминанты, с другой, не противоречат законам художественного текста и положению дел в мире вообще; напротив, первое отражает общие законы организации художественного текста, а последнее соответствует особенностям психологии человека: психологи давно отмечали в качестве основополагающих черт личности ее эмоциональную направленность, т. е. тяготение каждого человека к той или иной системе переживаний». В итоге, «автор литературного произведения подбирает лексику таким образом, что это подсказывает читателю, в каком эмоциональном ключе ему следует воспринимать героя». В различных художественных текстах, в зависимости от замысла автора, вероятно преобладание то одного, то другого эмоционального свойства персонажа. В этом смысле показательными являются, например, произведения Л. Н. Толстого, в которых эмоциональная характеристика персонажа, изображенная эмоционально-оценочной лексикой, является маркировкой положительных («обожаемых») и отрицательных героев. Такое свойство описания персонажей у Л. Н. Толстого исследователи заметили уже давно, но в лингвистическом аспекте это явление изучено крайне незначительно. В итоге, эмотивная лексика в художественном тексте осуществляет несколько функций, главными из которых являются произведение эмотивного содержания и эмотивной тональности текста. К частным текстовым функциям эмотивной лексики относятся:

— создание психологического портрета образа персонажей («описательнохарактерологическая функция»);

— эмоциональная интерпретация мира, изображенного в тексте, и его оценка («интерпретационная и эмоционально-оценочная функции»); обнаружение внутреннего эмоционального мира образа автора («интенциональная функция»);

— воздействие на читателя («эмоционально-регулятивная функция»).

К частным текстовым функциям эмотивной лексики относятся:

— создание психологического портрета образа персонажей («описательно-характерологическая функция»);

— эмоциональная интерпретация мира, изображенного в тексте, и его оценка («интерпретационная и эмоционально-оценочная функции»); обнаружение внутреннего эмоционального мира образа автора («интенциональная функция»);

— воздействие на читателя («эмоционально-регулятивная функция»).

Роль эмоционально-оценочных лексем, реализующихся в произведении, в порядке художественного текста обусловливается суммой и взаимосвязью обозначенных функций. Поэтапное их раскрытие позволит найти роль эмоционально-оценочной лексики в стиле писателя в целом. При похожем воссоздании неосуществимо избежать проблем, связанных с чертами восприятия мира писателя, его индивидуальной картины мира: художественный текст формируется образом автора и его точкой зрения на объект описания.

1.4 Образность как компонент коннотации и функции эмоционально-оценочной лексики в художественном тексте

Компонент «образности» не всеми учеными сознается как однопорядковый с компонентами «эмоциональность», «экспрессивность», «оценочность». Подобное отношение к образности происходит, преимущественно, из взгляда, что данный компонент не связан с отображением каких-либо реальных явлений объективного или субъективного нрава. Это скорее специализированный способ изображения информации, когда в ней хранится скрытое сравнение, активизирующее наше представление о тех или иных явлениях. Примерами могут быть производные слова с колоритной внутренней формой (зубоскал, пропесочить) или вторичные смыслы метафорического нрава типа кипятиться, рычать, рявкать, осел, свинья, змея, примененные по отношению к человеку.

К исследователям, анализирующим образность как полноправный элемент коннотации, относятся О. С. Ахманова, Н. А. Лукьянова, В. К. Харченко, Д. Н. Шмелев и др. О. С. Ахманова и Н. А. Лукьянова анализируют образность в близкой связи с экспрессивностью. Н. А. Лукьянова думает, что образность в речи возникает за счет экспрессивных средств языка, О. С. Ахманова рассматривает образность в качестве одного из компонентов (наряду с эмоциональной оценкой и интенсивностью), вызывающих экспрессию.

В. К. Харченко анализирует изображения присущие семантике слова в соотнесении с категорией оценки: «Образы и оценки не являются идентичными, но совместимы, особенно на уровне производных значений <…> изображений, а также оценки, не столько коннотацию как существенная черта значения, способ представления смысла В отличие от оценки изображений -. категория отражательная. С точки зрения развития языка образы слов имеют гносеологическую натуру. В художественном произведении образу свойственны прагматические черты, так как здесь он выглядывает как средство влияния на читателя. Ключевым средством придания слову образности является использование его в переносном значении. Как полагает В. К. Харченко, проще всего образность слова раскрывается при употреблении в речи, например: «Внизу он услышал, как ругались рабочие, грузившие в машину рояль: «Купили бы скрипку какую-нибудь, а то ворочай танк этот!» (Велембовская. Вид с балкона). Основными свойствами образности в слове В. К. Харченко называет зрительность («картинность») и относительную недолговечность.

Исходя из одобряемой связи образности и оценки, В. К. Харченко выделяет три группы слов. К первой группе она причисляет слова оценочные, но не образные (хороший, плохой, грубиян), ко второй — образные слова, не заключающие в себе положительной или отрицательной характеристик (мать-и-мачеха, изливать в значении 'высказывать, выражать чувства, переживания', координаты в значении 'адрес, местопребывание'). Третья группа слов — это слова, сочетающие в себе образность и оценку (например, кухня 'о скрытой, закулисной стороне какой-либо деятельности', тюфяк 'о вялом, нерасторопном, безвольном человеке).

Анализируя образность как компонент коннотации наряду и в связи с эмоциональностью, образностью и экспрессией, мы соблюдаем точку зрения большинства ученых, считающих, что образность, преимущественно, связана с экспрессией: конечная цель обеих категорий — выразительность.

Таким образом, эмоциональность и оценочность могут занять различное положение в структуре лексического слова, означающего: вступление в его концептуальное семантическое ядро — и в этом случае мы имеем дело со словами, определяющими эмоции и оценки (ср. любовь, хороший / ненависть, плохой), или представлять «незначащие, но устойчивые признаки понятия, выраженного словами, которые воплощают оценку соответствующего предмета, принятого на установленном коллективном языке или факт действительности». В структуре предполагаемых лексем, исследованных нами, включен эмотивный компонент: эмоционально-оценочный словарь, таким образом, определяет оценку объекта, сопровождающий эмоциональным переживанием. Функции эмоционально-оценочного словаря в художественном тексте.

В настоящее время лингвисты и литературные критики обращают много внимания на роль эмоционально-оценочных лексем в структуре произведения искусства.

Художественный текст многофункционален. Язык художественного текста живет в соответствии с собственными законами, которые отличны от жизни естественного языка, «у этого есть специальные механизмы поколения художественных чувств».

Многие исследователи подчеркивали, что слово в художественном тексте, благодаря специализированным ситуациям функционирования, семантически реформируется, включает в себя добавочный смысл.

Игра прямого и переносного значения вызывает и эстетический, и экспрессивный эффекты художественного текста, делает настоящий текст образным и выразительным. Многие ученые считают, что не существует неэкспрессивных текстов, так как любой текст вероятно способен обнаруживать обусловленное влияние на сознание и поведение читателя, так как именно экспрессивность содействует цели речевого сообщения, обеспечивая воздействие текста на реципиента.

Количество выразительных языковых средств в тексте все же не определяет выразительный эффект восприятия текста, и только поднимает вероятность его возникновения. Более того, помимо специальных языковых средств, а именно эмотивных, образных, стилистически маркированных, экспрессивной может оказаться любая нейтральная единица языка в зависимости от целей автора, от контекстуальной ситуации. Источники генерации эмоционального Текста разнообразны и не все ученые понимают их одинаково. С одной стороны, основным источником эмоциональной текст действительно эмоциональные средства языка.

Способы манифестации эмотивных ситуаций в художественном тексте разнообразны: «от свернутых (семный конкретизатор, слово) и минимально развернутых (словосочетание, предложение) до максимально развернутых (фрагмент текста, текст)».

Основываясь на коммуникативном подходе, В. А. Маслова считает, что важнейшим источником эмотивности текста является его содержание. По мнению исследователя, «содержание текста является потенциально эмоциогенным, потому что всегда найдется реципиент, для которого оно окажется личностно значимым.

Эмоциогенность содержания текста — это, в конечном счете, эмоциогенность фрагментов мира, отраженных в тексте".

Однако изначально эмотивность есть лингвистическая категория, актуализирующаяся посредством художественного слова в любом отрезке текста. Эмотивное пространство текста, по мысли Л. Г. Бабенко, И. Е. Васильева, Ю. В. Казарина, представлено двумя уровнями — уровнем персонажа и уровнем его создателя-автора: «целостное эмотивное содержание предполагает обязательную интерпретацию мира человеческих эмоций (уровень персонажа) и оценку этого мира с позиции автора с целью воздействия на этот мир, его преобразования». В структуре образов персонажей обнаруживается многообразие эмотивных смыслов. «Совокупность эмоций в тексте (в образе персонажа) — своеобразное динамическое множество, изменяющееся по мере развития сюжета, отражающее внутренний мир персонажа в различных обстоятельствах, в отношениях с другими персонажами». При этом в эмоциональной сфере каждого персонажа выделяется «эмоциональная доминанта» — преобладание какого-то эмоционального состояния, свойства, направления над остальными. «Конфликтность эмоциональной сферы персонажа, с одной стороны, и наличие эмоциональной доминанты, с другой, не противоречат законам художественного текста и положению дел в мире вообще; напротив, первое отражает общие законы организации художественного текста, а последнее соответствует особенностям психологии человека: психологи давно отмечали в качестве основополагающих черт личности ее эмоциональную направленность, т. е. тяготение каждого человека к той или иной системе переживаний». В целом, «автор литературного произведения подбирает лексику таким образом, что это подсказывает читателю, в каком эмоциональном ключе ему следует воспринимать героя».

В различных литературных текстах, в зависимости от намерений автора, возможно преобладание одного или нескольких эмоциональных свойств персонажа. В этом смысле, иллюстративные, например, произведения Л. Н. Толстого, в котором эмоциональная реакция символ, представленный эмоционально-оценочной лексики кодируется положительными («любимый») и отрицательными персонажами. Такую особенность изображения персонажей у Л. Н. Толстого исследователи заметили уже давно, но в лингвистическом аспекте это явление изучено мало. В целом, эмотивная лексика в художественном тексте выполняет несколько функций, основными из которых являются создание эмотивного содержания и эмотивной тональности текста.

К частным текстовым функциям эмотивной лексики относятся: создание психологического портрета образа персонажей («описательнохарактерологическая функция»); эмоциональная интерпретация мира, изображенного в тексте, и его оценка («интерпретационная и эмоционально-оценочная функции»); обнаружение внутреннего эмоционального мира образа автора («интенциональная функция»); - воздействие на читателя («эмоционально-регулятивная функция»). К частным текстовым функциям эмотивной лексики относятся: — создание психологического портрета образа персонажей («описательно-характерологическая функция»); эмоциональная интерпретация мира, изображенного в тексте, и его оценка («интерпретационная и эмоционально-оценочная функции»); обнаружение внутреннего эмоционального мира образа автора («интенциональная функция»); воздействие на читателя («эмоционально-регулятивная функция»).

Значение эмоционально-оценочных лексем, реализующихся в произведении, в организации художественного текста определяется совокупностью обозначенных функций. Последовательное их выявление позволит нам определить роль эмоционально-оценочной лексики в идиостиле писателя в целом. При подобном описании невозможно избежать вопросов, связанных с особенностями мировосприятия писателя, его индивидуальной картины мира: художественный текст формируется образом автора и его точкой зрения на объект изображения.

2. Коннотативная эквивалентность

2.1 Способы достижения коннотативной эквивалентности

Коннотативная эквивалентность — вид отношений между единицей перевода ИЯ (словом, словосочетанием, грамматической конструкцией) и ее соответствием в ПЯ, который характеризуется максимально доступной сходством в данных контекстуальных условиях.

Коннотативная эквивалентность является видом семантической, или смысловой, эквивалентности. Потребность в достижении коннотативной эквивалентности возникает тогда, когда единица перевода, обладающая определенной коннотацией, в определенных контекстуальных условиях реализует ее в максимальной степени. При этом достижение коннотативной эквивалентности нельзя рассматривать как самоцель, так как главным в переводе является достижение семантической, или смысловой, эквивалентности.

Приведем следующий пример: «- А Мишка твой езуит, а Яшка — фармазон» (М. Горький, Детство, гл. II) — But that Mikhail of yours is a hypocrite, and that Yakov an infidel" .Английское слово hypocrite — лицемер, ханжа и infidel — язычник в данном контексте являются скорее денотативными эквивалентами русских слов езуит и фармазон, но совершенно не передают той эмоциональной отрицательной окраски, т. е. не являются их коннотативными эквивалентами. В другом примере «He'd always been so spruce and smart; he was shabby and unwashed and wild-eyed — Прежде он был таким щеголем, таким элегантным. А теперь бродил по улицам Сингапура грязный, в лохмотьях, с одичалым взглядом» переводчик достигает коннотативной эквивалентности, формируя антонимические пары следующим образом: spruce — элегантный, smart — щеголь, shabby — в лохмотьях, unwashed — грязный, wild-eyed — с одичалым взглядом. Совершенно очевидно, что представленные пары не характеризуются семантической эквивалентностью, не могут выступать как регулярные лексические соответствия, но при этом в данном контексте успешно выполняют возложенные на них функции. Поскольку коннотация единиц языка складывается из множества составляющих, основывается на ассоциативно-образных представлениях, отличающихся национально-культурным своеобразием, то и коннотативная эквивалентность единиц языка представляется возможной лишь в определенных контекстуальных условиях; на лексикографическом уровне она практически недостижима. Особенно трудным является поиск коннотативных эквивалентов для фразеологических единств и фразеологических сращений, окказионализмов, ярких метафорических номинаций.

В практике перевода для достижения коннотативной эквивалентности используются определенные приемы перевода. Приведем следующие примеры: «…you could hear his goddam footsteps coming right towards the room» — «…Было слышно, как он, мерзавец, подходит к нашей комнате». В приведенном примере автор использует ругательство для выражения своего отношения к предмету речи, однако выражает его не прямо, называя как-либо, а косвенно, употребляя ругательство после местоимения; переводчик использует в данном случае конкретизацию, заменяя междометное ругательство номинативной единицей, обладающей в данном случае коннотативной эквивалентностью. В следующей паре для достижения коннотативной эквивалентности переводчик прибегает к добавлениям, которые компенсируют в данном случае недостаток коннотации у семантических эквивалентов: Любовь Андреевна: …Шкафик мой родной… Столик мой (А. Чехов, Вишневый сад) -My darling old cupboard! My dear little table!".

Таким образом, можно сказать, что нередко коннотативная эквивалентность как свойство минимальных единиц перевода — слов, словосочетаний, элементарных грамматических конструкций — трансформируется в свойство более крупных единиц — предложения, текста, — на уровне которых происходит компенсация, возмещение недостающих коннотативных значений. Указанное свойство коннотативной эквивалентности отличает ее от других видов эквивалентности: денотативной, стилистической, которые достигаются чаще всего на уровне единицы перевода в конкретном окружении.

3. Особенности воспроизведения коннотации при переводе

Эквивалентность отдельных слов в оригинале и в переводе означает предельно допустимую схожесть не только предметно-логического, но и коннотативного смысла сопоставляемых слов, отражающего характер восприятия содержащегося в слове сведения. Главную роль в трансляции коннотативного смысла слова оригинала играют его эмоциональный, стилистический и образный элементы.

Эмоциональная характеристика смысла слова может быть положительной или отрицательной. В любом языке существуют слова, подобные по предметно-логическому значению, но различающиеся по наличию или характеру эмоционального компонента в семантической структуре слова. В нижеследующих парах английских и русских слов первое слово нейтрально, а второе — эмоционально: dog — doggie, cat — pussy, womanly — womanish, to attack — to accost, smell — fragrance; кошка — кошечка, буржуа — буржуй, ребячий — ребяческий, сидеть — рассесться. Совокупный характер эмоциональности, обычно, может быть целиком сохранен при переводе. Обычно, вероятно найти в ПЯ слово, воссоздающее похожее положительное или отрицательное отношение к описываемому объекту, какое выражено в слове ИЯ:

Sometimes I feel I’m here all by myself, no one else on the whole damn planet.

Иной раз мне сдается, что я один-одинешенек, на всей этой проклятой планете больше ни души.

Трансляция эмоциональной характеристики, как и других составляющих коннотативного значения слова, облегчается благодаря тому, что исполнение этого значения в высказывании испускает соответственную характеристику на все высказывание: делает высказывание эмоциональным, стилистически окрашенным или образным. Поэтому в переводе этот компонент содержания может быть воспроизведен нелокально, т. е. в другом месте высказывания, в семантике совсем другого слова:

Sometimes I feel about eight years old, my body squeezed up and everything else tall.

А иногда покажется, что я — восьмилетний мальчишка, сам махонький, а всё кругом здоровенное.

Сохранение в переводе эмоциональной характеристики высказывания при помощи употребления слов с подобающим коннотативным значением доставляет необыкновенное значение для достижения эквивалентности. Несоблюдение данного требования может сделать перевод целиком неэквивалентным:

Tom was in agony. At last he was satisfied that time had ceased and the eternity began. (M. Twain)

Том переживал мучительные минуты. В конце концов, он с удовольствием почувствовал, что время исчезло… (Пер. К. Чуковского).

Ошибочно поданная эмоциональная характеристика глагола to satisfy, примененного в оригинале в нейтральном значении «не сомневаться, вполне увериться», исковеркала весь смысл высказывания. Конечно, очень напуганный Том Сойер не мог получить удовольствие, думая о том, что его страдания никогда не прекратятся.

Эквивалентность пятого типа предполагает сохранение в переводе и стилистической характеристики оригинала. Воспринимая слово, пользующиеся языком оценивают его как носителя дополнительной информации об уместности использования слова в определенном типе речи: разговорной, книжной или поэтической. Значительное число слов в любом языке стилистически нейтрально, т. е. употребляется в самых различных типах речи.

Нейтральная стилистическая характеристика также расценивается говорящими как компонент коннотативного значения, на базе которого слово оказывается уместным или неуместным в соответственных высказываниях. Далее есть пары слов с одинаковым предметно-логическим значением, но разными стилистическими характеристиками: to end — to terminate, to begin — to commence, to go (to a place) — to repair (to a place), bloody — sanguinary, final — ultimate, wife — spouse, husband — consort; спать — дремать, идти — шагать, сидеть — восседать, слушать — внимать, голос — глас, хозяин — властитель, приказ — распоряжение, маленький — крошечный, многоуважаемый — высокочтимый и т. д.

Максимальная степень эквивалентности наблюдается в тех случаях, если слово в переводе соответствует переводимому слову по другим компонентам содержания и содержит такую же стилистическую характеристику. Зачастую это возможно при переводе терминов, именно они имеют практически полное соответствие в ПЯ: radiation — радиация, cathoderay tube — электронно-лучевая трубка, ionizing event — акт ионизации, precipitations — атмосферные осадки, feedback — обратная связь и т. д. Однако равнозначные слова, принадлежащие к одному стилю речи, можно найти и среди общенародной лексики: fraught with — чреватый, afore-said — вышеозначенный, bearer — предъявитель, bark — челн, to slay — сразить, to repose — покоиться, to retire — удаляться, steed — скакун, to bolt — улепетывать, to show off — рисоваться, to funk — трусить, gluttony — обжорство и т. д.

Тем не менее, часто соответствующие друг другу по ключевому содержанию слова двух языков относятся к различным типам речи, и стилистическая составляющая значения слова оригинала оказывается потерянной при переводе. Например, англо-русские соответствий, в которых первое слово стилистически окрашено, а второе — стилистически нейтрально: slumber — сон, morn — утро, serge — сержант, to swap — менять; окрутить — to marry, скоропалительный — hasty, умеючи — skillfully и т. д. При употреблении такого рода соответствий нарушается стилистическая эквивалентность слов в оригинале и переводе. Подобное нарушение может быть легко восполнено, так как, стилистически окрашенное слово не только само по себе несет стилистическую маркированность, но и полностью окрашивает все высказывание. Таким образом, отдельный стилистический компонент может быть воспроизведен в переводе другого слова в пределах высказывания или даже в одном из смежных высказываний, обеспечив тем самым нужную степень стилистической эквивалентности. Подобного рода компенсации достаточно часто используют переводчики художественной литературы, где в особенности важно сохранить стилистические качества оригинала. Далее следуют несколько примеров аналогичной стилистической компенсации при переводе.

Вот перевод первой фразы из письма в «Таймс», которое, по обыкновению, написано изысканным стилем официальных английских документов:

You will pardon me, I trust, this intrusion upon your space. (J. Galsworthy)

Льщу себя надеждой, что вы простите мою назойливость. (Пер. Ю. Корнеева и П. Мелковой)

В этом переводе, конечно же, существуют несколько стилистических неправильностей в трансляции смыслов отдельных слов. Например, не передана стилистическая характеристика глагола to pardon (ср. to excuse), русское слово «назойливость» вообще не подходит для данного стиля и более того не отражает установку на строго официальный характер словосочетания intrusion on your space. И все же эти отклонения коммуникативно не релевантны, так как в переводе можно достаточно четко проследить принадлежность высказывания к официальному стилю: to trust высокопарным сочетанием «льщу себя надеждой».

В романе М. Твена «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» герой, желая произвести мощное впечатление на окружающих, произносит грозную и возвышенную тираду:

Go back and tell the king that at that hour I will smother the whole world in the dead blackness of the midnight; I will blot out the sun and he shall never shine again; the fruits of the earth shall rot for lack of light and warmth, and the peoples of the earth shall famish and die to the last man!

В этой фразе много высказываний со словами, в семантике которых есть установка на их использование в возвышенной, поэтически высокой речи: smother, blackness, famish, he (the sun) shall, the fruits of the earth, lack of light и др. В переводе Н. Чуковского стилистическая характеристика воспроизведена при переводе лишь некоторых из элементов оригинала, обладающих подобной характеристикой. Но тем не менее этого вполне достаточно для обеспечения стилистической эквивалентности перевода:

Ступай к королю и скажи ему, что завтра в полдень я покрою весь мир мертвой тьмой полуночи; я потушу солнце, и оно никогда уже больше не будет сиять; земные плоды погибнут от недостатка света и тепла, а люди на земле, все, до последнего человека, умрут с голода!

Благодаря относительной самостоятельности стилистического компонента семантики слова, стилистическая эквивалентность в переводе может быть достигнута отличными от оригинала способами выражения: применение иной части речи, специальной морфемой или в изменение структуры слова путем добавления аффиксов.

It cost him damn near four thousand bucks. He’s got a lot of dough, now. (J. Salinger)

Выложил за нее чуть не четыре тысячи. Денег у него теперь куча. (Пер. Р. Райт-Ковалевой)

И английский текст, и его русский перевод стилистически окрашены так, что создается разговорная речь. Однако конкретные показатели этого в оригинале и переводе не совпадают — стилистическая характеристика английского текста выражена в словах damn, bucks, dough, а в тексте перевода она содержится в словах «выложил», «куча», не являющихся эквивалентами указанных английских слов.

Когда стилистическая характеристика передается в переводе частично и нелокально, отдельным словам оригинала, в семантике которых имеется стилистический компонент, будут соответствовать слова ПЯ, лишенные аналогичной стилистической окраски. Такие соответствия должны быть стилистически нейтральны, т. е. не содержать стилистической характеристики, отличной от характеристики переводимого слова. В противном случае оригинал и перевод будут стилистически неэквивалентны.

Эквивалентность коннотативного значения у соотнесенных слов в оригинале и переводе предполагает также воспроизведение в переводе ассоциативно-образного компонента этого значения. Семантика некоторых слов включает дополнительную информацию, связанную с определенными ассоциациями в сознании говорящих. Для жителей многих стран снег — это не просто вид атмосферных осадков, но и эталон белизны, с которым принято сравнивать другие белые (белоснежные) предметы (волосы, сахар, белье и т. п.). Мел — тоже белый, но с ним можно сравнить лишь цвет побледневшего лица. Русское слово щепка применяется для образного описания худобы человека, а в семантике слова иголка, обозначающего вещь гораздо более тонкую, нет компонента, вызывающего подобные ассоциации.

В семантике слов с аналогичными значениями компонент подчеркивает особенность, которая почему-то выделяется в объекте мысли. По-русски баня — это не только специальное помещение, где моются, но и очень жаркое место, в то время как английское bath — баня лишено подобной характеристики. Английское rake — грабли — это что-то очень тонкое (thin), а отличительной чертой павлина (peacock) оказывается гордость. Лиса ассоциируется с хитростью, а лев — с храбростью. Такая особенность слова указывает на наличие образа, воплощенного в своей семантике, речевой практике.

Различные ассоциации закрепляются в значениях некоторых слов в связи с особенностями их употребления в устном фольклоре и литературных произведениях, широко известных в данном языковом коллективе. Подобные ассоциации связаны с русскими именами Плюшкин, Митрофанушка, Держи-морда, английскими Humpty-Dumpty, Mr. Hide, Sir Galahad и т. д.

Из-за образных значений компонента, слово делает особое воздействие на рецептор, его семантика воспринимается с большей готовностью, привлекает внимание, вызывает эмоциональное отношение.

Сохранение образности оригинала может быть обязательным условием достижения эквивалентности перевода. Здесь можно отметить три разных степени близости образных слов двух языков:

1. Соответствующие слова в ИЯ и ПЯ могут обладать равными ассоциативно-образными характеристиками. Таким образом, в английском и русском языках в значениях слов snow и снег выделяется признак белизны, stone и камень отличаются холодностью, a day и день — это что-то ясное. В таких случаях при переводе достигается высшая степень эквивалентности в трансляции данного компонента семантики слова:

She was dressed in white, with bare shoulders as white as snow.

Она была вся в белом с обнаженными плечами, белыми как снег.

And pride so moved within her that even her heart felt cold as stone.

И гордость так в ней всколыхнулась, что даже сердце у нее стало холодным, как камень.

Oh, it’s all getting just bright as day, now.

Ну, теперь все становится ясно, как день.

2. Равнозначной ассоциативно-образной характеристикой обладают разные слова, в оригинале и переводе не являющиеся эквивалентами друг другу. Так, в английском и русском языках имеются слова, употребляемые для выражения крайней худобы, большой силы или большой глупости, но эти слова имеют разные предметно-логические значения. Ср. thin as a rake — худой, как щепка, strong as a horse — сильный, как бык, stupid as a goose — глуп, как пробка и т. д. В подобных случаях воспроизведение образного компонента значения достигается, как правило, путем замены образа:

I have never seen such an avid ostrich for wanting to gobble everything.

Я никогда еще не видал такой жадной акулы — все готов проглотить.

3. Признак, выделяемый в образном компоненте слова в оригинале, не выделяется в словах ПЯ. Нередко бывает, что в ПЯ вообще нет образа на такой основе, на которой он создан в ИЯ. В таких случаях воспроизведение этой части значения слова возможно лишь частично, на более низком уровне эквивалентности:

Want, colder than Charity, shivering at the street corners.

Нужда, промерзшая до мозга костей, дрожала на перекрестках улиц.

Иногда воспроизведение данного компонента значения оказывается невозможным, и в переводе образ утрачивается:

'Cat'. With that simple word Jean closed the scene.

По-английски cat употребляется для характеристики злой или сварливой женщины. Русское слово кошка не имеет подобного компонента значения, и в переводе придется отказаться от образа:

— Злючка, — отпарировала Джин, и это простое слово положило конец сцене.

В данной главе содержится основная информация о передачи коннотативного значения при переводе. Также здесь даны примеры эквивалентной и неэквивалентной замены слов, содержащих в себе определенное коннотативное значение.

Заключение

Настоящее исследование посвящено раскрытию структурно-семантических и функционально-прагматических особенностей перевода оценочной лексики, реализуемой в художественных и публицистических текстах. В результате работы, нами было выявлено, что оценочный компонент в семантической структуре слова является частью коннотативного элемента.

При анализе особенностей перевода функционально-прагматической лексики была обнаружена тенденция как к сохранению, так и к изменению интенсивности оценочного значения.

Были выявлены особенности воспроизведения оценочных лексических единиц в русско-английском и англо-русском переводе художественных и публицистических текстов, посредством выполнения следующих задач:

1) была определена специфика понятия коннотации и исследованы ее функциональные возможности и типы.

2) была интерпретирована категория оценочности в ее соотнесенности с категориями эмотивности, экспрессивности и аффективности, а также определена позиция оценочного значения в семантической структуре слова;

3) были рассмотрены основные положения теории перевода, релевантные для исследования специфики воспроизведения оценочных лексических средств в переводе;

4) были исследованы аспекты воспроизведения оценочной лексики при переводе художественных и публицистических текстов.

1.Алефиренко Н. Ф. Современные проблемы науки о языке: Учебное пособие. — М.: Флинта: Наука, 2005.

2.Апресян Ю. Д. Избранные труды. — 2-е изд. — М.: Языки русской культуры. Т. 1, 1995. — с. 159

3.Арнольд, И. В. Стилистика современного английского языка / И. В. Арнольд. М.: — Просвещение, 1990. — 300с.

4.Бабенко Л. Г. Лингвистический анализ художественного произведения. — Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2000.

5.Барлас Л. Г. Русский язык.

Введение

в науку о языке. Лексикология. Этимология. Фразеология. Лексикография: Учебник/ Под ред. Г. Г. Инфантовой. — М.: Флинта: Наука, 2003

6.Бархударов Л. С. Язык и перевод: (Вопросы общей и частной теории перевода). — М., 1975, стр 117

7.Гумбольдт В. Избранные труды 1. по языкознанию / В. фон Гумбольдт, под ред. и с предисл. Г. В. Рамишвили; пер. с нем. яз. — М.: Прогресс, 2000.

8.Кинг, Стивен. «Четверть после полуночи». Санкт-Петербург, «ИМА-пресс-реклама», 1993.

9.Кожевникова 1971 — Кожевникова Н. А. Отражение функциональных стилей в советской прозе // Вопросы языка современной русской литературы. М., 1971.

10.Костомаров В. Г. Языковой вкус эпохи. — М., 1994.

11.Кузьмина 1999 — Кузьмина Н. А. Интертекст и его роль в эволюции поэтического языка. Екатеринбург; Омск, 1999.

12.Лакофф, Джонсон 1980 — Lakoff G., Johnson M. Metaphors We Live By. Chicago, University of Chicago Press, 1980. См. перевод первых глав в кн.: Теория метафоры. М., 1990.

13.Маслова В. А. Лингвокультурология: учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений.- М.: Издательский центр «Академия», 2001.

14.Потапова И. А., Кащеева М. А. «Пособие по переводу английского литературного текста». Москва, «Высшая школа», 1975.

15.Телия, В. Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц / Н. В. Телия. — М.: Наука, 1986. — 143с.

16.Телия В. Н. Метафора как модель смысла произведения и её экспрессивно-оценочная функция // Метафора в языке и тексте. — М.: Наука, 1988.

17.Уфимцева 1974 — Уфимцева А. А. Типы словесных знаков. М., 1974.

18.Уфимцева 1986 — Уфимцева А. А. Принципы семиологического описания лексики. М., 1986.

19.Фатеева 2000 — Фатеева Н. А. Контрапункт интертекстуальности, или интертекст в мире текстов. М., 2000.

20.Харченко В. К. Разграничение оценочности, образности, экспрессии и эмоциональности в семантике слова. — РЯШ, 1976, № 3. с. 67−68

21.King, Stephen. «Four past midnight». © 1990, Stephen King.

22.Milan, Deanne K. Developing reading skills / Deanne Milan. — McGraw-Hill, Inc., 1991. — 531p.

23.Neubert A. Text and Translation. Leipzig: Verlag Enziklopaedie, 1985. — 168 S.

24.http://www.thetimes.co.uk/tto/news/

25.The New Oxford Russian Dictionary: Russian-English and English-Russian. — Oxford University Press, 2000.